Голубь

В храм заносят гроб. Его сопровождает чёрная толпа, и в шуме стучащих каблуков и шаркающих туфель слышится хлопанье. Голубь! Летит над гробом, потом взмывает вверх и устраивается на окне. Окна в храме – высоко, по обычным меркам – на втором этаже.

Кто-то в толпе проговаривает возвышенным тоном:
- Это её душа воплотилась!

Всё отпевание голубь сидит на подоконнике, на самом краю, выгибает шейку, посматривает вниз круглым глазом.

Батюшка, проводив гроб, возвращается со словами:
- Эта женщина очень любила голубей, к ней на подоконник их много слеталось. Вот, проводил один...

На этом миниатюру о голубе можно закончить. Позже именно до этого места рассказывала знакомым, как чудесно проводил голубь свою хозяйку, без подробностей.  Все умилялись.

Но история так быстро не заканчивается.
После отпевания  пытаемся с батюшкой выгнать голубя.  Птица усаживается на Царских Вратах. Батюшка шугает его оттуда какой-то палкой. Голубок перелетает на перила клироса, что на втором этаже, где на службах поёт хор.  Батюшка поднимается по крутой лестнице, голубь возвращается на Царские Врата. Это повторяется три раза. Хорошо, что птица в алтарь не залетает, курсирует от Врат до клироса и обратно…

Я пытаюсь не пустить  голубя на Врата, завернуть к выходу.
Двери в храм широко распахнуты, оттуда льётся тёплый вечерний свет. Но, едва голубь срывается с места, как в свете появляется синяя тень, кто-нибудь да возникает на пороге, и голубь пугается, разворачивается, делает круг, усаживается на прежнее место.

Наконец, налетавшись,  взмывает к  паникадилу – высоко подвешенной церковной люстре. Там его уже никто не может достать. Батюшка, уставший донельзя,  уходит. Ему ещё нужно заехать в епархию, а потом – вечерняя служба в кафедральном соборе…

Мне тоже пора закрывать храм, но… Поднимаюсь на второй этаж, на клирос. Так и знала – книги и ноты изгажены…  Да уж, «душа умершей».  Чего только не придумают!  Душа сейчас где-то на пути к Страшному суду. А голубь – он и есть голубь. Молодая птичка, мозги с горошинку…

Голубь устроился на узорной макушке паникадила и уже задремал, но, узрев меня, встрепенулся,  смотрит с безопасного расстояния. Храм озарён  жёлто-оранжевым светом.

Ладно – книги, я их сейчас почищу, а если всё-таки в алтарь залетит? Беда…
Спускаюсь вниз, беру ворох салфеток, сухих и влажных, и большой белый шарф.  Снова карабкаюсь по крутой лестнице, убираюсь на столике. Это крылатое чудовище сидит, смотрит. Начинаю махать шарфом и шикать. Минут двадцать машу шарфом, то так, то этак, захожу с разных сторон. Молюсь…

Надо сказать, что потом два дня рука болела в плече – так намахалась. Голубь, обеспокоенный мельтешением шарфа, наконец–то срывается с паникадила и пикирует вниз, в тёплый поток света. Ура.

Спускаюсь вниз – он расхаживает по столу со свечками и книгами. Встаю в проходе, перегораживаю путь  в храм и расправляю шарф. Улетай в дверь! Только бы никто не появился и не спугнул! И голубь, наконец-таки, вылетает на улицу!

Закрываю двери и в изнеможении падаю на стул. Ну очень милая история…