Зарисовки из Питера

***

В купе было четыре пассажира. Мужчина лет тридцати пяти помятого вида, девушка, которая мгновенно объявила о своем праве на койку, заправив ее и вытянувшись всем телом, китайский мальчик, который искренне улыбался всему, что происходило, и я.

Вагон номер десять, место номер сто. На два метра ниже высоковольтного провода. Чух-чух, мать его. Это клевый поезд. Он двухэтажный. Он располагает к себе.

Я плохо сплю в поездах. Здесь тоже плохо спал. Я проснулся где-то посреди ночи. Время определить не получилось, так как мой телефон разрядился. Я вышел в туалет, вагонные часы показывали час пятнадцать. Странно, ведь я был уверен, что проспал где-то часов пять. Как позже выяснилось, я был прав. За время пути вагонные часы почему то отстали на пять часов и на самом деле было начало шестого.

Я вернулся в купе и почти задремал, но тут утренним будильником стала кукарекать проводница. Засуетились китайцы, которых в поезде было большинство.

Китайцы – странные, они действуют массово и напоминают саранчу. Короче, попасть в туалет нереально. Я закинул в себя заранее приготовленный для меня Российскими железными дорогами пирожок с капустой и вышел на Московский вокзал.


***


Мужчина, что ехал со мной в купе, зашел в «Кофе хауз» и заказал себе пива и капучино. Пиво он выпил сразу, а кофе взял с собой. На часах было семь тридцать. Рядом сидела странная пара: мальчик позёр и невзрачная девочка. Мальчик держал в руках телефон и переписывался со своей девушкой, которая по всей видимости осталась в Москве. Они ссорились, она уличала его в изменах, ей не нравилось, что рядом с ним другая. А он делал вид, что не понимает, что ее так тревожит, ведь «она же встречается со своими подругами».

Его спутница, в отличие от него, как мне показалось, прекрасно понимала, зачем она здесь. И ей совсем не нравилось то, что этот дурачок строчит сообщения вместо того, чтобы деликатно положить ей руку на попку.

Она явно скучала и какой-то момент встала и сказала, мол, пошли уже. Парень попросил еще пару минут на смски. Через пять минут девочка снова встала и собралась было пойти к выходу, но парень снова запротестовал: «Ща, ща, еще чуть-чуть!».

И тогда она вышла одна. А он продолжил что-то строчить своей второй половине, иногда бормоча «ебтвоюмать» себе под нос.

Пришла официантка и убрала со столиков.

Я допивал свой чай, когда на улице показалось солнце. Питер просыпался. Я отправился в гостиницу. Пока я одевался и выходил, парень напротив названивал свое спутнице и говорил в трубку что-то типа «****ь, ну ты где, я же тебя в «Кофе хаузе» жду. Она не торопилась.


***


По моим наблюдениям отели в Питере делятся на два типа: хостелы и их разновидности, и Астория. У меня – первая категория. Женщина на ресепшене все время смотрит фильмы на своем мобильном телефоне. Мне дали ключ от ворот и моей комнаты, но не дали ключа от двери в сам отель (или как это обозвать). Надо звонить в звонок. И еще здесь заставляют переодевать обувь при входе, но я сопротивляюсь.

Выдали фен, но потребовали вернуть его обратно сразу же после использования.


***


Эрмитаж заставляет плакать. Плакать от того великолепия, которое разворачивалось некогда в творчестве итальянских, французских и русских мастеров, от того, какую планку в эстетике мы, как некая нация могли задать, от того, насколько может быть совершенен вкус и его воплощение в живописи и архитектуре. Китайцы, снующие по комнатам Эрмитажа, не могут этого понять. Им все-равно. Они говорят так: «Уанг-уанг-уанг!!!».

Перед входом в Эрмитаж стояли припанкованные ребята, они кричали китайцам: «Нихау, епты!».


***


В Москве есть метро. Оно бывает глубокое и мелкое. В Питере тоже есть метро. Оно бывает глубокое и очень глубокое. В Москве в метро везде написано «Держитесь левой стороны», а в питерском метро написано «Держитесь правой стороны». А еще женщина около эскалатора сегодня сказала так: «Внимание, эскалатор номер два на Александра Невского переводится в резерв». В Москве так не говорят.


***


Я захожу в кафе под названием типа Белджиан Брассери или типа того. Реклама на улице громко прокричала о дешевых и вкусных бельгийских вафлях, которые готовят внутри. За баром стоит суровый крепкий мужичок с густой бородой и татуировками. Рядом с ним три девушки, две одеты в форму кафе, а третья в гражданском сидит за стойкой, но явно хорошо знакома со всеми.

Я спрашиваю про вафли, и мужичок рекомендует взять мне вафлю с шоколадно-ванильным сиропом. Я соглашаюсь. К вафлям он предлагает взять пива. Я думаю, что он шутит, но, как выясняется, предложение вполне серьезно. Для большей аргументированности, мужичок наливает мне немного красной жидкости в бокал. Оказывается какое-то вишневое пиво.

- Это Тиммерманс Крик? – опрометчиво спрашиваю я у него.

- Ты, наверное, только Крик и пробовал, поэтому любое вишневое пиво для тебя Крик, - назидательно говорит он.

Я молчу. Мне приносят вафли, довольно вкусно. Я пью чай. Девушка, которая сидела за стойкой вынимает из сумки ушные палочки и протягивает мужичку. Тот берет их в рот, после чего запихивает в уши и несколько раз крутит ими. 

- А что ты думаешь про пирсинг? – неожиданно спрашивает мужичок.

Немного поразмыслив, как лучше ответить, я говорю:

- Я думаю, что, если кто-то вздумает сделать себе пирсинг, то я не имею права возражать.

Мужичок кивает головой и как-то мечтательно произносит:

- А я люблю пирсинг в сосках и клиторе.

- Фетишизм? – спрашиваю я и не дождавшись ответа киваю головой, – Уважаю!

Мы снова молчим. Но недолго. Мужичок снова говорит.

- Я думаю, что лет через десять будут очень популярны какие-нибудь психические расстройства на почве всей этой увлеченности Интернетом, телефонами и так далее, ну ты понял. Людям будет страшно вживую разговаривать.

Я поразмыслив отвечаю:

- Мне кажется они уже сейчас вполне прогрессируют. На меня вчера странно посмотрели в одном заведении, когда узнали, что у меня нет Инстаграмма и Фейсбука.

- У меня тоже нет, - говорит мужичок и улыбается. – Кстати у нас официантка вот эта, - продолжает он и показывает на одну из девушек, - сумасшедшая. Иногда же вот берут глухих людей, или слепых по квоте. Вот мы ее из дурдома взяли. За ней, я думаю, даже санитары гоняются.

Девушка смеется. Я предлагаю расплатиться. Отдав деньги, спрашиваю, где можно сходить в туалет. Мужичок отвечает: «Да прямо здесь и сходи». Девушка показывает мне дорогу. Я желаю всем удачи и ухожу.


***


В Таврическом парке ко мне подошел мужчина. Ему было на вид лет тридцать пять, он бы худым а волосы были собраны в жидкий хвост.

- Простите, можно вопрос? – начал он без затактов. – А вы есть в контакте?

- Нет, не присутствую, - ответил я.

- Очень жаль, очень жаль, - пробормотал он и пошел дальше.


***

 
В кафе «Сидр и Нэнси» мы разговорились с официантом и одновременно управляющим. Мы очень мило пообщались и можно даже сказать подружились. Потому что сидр объединяет людей. А многие этого не понимают.


***


В Питере есть пышки. В Москве в отличие от Питера нет пышек, но есть пончики. Один человек мне как-то сказал, что пышки и пончики различаются по вкусу. Мне кажется, это не так. Но кофе со сгущенкой - нереально круто!

Кстати мы по разному называем вещи: бордюр - поребрик, подъезд - парадная, ну и так далее. А еще один молодой человек мне сказал так: "А еще у нас есть ларьки, а как вы их называете?". Я ответил: "Никак, мы их все снесли".


***


Вот мы заходим в какой-то дом. Стандартный Питерский подъезд, целящийся прямо в зону мозга, ответственную за депрессию. Поднимаемся на лифте на последний этаж, пробираемся через чердак, я даже успеваю порезаться о какую-то конструкцию. И, наконец, вылезаем на саму крышу. Лестница ужасно неудобная, плюс ко всему на мне висят зонт и сумка. Я чертыхаюсь и думаю про себя, на кой черт меня сюда понесло.

Мы на крыше. Льет стандартный Питерский дождь и дует стандартный Питерский ветер. Зонт не спасает, потому что Питерский дождь всепроникающ. Я давно заметил, что жителя Петербурга легко отличить от приезжего по одному простому наблюдению. Петербуржцы не ходят под зонтом в дождь. Они, наверное, сами на сколько-нибудь процентов дождь.

От этого дождя невозможно уйти. А тем более, если ты стоишь рядом с Невой, на крыше дома. Нет! Никаких шансов.

Мы стоим мокрые и замерзшие на Питерском доме рядом с Невой, пытаясь урвать хоть какой-то романтики в этом сумрачном Питерском сплине. Не получается.

Но внезапно дождь заканчивается, и облака, будто бы по нажатию некоей волшебной кнопки, просто исчезают. Включается городская подсветка. Мы мгновенно высыхаем, и тоже не понимаем, как это получилось. Исаакиевский, Эрмитаж, Троицкий мост – все это вспыхивает ярким свечением вечернего Питера и увлекает ваше сознание куда-то в помпезную и романтическую эпоху девятнадцатого века. Подобно российскому гербу вы пытаетесь рассмотреть сразу все триста шестьдесят градусов пространства вокруг вас и осознать себя в этой точке прекрасного.

Когда кажется, что подобный визуальный шедевр уже нечем дополнить, на ростральных колоннах вспыхивают факелы, будто бы отдавая вам честь и салютуя как дорого и почетного гостя. Из глаз, кажется, катятся слёзы.

- А ты знаешь, - говорит мне рядом стоящий парень, - Итальянцы говорят слово «мансарда» прямо как мы, с абсолютно идентичной артикуляцией.

Я киваю головой и думаю про себя:

- Умнейший человек!


***


Паб «Лондон что-то там..». Это не его название, это я просто не помню, как он назывался на самом деле. Они все довольно одинаковые.

За баром молодой парень, рядом девушка-официантка. Парень довольно ленивый, девушка злобная.  Я спрашиваю, есть ли «Джек Дэниелс». Парень утвердительно кивает.

- Почём? – спрашиваю я.

- Это там у тебя написано, - отвечает он и кивает на меню, что рядом со мной.

Я соглашаюсь и он тотчас же наливает мне порцию.

- А ты тоже из съемочной группы? – неожиданно спрашивает он меня.

Я удивленно на него смотрю.

- Да просто тут сериал снимают, - объясняет он мне.

Я делаю глоток, мы молчим.

- Слушай, а если не со съемок, то откуда? – говорит он и удивленно смотрит на меня.

- Из Москвы? – поясняю я.

- Ааа! – будто бы осеняет бармена. – В «Амбассадоре» живешь?

- Нет, - говорю я.

- Странно, - резюмирует бармен.

И мы снова молчим.

- А к нам тут женщина приходила в тот понедельник, прикинь, - внезапно начинает свой рассказ он, - думала, что все посетители это ее дети. Подсела сначала к одной компании, ну я подумал, что она с ними. А потом они ушли, а она осталась и пересела к другой компании. Те подходят ко мне и говорят, мол, можно ли нам, ну то есть им, посидеть в одиночестве. Без этой женщины. Ну мы ее сначала до Юсуповского проводили, потом до метро, а она все возвращается. Пришлось милицию вызывать. Вот я и думаю, что же это должно в голове быть, чтобы думать, что все посетители это твои дети?

Бармен в задумчивости смотрит на меня.

- Иногда так случается, что люди сходят с ума, - успокаиваю его я. - Ничего страшного.

В это время к нему подходит официантка и просит сделать два коктейля Б-52. Бармен внимательно смотрит в какую-то тетрадку, достает ингредиенты.

- Блин, не помню что снизу должно быть, - огорчается он.

- Не переживайте, мы можем посмотреть в Интернете, - говорю я и достаю телефон. – Внизу должен быть Калуа, - показываю ему картинку коктейля.

Бармен послушно наливает, но затем вторым слоем начинает лить Куантро, чем портит все свои старания.

- Вторым слоем-то вроде Бейлис должен быть, - с опозданием поправляю его я.

- Блин. Точно. А этот уже походу запорот.

Тут подходит девушка-официантка. Он очень недовольна.

- Боже ты мой, дай я уже сделаю!

Она хватает бутылки и делает коктейль. Получается правильно, но верхние два слоя все равно немного перемешиваются.

- Как же меня бесит с тобой работать, - выпаливает она и уносит коктейль.

Я расплачиваюсь за вискарь и выхожу на улицу.