Глава 32

   - Далеко собрались? – Ехидно произнес Лаврухин, поводя пистолетом перед испуганными, и в то же время полными ненависти глазами беглецов. Роман был не один – за спиной у него стоял кто-то из солдат - невысокий, но крепкий парень в камуфляжной куртке с нашивками подразделения «Цербер». Держа в руках автомат, он направил дуло прямо на деда с внучкой.
         
   Шерхан зарычал и попытался сделать бросок вперед, вцепиться прямо в глотку ненавистному полицейскому, но дед вовремя придержал пса за потрепанный кожаный ошейник. Собака закашлялась, но продолжала рычать, беспомощно семеня лапами на месте. 
       
   - Какая же ты сволочь. – Выдавила Саша, испепеляюще-гневным взглядом буравя Лаврухина. Девушка понимала, что теперь им, похоже, пришел конец – они угодили в ловушку. Неужто они зря боролись за спасение? Неужели стоило пережить столько смертельных испытаний, чтобы в шаге от свободы так опрометчиво попасться?
         
   - Руки за голову! – Ледяным тоном прошипел Лаврухин, и тут же резко прикрикнул. – Быстро, я сказал!
      
   Саше хотелось плюнуть в его наглую, ухмыляющуюся физиономию, крикнуть, как сильно она его ненавидит, но вместо этого пришлось молча подчиниться. Подойдя к Николаю Харитоновичу, Лаврухин долго смотрел ему в глаза. Дед не отводил взгляда, с ненавистью глядя на полицейского.
         
   - Ну что, Лещинин, вот ты и попался, старый хрыч. Да, ты долго путался у нас под ногами. - Лаврухин грубо сдернул с плеча старика ружье и бросил солдату. Тот поймал двустволку на лету, одной рукой, и повесил себе за спину. – Видимо, ты совсем не любишь свою внучку, раз заставил ее притащиться сюда. - На лице Лаврухина играла торжествующая гримаса, и его тонкие губы расплылись в злобной ухмылке.
       
   - Не смей трогать мою внучку! – Вскричал Николай Харитонович, в бессильной ярости сжимая свои крепкие кулаки, но Роман лишь рассмеялся каким-то безжизненным, металлическим смехом.
       
   - А разве она не говорила тебе, как ей было хорошо со мной в постели?
       
   Услышав эти слова, Саша опустила глаза, а ее лицо густо залилось краской.
      
   Дед молча взглянул на нее. В его глазах читалась печаль и боль.
       
   - Ну что, добегались? – Усмехнулся следователь и медленно приблизился к саням, на которых лежал умирающий Володька. Ткнув его пистолетом в бок, он брезгливо поморщился. – И куда вы тянете этого полудохлого? На кладбище, что ли? – Насмешливо поинтересовался Роман. - Он же почти не жилец, так, лишний груз.
      
   Володька, кажется, пришел в себя, он приоткрыл подернутые туманной пеленой глаза, и мало того – узнал Лаврухина.
       
   - Подонок… - Хрипло выдавил Маханьков и тут же скривился от ужасной боли – цепкие пальцы Романа схватили его прямо за плечо, впиваясь в рану. Таксист закричал, и задергался в конвульсиях, разбросав одеяла и пытаясь вывернуться, но рука Лаврухина не отпускала его, наоборот, надавила еще сильнее, заставляя корчиться от невыносимой боли.
       
   - Эй, ты! – Вдруг громко выкрикнула Саша. – Стреляй в меня! Ну же, давай! Чего ты трогаешь раненого человека? – Гневный голос девушки был полон вызова, и хотя дед одернул ее за рукав фуфайки, она не умолкала, а наоборот, распалилась еще больше. – Ты трусливое животное, Роман Лаврухин! Ты можешь только действовать исподтишка и убивать тех, кто слабее, а на по-настоящему смелые поступки ты не способен, потому что у тебя слишком гнилая и мелкая душонка!
       
   Кривая ухмылка перекосила лицо Лаврухина. Он ослабил хватку и отпустил плечо несчастного таксиста. Ледяные глаза Романа напряженно прищурились, кажется, слова девушки задели его за живое.
         
   - Как я погляжу, ты остра на язык, маленькая мерзавка. – Прошипел следователь и, медленно приблизившись к Саше, приставил дуло пистолета вплотную к ее лбу. – Посмотрим, как ты сейчас запоешь.
         
   Девушка до хруста сцепила зубы, пытаясь не показать своего страха. Глаза Лаврухина в упор гипнотизировали ее, превратившись в две черные точки.
         
   - Пошел ты! – Бросила она.
         
   - Что ты сказала, тварь? – Вдруг заорал Лаврухин. – Теперь повтори свои слова!
         
   - Я сказала, что у тебя мерзкая и гнилая душонка! – Медленно, делая паузу после каждого слова, процедила Саша. Руки девушки непроизвольно сжались в кулаки. Казалось, она уже не боялась ничего, и, понимая, что скоро умрет, пыталась донести до Романа всю ненависть и все презрение, которое она испытывала к нему.
         
   - Послушайте. – Произнес вдруг дед и хрипло закашлялся в кулак. – Вы можете убить меня. – Он сглотнул ком в горле, затем продолжил. – Только прошу, отпустите мою внучку и этого несчастного. - Он указал на Володьку, - Они ни в чем не виноваты.
         
   Корчась от боли на санях, таксист тяжело дышал открытым ртом, а на лбу мужчины, несмотря на сильный мороз, выступил пот.
         
   - А почему бы и нет? Ты прав. – Осклабился Лаврухин и повернулся к Саше. – А хочешь, мы с тобой поженимся и уедем отсюда? Бросай своего слабохарактерного мужа, Александра.
         
   - Я ненавижу тебя! – Бросила Саша.
         
   - Да? А в ту ночь ты шептала мне, что любишь. Неужели, твоя любовь так быстро прошла? – Полицейский в открытую издевался над девушкой, упиваясь своей властью. - Вы все умрете! – С наслаждением, нараспев, произнес он. Обернувшись к солдату, все это время молча стоявшему за спиной, словно ожидавшему команды, Лаврухин приказал. – Разберись с этими двумя. – Кивком головы он указал на деда и лежащего на санях полуживого таксиста. – А ее я возьму на себя. – Кажется, Лаврухин окончательно «съехал с катушек» – его глаза светились каким-то безумным, садистским блеском.
      
   - Я видела! – Внезапно выкрикнула Саша. – Видела, как ты оставил человека на растерзание волкам. Посмотри! Смотри, гад, что от него осталось! – Девушка указала рукой в ту сторону, где еще торчали из-под снега обглоданные кости, но Лаврухин даже не обернулся.
         
   Солдата же, кажется, насторожили слова девушки, и он осторожно приблизился к остаткам волчьего пиршества. Из-под снега торчала тонкая черная антенна и мужчина, схватившись за нее, вытянул наружу рацию. Отбросив прибор в сторону, парень присел на корточки и начал раскапывать руками снег, а в следующую секунду отшатнулся, как ужаленный.
       
   - Лейтенант Звонарев… Андрюха… - Только и смог выдавить он.
       
   - Вот видите? Видите? Я говорю правду! – Торжествующе вскричала Саша. - Этот гад ранил его в ноги! Подождите, я все расскажу! Выслушайте меня!
       
   - Заткнись, тварь! – Шепотом прошипел Лаврухин, и добавил уже громче. – Да, на Звонарева напали волки, и он не смог отбиться.
       
   - Он врет! Врет! Я все видела! – Кричала девушка, пытаясь хоть как-то спасти их тяжелое положение. Она понимала, что живым им отсюда не уйти, но она должна была рассказать всю правду хоть кому-то, пусть даже это будет один из врагов.
         
   К большому удивлению Саши, солдат, казалось, заинтересовался ее словами. Подойдя ближе к девушке, он угрюмо бросил:
       
   - То, что ты сказала, правда?
       
   - Я клянусь! – Выкрикнула Саша. – Когда сюда пришли волки… - Ее голос начинал судорожно прерываться. – Этот подонок… Он выстрелил вашему товарищу в ноги, а сам убежал…
       
   - Я убью тебя, мразь. – Сквозь зубы процедил Лаврухин, но тут же повернувшись к солдату, засмеялся и развел руками. – Ну, кого ты слушаешь, сержант? Давай покончим с ними, хватит церемониться. Или ты не слышал приказа? – Последнюю фразу он произнес с особым нажимом, его тон был довольно угрожающим, и не допускал неповиновения.
       
   - Товарищ капитан, как вы могли?.. – Сержант медленно повернулся к Лаврухину, а его левая рука судорожно сжалась в кулак. Его внезапно охватила ярость, всепоглощающий гнев. – Вы… Вы убили лейтенанта Звонарева! Этого прекрасного человека, который спас мне жизнь в Чечне! Даже эти чеченские «собаки» своих не бросают, а вы…
       
   Перед глазами мужчины мелькнули кадры из прошлого. Наступательная операция... Перед глазами кровь, мертвые изуродованные тела… «Идем, идем, уходим…» - Откуда-то сверху доносится голос лейтенанта Звонарева. Темнота. Жуткая боль. Вспышки сознания, сквозь которые иногда видится почерневшая от крови, выгоревшая под солнцем земля… Как оказалось позже, когда сержант пришел в себя уже в госпитале, в этой операции выжили лишь единицы. Лейтенант Звонарев тащил умирающего товарища на своей спине много километров, скрываясь в оврагах и лесополосе. Лейтенант был награжден медалью, а он, сержант Сысоев, еще долгое время провалялся на больничной койке. С этой минуты мужчина поклялся товарищу в верности, что теперь он пожизненно благодарен ему за его доблесть и мужество. И теперь… Что осталось от человека, который когда-то спас ему жизнь?
      
   Сержант резко приставил дуло автомата к виску Лаврухина, не дав ему даже опомниться.
       
   - Что? – Следователь опешил, издав нервный смешок. – Ты вздумал убить меня, Сысоев? – Его рука с пистолетом дернулась, намереваясь опередить сержанта и выстрелить первым, но «Церберовец» одним резким движением приклада выбил «ПМ» из руки следователя. – Хорошая реакция, сержант. – Хохотнул Лаврухин. – Но ты же знаешь, что тебя ждет, если ты убьешь меня. А ты этого не сделаешь, сопляк.
       
   - Я вышибу тебе мозги, сволочь. – Голос сержанта был полон гнева. Руки дрожали, но не от страха, а от бешенства, охватившего мужчину. – Ты убил лейтенанта Звонарева, а значит, ты подохнешь здесь же, на этом месте. – Он взвел курок, но Лаврухин продолжал насмехаться:
       
   - Ты не способен на это, сержант. Ты просто ничтожество, ты никто и звать тебя никак. – Внезапно следователь извернулся и кулаком изо всех сил нанес парню удар под дых.
         
   Сержант захрипел и согнулся в три погибели, а Лаврухин, словно коршун, налетел на него сверху, повалив на снег. Следователь, кажется, обезумел. Придавив парня к земле, он оседлал его, словно наездник свою лошадь, и изо всех сил молотил солдата крепкими кулаками.
         
   - Ты действительно думал, что сможешь убить меня, сопляк? – Скрипя зубами, процедил Роман, но в следующую секунду мохнатая черная тень молниеносно бросилась прямо ему на спину.
         
   Шерхан яростно рычал, впиваясь зубами в толстую кожу куртки ненавистного ему человека, но Лаврухин, развернувшись, попытался ухватить собаку за горло. Этой секундной заминки хватило, чтобы поверженный солдат успел вскочить на ноги, направив на Лаврухина дуло автомата. Подбородок парня заливала кровь, текущая из сломанного носа и разбитых губ, и он торопливо утер ее рукавом камуфляжного ватника, размазав еще сильнее.
         
   Послышался крик деда.
         
   - Шарик, нельзя! Ко мне, я сказал!
         
   Пес неохотно подчинился хозяину, с виноватым видом проковыляв к его ногам. Саша в страхе прижалась к деду, и тот обнял ее за плечи своей крепкой рукой.
         
   - Что ты делаешь, сержант? Ты это серьезно? - Нервно хохотнул Лаврухин. - Опусти оружие. – Он до сих пор не верил происходящему. У него в голове не укладывалось, как этот сержантишка смеет направлять на него автомат с твердым намерением убить. Роман попытался подняться, но громкий окрик солдата заставил его вновь опуститься на снег.
         
   - На колени!
         
   - Тебе не сойдет эта выходка с рук. – Процедил Лаврухин сквозь зубы.
         
   - Молись! – Губы сержанта нервно сжались. – Молись перед смертью, капитан.
         
   - Что? – Полицейский опешил, но тут же торопливо заговорил. – Все, прекращай этот цирк, сержант. Хватит! Ты же прекрасно понимаешь, что за мое убийство тебя по головке не погладят. Ты не сможешь этого сделать.
          
   - Смогу. – Решительно отрезал солдат. – Я дал слово! Я поклялся лейтенанту Звонареву, что если вдруг он попадет в беду, я выручу его. А ты убил! Убил его, понимаешь? И я отомщу за его смерть!
          
   - Пошел ты! – Заорал Лаврухин, и его голос сорвался на фальцет, став похожим на вопль истеричной женщины. – Да как ты посмел вообще поднимать на меня оружие, мерзавец? – Он резко вскочил с намерением броситься на дерзкого парня. Прозвучал оглушительный выстрел, и тело следователя, взмахнув руками в воздухе, было отброшено назад.
      
   Казалось, Роман даже не понял, что произошло. Грудную клетку пронзила невыносимая боль, круша ребра, а на одежде моментально выступила кровь. Он захрипел, пытаясь зажать рану руками, его рот раскрывался, судорожно глотая воздух. Глаза полицейского округлились от ужаса, грозя вообще выкатиться из орбит.
       
   - Что… что ты наделал… - Только и успел выдавить он, прежде чем его душа покинула тело – следующий выстрел был контрольным. Сержант до упора вдавил курок и автоматная очередь снесла Лаврухину полчерепа. Кровь и осколки костей разлетелись во все стороны, а тело Романа обмякло, оставшись без движения валяться на снегу.
      
   Солдат опустил оружие. Его глаза не выражали ничего, в них была пустота.
         
   - Уходите. – Мрачно бросил он.
         
   Саша была не в силах пошевелиться, и казалось, даже не слышала, что сказал «Церберовец». Дед пришел в себя первым.
         
   - То есть… Я так понимаю, мы можем… - Он не успел договорить.
         
   - Наши люди придут сюда с минуты на минуту. Уходите! Скорее!
         
   - Пойдем. Пойдем, внучка. – Дед схватил Сашу за руку, а другой рукой ухватился за веревку саней, на которых лежал Володька. Таксист что-то тихо бормотал себе под нос, наверно, он снова бредил. – Быстрее, вперед. – Дед легонько подтолкнул Сашу в спину. – Спасибо тебе, сынок. – Обернувшись, тихо произнес дед, до сих пор не веря, что они остались живы.
         
   - Мы не убийцы, поймите. – Будто оправдываясь, выдавил сержант Сысоев. – Мы просто выполняем приказ…
         
   Саша шла вперед, нервно оборачиваясь через плечо, до тех пор, пока фигура сержанта Сысоева не исчезла из поля зрения. Неужели их действительно отпустили? Девушка едва держалась на обессиленных ногах, а руки трусились от сильнейшего нервного перенапряжения. Она не могла поверить, что справедливость восторжествовала, и Лаврухин больше не причинит никому зла.
         
   - Иди иди, внучка, не оглядывайся, я здесь. – Бормотал дед, с кряхтением таща за собой тяжелые сани. Позади всех ковылял Шерхан, замыкая их короткую вереницу. Если бы не этот бесстрашный пес, кто знает, чем обернулась бы драка между Лаврухиным и солдатом из «Цербера».
       
   - Дедушка, давай я помогу. – Саша внезапно остановилась и, несмотря на протесты Николая Харитоновича, попыталась забрать веревку у него из рук.
       
   - Ты не сможешь. Они слишком тяжелы. – Возразил дед. – Не останавливайся, идем. Мы уже почти у цели.
       
   Протискиваясь по буреломам, беглецы упорно двигались вперед. Пригибаясь, они пролезли под нависающими прямо над головой колючими ветвями.
       
   Володька снова застонал:
       
   - Воды…
       
   - Сейчас, сейчас… - Достав из тяжелого наплечного мешка бутылку с водой, Саша отвинтила крышку и поднесла емкость к губам раненого мужчины. Он пил жадно, большими глотками, как будто целый день бродил по пустыне, мучимый дикой жаждой, а когда напился, выдавил тихое, едва слышимое «спасибо».
         
   - Все будет хорошо. Ты поправишься. – Саша аккуратно поправила одеяло, которым был накрыт мужчина, и стряхнула с него снег. – Как твоя рана? – Участливо спросила она. Бинты, которыми было перемотано левое плечо таксиста, почти полностью пропитались кровью – Лаврухин еще сильнее повредил рану.
       
   - Болит… очень… - Скривился Володька.
       
   - Ничего, ничего. Потерпи еще немного.
      
   Дед с тревогой смотрел на раненого, понимая, что его шансы на выживание совсем невелики, и с каждой минутой они все уменьшались. Володька потерял слишком много крови, и ему срочно требовалась госпитализация. Нужно сказать, что Николай Харитонович молил Бога о том, чтобы подземный лаз, ведущий за пределы поселка, не засыпало землей, иначе они останутся в ловушке, но старик не выказывал своих опасений Саше, дабы не тревожить ее понапрасну. Оставалось надеяться на удачу. Старик снова закашлялся, на этот раз на его губах выступило еще больше крови и он торопливо отвернулся, вытирая рот рукавицей. К счастью, внучка не заметила этого, иначе она бы все поняла. Обессиленный старостью и скитаниями в холоде организм старика не выдерживал подобной пытки, и он уже смирился с приближающейся смертью. Да и какой смысл бороться – все равно проиграешь… Только бы выполнить последнюю, и самую важную задачу – спасти внучку и несчастного таксиста и вывести их за пределы Вайда-губы, ведь сами они вряд ли смогут выбраться отсюда.
         
   - Дедушка, о чем ты задумался? – Саша потормошила старика за плечо, и тот невольно вздрогнул, оторвавшись от своих мрачных мыслей.
         
   - Все хорошо, родная. – Улыбнулся Николай Харитонович. – Идем. – Он вновь схватился за веревку.
         
   Когда они, вкрай обессиленные, наконец добрались до укрытия, вокруг уже наступал унылый сероватый рассвет. Лес молчал, сонно жмурясь в предутренней неге, а луна в вышине медленно бледнела, готовясь скрыться с небосвода до следующей ночи.