Славянский язык

   Образованные энергичные люди, среди них и мои знакомые, когда приходят  в церковь по зову сердца или из простого любопытства   сразу замечают там некоторый непорядок. Их «свежий не замыленный» взгляд  видит наличие  пропасти в  отношениях между клиром и  прихожанами. Их беспокоит, что священники поют и говорят на непонятном  языке,  а народ смиренно и беспомощно пытается вникнуть в суть происходящего.
     Сразу вырисовывается необходимость и значимость русской интеллигенции в этом вопросе, ведь  радеть за народ, это ее любимейшее занятие. Вдумчиво и серьезно новоначальные христиане немедля предлагают перевести Библию на русский язык.  В их обращении сквозит тревога и  искреннее желание улучшить православие и приблизить его к современному человеку. При этом, сторонние радетели  не ограничиваются только устными предложениями время от времени средства массовой информации заполняют статьи и дискуссии на эту тему.
      И хотя, для многих православных эта проблема кажется надуманной, она временами муссируется в среде секулярной  общественности. Потому, что много ли у нас реально воцерковленных людей?   Максимум  3-4% от населения,   остальные как бы в пути и сомнениях. Идти ли к Богу или так прожить как-нибудь? Духовную пищу, они черпают из мутных передач телевизора, а  «попсовые» концерты на английском часто нецензурном языке могут быть ближе и понятнее их сердцу, чем божественная литургия на языке наших предков.  Для них, в общем-то, и хочется сказать пару слов в защиту церковнославянского языка, помочь преодолеть  недоумение, свойственное людям, далеко отошедшим от своих корней, жертвам массовой заокеанской культуры  потерявшимся  в клоаке  бездуховной глобализации.       
         Пытаясь понять мотивацию доморощенных западников,  невольно внимательнее и  глубже знакомишься с их аргументацией и самой теорией славянского языка.
Можно конечно ответить на их новаторские идеи с юмором, что и делаешь в обезличенных интернетных дискуссиях.  Например, что не нужно ограничиваться переводом Библии на русский язык, а нужно смело двигаться дальше.  Уголовникам-рецидивистам для их приближения к Богу  остро необходим перевод на тюремную «феню».  Части недалекой  «тусящейся» молодежи было бы «клёво» и «прикольно» читать Писание на их жаргоне.  Ну, или ответить серьезно, но коротко и зло, что наши ближайшие родственники по духу латинские еретики уже поучаствовали в этом эксперименте с плачевными результатами. Теперь их соборы пусты, а мечети растут и наполняются, в том числе и бывшими христианами. 
     Понятно, что здесь не только язык сыграл злую шутку с католиками и протестантами, а комплекс факторов отпадения от истины. Но для обращения к Всевышнему язык, как инструмент нужного для этого диалога мышления, играет значительную роль. Не зря же история нашего мира начинается строкой  «В начале было Слово…» (Иоанн 1:1). И надо думать это «Слово» было на Божественном языке, а не на суетном бытовом.
     Церковнославянский язык – это не просто древний язык, не просто дань традиции или атрибут ортодоксии,  т.е. неизменности с апостольских времен.  Славянскому языку присуща особая динамическая структура, он лучше передает пульс религиозной жизни, глубже выражает молитвенные чувства, так как древние языки более подходят к цельному восприятию мира, тогда как  новые  к аналитическому дробному. Древние – к созерцанию, новые к логике.  Древние полны энергии и эмоций, новые – рациональны и носят описательный характер. Древние языки позволяют сделать человека участником событий, современные – изложить явление в определенном понимании.   Но в отличие от других древних языков славянский язык не стал мертвым языком, не стал достоянием одних археологов и лингвистов, он и сейчас звучит на всех континентах в устах миллионов людей.
      Сравнивая лексическую и грамматическую ткань славянского языка, можно отметить, что он располагает меньшим  по объему словарным фондом, но его грамматический строй отличается большим разнообразием и пластичностью. Т.е. русский и славянский язык, несмотря на свою внешнюю схожесть, в смысловой нагрузке  очень  различны.      Этим объясняется и трудность самого перевода. Переводчику мало быть хорошим филологом и подвижником православия сам русский язык в некоторой степени утратил  возможности передать духовную волну ранних текстов.
    Еще можно отметить, что неприятие славянского языка «прогрессивной» общественностью,  имеет  и некую политическую подоплеку.   Если наших доморощенных реформаторов  мотивирует смесь необразованности с гордынькой, то активность извечных богоборцев  мiра сего  объясняется очень просто. Славянская Библия  (Острожская 1581г.) занимает первое место по своей полноте и точности воспроизведения библейских древних писаний, о чем свидетельствуют списки Кумранских рукописей от 200-300г. до Р.Х.
  В целом, священные книги Нового Завета переведены на 1050 языков.  И среди них славянский  занимает самое важное место,  так как перевод сделан с греческого языка, основанного на тексте 70–ти  толковников, текстология которого была вытеснена из употребления в ХХ веке.  Поэтому в оценке качества реконструкции Евангелия на разных языках славянский перевод как свидетель текстовой традиции первого тысячелетия играет важную роль.  Учитывая, что западное христианство давно отошло от древних традиций,  Славянская Библия – это последний рубеж, который  сдавать богоборцам нельзя.  После него простые христиане всего мира не будут иметь широкого доступа к неискаженной Божественной истине.
   Не всем известно, что кроме религиозной значимости славянский язык способен открыть для современного человека еще и дополнительные возможности интеллектуального роста.
    С некоторым удивлением и недоверием читаешь о том, что досоветское образование позволяло дворянам  и разночинцам говорить на нескольких языках, легко ориентироваться в естествознании и точных науках.     Мы, получая советское образование «самое лучшее в мире», пять лет изучали иностранный язык в школе, пять лет в институте  и в результате пишем в анкете "читаю на иностранном языке со словарем". Т.е. никак не читаю и тем более не говорю и не понимаю.
    Возможно, освоение мертвых протоязыков латыни, древнегреческого и славянского позволяло легче понимать глубину современных  языков их философию и  поэтику.   К тому же  некоторые   известные филологи славянофилы из Петербургского университета  небезосновательно утверждают, что знание и понимание церковнославянского языка глубже  раскрывает интеллект ребенка. Позволяет гармонично развивать способности к разным наукам.   
        Конечно, это трудно объяснить подросткам и взрослым.  Пока не придет зрелое понимание необходимости общения с творцом на языке Святой Руси, любое изучение протоязыка воспринимается как излишняя нагрузка, отвлекающая от развлечений и прикладных современных знаний.  Другое дело малыши, только осваивающие чтение.
     Шестилетней дочери я показал красивую славянскую вязь в молитвослове и предложил ей прочитать молитвы, которые она и так уже знает наизусть.    Но предупредил, что это не просто можно прочитать как в русском языке. В славянском языке букв больше и они повторяют некоторые звуки. И наоборот, пишется иногда меньше букв, некоторые специально пропущены – их надо угадать в знакомых словах.  Наши предки хорошо знали язык и легко читали на нем. А самые любимые слова не прописывали полностью, а только обозначали их. Наверное, исходя из традиций более древних языков, древнееврейского или древнегреческого. А может быть, эти слова им  были особенно близки и понятны.
     Однако чтение на церковнославянском языке, хотя бы по двадцать минут в день получалось только по вечерам. Суета дня, мультики,  котенок, игрушки не давали сосредоточиться. Зато перед сном Саша с удовольствием рассматривала цветную вязь церковнославянского языка, и знакомые молитвы легко читала, над незнакомыми сосредоточено думала, пытаясь угадать новые и пропущенные буквы.   Конечно, правильнее сначала изучить алфавит и цифры, потом правила чтения. Но я специально подсовываю ей после чтения сказок на русском языке молитвослов на славянском.   У ребенка большое преимущество перед взрослыми. Он не понимает, что трудно, а что нет. И поэтому трудное чтение воспринимает как игру в чтение с загадками. И незаметно усваивает Божественный язык как свой собственный.
    Можно предположить, что молитвы можно читать на любом языке, даже не зная его. Умение молиться – это дар Божий. Если он есть, то любая  грамматика преодолевается как бы сама собой. Так, вероятно, учили наши предки.  Учителей не хватало, поэтому детей с малых лет брали с собой в храм слушать Псалтирь. Подрастая, они уже сами учили грамоту по этой самой Псалтири. Частично зная ее наизусть, легко осваивали буквы и слоги.  Такой не академический подход как это ни странно даже ускорял обучение церковнославянскому языку.    Ребенок, читая молитвы на языке Святой Руси, молитвенно укрепляет свои знания, а преимущество перед не образованными взрослыми окрыляет его, и он сам того не замечая, легко движется вперед к более сложным текстам. От молитвослова  к псалтири, от псалтири к Евангелию, от Евангелия к Ветхому завету.                Экспериментируя над младшей дочерью, благо имеется под рукой свой ребенок подходящего возраста, я незаметно подсовывал ей среди текстов вечернего правила трудные псалмы. «Ничтоже сумнящися»  она легко перескакивала на них. Изрядно «тормозила», обдумывая или переспрашивая новые слова, но читала бойко и останавливалась  только, когда просто  уставала читать.
    Помогает ли ей церковнославянский язык в школе.  Пока не понятно, но на половине уроков среди первоклашек ей делать нечего.  Читает и пишет печатными буквами она уже давно, складывать и вычитать простые числа умеет, разве что освоить письмо и прилежно учить иностранный язык. Но думается славянская вязь поможет ей в целом раздвинуть границы окружающего мира. Увидеть его не плоским, а многогранным и красочным. Таким, каким его и создавал  для нас Бог .