Глава 2. Интересная история

Москва, 2010 год.
- Стойте… - повторяю я этой женщине, когда, наконец, приближаюсь к ней. На ее лице вперемешку с ужасом застывает недоумение.
- Вы кто? – мягким, однако очень властным голосом спрашивает она.
- Меня зовут Рита, - отвечаю я и в знак приветствия вежливо, но как-то неуверенно протягиваю ей правую руку. Женщина с надменным взглядом ответно кладет в нее свою. Мы слегка пожимаем друг друга.
- Вы следили за мной? – ледяным тоном спрашивает меня она. Ее развивающийся на ветру кардиган и эта непонятная мания величия подобают ее какой-нибудь супервумен из комиксов.
- Нет-нет, - спешно отвечаю я, не сдерживая улыбки, - Просто Вы, похоже, собрались… - тут я делаю запинку.
- Что Вам от меня нужно? Автограф? – женщина все так же холодно продолжает терроризировать меня своими тупыми вопросами.
- Простите? – я удивленно вскидываю обе свои брови и растерянно развожу руки в стороны. Затем, сморщив свое лицо, я всем своим видом пытаюсь показать этой сумасшедшей, что я ее не знаю. Мол: «А Вы собственно кто?»
- Ну, Вы же, верно – поклонница? – с некоторым сомнением вопрошает меня эта женщина, - Что Вы хотите? Фото?
На этот раз я не выдерживаю и тупо начинаю смеяться. Женщина сменяет выражение своей надменности на полное недоумение.
- Простите меня, - говорю я, продолжая скалиться, - Простите меня за мою нетактичность, но Вы вообще кто такая?
У женщины медленно отвисает челюсть. Видимо, этого она явно не ожидала. Кто же, интересно, она и впрямь такая, что я-таки сразу же должна была ее узнать? На клоуна она не похожа. На пьяницу или наркоманку тоже.
- Вы правда меня не знаете? – жалостливо вопрошает меня эта особа. Мне даже не мгновение показалось, что в ее голосе прозвучали нотки надежды.
- Послушайте меня, мисс, - начинаю уже немного раздражаться я, - Дело в том, что я и вправду Вас не знаю. И подошла я сюда не за автографом, как Вы подумали, а только лишь потому, что испугалась стать свидетелем вашего… - я снова запинаюсь, - Вашего прыжка вниз. И все тут.
- Я – Вера, - вдруг улыбается мне эта вновь овладевшая собой сумасшедшая женщина, - Вера Ползунова, - и она снова протягивает мне свою руку. Я вновь пожимаю ее.
Ползунова… Ползунова… Ах, точно! Ведь прямо под нами сейчас находится прямо-таки городская достопримечательность – Дом Ползуновых. Помнится, бывший мой рассказывал мне о том, что там живут актеры – муж и жена, - и что муж этот постоянно ходит налево. Так это что ж получается-то? Женщина, которую я только что посчитала сумасшедшей, оказалась и вправду какой-то «крупной шишкой», которую я и не признала? И пришла она сюда, почти по той же причине, что и я? Блин! Это интересно…
- И я не собиралась спрыгивать вниз, - с улыбкой на лице прерывает мои размышления Вера, - Просто пришла сюда подышать свежим воздухом… - и она прячет свой взгляд себе под ноги.
- Тогда я тоже, - ехидно улыбаюсь я ей в ответ.
- В смысле? – весело восклицает Вера и снова устремляет глаза на меня. Ее улыбка перемешивается с недоумением.
- В смысле я видела, как Вы расчесывались, - я киваю на предметы быта, которые валяются на кровле, - Так обычно делают самоубийцы перед собственной смертью. А затем… Затем Вы еще и перекрестились, чтобы грехи Ваши прошлые простили и отпустили. Ведь Вы же знаете, что суицидников не отпевают. Поэтому решили немного схитрить?
Улыбка мгновенно пропадает с лица Веры.
- Да, Вы не парьтесь, - говорю я, - Вся курьезность данной ситуации в том-то как раз и заключается, что я тоже так же, как и Вы, хотела сегодня покончить с собой.
Вера снова улыбается. На этот раз – оценивающе.
- Тогда, может, вместе сиганем? – предлагает она.
- Ага! – возмутительно восклицаю я, - Чтобы потом в новостях написали, мол, убитая горем женщина скинулась с крыши и прихватила с собой любовницу мужа?
Вера застывает с обалдевшим лицом:
- Так Вы, что, тоже с ним спали? – вдруг жалобно выдыхает она.
- Что? – улыбаясь, я аж брови подкидываю от удивления, однако тут же прекращаю скалиться, вдруг понимая, что Вера не шутит. Боже, когда же я уже пойму, что мое чувство юмора в дуэте с развитым полетом мыслей не способны понять абсолютно все? Тем более, как я и сама сказала, эта «убитая горем женщина», которая, по всей видимости, ревнует своего мужа чуть ли не к каждой встречной. Блин, каким же, интересно, уродом надо быть, чтобы довести ее до такого состояния?
- Охренеть… - в сердцах выдает Вера.
- Оу, - опоминаюсь я, - Да, нет же! Не спала я с Вашим мужем. Я ведь его даже не знаю. Ни имени его, ни как он выглядит. А по поводу того, что сказала, так это я пошутила ведь. Хотела обстановку разрядить. Видимо, неудачно… - и, словно провинившаяся, я опускаю свой взгляд на кровлю.
- Очень неудачно, - соглашается со мной женщина и отворачивается. Наступает неловкая пауза. Слышатся только обрывающиеся завывания ветра.
- Слушайте, а пойдемте-ка ко мне, – весело предлагаю я, - Чаю попьем. А? Что скажете?
- А чай крепкий? – не без улыбки спрашивает меня Вера. Боже, как же она обаятельна, когда скалится.
- Ну… За крепким в магазин нужно сходить, - улыбаюсь я ей в ответ, - Крепкий я еще в обед выпила.
Вера расплывается в еще более широкой улыбке и наклоняется, чтобы подобрать расческу и зеркальце.
- Ну, что, идем? – заговорщически произносит Вера, и, дожидаясь моего одобрительного кивка, направляется за мной к выходу.
* * *
К сожалению, чай, который требовался нам сейчас, в нашей стране был вдруг запрещен к продаже законодательством после 23 часов. Поэтому мы садимся к Вере в машину и едем за ним в один круглосуточный продуктовый магазинчик, в котором меня уже хорошо знают.
- Вера, Вы уж простите меня, но я правда Вас не узнала, - начинаю оправдываться я, пока мы добираемся до пункта назначения, - Дело в том, что я не смотрю телевизор, не читаю газеты, не интересуюсь новостями в интернете. Ни светскими, ни политическими. Я считаю, что телевизор – это зомбоящик, поэтому даже не имею его в своей квартире, а компьтером пользуюсь только для общения в интернете, прослушивания музыки и просмотра каких-либо фильмов… И те все – иностранные, - добавляю я после недолгой паузы, видя, как Вера искоса поглядывает на меня.
Вера отрывисто кивает мне в ответ. Возникает неловкая пауза.
- А как Вы вошли в подъезд и прошли через консьержку? – спрашиваю я, пытаясь хоть как-то завязать диалог.
- Слушай, Рита. Может, на «ты» уже перейдем? – улыбается женщина, переключая передачу.
- Оу, конечно! – с радостью соглашаюсь я, - Так как же ты, Вера, миновала консьержку?
- Ну… В отличии от тебя, она, по всей видимости, смотрит этот зомбоящик целыми днями. И соответственно, видимо, сумела узнать во мне знаменитую актрису. Поэтому она с радостью пропустила меня за автограф, - Вера снова одаряет меня своей обворожительной улыбкой. Ее харизме просто нет предела и края. Боже, как же она восхитительна. Неотразима. Вот какие, скажите мне, у такой столь привлекательной особы могут быть проблемы на личном фронте? Что за мудак такой этот ее муж, который так ее не ценит?
Мы подъезжаем к магазину. Вера глушит мотор и заходит за мной внутрь. Внутри, как обычно, полно народу. Некоторые из очереди узнают знаменитую актрису и просят ее об автографах и о совместных фотках. Вера с радостью принимается раздавать подписи и просит меня сфотографировать ее со своими фанатами на их мобильники. Я любезно делаю то, о чем меня просят. Все проходит довольно весело и быстро. Затем нас пропускают без очереди и в это же время окидывают меня недоуменными взглядами. Мол, а это еще кто такая? Мы покупаем виски и шампанское и под все те же недоуменные взгляды в спешке покидаем магазин.
* * *
Вера предлагает посидеть у нее. Я соглашаюсь. Мы проезжаем мимо парадного входа Дома Ползуновых, минуем торец с дополнительным входом, объезжаем дом. Паркуем машину у спуска в подвал, хватаем выпивку и возвращаемся к торцу. Поднимаемся по деревянным ступеням и оказываемся у высоких и массивных, коричневого цвета, двустворчатых дверей с крупными золотистыми ручками. Вера открывает замок длинным, как у Буратино, золотистым, ключом и позволяет мне войти внутрь.
Минуя еще один проем с точно такими же, однако почти наполовину застекленными дверьми, проходим в длинный и просторный коридор, состоящего из ряда еще более высоких и массивных дверей с такими же золотистыми ручками, однако уже без стекла и белого цвета. Я оглядываюсь по сторонам. Офигеть! Словно во дворце. Такой длинный коридор, деревянные полы, высокие стены, белые потолки, белая стеклянная люстра. И все такое старинное… Ууу…
Мы проходим по коридору в большой обеденный зал. Прямо в его середине нас уже ожидает продолговатый овальный столик, застеленный красной с золотистым узором скатертью. Столик этот в свою очередь окружают шесть высоких деревянных стульев с мягкой обивкой такого же окраса, что и скатерть. Начинает казаться, будто весь этот старинный интерьер, который преимущественно доминирует здесь, как будто снова возвращает меня в конец XIX века. Боже! Как же все здесь красиво. Чувствуешь тут себя прямо-таки сударыней. Из обычной российской девушки перевоплощаешься в даму.
- Я схожу на кухню: принесу бокалы и что-нибудь закусить. Посиди пока тут, - предупреждает меня Вера прежде, чем скрыться из зала.
- Конечно, - бросаю я ей в след.
Спустя около четверти часа, Вера появляется вновь, на этот раз, с сервировочной тележкой, которая сверху донизу заставлена различными закусками на любой вкус и несколькими бокалами под виски и шампанское.
* * *
- Вера, тебе не страшно тут одной оставаться по ночам? Дом ведь огроменный. Просто дворец какой-то… - восхищенно разглядывая эти поражающие воображение исполинские размеры домика, протягиваю я. Прошел уже почти час после того, как мы вдвоем распили целую бутылку виски и взялись за новую.
- Ууу, - улыбаясь и озираясь по сторонам, гудит Вера, словно паровоз, - Еще как страшно бывает, - она вдруг задерживает свой взгляд на длинных, бардовых и светонепроницаемых шторах, которые плотно закрывают окна, и, спустя некоторую паузу, продолжает, - Знаешь? Порой, когда я задергиваю шторы на ночь, меня охватывает неприятное чувство духоты. Видимо, я очень боюсь одиночества, - и Вера вдруг устремляет на меня свой пугающе серьезный и проницательный взгляд, от которого у меня внутри становится холодновато.
- Мы все в какой-то степени одиноки, - философски замечаю я, - Даже, находясь среди мнимых подруг, порой ощущаешь это странное чувство. Однако это на самом деле не самое страшное. Потому что к одиночеству привыкаешь. Самое страшное – это нарушить его. Достаточно лишь раз. И потом все приходится начинать с самого начала.
Вера расплывается в широчайшей улыбке, словно мать, которая только что выслушала очередной рассказ своей дочери. О нем. Да. Определенно! Она поняла, что я говорила про него. Она прекрасно поняла, что однажды я сумела впустить в свое одиночество человека, а потом запросто потерять его. Она и сама так когда-то сделала. А теперь, по всей видимости, судя по тому, что совсем недавно она собиралась с собой сделать, она тоже начинает его терять.
- Слишком уж ты умна для столь юного возраста, - слабо кивая, оценивающе говорит мне Вера после недолгой паузы.
- Ууу… Не… - мотаю головой в ответ я, - Умом как раз-таки меня Бог почему-то обделил.
Вера снова широко улыбается.
- Вот почему так в жизни всегда, а? – философски протягивает она, - Умные люди сомневаются, а тупые, напротив, уверены в себе.
Я начинаю смеяться.
- Вот уж не знаю, - отвечаю я и замолкаю, - Да, все с годами умнеют, - говорю после недолгой паузы, - Знаешь? Иногда я вообще мечтаю избавиться от головы. Чтобы не думать и не мыслить. Чтобы стать гораздо глупее, чем я являюсь сейчас. Ведь когда ты тупой, тебе легче становиться счастливым. Легче жить. А чем больше умнеешь, тем меньше встречаешь в своей жизни такие вещи, которые по-настоящему начинает тебя увлекать, - и я опускаю свой взгляд под стол, будто хочу спрятать его от Веры, - Сейчас меня вообще ничего не увлекает. Хотя, как я уже и сказала, не шибко-то я и умна…
- Нет, - прерывает этот монолог Верин голос и поднимает мой взгляд обратно на нее, - Когда тебя ничего не увлекает и все кажется безразличным, это лишь значит, что ты еще не нашла свое предназначение в жизни. И что нужно его искать. Искать и ни в коем случае не отчаиваться. Не лежать на диване и не ждать, когда все это неожиданно свалится тебе на голову, а работать. Работать и работать. Пробовать себя в различных направлениях. Постоянно контактировать с огромным количеством людей, чтобы набивать связи. И работать, крутиться, искать… Ведь мы, люди, по натуре своей – очень трудолюбивы. И мы не можем без работы. Когда ее нет и нам нечем заняться то, как правило, уже через некоторое время (сама за собой не замечала?) начинаем депрессовать. И пока ты ищешь себя и свое предназначение в этом гребанном отдыхе, то только усиливаешь эту депрессию. Поэтому не стоит целенаправленно загонять себя в нее. И ныть, что тебя ничего не увлекает. Просто, значит, пробуй себя в чем-то другом. Ведь жизнь так прекрасна и многообразна. И за весь короткий ее срок нужно успеть попробовать в ней абсолютно все. Что? – Вера вдруг сменяет выражение своих глаз на вызывающий, - Скажешь у тебя и так миллион дел? Ну, так прибавь к ним еще одно. И ты удивишься от того, как будешь находить время на каждое из них и все успевать. А еще удивишься тому, как станет прекрасна и увлекательна твоя никчемная жизнь. Так что, давай. Кончай уже ныть, бросай свою работу, которая, похоже, тебя угнетает, и найди себе новую. И помни. Всегда. Что бездействие равносильно утрате интереса к жизни. А это в свою очередь ведет к… - и тут Вера затыкается.
- К самоубийству, - заканчиваю за нее я.
- Ну да, - смущенно пряча свои глаза, подтверждает женщина, - Ладно! – вдруг вскрикивает она и поднимает свой бокал с виски и колой, - Давай выпьем за проблемы!
- За что? – удивленно улыбаясь, спрашиваю я.
- За проблемы! – повторяет Вера и с умным видом добавляет, - Ведь благодаря им и прочим трудностям в жизни, ты и начинаешь понимать, на что ты способна и что из себя представляешь.
Я улыбаюсь на это, и мы громко чокаемся стаканами.
Как же здорово все-таки получается. Как же все-таки непредсказуема эта жизнь. Еще несколько часов назад я хотела распрощаться с ней, а теперь вот сижу в гостях у этой женщины, которая является одной из самых известных актрис города, и пью с этой женщиной «чай». И ведь совершенно не важно, кто она такая и кто такая по сравнению с ней я. Когда дело касается «своих», схожих с нашими по своим предначертанным судьбам и жизненным испытаниям душ, то совершенно не важно, сколько вам двоим лет и какой разный статус вы оба имеете. Важно лишь то, что эти души, наконец, соприкоснулись и сумели-таки друг друга послушать и понять. Единственное, конечно, о чем приходится жалеть потом, на утро, так это о том, что такое вот соприкосновение происходит, как правило, только под действием алкоголя. Видимо, в остальное и трезвое для нас время наше материальное тело сковывает нас настолько, что не дает нам возможности открыться и распахнуть свою душу настежь…
Мы осушаем содержимое бокалов и, тут Вера громко бьет своим хрусталем об стол.
- А как ты относишься к Богу? – вдруг неожиданно ошарашивает она меня своим новым вопросом.
Странная она все-таки женщина. Да. Очень странная… Но классная. Что-то в ней есть такое интересное. Что-то такое, что зацепило меня. В принципе, если подумать, то каждый человек, наверно, при знакомстве с новым для него человеком кажется ему странным. Да. И кажется он ему странным лишь в той самой степени, которая выходит за рамки его собственной нормальности и адекватности. Поэтому нечему тут дивиться.
- Да, никак, - честно признаюсь я, - Я – атеистка.
- Ооо… - протягивает женщина и демонстративно перекрещивается, - Однажды какое-нибудь серьезное потрясение, происшествие или болезнь обязательно заставит тебя обратиться к Богу, - многозначительно добавляет она.
- У тебя что-то такое однажды произошло, да? – догадываюсь я.
- О, да, - соглашается Вера, - И если бы не Он, - и она указательным пальцем показывает куда-то наверх, в потолок, - То нас бы с моим Вовкой здесь уже давно не было бы.
- Вовка… - я запинаюсь, - Ну… То есть, Владимир. Это твой муж?
- Да, - соглашается она.
- А что произошло-то? – спрашиваю я и с интересом кидаю в нее свой заинтригованный взгляд.
- В аварию мы попали однажды, - говорит Вера, - Из-за бабки этой долбанной…
- Из-за кого? – переспрашиваю я.
- Да из-за бабки одной, которая привиделась мне на дороге. Довела меня, сучка! До того достала, что однажды, когда мы с Вовкой домой возвращались (а я за рулем была), то привиделась мне прям на дороге. Ну, я возьми, да и сверни на полной скорости в кювет. А потом в дерево.
- Ааа… - испуганно вдыхаю я, - Ужас какой! И что?
- Ну что-что? Оба сразу отключились. Вовка так и лежал без сознания, а я на некоторое время вернулась обратно и успела набрать номер скорой. Ну и тоже потом отключилась. Нас нашли, спустя час примерно. Говорили, что если бы еще хоть на минуту задержались, то точно бы потеряли. Кое-как вынули из почти что полностью сплющенной машины и повезли в реанимацию. Ну и давай откачивать. Меня почти сразу откачали. А вот Вовке повезло меньше. Он два дня в коме пролежал. Врачи говорили, мол, не выйдет. Но он, слава Богу, вернулся, - Вера снова бросает свой взгляд в потолок и после того, как перекрещивается, складывает свои ладони в благодарственный жест, - Переломов, конечно, куча было. Что у меня, что у него. Но это – ничто по сравнению с тем, что я тогда пережила. Эти два дня, которые он пролежал в коме, я только Богу за него и молилась, - заканчивает она.
-Ого! – выдыхаю я, - Ничего себе! Так, а что за бабка-то тебе привиделась в итоге?
- Ууу… - морщится Вера, - Это вообще отдельная история.
- Ну, так рассказывай, давай. Я никуда не тороплюсь.
И Вера начинает рассказывать.