Грязь на банкете в честь 50-летия Института матема

Поздней осенью 1984 года отмечалось 50-летие учреждения Института математики им. Стеклова АН СССР. Среди приглашенных были и представители грузинских математиков во главе с Н. Векуа и Т. Бурчуладзе. Научная сессия, по-видимому, мало интересовала последних, однако на праздничном банкете они в компании с С. Новиковым, В. Владимировым и Л. Фаддеевым веселились вовсю. В какой-то момент, глядя на меня, Векуа не выдержал и, не стараясь даже понизить голос, сказал: «Из Грузии мы Андро Бицадзе вытурили, теперь дело за вами — пора окончательно разделаться с ним в Москве». Я не поверил своим ушам — неужели эти слова были сказаны Векуа по моему адресу? Там же стояли ученики Г. Чогошвили: Н. Берикашвили, З. Инасаридзе, Л. Замбахидзе и некто Сандрик Лашхи — ученик московских проходимцев. Из других союзных республик на банкете было не более двух математиков, в то время как тбилисских я насчитал не менее одиннадцати. Интересно, кто и по каким мотивам пригласил их на такое важное мероприятие?!

Через два часа после начала банкета, когда мы с Хведелидзе беседовали неподалеку от стола, к нам присоединился директор Института математики Украины Ю. Митропольский. Он спросил:

— Чем кончилось дело с попыткой похищения самолета в Тбилиси?
— Говорят, все виновные предстанут перед судом, — ответил Хведелидзе.

Случайно услышав это, уже хорошо подвыпивший академик Новиков без стеснения вмешался в разговор:

— Да, много безобразий творится в сталинской Грузии. Так, по крайней мере, говорят мои тбилисские коллеги и друзья, — важно произнес он.
— Что же именно они имеют в виду? — спросил Хведелидзе.
— Те богопротивные дела, которые периодически имеют место в Тбилиси как бы от имени народа,— пояснил Новиков и после небольшой паузы продолжил: — А детей из благородных грузинских семей обвиняют в похищении самолета.
— Не знаю, какие семьи имеются в виду. Говорят, что среди арестованных в связи с похищением находится дочь московского математика или физика Петвиашвили, — вставил Хведелидзе.
— Эти слухи, оказывается, распространяет Бицадзе. Так утверждает академик Кадомцев. Петвиашвили — ученик Кадомцева, и у него нет ничего общего с этой несчастной девушкой, которую, несмотря на беременность, посадили в тюрьму, — продолжил Новиков.
— Никаких слухов я не распространяю и прошу вас впредь не оскорблять меня, Сергей Петрович, — ответил я Новикову.
— Как?! Разве не вы говорили, что талантливейший ленинградский математик Шаташвили, любимый ученик Фаддеева, является евреем? — упрямо гнул свое Новиков.
— Сергей Петрович! Я не знаю никакого ленинградского математика по фамилии Шаташвили.
— Знаете, и притом очень хорошо! Именно он нашел очень интересные решения нелинейных уравнений для физиков. Многим, наверное, не по нутру, что он носит грузинскую княжескую фамилию, в том числе и вам, товарищ Бицадзе,— опять поддел меня Новиков.
Услышав эти слова, Митропольский с удивлением уставился на меня.

— Я знал Хаима и Симона Шаташвили, евреев из Сачхере, которые вовсе не скрывали своего еврейского происхождения. Других Шаташвили я не знаю, Юрий Алексеевич, — ответил я на немой вопрос Митропольского.
— Товарищ Бицадзе предпочитает поменьше говорить в преддверии выборов в Академию. Разве не так, Юрий Алексеевич? — обратился Новиков на этот раз к Митропольскому.

В такой ситуации мне оставалось только покинуть банкетный зал.

Не попрощавшись с Хведелидзе и Митропольским, я отправился домой. По дороге я все думал, что заставило Новикова оскорбить меня, да еще публично? Что плохого я ему сделал? Когда в 1966 году его выбирали членом-корреспондентом Академии наук, я ведь, правда по настойчивой просьбе Виноградова, но все же дал ему голос. Он хорошо знает и о том, что без моего голоса он не был бы избран. Наверняка у него есть ко мне еще какие-то претензии не из области науки.