Путешестве в израиль за медом

В каком-то году в августе наша компания плыла на байдарках по Битюгу, прекрасной уютной речке с лесистыми берегами, левому притоку Дона. И что-то захотелось нам меда. Мы спросили у местных рыбачков, где тут меда можно купить, а они нам отвечают:
- Как где? В Израиле! Проплывете полчаса, и по левому берегу откроется высокий поросший лесом холм и идущая к нему дорога. Подниметесь по ней, и увидите брошенную деревню Израиль. Туда пчеловоды вывозят на лето свои пасеки, там меда – хоть залейся.
Доплыли до холма и вдвоем с Володей пошли в Израиль. Вскоре увидели на краю леса брошенную деревню, за ней - великолепный заливной луг почти до горизонта, а на опушке – несколько пасек – ульи, ульи, ульи, какие-то будки, где живут пасечники, центрифуги, в которых мед гонят из сот. Сама брошенная деревня произвела тяжелое впечатление - проломленные крыши, выбитые окна, во дворах – бурьян выше человеческого роста. На краю деревни - прудик с необыкновенно грязной водой.
Мы пошли к пасекам.  Пасечники были приветливые, охотно болтали с нами – за лето они стосковались по людям – и угощали медом, был как раз сезон медосбора. Мы пробовали и липовый мед (в лесу было полно лип), и гречишный, и клеверный, и цветочный, и еще какой-то, и еще, в сотах и только что из-под центрифуги…
 Напробовавшись чуть ли не до аллергии, мы стали расспрашивать, откуда такое странное название деревни? И пасечники рассказали, что в брошенной деревне жили русские люди иудейского вероисповедания. И вот, когда в 48 году образовалось государство Израиль, советские власти приветствовали это и переименовали их деревню в Израиль. Ну а когда стала возможна эмиграция, вся деревня, как один человек, рванула в землю обетованную. 
Накупив всяческих медов, мы тронулись в обратный путь. Около прудика нам встретился какой-то весь замызганный «израильтянин» (определенно не пасечник, те все люди солидные и спокойные) и стал нам возбужденно говорить:
- Ребята, в этом пруду уйма крупных карасей – они зашли в пруд весной с разливом, я утром за полчаса ведро наловил. Глубина тут – метр, надо ходить по дну и взмучивать ил. Карасям тогда дышать нечем, они всплывают и хватают ртами воздух. Тогда просто берешь их за башку, и в сумку.
Рыбалка в это утро была не удачной и мы с Володей решили порадовать команду рыбкой. Мы разделись до плавок, взяли с собой авоськи, полезли в пруд и, как Балда в сказке Пушкина, стали «воду мутить». Через несколько минут она приобрела консистенцию жидкой грязи, и караси стали на секунду высовывать мордочки, хватать воздух и тут же прятаться. Они были такие быстрые, что за полчаса мы не поймали ни одного. Наконец мы поняли, что «израильтянин» просто решил поиздеваться над нами (он к тому времени исчез), и вылезли.  Мы были покрыты слоем грязи, которая, быстро подсыхая на солнце, превращалась в корку и отваливалась, а все тело невыносимо чесалось, а смыть грязь было негде. Подхватив одежду и сумки с медом, мы помчались к реке и с разбегу бросились в воду.
Так что теперь у меня с Израилем сложные экономико-политические отношения. Но я могу хвастаться, что успешно сплавал в Израиль за медом.