2

Доски следует выстругивать аккуратно, не засоряя в этот момент голову посторонними мыслями. Водить рубанком взад и вперед, снимая слой за слоем. В куче опилок. Они пахнут уютом. Запах детства. Доска к доске. Потом покрывать лаком, обязательно дважды. Будут блестеть. Их прикрутят к металлическим направляющим, это скелет, и получится длинная деревянная скамейка. Доска к доске. Блестящие от лака. Обработанные наждачкой со всех сторон. В том числе и с той, на которой сейчас стоят подошвы моих кроссовок.

Я сам не понял, как оказался здесь. Шел себе без цели, гулял, засматривался на симпатичных девчонок. Их много здесь. в следующее мгновение я уже стою на деревянном возвышении. Хорошо хоть кроссовки чистые - дождя давно не было. Люди уже косятся на меня, ждут представления. Привыкли, что их всё время развлекают. Но на земле передо мной не лежит кепарик для сбора милостыни. Кого я обманываю. Никто на меня не смотрит. Я бы и сам на себя не взглянул, как не смотрю на выступающих артистов, когда спешу по делам, наушники в уши, руки в ноги - и вперед. Я не оставляю им шанса.

- Люди, постойте!

Я молчал несколько часов, поэтому мой голос звучит как не мой. Громкости хватает. Люди идут дальше. Что я, в самом деле? Чего можно добиться от этих вечно спешащих людей в этом вечно жужжащем городе? Их внимание не зацепить дольше, чем на десять секунд. Больше мне и не надо. Я не уверен, что и десять секунд что-то изменят.

- Куда вы летите? Там нет ничего.

Где-то я уже слышал эту фразу. Никак не могу примомнить, где именно. Горло прочистилось, поэтому я выкрикиваю её громко, звонко. Маленький ребенок останавливается напротив меня, показывает на меня пальцем. Рядом мамаша, быстро хватает ненаглядного за руку и уводит. Оборачивается и бросает на меня гневные взгляды. Лучше бы шел работать, бездельник - читаю по её губам. Люблю читать по губам. Люди давно перестали слушать друг друга, наушники в уши, руки в ноги - и вперед. Они не оставляют друг другу шанса. Только читать по губам.

Я весь в черном. Так вышло, я не готовился к этому специально, не  репетировал и не подбирал одежду под выступление. Самого выступления не должно было быть, я ведь летаю точно так же, как другие. Также не обращаю внимания на окружающих. Только сейчас почему-то стою на деревянном возвышении - а они нет. Летят туда, где нет ничего.

Всегда был ловцом. В детстве ловил насмешки ребят со двора, слишком отличался от них. Подрос - стал ловить деньги из чужих карманов и побои отца. Он угрожал убить, если еще хоть раз пожалуются, что я в очередной раз выловил чужое. Немного возмужал, стал ловить женские улыбки. Иногда поцелуи, ну это когда очень везло. Сейчас мой лоб ловит первую каплю дождя. Крупная, ливень будет что надо. Гремит гром. Всего один раз, но люди сразу ускоряются. Вот это я понимаю, ораторское мастерство, разок гаркнул - и всё. А я выдал уже два глубоких, осмысленных возгласа, а никто даже не обратил внимания, кроме того малыша. Ах да, гневные взгляды. Их я словил поистине бесчисленное множество.

Молния может ударить куда угодно, но бьёт именно в ту точку, где меня быть не должно. Но я здесь. Теперь все люди смотрят на меня. На деревянном возвышении, намокшем от дождя, остались сухие следы от двух подошв.

Если доски покрыть лаком дважды, вода будет отталкиваться от лакированной поверхности и стекать каплями на землю. Или собираться лужицами на горизонтальной поверхности. Когда покажется солнце - высохнет.

Как будто и не было ничего.