Граница

Тишина! Почему вокруг такая тишина? Она похожа на изящный хрустальный сосуд.  Вся такая хрупкая и звонкая.  Так бывает перед грозой. Нет, пожалуй, перед грозой она скорее вязкая и плотная. В общем, другая немного. Потому что перед грозой природа замирает то ли в предвкушении, то ли испуганно, а сейчас совсем наоборот... Слышно, как недовольно гудит застрявший в густой траве жук, как мягко шуршат нежно перебираемые ветром еще влажные от росы листья. Где-то высоко в синем-синем бездонном небе жаворонок поет свою чуть слышную утреннюю песню. И оглушительно трещат кузнечики. Только людей совсем не слышно.

Тишина... Она всегда накрывает поле боя за несколько мгновений до атаки. Или обстрела. Или и того, и другого вместе, как, впрочем, чаще всего и бывает... Коротенькое мгновенье. Вдохнуть - и задержать дыхание. Пока не началось. А потом выдохнуть. И, может быть, успеть насладиться пьянящим прохладным воздухом еще раз. Тем самым обычным воздухом, который столько раз бессмысленно гонял сквозь немеющие от холода зубы. Не обращая ни малейшего внимания на его удивительное свойство дарить человеку радость и саму возможность существования. До чего же он, оказывается, сладок...

Тишина? Еще чуть-чуть и начнется. Мы лежим, прижавшись к земле, в мелком, наспех отрытом окопе ломаной линией разделившем  поле на две части - свою и чужую. Граница. Пахнет сырой побеспокоенной землей и летним не скошенным в срок лугом. Я не знаю точно, сколько нас, но уверен, что мало. Очень мало. Последние солдаты на последнем рубеже. Может, кроме нас, защитников этой далекой и забытой всеми границы вообще больше не осталось? Во всяком случае, я вижу только двоих - одного  слева и одного справа. Вот они, родимые! Лежат себе спокойно - как живые...

Впрочем, они пока такие и есть. Еще несколько секунд. Вряд ли больше. И зря говорят о проносящейся перед блуждающим мысленным взором прожитой жизни. Ерунда! Ничего и никуда не проносится и даже не проползает. Вроде бы самое время подумать, но в голове гудит тишина и безраздельно властвует ожидание неотвратимого.  Для мыслей, даже самых важных, просто места не остается. Да и нужны ли они сейчас?

А еще там, в голове, живет картинка – не потревоженный ни солдатским сапогом, ни танковой гусеницей цветущий луг, да множащиеся темные фигуры у синеющего за ним леса.  Они словно изливаются несколькими потоками из невидных отсюда проходов и, попав на открытое место, начинают расползаться в стороны сталкиваясь, сливаясь, перестраиваясь из походных порядков в положение готовности к атаке. И чего они так стараются? Нас-то тут всего ничего. Может, не знают просто? Думают, что тяжелый бой предстоит, вот и медлят, пока все готово не будет.

 Да какая, в конце  концов, разница? Наше дело – держать оборону. Их дело наступать.  Во всяком случае, так подразумевалось первоначально. Но потом все как-то смешалось, и началось непонятное. Помнится, была такая древняя мудрость из области военных искусств, что если все разладилось и есть виновник, то это всего лишь беспорядок. А вот если виновника нет, то это настоящий хаос. Вещь куда более опасная и непредсказуемая. Особенно на войне…

Так вот у нас и получился хаос. Как говорится и на фронте, и в тылу. Впрочем, на нынешнюю ситуацию это не влияет. Нынешняя ситуация стара как мир – имеется граница разделяющая своих и чужих. Здесь мы, там они.  И через несколько секунд начнется бой.

Между тем, наш противник, судя по всему, заканчивает перестроение и вот-вот пойдет в атаку. Интересно, какой прицел лучше поставить? И когда начинать стрелять? Чтоб и ущерб врагу нанести и себя раньше времени не демаскировать. Жаль, офицеров давно  не осталось – кто погиб, кто разбежался. А то бы подсказали... С командиром, вообще, всегда легче. Он решает, а мы выполняем. И весь разговор.

Но мы уже давно одни. Хаос, туда его… Сколько же все-таки нас? Что мало - это ясно. Но насколько мало? Впрочем, это ничего не меняет, особенно результата. Для нас однозначно плачевного и печального, для врагов естественно победного. А может, и смысла нет тут лежать в ожидании обстрела и атаки? Потихоньку отползти к тому овражку и ходу. Все равно долго нам не продержаться. И коротко не продержаться. Никак не продержаться. Нет такой возможности. Вероятность - ноль. Счастливые случайности не предусмотрены. Так зачем погибать? Все это ужасно глупо и  бессмысленно. Особенно в наши-то годы!  Но мы почему-то по-прежнему лежим, удобно вдавив локти в мягкую, еще влажную землю и утвердив давно немытые руки на теплых рукоятках оружия. Патронов в котором осталось еще меньше, чем нас...
 
Так, может, все-таки в овражек? Пока не началось. Ведь никто и никогда об этом не узнает. Кроме меня, разумеется. А с собой я как-нибудь разберусь. Уж очень не хочется погибать! Погибать прямо сейчас и именно здесь. Еще хотя бы пару дней пожить, и пожалуйста! Готов честно выполнить воинский долг. Ну какая, в конце концов, разница?! Одним больше, одним меньше. Все равно эту границу не удержать. Никак не удержать. Ни при каких обстоятельствах. Наверняка я потом принесу гораздо больше пользы... Ну! Один только бросок. Там жизнь. Здесь - нет. Никаких шансов. И никакого смысла...

А свои патроны я обязательно оставлю. И гранаты тоже оставлю  - обе. Зря я, что ли, столько дней их с собой таскал! Вот они - лежат на бруствере, готовые к употреблению. Отличные гранаты, для ближнего боя очень подходящие.  И  патроны у меня что надо! Новенькие, нужного калибра. Я их в пустую, как некоторые, не  расходовал: каждый выстрел – точно в цель! Бережно в общем к боеприпасам относился – как  нас учили.   Но где они теперь, эти учителя…
Так что оставляю товарищам и гранаты, и патроны. Пусть все по честному будет - здесь боеприпасы нужнее. Ведь я, в конце концов, не предатель и не враг. Просто смысла нет, всем тут погибать. Кому-то должен выпасть шанс... Так почему бы не мне?

Я аккуратно выложил из карманов маслянистую россыпь патронов, достал из подсумка запасной магазин - полный, между прочим, и  с удивлением посмотрел на  оружие, которое почему-то все еще держал в руке. Ну, зачем оно мне, если я в бою участвовать не собираюсь? Может и его тоже оставить? Вдруг у кого-то затвор заест или какая другая неполадка случится, так есть чем воспользоваться.  Мне что, жалко? Да нет, что это я  - за потерю оружия накажут, и сильно накажут.  Так что его придется взять с собой.

Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не встретиться глазами с товарищами, я пополз назад. Между кустов по-пластунски, огибая кочки и камни... Не поднимая глаз и головы... Быстро-быстро... Одна минута, две, пять, десять… И, наконец, скатился, почти провалился  в прохладную и сумрачную глубину оврага. Вроде все! Никто ничего не заметил, во всяком случае, не сказал. Да и какая теперь разница!

Тут-то все как раз и началось…

Я повернул обратно и, скользя по заросшему травой и низким кустарником откосу, полез наверх. Может этого и не стоило делать, но не посмотреть на опасность которой только что избежал я не мог. Добравшись до края, я очень  осторожно выглянул наружу - буквально краем глаза, всего на несколько секунд, и увидел страшную картину. Противник не счел нас достойными предварительного обстрела или разведки, а просто пошел в атаку.  В полном составе. Неспешным прогулочным маршем. Без выстрелов и прочего шума.  Но было их столько, что гул тысяч и тысяч шагов обрушил хрустальный купол тишины. Хорошо еще они пошли не в ногу, а то бы рухнуло само небо...

Темные ряды протянулись от горизонта до горизонта. Они приближались плавной, волнистой линией. И с каждой минутой становились больше и больше. Как неудержимо накатывающийся штормовой вал. Да, вовремя я все-таки сюда переместился. Сопротивляться было совершенно бессмысленно. И чего, спрашивается, остальные не сообразили? Глупо как-то. Ведь эту махину не то что остановить, замедлить нельзя! Сила... Тем более нам. То есть, уже им...
 
Но что это? Выстрелы? Сухо защелкали одиночные, срываясь на короткие трели очередей. Происходило что-то странное, и мне необходимо было это увидеть в подробностях. Потому что кроме выстрелов до меня доносилось еще кое-что. Нестройное, разрозненное... И совершенно неуместное в такой проигрышной ситуации! Позабыв об осторожности, я высунулся из своего убежища и все понял.

Они пошли в атаку. Нет, не те, кто наступал – те и так двигались вперед неспешным прогулочным маршем, а мои товарищи.  Оставленные мною всего несколько минут назад. Невероятно. Я четко видел редкие фигуры, бегущие по полю. Иногда спотыкающиеся, падающие, но снова поднимающиеся. Это было дико и жутко. Темная волна замерла, нависнув над ними, как зависает пенистый гребень над испуганно прижавшейся к берегу кромкой песка. Но они продолжали бежать вперед, словно не видя грозящей им опасности. А еще они стреляли на ходу. И попадали. Я видел. Но можно ли остановить волну?

И противник открыл ответный огонь. Да что там огонь - настоящий залп! И тотчас же вновь пришел в движение. Этого и следовало ожидать - невозможно совершить невозможное! И не к чему были эти жалкие попытки лишенные смысла…

Бегущие разрозненные фигуры одна за другой, иногда по несколько одновременно, падали. И уже не вставали. Одна за другой... Одна за другой… Осталось пять... Четыре... Вот и последний... Он, кажется, продолжал стрелять, уже падая. Стрелять почти в упор, потому что добежал до передовых рядов противника. Да нет, это не он добежал - они  не стояли, продолжая, несмотря на все это глупое сопротивление, спокойно идти вперед. Ну почему же они не последовали за мной? Зачем такой бессмысленный конец... И опять наступила тишина. Стих гул шагов и эхо выстрелов. Все. Все? Все! Кончилась война…

 Мы, стало быть, и в правду были последними. В смысле они. Значит, я жив! И не  несколько часов или дней, а совсем. Потому как войны больше нет! Только надо выбросить оружие, ободрать все знаки различия и уходить отсюда как можно быстрей. Ведь начатое дело надо доводить  до конца. Почему бы мне не быть просто случайным прохожим?

Я забросил оружие в кусты, избавился от всех нежелательных признаков типа погон, нашивок и прочего, проверил карманы – вроде все нормально.  Ну а форма без знаков различия – это не более чем просто зеленая пятнистая одежда. Вроде все, теперь  во избежание возможных  неприятностей следует быстро двигаться дальше по этому чудесному тенистому овражку. Интересно, а в какую сторону – овражек-то поперек границы идет. Назад - вроде как  к  своим,  вперед – точно к чужим. А мне надо ни к тем, ни к другим. У меня направление самое верное - к  жизни! Подумав пару минут, я решил, что вперед, к чужим,  будет безопаснее. Быстро, в суматохе, которая всегда после боя бывает,  проскочу границу и стану заблудившимся мирным жителем. Ведь не все наше мужское население воевало.  А на своей территории наверняка будут всех с пристрастием проверять.

Да, очень вовремя пришла мне в голову спасительная мысль отсрочить собственную бессмысленную гибель! Теперь понятно, что смысла никакого не было ни в копании окопа, ни в защите последней границы, ни в этой странной, никому не нужной атаке... Кому и зачем нужна была наша бессмысленная никчемная гибели за мгновенье до конца войны? Никому, даже нам самим. Какие идеалы лежали или могли лежать в ее основе. Борьба за победу? Так война-то кончилась! Совсем кончилась! И не надо больше эту далекую, всеми забытую границу охранять... Ребят только жалко. Так сами виноваты - не сориентировались вовремя.

И я пошел вдоль берега мелодично журчащего ручейка, насвистывая и наслаждаясь приятным прохладным сумраком. Вода бегущая вместе со мной казалась такой чистой и прозрачной, что я не удержался и, опустившись на колени, напился - аж зубы заломило. До чего же хорошо жить! Но задерживаться здесь все-таки не стоит. Чем дальше я буду от места последнего боя, тем лучше. Мало ли что...

Однако далеко уйти не удалось - за следующим поворотом я с удивлением наткнулся на человека. В форме, почти как у меня, только немного другого цвета и покроя. Он старательно пытался оторвать погон, одновременно расстегивая широкий пояс, увешанный разной амуницией.

- Ты кто? - невольно вырвалось у меня.

Ответа не последовало. Только равнодушный взгляд, и неопределенное движение руки, долженствующее обозначить, откуда он прибыл. Да и форма у него была словно с учебного плаката про вероятного противника.  Сомнений не было - передо мной стоял точно такой же как я солдат, но только с другой стороны. Вражеский солдат, стало быть. И делал он ровно тоже самое что  делал я десять минут назад. Бред какой-то...

- А почему ты здесь? Почему убежал? - я присел на подвернувшийся замшелый валун.
- Потому же что и ты... - голос звучал раздраженно, поскольку второй погон не хотел отрываться ни в какую.
- Как это я? Вы же разбили нас! По земле размазали в пыль! - чего-то я не понимал и от того начал злиться, - Кто же из победоносной армии драпает? 
- Это кто победил? - он с куском ткани оторвал упрямый погон и с ненавистью швырнул в воду, - Мы? Мы-то  как раз проиграли. Проиграли вчистую, с нулевым, как говориться, результатом. Ты что - не понял? Вас предали союзники - это раз, бросили на произвол судьбы генералы - это два. Правительство ваше подписало полную сдачу -  это уже три. Белый флаг, короче... А вы пошли в атаку! Да еще в какую атаку...

Он еще раз тщательно ощупал одежду и карманы, проверяя не осталось ли чего лишнего.  Ведь форма без знаков различия – это не более чем просто зеленая пятнистая одежда.

- Ну как,  нормально? - спросил он уже почти спокойным голосом. Я смог только кивнуть. Признаюсь, что услышанное и увиденное  сильно меня озадачило. Но что-то в сказанном было. Что-то было… Совершенно четко и  определенно!
- Так что... - он посмотрел на часы, присвистнул, обнаружив в них, нечто несоответствующее своему новому образу, и, поколебавшись мгновенье, разбил их о камень, - Так что самое время быстро-быстро бежать отсюда! И подальше. Ребят только жалко. Так сами виноваты - не сориентировались вовремя...

И он ушел, ничего не сказав больше и так и не объяснив свою странную мысль. А я еще долго сидел на камне и думал. Уже начало смеркаться, когда наверху загудели моторы. Танки? Не может быть. Не без труда удалось мне подняться наверх. То ли обессилел от тяжких раздумий, то ли овраг здесь глубже?

Зрелище, открывшееся мне, было диким и непонятным: поле опустело, армии противника не было, но огромные, как мамонты, зелено-пятнистые бульдозеры шли развернутым строем, разглаживая выщербленную окопами и воронками поверхность земли. Чтобы никаких следов! Ни на земле, ни в памяти. И это победители? Может, он действительно прав был...

Я спустился обратно к ручью. Там внизу уже совсем стемнело. Только тускло блестел ствол, оставленный моим несостоявшимся противником. Почему-то не брошенный, как это сделал я, а аккуратно прислоненный к дереву. Я осмотрел его - гораздо удобнее и легче нашего. И магазин полный. Отличное оружие! На душе стало как-то легче. То ли от прикосновения  привычной оружейной стали, то ли от ясности, в конце концов, принятого решения.

Нет! Война еще не кончилась. Настоящая война только начинается!