Забытый поцелуй

Условия посадки, как сказала мне стюардесса в приватной беседе, упорно коверкая название места назначения до  малозвучной  двусмысленности (я так и не понял почему она это делала), отличаются повышенной сложностью - взлетно-посадочная полоса находится на дне долины окруженной горами. А это означает туман, болтанку и прочие подобные милые радости вызывающие у пассажиров риторический вопрос: "Зачем и почему я здесь? Тем более за такие деньги!"

Эта мысль просто засветилась на лицах просыпающихся пассажиров, когда после сытного обеда и долгих часов приятной дремы под мерный шум моторов мы начали снижение. Плотная вата облаков, которая  в течение всего полета ненавязчиво присутствовала  где-то внизу и воспринималась почти как земная твердь, вдруг стала ближе, еще ближе, совсем близко, и вот мы уже погрузились в нее, оставив позади сияющий солнечный мир. За разом вспотевшим мелкими  каплями стеклом замелькала, закрутилась мутно-серая пелена.  Самолет ухнул в воздушную яму, задрожал мелко, проваливаясь в никуда, аж тело полегчало и мысли просветлели, но тут же натужно заревели моторы, вытягивая многотонную махину из нисходящего потока. Или как там это по научному называется...  И  замотало нас всерьез из стороны в сторону! Даже не поймешь, где самолет в крутой вираж заваливается, чтоб между гор по единственно верному  курсу пробраться, а где пилоты на газ жмут до пола (в смысле, ручки до упора двигают) и на штурвал наваливаются, чтоб раньше времени нам с землей не повстречаться под действием коварного воздушного вихря внезапно вставшего на нашем пути с самыми подлыми намерениями. Горы-то вот они, рядышком, и только плотная облачность мешает оценить как близко от них мы пролетаем. Да и высоты осталось совсем чуть-чуть. Это наверху, на восьми или десяти тысячах,  на пару сотен метров провалиться не страшно, а здесь… Народ нахохлился, притих, призадумался – скорей всего о вечном, даже охнул хором, когда на вираже в подсобке крепко лязгнула плохо зафиксированная тележка, но в целом вел себя вполне достойно.

Впрочем все кончилось хорошо. Облачность разрядилась, замелькали зеленые квадратики полей, редкие домики, отдельные деревья, полоска серая - то ли речка, то ли дорога... Все ближе и ближе, все быстрей и быстрей - вот фонарики  для ночной посадки, вот забор - даже видно, что не сплошной, а так - колючка в три ряда, и, наконец, желанная, исчирканная черной резиной  полоса. Наш замечательный авиалайнер устало шлепнул колесами по бетону и, порычав моторами и поскрипев тормозами, затих у длинного двухэтажного здания красного кирпича. Мы вышли на трап. Накрапывал мелкий дождик...

Пока нудный погранично-таможенный регламент вел нас своим неизбежным извилистым путем моя попутчица спросила, то ли это именно место, которое стоило посетить в нашей лирической, можно сказать ностальгической, по¬ездке. Я заверил, что именно так все и обстоит, что я долго думал и еще дольше готовился. И это правильно - ведь мы не виделись почти четверть века. Даже подумать страшно, не то что представить... Между тем, формальности закончились и мы вышли в небольшой шумный зал, где нас уже ожидали трое: водитель, представитель принимающей стороны (ох и трудно было до него дозваниваться...) и мальчик с плакатом, украшенным моей фамилией. Вообще, в обычных странах с этим успешно справляется один водитель, но экзотика есть экзотика... Нас торжественно провели через почтительно расступившуюся толпу, погрузили в роскошный по местным меркам автомобиль более чем преклонного возраста, вычурный как старый резной комод, весь разукрашенный блестящими ручками, эмблемками и виньетка¬ми, и под восторженные взгляды публики увлекли в загадочный сумрак быстро густеющего тумана. Вот повезло, что приземлиться успели...

Мы быстро преодолели тесноту и сутолоку столичных улиц поразившись как ловко и корректно управляются со своими далеко не новыми экипажами местные водители. Ни брани, ни злобы... Флегматично пробираются в миллиметре от торчащих оглобель разгружаемой перед магазином телеги, стараясь одновременно не задеть заполняющих проезжую часть людей и выскакивающих из боковых проездов велосипедистов. Светофоры и регулировщики попадались только в самом центре и то в очень ограниченном количестве, впрочем, на них мало кто обращал внимание. Мы сидели на заднем сиденье и смотрели каждый в свою сторону, а наш сопровождающий достаточно бойко разъяснял, что именно мы там видим. Мальчик с плакатом, разумеется, остался в аэропорту и теперь, наверняка, делился со сверстниками впечатлениями о проделанной работе.
 
Впрочем вся это суета и суматоха уже в прошлом, а впереди удивительно красивая извилистая горная дорога - вверх, вверх, вверх... Тающий с каждым метром подъема, с каждым поворотом дороги туман - да нет, это только кажется! Просто он остается позади, можно сказать в прошлом. Ведь мы поднимаемся все выше и выше, почти туда, откуда  совсем недавно спустились...  Сонные деревеньки в два-три дома и городки без названия. Висящие над пропастью придорожные забегаловки с обязательным столбиком дыма от открытого очага под навесом и пряным  запахом обильно сдобренной специями приготовляемой еды. Больше похожие на сараи, покосившиеся во все стороны сразу, торговые лавки с выгоревшими до неузнаваемости вывесками. Люди с поклажей одинаково равнодушно и устало бредущие и в гору и под гору. Короткие мгновения чужой жизни - как вырванные из книги страницы. Цивилизацию представляли редкие переполненные внутри и снаружи (в смысле на крыше и по бокам) чадящие автобусы и огромные грузовики - что потрясало в них, так это кабины. Каждая - уникальна в своем роде. Непонятно чего вообще водитель видит из-за всех этих занавесочек, висюлек и колокольчиков. А об этом невольно задумывалось когда такая махина, занимая всю ширину дороги, неспешно  выползала  из-за грубо обтесанной взрывом скалы на очередном повороте...

А еще мы смотрели назад - в долину оставленную нами: подернутую загадочной дымкой, окруженную темнеющими стенами гор… Впрочем это ближние, не самый высокие  горы,  главные хребты видны только в очень хорошую погоду. Но и без этого чувствуешь их, ощущаешь, что не все так просто за этими облаками... Слишком высоки и велики эти вершины, чтобы так запросто привыкнуть к их близости. Мы почти не разговаривали, как и в самолете, наверное, не хотелось делать это в присутствии посторонних, даже не понимающих наш язык. Или просто не знали о чем говорить после стольких лет прожитых вдали друг от друга. А еще все время мысль, как искорка или уголек, вспыхивала, чтобы быстро угаснув, возвращаться опять и опять - а стоило ли давно уже абсолютно чужим людям куда-то вместе ехать в память о чем-то там большом и свет¬лом имевшем место очень и очень давно.  Которого возможно и не было вовсе - ну посудите по молодости кто не чудил... Надо было ту случайную встречу закончить не начиная: привет, привет, о погоде там слова, по чашке кофе (не больше!) в ближайшей забегаловке и дальше, дальше, дальше... Дел что ли мало? Но почему-то все случилось совсем не так - обмен телефонами и решение принятое обоими почти одновременно. Диковатое, прямо скажем решение, уехать куда-нибудь очень далеко и там неспешно пообщаться, молодость вспомнить и так далее. Так что обратной дороги нет...

Впрочем, мы уже приехали: высота - сколько-то там тысяч метров, но дышится удивительно легко, отдельно стоящая гора, на ней - здание оригинальной архитектуры стилизованное под жилище аборигенов. И при том сервис на уровне - это мы сразу поняли, по тому как нас приветствовали уже у самых дверей к которым мы не спеша и с удовольствием поднялись по широкой длинной лестнице. Однако, это, наверное, влетело тебе в изрядную сумму - пошутила она. Но я не обратил внимания - ведь мы просто были в гостях у доброжелательных и предупредительных хозяев... Нас проводили на место длинным извилистым коридором, потом два десятка ступенек вниз – оказывается при строительстве вершину горы не срезали, а оставили как есть, вписав строение в ее рельеф. А еще над каждой дверью было написано название одной из окрестных горных вершин, ее профиль и высота. В образовательных целях надо полагать.

Наконец, щелкнул замок, отделив нас от последнего представителя местного сервиса любезно проводившего нас и наш скудный багаж. Я еще заметил - как глупо держать вещи в двух небольших сумках вместо одного поместительного чемодана. А она ответила, что иначе и быть не  могло - ведь мы собирались каждый в своей семье. Через широкую гостеприимно распахнутую дверь мы вышли на террасу и, наконец, ощутили настоящий горный воздух, о котором столько написано и сказано. Им не дышат - его пьют, пьют с наслаждением. Обрывистый склон начинался у самого края балюстрады и круто уходил вниз, в подернутую дымкой далекую долину - уже совсем другую, без шума аэропорта и сутолоки столицы. Кое-где покрытую лесом, кое-где расчерченную квадратиками полей, плавно переходящими в ровные ступеньки освоенных крестьянином склонов. Даже река там имелась, причудливая зеленая змейка с  белыми пятнами порогов и стремнин. Все это выглядело туманно и загадочно, как в сказке.
 
А за долиной были они - великие горы... Мы стояли и молчали потрясенные и возвышенные волшебным очарованием места и времени нашего неожиданного пребывания. Здесь не надо спешить, если есть куда, конечно. Здесь можно подумать, если есть о чем, разумеется. Примерно так сказал я ей, а она засмеялась и неожиданно для меня, да и для себя, наверное, коснулась губами моей щеки - ведь мы были так близки в это мгновенье - и заметила, что я очень мил. Мы умылись с дальней дороги, и это тоже было удивительно - ведь здесь из кранов лилась кристально чистая вода самых высоких горных источников, столь не похожая на просто воду, что общение с ней походило на ритуал. Здесь все, абсолютно все, было иным... А тишина, даже нарушаемая далеким лаем собак, таким привычным, но таким странным, очищала захламленную душу... Говорить не хотелось. В смысле, о том, ради чего мы приехали - так-то легкая беседа была интересна и приятна. Особенно, на этой волшебной террасе, куда мы вскоре вернулись с парой бокалов хорошего шампанского, которое нашлось в углу на специальном столике с наилучшими пожеланиями в конверте.

Затем нас пригласили на шикарный обед в ходе которого подошел некий господин в строгом костюме и, представившись местным руководителем, поинтересовался нашими впечатлениями как будто мы давно знакомы и приятны друг другу. И предложил быть гидом в небольшой прогулке по горам. А за высокой стеклянной стеной летали орлы... Эта стеклянная стена объединяла и ресторан, и бассейн, и холл в единый многоступенчатый объем. И из любой его точки были видны горы... Ради них сюда и приезжали со всего мира. Ярко голубое небо, и на нем белоснежные силуэты хребтов. Они светились, как могли бы светиться в темноте. Хотя был солнечный день! Это напоминало декорацию на заднике сцены. Декорацию сделанную гениальным мастером для третьеразрядного спектакля. Настолько велики и прекрасны были горы по сравнению с нами, нашим новым домом, обедом и даже изысканным местным руководителем, не говоря уж о никак не начинающейся беседе... Впрочем, говорить о прекрасном прошлом на фоне удивительного настоящего почему-то по-прежнему не хотелось.

Даже вечером - после замечательной прогулки по окрестным горам - когда так приятно потягивалось подогретое вино на широкой открытой галерее и за спиной потрескивали в жаровне горячие угли, даже тогда мы почему-то обсуждали горные вершины. А они, холодно сиявшие днем, теперь багровели теплым отблеском заката. Огромные, далекие и вечные... Я  заметил, что уже прохладно, но уходить не хочется. Да и ноги устали с не привычки - согласилась она... Сидеть бы так все жизнь - до того здорово и красиво. Это мы сказали вместе. Потом для разнообразия поплавали в бассейне, завершив день чашкой горячего ароматного чая поданного прямо к мраморному бортику. Неотвратимо приблизилась ночь, сделав несостоявшийся разговор серьезной проблемой. Да нет! Не в нем дело, конечно, чушь все это... Ночь, вот в чем была проблема. Ночь, которую предстоит провести вместе - такси тут не поймаешь и домой не уедешь хлопнув дверью. А может мы затем и забрались в такую даль, чтоб сделать невозможное неизбежным? Чтобы потом, утром, вместе увидеть как солнце медленно-медленно выползает из-за гор, из-за темной завесы сопротивляющейся ночи. Из вечного мрака навстречу жизни и свету. Ведь именно в горах стоит дом восходящего солнца... Причем видеть все это не вылезая из-под одеяла, чувствуя рядом тепло такого близкого и такого чужого тела...

...Как странно, мне кажется, что это все уже было... Так ведь действительно было, только очень давно... Не говори давно, мне не нравится, пылью пахнет, свалявшейся и плотной, как за старым шкафом... Ага, который стоял у тебя в комнате, там еще пол под ним  оказался совсем другого цвета... Помню, забыла только, чем он нам помешал... Да не помешал - мы так обнимались, привалившись к нему, что сдвинули с насиженного места... Точно. И в кино - где мы первый раз целовались - там такой же запах пыльный был, ну в клубе том древнем... Да, еще вино мы пили перед этим, сладкое-сладкое... От него губы слипались... Только первый раз мы поцеловались не тогда, где-то еще, но не тогда... Я тоже не помню, но хочу сделать это сейчас... Сколько времени прошло, надо же - забыли все, даже первый поцелуй... Так всегда бывает. Мелочи какие-то странные, никчемные помнишь до последней черточки, а настоящее... Тогда давай будем этот считать первым... А этот вторым... Но все-таки, когда же тот поцелуй, самый-самый первый... Да потом вспомним...

Но потом было восходящее солнце, которое можно видеть, не вставая с постели - она так специально поставлена для удобства гостей. И завтрак с видом на белый росчерк далеких просыпающихся вершин. Потом прогулка, на этот раз не в горы, немного вниз по тропинке и между скал в долину за¬росшую невысокими соснами. К полудню как-то вдруг потеплело и там среди сосен удивительно, почти как в нашем лесу, пахло горячей хвоей и смолой. Мы даже умудрились пару раз приклеиться к шершавым, плачущим янтарными слезами стволам, когда целовались там, со смехом вспоминая, как это уже было когда-то. Потом мы молча лежали на мягкой перине слежавшейся пожелтевшей хвои и смотрели на бесконечно далекое бездонное небо, такое синие, каким оно кажется и не может быть. На редкие плывущие в неизвестность облачка и чуть качающиеся вечно зеленые вершины. Все это было до того здорово, что на какое-то мгновенье мы испугались: да не сон ли это? Но разве может один и тот же сон снится двум разным людям одновременно, даже если когда-то они любили друг друга...

Потом тропинка вывела нас к маленькой деревеньке из нескольких прилепившихся у края обрыва домиков, еще внизу речка журчала - чуть слышно, так далеко до нее было. Или правильнее сказать глубоко? Здесь нам показали, как  организована жизнь местных жителей, тех самых, которые освоили этот прекрасный, но суровый мир задолго до появления самолетов, автомобилей, телефонов и прочих прелестей цивилизации. Мы даже, с любезного разрешения хозяев, зашли в один из домиков и посмотрели как там все устроено. Она еще сказала мне, что подготовлено все на высшем уровне. Похвалила. Но про первый поцелуй разговора не было, как не было разговора вообще. Того самого, серьезного. Из-за которого весь сыр-бор произошел. Так мелочи какие-то... Ну и ночь, ее, конечно, теперь не перечеркнешь. Что было, то было, хотя... Мне все иначе казалось, совсем иначе. Она, хотя и молчит, по-моему, тоже ожидала чего-то другого. Наверное, не зря говорят - никогда не возвращайся. А, вообще, здорово получилось… Еще бы поцелуй этот первый вспомнить...

День пролетел, как одно мгновенье - от деревеньки той и сосновой рощи прогулка продолжилась по еще более прекрасным и удивительным местам...  Узкая извилистая тропинка рассчитанная на одного не слишком крупного пешехода послушно огибала причудливые изгибы скал - достаточно крутых, что падать не хотелось, но не достаточно отвесных, чтобы боязливо отступать от края.  Иногда встречались раскачивающиеся висячие мостики с шершавыми веревочными перилами над небольшими расщелинами, где-то сухими, где-то с живым блеском бегущей воды - как же захватывающе они вздыхали при каждом нашем шаге. Иногда - заросшие низким густым кустарником и причудливо изогнутыми, узловатыми деревьями  долинки, где было очень приятно минут пять посидеть и передохнуть.
 
Но все это время наш путь шел вверх... Постепенно мы поднялись достаточно высоко, даже выше нашего временного пристанища - мы видели где-то позади и внизу его красную крышу  и блестящие окна. И там мы наткнулись  на высокую-высокую башню, о которой нам рассказывали утром. Это была такая легкомысленная конструкция специально построенная для осмотра гор. Причем судя по состоянию случилось это очень давно. Внутри ажурного металлического плетения имелась зыбкая и скрипучая лестница подниматься по которой был не очень приятно, но вид с площадки ограниченной еще более ненадежными перильцами заставил забыть обо всех этих мелких неполадках...

Мы стояли так близко, насколько это возможно, и, похоже, ничего не видели кроме друг друга, даже горы сопровождавшие нас все эти дни как будто растаяли в туманной дымке. Время остановилось. Вдруг порыв ветра легко подхватил нас, закружил, мягко перебросил с руки на руку и понес куда-то наши невесомые тела - мы с головокружительной скоростью скользили в свою молодость - все дальше и дальше... Протискиваясь между нерешенных проблем и спокойного семейного счастью, через неудовлетворенные страсти и несбывшиеся желания, сквозь обрывки снов и вязкую тину лет. Все дальше и дальше от себя самих к самим себе - туда куда невозможно, да и может быть не стоит возвращаться. Все быстрей и быстрей!
К тому самому первому забытому поцелую...