Эпизод из детства моего деда

  Это было в начале июня 1941 года. Мать всеми днями пропадала в совхозе, а отец на комбайне в поле. И только я, пятилетний мальчик, и мой брат Коля оставались дома.

  Однажды отец принёс мне с работы подарок - живого зайца, он его фуфайкой, спрыгнув с комбайна, поймал. В это время Коля заболел. Он постоянно лежал на кровати и плакал. Мне было жаль брата, я его очень любил, и чтобы он не плакал, чтобы хоть немного развеселился, решил показать ему зайца. Я полез под кровать, куда он забился, но достать не смог; он забился в самый дальний угол и, стоило мне только приблизить руку, как он начинал бить её лапами. Так я пытался несколько раз, но не смог достать его. Тогда разозлившись, я открыл дверь на улицу, и заяц моментально выскочил.

  Родители очень огорчились, узнав об этом; оказывается, они хотели съесть зайца, но меня это как-то не трогало, я был зол и совсем не жалел о том, что он убежал.

  Прошло время. Началась война, и отца забрали в армию. А Коле тем временем становилось все хуже и хуже.

  Матери пришлось одной вести хозяйство. И я не мог ей ничем помочь - слишком мал я тогда был. С самого утра мать уходила на работу и возвращалась оттуда поздно вечером, усталая и вконец разбитая.

  Однажды ночью я услышал какой-то шум и встал с постели.

  - Мама ! ... - тихо позвал я, но ответа не последовало.

  Подойдя ближе, я увидел мать - одна плакала.

  - Мама ...

  Она подняла на меня мокрые от слёз глаза, и я увидел в них такую неизбывную тоску, какую можно увидеть, заглянув в глаза умирающему зверю. Этот взгляд так глубоко проник мне в душу, что заболело в горле, и слёзы готовы были вырваться наружу.

  - Миша, сынок, - позвала она меня, протягивая ко мне руку - иди сюда. Я послушно подошёл, и она, заплакав, обняла меня - своего сына, некогда источник горестей, а теперь - её жизненной силы. Чувствуя прикосновение её теплой, мокрой от слёз щеки к моей, я не мог больше сдерживаться. И мы долго стояли так, обнявшись и плача. Мне было так жаль мать! Любовь к ней переполняла меня. Я ни о чём её не спрашивал, но она вдруг сама ответила на мой немой вопрос.

  - От отца уже давно нет писем ... Коле плохо. Я так боюсь, что потеряю его!... Один ты у меня остался.

  - Мама, не плачь... Ну, пожалуйста, не плачь... Коля... не умрёт. А отец, ... он напишет нам. Просто сейчас война, и письма могли затеряться. Вот увидишь: скоро ты получишь письмо.

  Мать молчала. Взгляд её был отрешенным. Она больше не плакала, лишь только крепко обнимала меня.

  Так прошла ночь.

  И потянулись долгие безрадостные дни, а писем всё не было, и у Коли начался жар, он постоянно бредил. Хоть матери и больно было оставлять дома его одного (меня не в счёт - мне было слишком мало лет) и несмотря на то, что каждый раз, когда она уходила, она боялась, придя домой найти его мертвым, всё же была вынуждена пропадать целыми днями в совхозе. Ведь только на ней лежала забота о добыче хлеба для семьи, который за просто так не давали.

  В тот день я снова остался дома один с братом. У него начался сильный жар, и он всё время ворочался в бреду. Вся кровать была в беспорядке. Одеяло то и дело оказывалось на полу. И мне часто приходилось подбирать его и заново укрывать им брата. Вдруг братишка опять заворочался и упал с кровати. Я подбежал к нему и попытался поднять и уложить обратно. И хотя бред вдруг прекратился, Коля успокоился, я всё равно не мог сделать это - не было сил.

  Тогда, видя всю бесполезность моих усилий, я стянул подушки и одеяло с кровати и стал укрывать им брата, чтобы тот не замерз. Я взял его за руку, она была как ледышка, вся синяя и холодная.

"Ему холодно" - подумал я и укрыл его ещё и одеялом матери.

  Как странно. Казалось, одеяла совсем не грели его. Напротив, лицо брата приобрело какой-то синеватый оттенок, а его маленькое худенькое тельце ещё более похолодело.

  Тогда я лёг рядом и обнял его, пытаясь согреть своим телом. И не заметил, как уснул (должно быть сказалось напряжение последних часов и усталость). Я проснулся от шума открывающейся двери. Уже наступил вечер. Это была мать. Она влетела в комнату со счастливой улыбкой, держа в руке распечатанное письмо.

  - Миша! Миша, он написал, - радостно закричала она. Письмо от отца!...

  Но тут она увидела Колю и меня рядом с ним. Я с удивлением смотрел то на мать, то на брата и меня настораживала мертвецкая бледность его лица.

  - Он мёртв?.. - тихо произнесла она, скорее для того, чтобы убедить себя, чтобы понять что произошло.

  Я тоже не мог этого понять и не знал как себя вести. Я чувствовал, что случилось что-то плохое. Слова матери не могли дойти до меня. И я просто стоял и молча смотрел на него.

  А мать казалось, не замечала меня. Она отошла от Коли и села на кровать, уставившись в одну точку. Она не плакала - нет. Она просто молчала.


                Эпилог.

  Эту историю рассказал мне мой дед. Она не выдумана, всё это было на самом деле. И мой дед - тот самый мальчик Миша - действительно целый день пытался согреть своим телом уже давно умершего брата.

  Спустя некоторое время после смерти Коли зимой сорок-третьего пришло последнее письмо от его отца, в котором он писал:

  "Сегодня ночью идем на передовую.
  ......................................
  Береги сына! Это единственное, что у нас осталось."

  После этого пришла повестка, в которой сообщалось, что Миронов Иван Фролович пропал без вести.

  Прождав до окончания войны и потеряв всякую надежду, в 1946 году мать и сын переехали в село Шумиха Тогульского района Алтайского края, на родину моего деда.

  После этого моя прабабушка прожила ещё долгую и трудную жизнь. Она много работала и вся отдалась детям. Я очень хорошо её помню, ведь я была её любимой правнучкой.

  Перед смертью она впала в бессознательное состояние.

  Однажды, когда я зашла к ней в комнату, вместе с мамой и бабушкой, я увидела, что она пришла в себя. Она меня узнала. Должно быть, она ничего больше не замечала; даже не слышала, что ей говорили. Может быть, это покажется странным, но она сказала: "Ира, доченька, потерпи маленько. Вот я поправлюсь и куплю тебе куколку." Мне тогда только что исполнилось семь лет и, казалось бы, я не должна бала ещё ничего понимать. Но услышав, что умирая, она помнит обо мне и как всегда заботится, я заплакала. Мне было абсолютно наплевать на эту куколку. И только я хотела что-нибудь ей ответить, как она закрыла глаза и снова потеряла сознание.

  Через несколько дней после этого в 1989 году она умерла....