Золотые ослы - 2. Экзотика на дом

       Глава вторая
«Экзотика на дом»


В то время как страна пыхтела под натиском проблем разваливающего Союза и, пошатываясь,  тщетно пыталась встать на ноги, в фирме «Экзотика на дом» работа шла легко, без натуги, деловито, кипела  без пара и  неприятных запахов. Здесь деньги издавали музыкальные звуки: по-шопеновски шуршали, завораживающе легкомысленно тонко, изящно шелестели и издавали эстрадный хруст. Они распространяли не какой-нибудь тяжелый убийственный запах трагедии или драмы. Они источали привлекательные, пикантные запахи мелодрамы и любовных романов. Они  пахли свежей типографской краской, дорогими духами, одеколонами, туалетной водой,  красивой жизнью, радужной перспективой и обещанием исполнения всех желаний. Здесь никто не напрягался, не потел, потому что  это могло испортить воздух, что в свою очередь   помешало бы деликатной работе.
Офис фирмы располагался в двухэтажном особняке, принадлежавшего в начале двадцатого века зажиточному московскому купцу. В этом особнячке при социализме располагались самые разные организации, последней в череде которых была организация, занимающаяся починкой громоздких вычислительных машин, которые  сменялись легкими персональными компьютерами. В этом здании  пахло стариной и чувствовался купеческий размах. На первом этаже особняка располагались торговые купеческие лавки и вспомогательные помещения, где велись расчеты и учитывался товар. Здесь чаще всего слышалось: «Чего изволите-с?», «Не желаете-с…» и «С нашим удовольствием…» Скорее всего сам купец и его домочадцы проживали на втором этаже. В доме имелось много затейливых ходов, которые соединяли помещения.  Кроме  двух  этажей имелся цокольный, полуподвальный этаж. В него можно было спуститься по ступенькам с  первого этажа. На этом просторном  этаже без окон  располагался склад, где хранился весь купеческий товар. Сюда его разгружали с телег и заносили с улицы. Отсюда  наемные рабочие поднимали товар наверх в лавки для продажи. Во времена Горбачева здесь располагались кооперативы, которые отсасывали большие деньги крупных предприятий в карманы новых предпринимателей, которые работая на этих же предприятиях в «отделах сбыта», оказывали посреднические услуги и выделялись в «Торговые дома». Здесь располагалась контора по ремонту импортной бытовой и электронной техники, которая занялась продажами персональных компьютеров быстро разбогатела и переехала в более престижное здание.  Новые полукриминальные хозяева исторического здания взяли его в аренду, присвоили  и, обязуясь охранять старину и самобытность, стали тут же перестраивать. Они облицевали плиткой цокольный этаж, надстроили мансардой,  снесли  бревенчатые перегородки, заменили их легкими современными, сделали евроремонт и стали сдавать здание под офисы в центральной части Москвы.  В этом здании на первом этаже и расположился офис фирмы «Экзотика на дом».   
Кабинет  Генерального Директора фирмы «Экзотика на дом» Альберта Геннадиевича Имелова сверкал, гордо пучился и самодовольно выпячивался престижной офисной мебелью, современной отделкой и источал каждой деталью, каждым предметом и вещью лоск и блеск победителя и виртуоза жизни. Этот кабинет мог бы рассказать о его обладателе много интересного, но он молчал, храня все тайны его обладателя, как и  положено преданному слуге. Пока там, на самом верху государства, занимались приватизацией всей страны, Имелов делал свое скромное дело, создавая богатство собственными руками и  подручными средствами.  Он не залезал в государственный карман. К этому карману его не подпускали важные люди. Он не пытался влезть в нефтяной и газовый бизнес или стать алюминиевым королем. Ставки там были чрезвычайно высоки, а ему была дорога жизнь. Время и обстоятельства и без того давали ему возможность вполне проявить свои  таланты. Он кругом видел разбросанные деньги и  говорил своим друзьям и партнерам: «Деньги кругом. Они валяются под ногами. Надо только не лениться,  нагибаться и собирать». Он одним из первых начал завозить товары из Европы.  С  Цыпочкой они основали кооператив «Зевс» и одними из первых построили свой  магазин в престижном месте, чтобы вести торговлю. Через некоторое время он почувствовал, какой деловой хваткой обладает  его партнерша, продал этой ласковой женщине свою часть бизнеса и открыл собственный магазин. Он торговал одеждой, затем торговал  продуктами. Но на данный момент его увлекал другой бизнес. Народ начинал сходить с ума от экзотических животных. Внезапно  разбогатевшие и одуревшие от шальных денег граждане из числа так называемых новых русских, не зная, куда девать не совсем честно заработанные деньги, чтобы подчеркнуть собственную исключительность, неповторимость, важность и особенность, покупали редких и экзотических зверей. У  кого-то  по квартире уже разгуливал леопард.  У кого-то в ванной,  словно игрушечный катер, плавал крокодил. У некоторых  квартира  превратилась в серпентарий и кишела ядовитыми змеями.  Даже на улицах городов в людных, привлекательных местах, появилась мода фотографироваться с обезьянкой, пони или игуанчиком. И  первым почувствовал эту потребность он, Альберт Геннадиевич Имелов. Спрос, как известно,  рождает предложения. Аппетиты растут по мере потребления продуктов потребления. Он заинтересовался  «живыми деньгами», то есть экзотическими животными и через своих людей  организовал как эксклюзивную торговлю под заказ так и торговлю  на птичьем рынке.  Он открыл свой первый зоомагазин. И еще через некоторое время   новую фирму «Экзотика на дом», на которую возлагал большие надежды. Наступало другое время, когда малые предприятия, кооперативы, набрав силу и накопив достаточно средств, начинали поглощать  крупные ослабевшие государственные предприятия. Привыкнув жить по глобальным планам, громоздкие и неповоротливые они без государственного ока не знали, что делать, как  адаптироваться в стремительно меняющейся жизни, теряли стойкость, кренились и падали. И здесь их сначала поддерживали, а потом проглатывали малые, крепкие, набравшие силу, жизнеспособные предприятия и новые фирмы. В настоящее время  Имелов мечтал о чем-то большем. И это большое снилось ему каждую ночь. Мировой оборот в торговле животными составлял миллиарды долларов и в этих миллиардах находились его деньги, которые ему нужно было взять.  Ему уже представлялась громадная вывеска с грандиозной надписью «Суперзоошоп», «Мировой зоошоп» или еще лучше «Межконтинентальный зоошоп». Новый громадный проект манил его. И страстная своеобразная  любовь к животным не давала ему спокойно спать и жить. Дела с продажами животных шли достаточно хорошо. Оставалось только все поставить на должный поток.  Альберт Геннадиевич, являясь по натуре авантюристом,  всегда любил начинать новые проекты. Голова его кипела идеями, как кастрюля с супом. Кусок земли в центре города с каким-нибудь гибнущим предприятием притягивал его к себе, как самый вкусный кусок торта за праздничным столом. Ему мнилась зеленая благоустроенная зона отдыха, парк с людьми и зверями. Ему мнились подземные рестораны, развлекательные комплексы и казино. Когда он начинал думать об этом, крокодиловы слезы набегали на его глаза и слюна предвкушения капала с подбородка.  Тогда он доставал платок и тщательно вытирал рот, надеясь в скором времени удовлетворить свои возрастающие аппетиты.
Альберт Геннадиевич любил жизнь и надеялся, что она также любит его. Когда она переставала его любить, он делал все, чтобы снова оказаться в любимчиках. Он обращался с жизнью, как с женщиной. Женщин Альберт Геннадиевич  любил всем телом и всем своим существом.  Он точно знал, что мужчины – это сильная часть человечества. А женщины – сильная слабость мужчин. Самой сильной слабостью для него были маленькие женщины. От них он начинал млеть и слабеть главным образом морально, пока само возобладание очередной не давало ему необыкновенный прилив  сил и эмоций. Фразу Бальзака о том, что маленькие женщины созданы для любви, он усвоил давно и претворял в жизнь.  Он чувствовал себя в окружении женщин и всюду отмечал симпатичных, привлекательных и цветущих молодых особ.  Секретаршей у него работала молодая девушка, являющаяся эталоном его стандартов и красоты. Рост метр пятьдесят пять, идеальные пропорции, кукольное лицо,  необыкновенно алые  губы, свежее белая кожа, голубые глаза и двадцать один год в паспорте. Она казалась еще девушкой, хотя чуть оттянутая книзу спелая грудь рассказывала всякому любопытному, что она давно знает толк в мужчинах. Эльвира, так звали секретаршу,   вдохновляла шефа весь рабочий день своим присутствием и не только этим.
Ровно в девять Эльвира сидела на рабочем месте. В девять тридцать, как это происходило каждый день, дверь  в офис открылась, и появился Имелов Альберт Геннадиевич собственной персоной с его черными маленькими усиками, карими блестящими и необыкновенно смышлеными глазами, выдающими незаурядный и пытливый ум. Безукоризненно одетый в белые костюм с жилеткой от известного в Москве и за рубежом модельера Мордашкина, в светлой клетчатой кепке, скрывающей небольшую лысину ее обладателя, при шелковом цветном шейном шарфике, он вошел в приемную, как заходят в гавань долгожданные корабли. Именно так  приходит ко всем людям  праздник. Ослепительно блистающий белизной от солнечных лучей, попадающих в офис через широкое окно, пиджак, показывал всем чистоту и незапятнанность его репутации и помыслов. Он поздоровался с Эльвик, прошел по просторной приемной и ступил в кабинет так, как будто внес в него самое дорогое, что у него есть на свете, то есть  себя. Из приемной тут же послышался тонкий голосок секретарши:
- Альберт Геннадиевич, вам чай или кофе?
- Да, Эльвик, - сказал ей Имелов бархатным голосом, - сделай мне сегодня  кофе. - Когда они оставались одни, он всегда называл ее не Эльвирой, а сокращенно, Эльвик.
Альберт Геннадиевич положил портфель из крокодиловой кожи, который подчеркивал его незаурядную любовь к животным на стол, и сел в кресло. Придвинув к себе бумаги, приготовленные на подпись, он углубился в их изучение. Альберт Геннадиевич любил утром на свежую голову просматривать подготовленные ему на подпись бумаги. Еще он любил при этом поглаживать свои маленькие и аккуратные усики. Таким его и застала Эльвик, которая принесла на миниатюрном подносе чашечку кофе. На блюдечке лежала сверкающая золотом ложечка. На тарелочке рядом лежали сахар, конфеты и печенье.
- Пожалуйста, Альберт Геннадиевич, - сказала Эльвик и поставила чашечку с кофе и  сладостями перед ним на стол.
- Спасибо, - поблагодарил ее Имелов, не отрывая взгляда от бумаг.
Эльвик развернулась и, постукивая каблучками, пошла к выходу. И  тут Имелов не сдержался и посмотрел ей вслед, потому что не мог не посмотреть. Он всегда любил наблюдать, как покачиваются бедра Эльвик и как игриво вздрагивают и толкают друг друга ее соблазнительные ягоды, которые все время выясняли какая из них круглее и миловидней. За выяснением их отношений Имелов всегда наблюдал с необычайным интересом Его прямо потянуло взглядом за округлыми бедрами, выворачивая всего на изнанку. Он уже приподнялся с кресла, но все-таки взял себя в руки и, снова усаживаясь,  сказал себе мысленно и неожиданно для себя вслух:
- Нет-нет, работать, работать, работать…
- Вы что-то сказали, Альберт Геннадиевич? – спросила Эльвик, обернувшись у двери.
- Спасибо. Большое спасибо! – сказал рассеянно Имелов, потрогав шишку на голове. – Не сейчас… - сказал он, понимая, что если  не сдержится, то весь день пойдет насмарку, и добавил. - Потом…
- Что потом? –  не уходила Эльвик, ожидая внимания.
Имелов спохватился, посмотрел на стол и произнес.
- Я говорю, спасибо за кофе. 
Ответом Эльвик осталась не довольна. Ее глаза засветились обидой. Последние две недели шеф уделял ей слишком мало внимания
- У меня  здесь все готово? –  спросил Имелов, показывая пальцем себе  за спину.
- Да, кабинет уединения заряжен на полный сервис, - ответила Эльвик.
Без внимания шефа она недовольно пожала плечами и, изогнув томно  стан, со знанием и вкусом нарочито искушающе отводя  ягодицы чуть  назад и в  его сторону, вышла из кабинета.  Имелов отметил это ее движение и заерзал в кресле.
 Больше всего он боялся собственной супруги. Она каким-то образом всегда находила приметы его измен. Запах духов, следы помады, чужие волоски на пиджаке. От этого силою искрометного таланта и обаяния он отговаривался легко. Только вот в прошлый раз ему пришлось туго. Он как раз пришел здорово навеселе. Рыжик помогала ему раздеться и увидела, что на нем нет трусов, а  на причинном месте надет  прилипший   презерватив. Разразился жуткий скандал, в результате  которого жизнелюбивый Имелов, как ни оправдывался, получил от жены по заслугам, то есть немало ощутимых тумаков, вследствие чего на голове у него появилась  шишка, которая до сих пор не прошла а под глазом едва заметный синяк.  Если бы он не оставил  где-то трусы, если бы жена на обнаружила презерватив на причинном месте, он бы легко отговорился. Но в этот раз ему ничего не помогло ни виртуозное вранье, ни свидетели, которых он мог предоставить из числа друзей, ни отговорки о важных переговорах.     Его женушка, очень вспыльчивая и своенравная женщина, была отнюдь не дурой и частенько прикладывала к нему руки совсем  не для ласк. Альберт Геннадиевич терпел и переносил ее воинственные натиски так же,  как не мог отказать себе в маленьких и больших слабостях. Он познакомился к ней, когда работал заместителем в комиссионном магазине у ее отца. Отец  его жены прокручивал темные дела, и Алик ему в этом  помогал. Папа обладал еще более крутым нравом, чем дочка. Алик его очень боялся. Сейчас он также побаивался ее дочки. После случая с презервативом жена неделю упрекала его в измене. А он ей твердил, что это не столько доказательство его измены, сколько предмет, доказывающий его чистоплотность. И все это на самом деле подстроили его конкуренты. 
После ухода Эльвик из кабинета кофе показалось Имелову пресным и не соответствующим требуемому вкусу. Он повернулся к «секрету» и толкнул стену справа от себя. Небольшая прямоугольная часть стены под его рукой дрогнула и повернулась к нему  тыльной  стороной, обнаруживая холодильную стойку  с полочками, на которой лежали бутерброды с икрой, сыром и колбасой. Имелов взял бутерброд с красной икрой. Закрыл скрытый в стене холодильник и толкнул стену повыше. Она, также повернулась и обнаружила для него бар, откуда он достал французский коньяк. Капнув несколько капель в кофе, он убрал бутылку обратно в бар, закрыл его и подумал об Эльвик благосклонно. Судя по тому, что в кабинете был скрытый холодильная стойка и бар, можно было предположить, что есть еще и другие скрытые места. И это действительно было так. Альберт Геннадиевич с удовольствием съел бутерброд, запивая его кофе с ароматом коньяка.  Покончив с завтраком, он  повернулся к столу и занялся бумагами.
Подписав все бумаги кроме одной, Альберт Геннадиевич взял оставшуюся без подписи бумагу в руки и принялся задумчиво рассматривать. Он подумал, что нужно позвонить юристу и попросить его внести в договор дополнительный пункт.  В этот момент зазвонил телефон. Имелов взял трубку и услышал голос Эльвик, который ему сообщил:
- Альберт Геннадиевич, Отар Генацвальевич Чихахбили едет к вам. Будет через полчаса.
- Мы договорились с ним на час дня.
- Он сказал, что позже не сможет…
- Хорошо,  принял к сведению… - улыбнулся  Имелов  и поправил мизинцем усики.
Чихахбили был очень важный клиент,  который легко открывал ногами закрытые для многих двери. Он заказывал у Имелова редких животных. Сначала он купил леопарда, через несколько месяцев льва. Теперь ему, видно, понадобилось что-то особенное. В голове Имелов держал картотеку на каждого важного клиента. Он знал финансовое положение, связи и родственников. Бизнес в Москве Чихахбили начинал с закусочных  под названием «У Чихахбили».  За короткое время он оброс связями. У него появились выходы на важных людей. Он незаметно стал настоящим воротилой. Имелов знал, что недавно Отар Генацвальевич купил за бесценок и сущие гроши  самый большой уральский металлургический комбинат. О нем говорили, что он скупал и продавал предприятия списками. Сейчас Чихахбили проживал с семьей в Москве,  Париже,  Лондоне и  Вашингтоне. Этот человек жил с размахом и везде у него имелись  интересы и дела.
- Отар Генацвальевич, -  вскоре доложила Эльвик.
Дверь открылась и в кабинет  вошел крупный  человек с роскошными усами и густыми сросшимися  бровями. Такими же заметным его полноватом лице был большой нос. Нос как будто рос из самых  бровей, ближе к середине  выразительно  горбился и оканчивался красивой крупной сливовидной раздвоенностью. Именно этот нос его обладатель любил соваться в самые разные чужие дела. Короткие и пышные  бакенбарды гармонировали с большими усами и выразительным  носом. Щеки мяли счастливые аппетитно-сладкие ямочки. Из-под бровей на Имелова смотрели темные с горячим блеском глаза, в которых  было что-то сверлящее.
- Здравствуй, дорогой! Здравствуй, драгоценный друг! -  начал с порога говорить Чихахбили и своей энергетикой  занял  сразу весь кабинет. -  Как твое здоровье? Как жена?
Гость радостно раскинул руки для объятий и пошел к Имелову. Чихахбили пришел в темном костюме в белой рубашке с галстуком. Хотя ему больше подошли бы рубашка с газырями, широкие штаны и папаха.
- Здоровье, слава богу! И жена в порядке!.. Спасибо! – сказал Имелов, поднявшись   с кресла и протягивая  для приветствия руку.
- Как дети?! – спросил Чихахблили, пожимая руку и обнимая Имелова за плечи.
- Дети радуют! – мягко улыбнулся Имелов. Улыбка на его лице тут же стала болезненной, потому что гость перестарался и пожал ему руку сильнее, чем следовало.
- Чтоб тебя дети и дальше радовали, дорогой мой. Скажи мне, чем они тебя радуют? 
- Они меня радуют своим отсутствием, - ответил Имелов, высвобождая руку. - У меня их нет. Я чист перед следующими поколениями во всяком случае по документам.   
- Как это «по документам»? Ты, наверно, как та кукушка, которая своих детей в чужие гнезда подбрасывала, да? Какой молодец! А?!.. Послушай, ты мне продал льва. Я его подарил хорошему человеку. Он мне помог с одним важным делом. Послушай, теперь мне нужен… Этот… Как его? Такой животный большой… Бифштекс с рогами… - Чихахбили приложил пальцы с двух сторон к голове и замычал. – Му-у…
- Корова? – спросил Имелов, сразу догадавшись, о каком животном идет речь,  по тому, что показывал Чихахбили.
- Да, корова, но бык… - подсказывал Чихахбили, - размахивая перед Имеловым волосатыми руками. 
- Бык? 
- Да… Волосатый такой… Прерии, индейцы… - Чихахбили сделал звериное лицо, показывая не то индейца, не то само животное, которое он имел в виду.  – Из Америки…
- Бизон?! – догадался Имелов.
- Вот, бизон нужен.  Понимаешь, очень нужен… - заулыбался довольный Чихахбили.
- Это очень редкое животное, - озадаченно сказал Имелов, думая о том, как ему придется выполнять заказ. 
- Ты мне сам говорил, что любое животное достать можешь. Говорил?
- Говорил, - согласился Имелов и показал на стул. -   Присаживайтесь…
- Какой присаживайтесь, некогда. Столько дел… 
- Это очень дорогое животное, - деликатно сказал Имелов.
- Сколько? – спросил Чихахбили и улыбнулся плотоядной улыбкой предвкушения редкого деликатеса.
- Шестьсот тысяч… - сказал Имелов.
Чихахбили заулыбался и закивал головой.
- Долларов… - добавил Имелов, понимая, что чуть не продешевил.
- Долларов? Так дорого? – спросил Чихахбили изменившись в лице и, присмирев, сел в кресло.
- Да. Это уникальное животное.  Зато может украсить любой ландшафт, - сразу нашелся Имелов. - Чистых кровей на земле осталось один два экземпляра. Но есть и помесь с зубром. На сто тысяч дешевле будет… Из Белоруссии можем доставить.
- Давай с зубром. Я из него такой шашлык сделаю!!!.. – энергично навалился грудью на стол Чихахбили. Он страстно собрал в горсть волосатые пальцы и поцеловал их. – Пальчики оближешь!
- Как шашлык? – удивился  Имелов и чуть отпрянул от гостя,  потому что ему показалось, что гость сам может съесть его, как шашлык. 
- Да, шашлык, - подтвердил с азартом Чихахбили, страстно глядя  горячими глазами и шевеля черными бровями так, что они показались живыми ежиками.
- Это же редкое животное, – снова сказал  Имелов. – Редчайшее, уникальное…
- Да, редкое, - согласился Чихахбили. - Знаешь, как вкусно будет?.. Язык проглотишь!
«Шашлык за пятьсот тысяч долларов? – подумал Имелов. - Вот это размах».
- Это бесценное животное, - сказал Имелов. – Из «Красной книги».
«Можно было легко  поднять цену и просить  миллион», - подумал он. 
- Ты не беспокойся. Я так и скажу за столом гостям: «Это шашлык бесценный, из очень редкого животного из «Красной книги». Такого больше нигде нет. Последний кушаем», - сказал Чихахбили и засмеялся. – А что это «Красная книга» хорошее меню?..  А?!
Альберт Геннадиевич заерзал на кресле. «Да,  можно было цену легко поднять в два раза»,  - с сожалением подумал он.
- Все животные из «Красной книги» охраняются. За них можно ответить перед законом… - говорил Имелов и думал, как ему поднять еще выше цену.
-  С законом мы договоримся… - махнул рукой Чихахбили. – Ты только послушай!.. Мы нарядимся индейцами, будем охотиться на бизона, потом запечем его на костре и будем есть… А-а!.. Да, это не все. Через два месяца, в июле… Послушай, в июле будет  день моего рождения. Папа приедет.  Ему девяносто лет. Дядя приедет. Ему сто два года. Бабушка приедет. Ей восемьдесят семь… Я хочу устроить охоту на  мамонта. Большого такого, волосатого с бивнями… Мы его будем загонять в яму, как древние люди. Да?.. И там прямо в яме делать шашлык. Соусом сверху поливать будем. – Чихахбили засмеялся. - Я уже приглашаю важных гостей. Все очень известные и дорогие  люди. Избранные члены общества…
Чихахбили так говорил «известные, дорогие, избранные», что сомневаться в его словах не приходилось.
- Мамонта? – переспросил  Имелов. - Они ведь… Как  вам сказать? Но они ведь все  вымерли.
- Как вымерли? Все вымерли? Я уже гостям пообещал. Сказал, будет мамонт. Мне не верили, говорили, нет, не будет мамонта.  Я сказал: «Ни у кого нету - у меня будет!» Сделай, дорогой! – протянул обе руки к Имелову Чихахбили. -  Любые деньги заплачу. Найди одного для меня… Ни у кого не может быть. Пусть у меня будет!..
Последние слова Чихахбили заставили работать мозг Альберта Геннадиевича по-другому.
- Я хотел сказать, что… - поправился Имелов, -  Что они почти все вымерли.
- Ничего, дорогой. Я понимаю – редкое животное. Из «Красной книги»…
- Его даже в «Красной книге» нет…
- Ах, как жалко. Нигде нету… - Чихахбили сделал огорченное лицо и тут же рассмеялся. -  Сейчас нету, потом для меня поищешь и найдешь. За деньги все можно сделать…
- Да. Конечно, - утвердительно сказал Имелов, думая, как он будет выкручиваться с мамонтом. - Моя фирма все может. Для таких клиентов, как вы она может сделать  даже невозможное.
- А ты говорил нету, - сказал Чихахбили и, довольно поглаживая пышные усы, засмеялся. 
- С мамонтом потом. Давайте пока с бизоном разберемся. Когда вы хотите его приобрести?  – по-деловому с  мягкой улыбкой спросил Имелов, поглаживая усики.
- Две недели пройдет. И уже будет нужен, - сказал Чихахбили, вставая с кресла. 
- Предоплата сто процентов, - предупредил Имелов, тоже поднимаясь.
- Знаю, дорогой, - щедро сказал Чихахбили. -  Как тебе удобнее? Чек или наличными?
- Лучше наличными.
- Завтра деньги тебе привезут, - пообещал Чихахбили. 
- Будут деньги - будет и бифштекс… - сказал Имелов и тут же спохватился. - У-у, бизон, - поправился он и снова улыбнулся.
- До свидания, дорогой. Сделай это для меня. Век не забуду. Я гостей уже позвал… Дай я тебя обниму! Дай расцелую, генацвали!
Чихахбили загреб Имелова в охапку, обнял и смачно чмокнул в щеку. Имелов с трудом выдержал его медвежьи объятия и проводил  Чихахбили к двери.
- До свидания! – сказал Имелов, незаметно стирая влагу от слюней со щеки.
- До скорого! - сказал  Чихахбили. – Как говорится, увидимся…
«Пятьсот тысяч долларов – шашлык, - продумал Имелов, снова садясь в кресло. – А мог бы и миллион отдать».   
- Альберт Геннадиевич, - произнесла  Эльвик, входя в кабинет с листком бумаги в руках и, увидев шефа задумчивым, замолчала. – Альберт Геннадиевич, - снова позвала она.
Имелов поднял на нее глаза, продолжая думать о Чахохбили.
- Что-нибудь случилось? – спросила она.   
- Всем нужен Имелов! – вскочил Альберт Геннадиевич с места и заходил по кабинету. - Всем! Все хотят, чтобы им поднесли редких животных  на блюдечке. А я крутись, выдумывай, как им угодить. Бизона им подавай… Мамонта… Платите деньги, господа. Любой каприз за ваши деньги, как говорил мой любимый и давно преставившийся свекор.
- Вы просто гений, - на всякий случай восхищенно сказала  Эльвик.
- Конечно! У меня и отчество Геннадиевич. Папа  был гением, - сказал Имелов. -  Пять лет в тюрьме должен был отсидеть с конфискацией имущества. Но сел другой человек. Вот что значит интуиция и виртуозность ума. Надо просто  вовремя уйти от ответственности. Папа всегда говорил: «Не бери  мелочь – это воровство. Бери по-крупному. Это интеллектуальная работа.
Зазвонил телефон. Имелов, опережая секретаршу, которая тоже потянулась к телефону, снял трубку и поднес к уху.
- Вас слушают. Да это фирма «Экзотика на дом». Мы все можем достать.  Что вас интересует? Ящеры с острова Комодо, слоновые черепахи, тигровые змеи или тигровые акулы? Может быть,  муравьиные львы? Мои агенты работают по всему миру. Что вы хотите?.. Это для нас не проблема. Сейчас я вас соединю с секретарем и вы сделаете  заявку. Расплачиваться можно наличными. Назовите только адрес, куда нужно доставить обезьян. – Альберт Геннадиевич поднял глаза на Эльвик. – Прими заказ. Ты что-то хотела сказать?
- Пришел факс от Фрица Джонсона, - сказала Эльвик  и протянула принесенную бумагу.
- Так что  же ты молчишь? Давай сюда… - Имелов взял в руки факс, встал с места и, расхаживая по кабинету, принялся бегло читать текст. – Отлично!.. Прекрасно! – время от времени вырывалось у него радостное. – Грандиозно!
Тем временем Эльвик взяла трубку, которую Имелов положил на стол,  и сказала:
- Говорите адрес… Я записываю. Так… Так… Сегодня после обеда обезьянок доставят по вашему адресу. Расчет за товар на месте.
Эльвик положила трубку и взяла бумажку с записанным заказом.
- Фриц Джонсон приезжает, - сказал довольный  Имелов. -  Он везет нам товар. Обезьяны сейчас пользуются огромным спросом. Я разослал всем агентам запрос об увеличении поставок живого товара. И первым откликнулся Фриц. Мне нужно поскорее с ним встретиться и все обсудить. Завтра он прилетает.
- Номер в люксе? – спросила Эльвик.
- Да. И ужин в ресторане… - добавил Альберт Геннадиевич, сладко потеребив маленькие холеные  усики.- И еще, как только придут Мудрило и  Пробивной, сразу ко мне.
- Хорошо, Альберт Геннадиевич, - сказала Эльвик и ушла, призывно двигая бедрами и затейливо покручивая задом.
«Так  бы и смотрел целый день, как она ходит, - подумал Имелов. Меня это так вдохновляет…»
Мудрило и Пробивной или по паспорту Николай Половинкин и Сергей Братков, работали на Имелова около семи лет. С их помощью Имелов контролировал «птичий рынок», где издавна шла неорганизованная продажа животных. Имелов ее не только организовал, но и поставил, как нужно, то есть прибрал к рукам. Одним продавцам он сдавал в аренду торговые места, другим давал для продажи  живой товар. С утра Мудрило и Пробивной ехали на рынок, собирали с продавцов деньги за торговые места и раздавали товар. Затем они к обеду приезжали с деньгами к нему. Вечером они еще раз ехали на «птичку» и снова собирали деньги.  Архаровцы в лице помощников исправно выполняли для него всю черновую работу. Он купил им приличные костюмы, хотя те больше любили кожаные куртки, купил «джип» и платил хорошую зарплату.
Имелов потянулся рукой к телефону, взял трубку и с улыбкой на лице набрал номер.
- Олесь Михайлович, вы? Здравствуйте! Не узнали? И я вас не узнал… Богатыми будем. Я говорю, богатым будете. Насколько? На пятьдесят тысяч долларов… Нужен зубр… Понимаю, что трудно. Но ничего не выполнимого нет. Я же у вас бизона не прошу… Хотя нужен именно бизон. Да, редкое животное. Да, охраняются законом. Да, все на учете… Но я же вам плачу… Что? Дороже будет стоить?.. Сто тысяч?.. Договоримся… Мне через две недели нужно… Не управитесь? Нужно управиться… Хорошо… Буду ждать вашего звонка.
Имелов положил трубку, повернулся к секретам и толкнул стенку так, что бар повернулся  к нему и раскрылся. «Это нужно отметить», - подумал Альберт Геннадиевич, и потянулся к коньяку. – Чуть-чуть выпью и сделаю еще несколько деловых звонков».
Имелов выпил коньяк, разгладил усики, съел шоколадку и закатил глаза вверх, замирая в блаженстве.

Ближе к обеду Имелов позвонил секретарше и узнал о помощниках. Эльвик сообщила, что  Мудрило и Пробивной не приходили. Что-то они сегодня задерживались. Через полчаса в кабинет к Имелову вошли двое. Один высокий, под два метра роста, с длинными руками, которые заканчивались внушительными кулаками и с  чубом, зачесанным чуть набок. Другой пониже полноватый, с маленькими глазками, круглыми щеками хомяка и при короткой стрижке.
- Пришли?! – спросил  Имелов, увидев подручных.
Пробивной, молча, поставил портфель с деньгами на стол. Мудрило положил рядом бумагу со списком проданного товара и с цифрами денежных расчетов. 
- Здесь все точно? – спросил Имелов.      
- Точно, - сказал Мудрило, открыл портфель и  достал из него пачки купюр. 
Деньги всегда считал и сдавал невысокий и полноватый Мудрило. При всей глупости, которая гуляла на его простоватом лице, он хорошо считал  деньги и складывал четырехзначные цифры в уме.
Имелов еще раз заглянул в бумажку с цифрами и порадовался. 
- Торговля идет успешно, - констатировал он. – Сегодня на штуку баксов больше.
- Да, - сказал с глупой улыбкой Мудрило и  кивнул головой.
- У нас  проблема, - сказал  угрюмо  Пробивной.
- Какая? – спросил Имелов.
- Мячик хочет  уйти, - сообщил Пробивной.
- Куда интересно? – спросил Имелов, убирая бумаги в стол.
- Его очкастая, которая на «птичке» вертится, пообещала устроить работать в зоопарк, - пояснил Пробивной.
- Не хочет он больше обезьянами торговать, - вставил Мудрило. – Гы-гы-гы! Он хочет за ними ухаживать в зоопарке.
- Может ему вложить ума? – сжал руку в кулак и потряс им Пробивной.
- Только не нужно горячиться, - успокоил его Имелов. -  Вы же знаете, что официально наша фирма «Экзотика на дом» по всем бумагам проходит, как организация инвалидов. Я всем сотрудникам купил справки об инвалидности. Ты, Серж, у нас инвалид чего?
- Я?.. Инвалид детства. Опорно-двигательная система у меня недоразвита… - быстро ответил Пробивной. 
- Да? На вид этого совсем не скажешь. Любого медведя завалишь, и он у тебя пощады попросит…
Пробивной ухмыльнулся, поднимая углом губы правую щеку.
- А ты, Коля, у нас инвалид чего?
- Я сердечник… - с готовностью ответил румяный и цветущий Мудрило. – Пороком сердца страдаю.
- Вот! И я, представьте, инвалид детства. И Миша, мой шофер, тоже инвалид. И Эльвик я сейчас оформляю инвалидность… А настоящий инвалид из нас  кто?.. Коля Мячиков, его сестра и еще человек пять-шесть невыразительных личностей… На Мячикова  посмотришь и без справки поймешь, что он инвалид.  И вы его хотите прибить? Нашего единственного настоящего  инвалида? Это же наша наглядная агитация! Наш флаг!
- Нет, мы не хотим, - сказал Мудрило и посмотрел на Пробивного, который все еще сжимал правую руку в кулак.
- Нам государство за него дает налоговые льготы. Коля Мячиков для нас настоящая находка и прикрытие от прокуратуры. Его беречь нужно, на руках носить. Понятно?
- Понятно, - кивнул головой Пробивной и разжал кулак.
- Так куда, вы говорите,  он решил уйти? – спросил Имелов
- В зоопарк… – ответил Мудрило.
- В зоопарк?!! Как в зоопарк? В зоопарк! Очень хорошо! Очень!.. В какой зоопарк? – заинтересованно спросил Имелов.
- Ну, в зоопарк… - сказал Мудрило.
- В зоопарк… - уточнил Пробивной. – Он у нас один…
- Зоопарк, зоопарк, зоопарк… -  повторил Имелов и начал  прохаживаться по кабинету. - Надо же! Как интересно! И почему я раньше об этом не подумал. Это же гениальная идея! Да, это гениально! – с пафосом сказал Имелов. – Ничего не скажешь. Кто гениален – тот гениален! - торжественно объявил он, и глаза его заблестели.
Мудрило и Пробивной переглянулись. Имелов с удовольствием  мизинцем разглаживал усики и с улыбкой поглядывал на своих помощников.
- Это надо уметь под благовидными предлогами делать неблаговидные поступки, - сказал он. -  Правильно? Так я говорю?
- Что? – спросил Мудрило.
- Это я не тебе, - ответил ему Имелов. – Это я с одним умным человеком разговариваю.
Пробивной сразу расправил плечи, важно  выставил вперед грудь и снисходительно сверху вниз посмотрел на Мудрилу.
- С кем? -  осторожно спросил  Мудрило.
- Здесь один умный человек, - сказал Имелов и посмотрел на себя в зеркало.- Это я! Пробивной тут же убрал выставленную чрезмерно вперед грудь.
- Зоопарк – это хорошо! Это очень хорошо. Как мне это раньше в голову не пришло?  – сказал Имелов и обратился к помощникам. – Это то, что нам нужно. Соберите мне все сведения о зоопарке. Кто ди¬ректор, кто там работает, какая территория…
Мудрило достал блокнот и стал записывать.
- Я записываю, - сказал Мудрило.
- Узнайте, какие там птички-синички… - продолжал Имелов.
- Птички-синички, - повторял Мудрило, записывая сказанное в блокнот.
- «Птички-синички» - это я так, вообще, фигурально говорю, - уточнил Имелов. - Какие там животные, сколько их. Какая территория у зоопарка. Узнайте все подробнейшим образом, - сказал он и снова,  довольный собой, заулыбался.
- Какие животные, сколько их, - повторял, записывая, Мудрило. – Какая территория… Узнать все подробнейшим образом.
- Чем быстрее, тем лучше, - сказал Имелов.
Пробивной сверху вниз смотрел, как Мудрило записывает в блокнот задание.
- Чем быстрее, тем лучше… - продолжал записывать Мудрило.
- Это записывать необязательно. Задание понятно? – спросил Имелов.
- Понятно, - ответил Пробивной.
- Нам это просто,  как яичко облупить, - сказал Мудрило и, убрав блокнот в карман, тут же полез пальцем в нос.
- Да оставь ты нос в покое, - одернул его Име¬лов. - Я этого не люблю.
- Щекотно, - в оправдание сказал Мудрило и быстро  вынул палец из носа. -  Сделаем, да, Серж?
- Ну, – угрюмо отозвался Пробивной.
- Завтра оденьтесь получше. Костюмы, белые рубашки, галстуки. И идите на разведку, походить там, поговорите с сотрудниками. В зоопарке народ образованный работает. С придурками  в кожаных куртках никто разговаривать не захочет. Это вам не птичий рынок, - коротко напутствовал их  Имелов. – Все поняли?
Подручные с готовностью энергично закивали головами.
- Тогда вперед!
И  два  верных хозяину архаровца дружно застучали копытами к выходу из кабинета.