Бык Яшка

          Хорошо летом в селе, чистый воздух пьянит как легкое вино, аромат цветущей липы перемешивается с запахом свежескошенной травы. Мягкий июньский ветерок шевелит кроваво-красные маки, пробившиеся сквозь полевые цветы.


   Несмотря на жару вода в озере прохладная и ребятам купаться еще не разрешают, опасаются, как бы не схватила судорога, хотя сами вожатые плавают во всю, чем вызывают бурное негодование детей.


Днем от жары время, кажется, останавливается и все кругом замирает: пчелы неподвижно висят над полевыми ромашками, сельские собаки перестают натужно брехать и замирают с высунутыми языками в блаженной тени, даже одинокие деревья не качаются, ветру тоже жарко. Редкие прохожие на пыльной улице медленно бредут, тяжело переставляя ноги и обтирая потные лица белыми платками.


    Хорошо, что рядом небольшой лес, местные называют его бор, и озеро, только они и спасают от страшного зноя, шутка ли, сегодня плюс тридцать пять градусов в тени. По крайней мере так написано на лагерной доске объявлений.


    Леше надоело рассматривать пыльный поселок Ромашово, он повернулся в другую сторону и вперил свой взгляд на раскинувшийся лагерь «Рассвет». Мальчик сидел на небольшом пригорке и ему удобно было рассматривать окрестности. Шефы успели сдать в срок жилые корпуса, столовую, открытый кинотеатр и стадион с беговыми дорожками. Единственное что не успели сделать строители так это забор, ограждающий лагерь от не прошенных гостей. Дети были этому страшно рады, чего нельзя было сказать про взрослых. Мало того, что в «Рассвете» по штату числился вахтер и сторож, так им еще и была необходима сторожка, где указанные лица и должны находиться в рабочее время. Сторожа добросовестно наняли на сезон из местных, а вахтершу привезли из Киева автобусом вместе с детьми.


    Тетя Шура работала в 33 школе и с радостью согласилась поехать на лето за город. Не считая небольшой зарплаты ее прельщала возможность в свободное время пособирать целебные травы в лесу. В этом деле она правда была новичком, но прочитав за зиму от корки до корки всю подписку журнала «Лекарственно-техническое сырье», почувствовала себя чуть ли ни знахаркой. Спиридон Спиридонович по кличке «двойной Спиридон», трудился в колхозе «комирныком», но из-за постоянных недостач был понижен в должности и назначен конюхом. После этого «Двойной Спиридон» горько запил и на какое-то время был вообще невостребованной личностью. Кадровика не смутил внешний вид бывшего «комирныка» и он с радостью назначил его на должность сторожа с штатным окладом в восемьдесят семь рублей.


    Сложности возникли сразу же по приезду. Выяснилось, что кроме забора отсутствует и сторожка, в коей и должны были находиться вышеуказанные штатные единицы. «Двойной Спиридон» известие об отсутствии рабочего места воспринял стоически, взял аванс и исчез в неизвестном направлении. Но тетя Шура, которая была профессиональным вахтером, не могла успокоиться и донимала Петра Петровича, руководителя лагеря риторическим вопросом, «когда же построят забор?». На этот сложный вопрос он и сам был бы рад получить внятный ответ, но шефы подозрительно отмалчивались, туманно ссылаясь на сильную занятость строительных бригад. В результате всего этого тетя Шура целыми днями бесцельно бродила по территории лагеря и портила ребятам настроение своим унылым видом. «Двойной Спиридон» в те часы, когда он находил все-таки находил время почтить своим присутствием «Рассвет», мирно дремал на скамейке за летним кинотеатром с потухшей папиросой в зубах. Некоторые вожатые пытались взывать к совести «Двойного Спиридона», что он мол не только приходит на работу поддатый, так еще и дрыхнет как сурок. Сторож был человеком незлобным и только улыбался в ответ на обвинения вожатых, резонно доказывая им, что не может выполнять своих профессиональных обязанностей, в связи с отсутствием забора, а на работу он приходит только из чувства долга.


     Ребята издевались над «Двойным Спиридоном» как только хотели. Однажды они размалевали его лысую голову акварелью, нарисовав фиолетовые волосы и добавили черным фломастером гусарские усы с «чеховской» бородкой. Сторож при этой экзекуции спал как младенец. Закончив свой нелегкий труд довольные школьники удалились на ужин и возможно все так бы и закончилось, но на «Двойного Спиридона» неожиданно наткнулась добросовестная вахтерша. В сумерках, при свете одинокого фонаря спящий сторож выглядел как решивший передохнуть несвежий труп, по крайней мере так утверждала потом тетя Шура. На ее дикий крик прибежала половина лагеря, Спиридон при этом почивал сном праведника.


    После этого Петр Петрович был вынужден как-то прореагировать на случившееся и для сторожа привезли старый киоск, который одиноко ржавел на колхозном стане. Теперь «Двойной Спиридон» вместо облюбованной им скамейки за летним кинотеатром спал в этой железной коробке, днем она так раскалялась, что на ней впору было яичницу жарить. Ребята заглядывали в импровизированную сторожку пытаясь узнать не сварился ли "Двойной Спиридон", но добрый сторож прекрасно переносил аномальный зной и никаких неудобств при этом не испытывал. Острые на словцо мальчишки придумали ему новые прозвища – «Мертвый Спиридон» и «Жаренный Сторож».


     А вообще-то лагерь был классный! Пять двухэтажных корпусов были построены в форме домика и их тотчас прозвали «Пентагоном». Между корпусами находилась столовая и летний кинотеатр. Стадион был оборудован настоящими гаревыми дорожками, такими-же, как и на «Республиканском» в Киеве, он занимал место между жилой зоной и озером. Кроме футбольного там же находились волейбольное и баскетбольные поля, целый ряд разных по сложности турников, площадка для игры в городки и одинокий ободранный «козел», подарок поселковой школы. Этот физкультурный предмет прожил бурную жизнь и был весь исписан неприличными выражениями. Строители, которые устанавливали его на площадке, не придали этому значения, их лексикон мало чем отличался от надписей на несчастном «козле», Иван Терентьевич поначалу тоже оставил без внимания видавший виды снаряд. Зато ребята быстро обнаружили сальные надписи и с первого дня устраивали целые паломничества к ставшему в одночасье известному «козлу». Вожатые спохватившись попытались убрать снаряд со спортивной площадки, но не тут-то было! Строители так забетонировали ноги, что извлечь его из земли не представлялось никакой возможности. Тогда физкультурник решил покрасить это дерматиновое чудовище в жгуче-черный цвет, но этому решительно воспротивилась медсестра Илона Викторовна. Она резонно заметила Ивану Терентьевичу, что вдыхать в легкие испарения масляной краски не очень-то полезно для растущего организма школьников. В итоге вконец озверевший физкультурник обмотал несчастного «козла» какими-то найденными в подсобке старыми тряпками, отчего последний стал смахивать на египетскую мумию из музея естествознания.


      Между жилой зоной и поселком находились подсобные помещения и изолятор, в котором обитала школьная медсестра Илона Викторовна и санитарка Жанночка. Именно туда привезли Лешу, Ваню и Женю, после того как они заблудились в лесу. Медпункт был просторным с тремя отдельными палатами, современной манипуляционной и комнатами для персонала. Одна беда – из-за отсутствия забора изолятор находился прямо перед полем где паслось колхозное стадо. Коровы, к сожалению, не обладали врожденной интеллигентностью и бесцеремонно подходили к медпункту вплотную, однажды одна из них сжевала даже штору из открытого окна. Медсестра и санитарка, будучи городскими жителями жутко боялись этих рогатых созданий, они поднимали шум и начинали звать сторожа. Но как мы помним легендарный «Двойной Спиридон» почти всегда был занят борьбой с Морфеем, поэтому выгонять коров приходилось физкультурнику, который в добавок к ненавистному «козлу» был вынужден сражаться еще и с парнокопытными.


 - Где вы пропадаете? – орал Иван Терентьевич на мерно покачивающегося сторожа. – Это ваша работа отгонять коров от лагеря.
 - Был занят, – философски отвечал «Двойной Спиридон» стараясь не дышать на физкультурника, – я не виноват, что в лагере отсутствует такое охранное сооружение как забор. Один сторож не в силах обеспечить охрану всего периметра лагеря, наймите еще несколько человек, если не хотите делать ограждение.


   Представив себе, что в «Рассвете» будет сразу несколько «Двойных Спиридонов», Иван Терентьевич хватался за голову и опрометью бежал подальше от сторожа. Физкультурник не был до конца уверен в себе и поэтому боялся, что однажды ненароком задушит бывшего «комирныка». Правда вскоре Иван Терентьевич был вознагражден за свои мучения, на вторую неделю после открытия лагеря в «Рассвет» прикатила шикарная «Волга» со скромным красным крестом на заднем стекле. Из нее вышел мрачный как туча Горский в сопровождении родителей. Мама Андрея, узнав, что почти весь класс отдыхает за городом, не стала слушать мольбы своего отпрыска, а взяла на работе служебную машину и отвезла свое чадо прямиком в Ромашово.


    Физкультурник, увидев Горского долго тер глаза не смея поверить в такое счастье. Как мы помним, Иван Терентьевич вел смертельную войну со своим нерадивым учеником. Андрей не мог ни разу не только подтянуться, но даже и отжаться, прибегал, вернее доходил, до финиша он всегда последним и вообще был слабым учеником во всех пятых классах. Напрасно физкультурник уговаривал мальчика заняться спортом, доказывая, что в армии ему будет очень сложно, особенно по началу, Горский служить в войсках явно не собирался и ссылался на слабое здоровье. Тогда Иван Терентьевич зашел с другого входа и сказал, что слабаки девчонкам не нравятся, они их презирают и не замечают. Но даже этот, казалось бы, железобетонный аргумент не подействовал на мальчика, Андрей девочками совершенно не интересовался и дружил только с огромной Ингой Ревельсон, круглой отличницей, у которой всегда можно было скатать домашку.


     До хруста потирая руки и потея от счастья физкультурник завел Горского в свой кабинет и дрожащим голосом сообщил мальчику, что будет заниматься с ним по индивидуальной программе. Андрей с достоинством выдержал удар и как заправский картежник выложил на стол сразу три справки, он загодя приготовился к встрече со старинным недругом. Не меняя выражения лица Иван Терентьевич припечатал мощной ладонью произведения медицинского искусства и медовым голосом сказал, что здесь эта филькина грамота не действует, раз школьник допущен к отдыху в лагере – значит он совершенно здоров. Бледный как смерть Горский бросился со своими справками к Петру Петровичу, но у того голова и без того была так забита коровами, забором, «козлом» и «Двойным Спиридоном», что он даже, не дослушав очень сильную в художественном исполнении историю о злоключениях несчастного больного ребенка, отправил Андрея к Илоне Викторовне, дескать пускай она разбирается. 


     Обрадованный мальчик любовно разгладил справки, пристально разглядел змей на больничных печатях и опрометью побежал в медпункт, когда было нужно Горский замечательно бегал. Вполуха выслушав горькую историю Андрея и не глядя в справки, медсестра быстро осмотрела симулянта и выписав короткую справку отправила мальчика восвояси.


 - Вот, – Горский протянул физруку заветную бумажку. Иван Терентьевич внимательно прочел ее, радостно хмыкнул и посоветовал Андрею самому ее изучить. Предчувствуя недоброе, мальчик взял справку обратно и к своему ужасу прочитал, что Илона Викторовна назначила ему усиленное питание и активные занятия на свежем воздухе. С того дня физрук не давал прохода Горскому, как только мальчик попадался на глаза Ивану Терентьевичу, тот сразу брал его под локоть и тянул на спортплощадку. Первую неделю Андрей так сильно уставал, что, едва добравшись до койки моментально засыпал. Потом, правда, он чуть втянулся, да и жестокий физкультурник немного утолил жажду мести и слегка ослабил прессинг.


       Леша спустился с пригорка и медленно побрел к лагерю. С самого детства мальчик иногда испытывал желание побыть одному, вот и сегодня он оставил своего друга Ваню и отправился побродить в поле. Если бы «Рассвет» ограждал забор, то вряд ли бы Кононенко так вольготно себя чувствовал. Пошла третья неделя их пребывания в лагере, и Леша стал замечать, что ему все уже порядком поднадоело. Первые дни после своего героического рейда они были героями и важно вышагивали по тенистым дорожкам с видом бывалых путешественников. Но увы, слава быстро проходит, и уже через несколько дней никто даже не вспоминал про их приключения в лесу. Лешу, правда, это не смутило, ведь в лагере тогда все нравилось. И зарядка на спортивной площадке, и утренняя линейка с поднятием знамени, и все, чем был густо насыщен длинный июньский день.


   Очень поразил поход в Ромашово, из местных достопримечательностей в поселке был лишь новенький клуб и несколько продовольственных магазинов. Официально пределы лагеря покидать было нельзя, но из-за проклятого забора проконтролировать такую массу детей было просто невозможно, поэтому вожатые закрывали глаза на периодическое отсутствие некоторой части школьников.


      Первый отряд, в который входили октябрята – ученики первых-третьих классов, в Ромашово не ходили, побаивались, да и вожатые старались с них глаз не спускать. А старшие ребята – вторые и третьи отряды бегали в поселок практически каждый день. В дальнейшем, по мере того как деньги потихоньку заканчивались школьники стали ходить в самоволку значительно реже. Особенно запомнился Леше первый раз, когда они с Ваней отправились в продмаг за сладким. В огромном сельском магазине было жарко как городской бане, на потолке висели потемневшие от времени вентиляторы и с натугой гоняли по помещению горячий воздух. Сверху свисали коричневые ленты, густо усыпанные мумифицированными трупиками мух. Посредине торгового зала лениво развалившись лежали три мохнатые собаки неизвестного происхождения и грустно взирали на вывеску «Колбасные изделия» над девственно чистой витриной. Ни сосисок, ни даже «Докторской» в данном торговом заведении не наблюдалось. Да и вообще ассортимент «Продмага» явно не был рассчитан на сибарита. Леша удивленно рассматривал черную, как душа злодея, морскую капусту и вздувшиеся от неправильного хранения консервы «Филе минтая» в бакалейном отделе, иных деликатесов там не было.


      Хлеб тоже закончился, толстая как бочка продавщица с тройным подбородком посоветовала заходить за ним пораньше, пока народ свиней не покормил. Леша каждое лето бывал в селе у бабушки под Черкассами и знал, что хлебом из-за его дешевизны кормят домашний скот, но для Вани, который жил в Средней Азии, а потом в промышленном городе и свиней видел только в книжке про трех поросят, это было откровением. Он несколько раз открыл и закрыл рот, силясь что-то сказать, но так ничего и не выдавил из себя.


      В кондитерском отделе они купили себе на двадцать копеек ирисок «Киць-киць» со страхолюдной кошкой на желтой этикетке и на пятнадцать – мятных леденцов в зеленой обертке. Были еще правда конфеты «Школьные», но продавщица брать их не порекомендовала, сообщив ребятам по секрету, что лежат они в магазине уже третий год и местные не берут их даже на кладбище. Закончили ребята свои покупки приобретением трех звездочек, по пять копеек каждая.


    Обратно в лагерь они пошли другой дорогой в надежде купить себе чего-нибудь попить, в продмаге из напитков была только «Тальнивська вода», больше по вкусу напоминающая ржавую воду из школьного туалета. На углу улиц Третьего Интернационала и Павлика Морозова Ваня дернул Лешу за короткий рукав рубашки и с открытым от удивления ртом показал на кафе «Ластивка». Кононенко даже подпрыгнул от удивления, ему сразу вспомнился вчерашний фильм про войну, который показывали в летнем кинотеатре. Казалось, ребята на машине времени вернулись в прошлое и оказались в самом начале войны, когда фашистские орды захватывали украинские города и села. Вот и вчера, на экране, немецкие мотоциклисты заскочили в мирный поселок и расстреляли ни в чем не повинных советских граждан. И хотя возле «Ластивки» никаких карателей не наблюдалось жители Ромашово лежали вокруг этого заведения в самых немыслимых позах. Один гражданин даже висел вниз головой на заборчике, ограждающем «Ластивку», другие колхозники почивали, не подавая признаков жизни. Несколько посетителей странного заведения спали на стульях, положив при этом голову на заставленный пустыми пивными кружками стол. В жарких средиземноморских странах это называлось словом фиеста, но как обозначить происходящее в Ромашово действо мальчик не знал.


   Посреди летнего кафе стоял «Двойной Спиридон», и прислонившись к поддерживающей навес синей трубе мирно спал, время от времени, причмокивая во сне губами как младенец мечтающий о соске.


 - Ни фига себе, – выдохнул Ваня, в Узбекистане было мало пьющих граждан, поэтому мальчик испытал второй за сегодняшний день шок, – они хоть живые?
 - По ходу, да, – подтвердил Леша, – спать пора уснул бычок, лег в коробку на бочок.
 - У нас в Термезе на заставе я вообще пьяных не видел, – Цуканов никак не мог успокоиться, – и в городе тоже, узбеки практически не пьют. А здесь у вас – просто кошмар!
 - А на Урале хочешь сказать алкашей меньше? – Кононенко стало обидно за свою малую родину.
 - Не знаю, – покачал головой Ваня, – я там практически не жил, а брат с сестрой живут в закрытом городке, это режимный объект, там с этим очень строго.
 - В России еще больше пьют, – авторитетно заявил Леша, – мне отец рассказывал, он в Карелии работает.
 - Я в детстве однажды случайно водки выпил, мне пять лет было, – тихо сказал Ваня.
 - Как так? – ужаснулся Кононенко.
 - Маленький был, а у мамы день рождения, гости пришли, застолье, ну, в общем, все такое. Родители отвернулись на секунду, а я из чьей-то рюмки водки глотнул.
 - И как? – сочувственно спросил Леша.
 - Небо себе обжег и рот, меня потом мама заставляла марганцовку пить, – Ваня помолчал немного и добавил. – Давно это было, а помню будто вчера произошло.
 - Ты пить водку будешь, когда вырастешь? – спросил у товарища Леша, они зашли в «Ластивку» и двинулись к стойке старательно обходя «расстрелянных» граждан.
 - Нет, конечно! – ужаснулся Цуканов. – У нас в семье никто не пьет, ни папа, ни брат.
 - А у меня отец сильно в молодости пил, – грустно сказал Леша, пристально изучая «Двойного Спиридона», словно видел его впервые, – да и отчим бывает крепко закладывает на работе.
 - И за чем они ее вообще пьют? – покачал головой Цуканов. – Ну была бы хоть вкусная как «Тархун», а так ведь гадость редкая и стоит под семь рубликов. Сколько нужных вещей на эти деньги можно купить!
 - Эти самогон пьют, – сообщил Кононенко, – сами его делают, из сахара.
 - Так ведь этого нельзя делать, - изумился Ваня, – это же нарушение закона.
 - Подумаешь! – Леша пожал плечами. – Вот если бы за это в тюрьму сажали, а так штраф выпишут и самогонный аппарат заберут, всего и делов.


    Толстая тетенька с пышными формами протирала мутный граненый стакан грязным вафельным полотенцем, она как две капли воды напоминала продавщицу из гастронома:
 - Вам чого шибеныки, пыва? – женщина строго посмотрела на ребят.
 - Нет, что вы – вспыхнул Леша, – нам ситра дайте, пожалуйста.
     Продавщица безразлично пододвинула ребятам поллитровку лимонада:
 - Сорок копийок.
 - Так везде по тридцать, – расстроился Кононенко.
 - У нас ресторанна наценка, – насупилась тетка, – нэ хочьтэ – нэ берить.
 - Мы возьмем – быстро сказал Ваня и положил на прилавок две двадцатикопеечные монеты.
 - Правильно хлопцы не пейте пиво, - очнулся «Двойной Спиридон», - а то станете такими как я.


   Цуканов грустно вздохнул, открывая лимонад привязанной к прилавку открывалкой, пример был более чем убедительным. На обратном пути в лагерь друзья по очереди прикладывались к темной бутылке с просроченным ситром и рассуждали о разных странностях, встречающихся в жизни:
 - В Средней Азии колхозы есть? – спросил у товарища Леша, он натужно морщил лоб, словно пытался решить сложную задачу.
 - Колхозы? – переспросил Цуканов. – Конечно есть, это ведь тоже Советский Союз. Они, правда больше хлопок выращивают… А, чего ты спрашиваешь?
 - Просто в Ромашово тоже есть колхоз, даже миллионер, кажется, а глянь какая грязь, - он обвел руками вокруг себя.

 
    Этот поход в поселок оставил после себя неприятный осадок в душе. Леша вдруг понял, что соскучился за людьми, он сидел на пригорке уже несколько часов подряд. Жара потихоньку спадала, солнце медленно опускалось на запад. Вслед за первыми признаками вечерней прохлады с бора потянуло ароматами леса.
- Леха, - раздался крик Цуканова, - где ты пропадаешь? Идем на полдник, тихий час уже закончился, а в столовке сегодня дают вафли "Артек" и простоквашу.
 - Иду, - заторопился Кононенко, он обрадовался, увидев друга.
 - Ты как не от мира сего, - повторил Ваня слова своей мамы, - все дело себе находят, а ты сидишь тут один как неприкаянный, - в лагере к дневному сну относились демократично, заставляли спать только малышей первоотрядников.
 - Захотелось побыть одному, - честно признался Леша.


    Иван хотел добавить что-то язвительное, но тут внимание ребят переключилось на идущих с пастбища коров. Как мы помним паслись эти животные на заливных лугах, вплотную примыкающих к «Рассвету», и из-за отсутствия забора частенько наведывались в лагерь. Вожатые и агрессивный Иван Терентьевич гоняли этих беззлобных созданий. Ребята поначалу боялись их, но поняв, что коров интересует только подножный корм, привыкли и перестали на них обращать внимание.


   Только Горский, в силу своего противозного характера всячески третировал буренок, кидал в них камнями и палками, а однажды даже вылил на небольшую коровку ведро грязной воды. Животные, в отличие от Андрея были более великодушными и на злобного школьника никак не реагировали.


   Колхозное стадо было большим, сотня парнокопытных паслась на покрытом сытным клевером поле. Ребята, как завороженные смотрели на растянувшуюся колонну медленно бредущих, загруженных молоком коров. Пастухи – знакомые сельские пацаны приветственно помахали рукой, после истории с ночевкой в лесу Лешу и Ваню знали все поселковые ребята.


   Но тут внимание мальчиков переключилось на другую сцену, справа со стороны бора показалось три быка, спокойно шествующих в направлении поселка. Леша охнул, и указал Ване на новых действующих лиц, начинающейся драмы:
 - Смотри!
 - Ты чего? – удивился Цуканов. – Пойдем, а то на полдник опоздаем.
 - Нельзя идти, – побледнел Леша, – быки без пастуха, они сейчас коров увидят и такое начнется!
 - Объясни толком, – почувствовав настроение друга напрягся Цуканов, – что начнется?
 - Быки бесится начнут – сказал Леша. – Ты, понятно, не в курсе, то в Азии жил, то на Урале, а я в селе каждое лето отдыхаю у бабушки. Так вот быков всегда отдельно от коров пасут, иначе они злые становятся, могут коров побить, да и людей тоже.


    Три одинокие черные фигуры, как бы подслушав мысли мальчика остановились, и начали издавать звуки, похожие на гудки паровоза. Они замотали головами, и бросились по направлению к растянувшемуся стаду. В колхозе имени товарища Урицкого было всего три быка, молодые Фунтик и Васька, и очень знаменитый Яшка. Последний был медалистом и участником многих сельскохозяйственных выставок. Его возили даже в Москву на ВДНХ и показывали иностранным участникам и представителям прессы. Одна известная французская журналистка из газеты «Юманите» фотографировалась с ним и, даже чмокнула Яшку в щеку, чему, наверное, позавидовали бы и многие мужчины.


     Но, как Леша уже успел убедиться, слава быстро проходит. Знаменитый бык постарел и уже не годился для выставок и снимков з известными коммунистическими корреспондентками. Яшка доживал свой век в полном забвении и если бы не председатель колхоза Иван Давыдовыч, то зоотехник Любомир давно пустил бы медалиста на мясо.


    Паслись быки на небольшом выгоне в нескольких километрах от поселка. Луг с трех сторон был окружен густым сосновым бором, а тропа, по которых приводили животных шла вдоль лесного озера. Приводили их до начала дойки, а уводили уже после того, как коров надежно запирали на ферме. В общем соблюдали все положенные меры безопасности. И если коров на выпас отводили местные ребятишки, подрабатывающие в колхозе на летних каникулах, то быкам, в силу их малочисленности пастух по штату не полагался. Конюх Фрол Кузьмич отводил их на выпас, крепко привязывал к кольям и до вечера животные были предоставлены сами себе.


    Фунтик и Васька частенько дрались, поэтому Кузьмич их разводил подальше друг от друга. Огромного, как небольшой грузовик Яшку боялись все, в том числе молодые быки, хотя он особо никого не трогал, старый был, даже один рог от времени потерял. И если бы не свирепый Иван Терентьевич, то вряд ли бы случилась эта ужасная и кровавая история, но давайте все по порядку.


    Физкультурник к концу третьей недели первой лагерной смены худо-бедно смог разобраться с свалившимися на него невзгодам. Злополучного «козла» спеленали как младенца, закрыв таким образом летописи поселковой школы, «Двойной Спиридон» нежился в горячем, как печка киоске и не наводил тоску на Ивана Терентьевича. Даже к коровам старый учитель привык, и перестал на них так остро реагировать. Одним словом, у физкультурника наконец появилось достаточно свободного времени чтобы воплотить в жизнь свою давнюю мечту и подготовить Горского к службе в Советской Армии. 


    Для Андрея настали жестокие времена, с первыми звуками горна неотвратимый, как смерть Иван Терентьевич будил несчастного школьника и вел его на утреннюю гимнастику. Днем и даже вечером он находил Горского и опять занимался с ним по индивидуальной программе. Мальчик прятался от физкультурника в самых неожиданных местах, но Иван Терентьевич с упорством, которому позавидовал бы сам комиссар Каттани неизменно находил симулянта.


    Напрасно мальчик писал домой слезные просьбы забрать его «из этого ада», мать была неумолима. Приехав в лагерь и познакомившись с Иваном Терентьевичем, она нашла его милейшим человеком, а не злобным троглодитом, как описывал учителя ее отпрыск. А еще физкультурник пообещал сделать из Андрея настоящего мужчина, чем очень обрадовал папу Горского.


  Тогда в конец осатаневший симулянт решился на крайние меры, прячась от своего преследователя в лесу он случайно наткнулся на место где одиноко паслись быки. В воспаленном от постоянных занятий физкультурой мозгу мальчика возник гениальный, с его точки зрения план. Он отвяжет этих животных, а те, естественно припрутся в лагерь, Терентьевич прибежит их выгонять, а там… Тут мечты уносили Андрея ввысь, и возникало сразу несколько эффектных финалов встречи учителя с четвероногими убийцами, к сожалению, все они печально заканчивались для последнего. В самом хорошем случае жестоко израненного физкультурника отвозили в больницу до конца смены, в худшем Терентьевич попадал на кладбище.


     Конечно подойти к быкам и снять цепи с кольев было опасно, и требовало определенной смелости, коей у Горского было немного. Но решительности добавляла дикая злоба, поэтому Андрей, рыча от ярости как тигр, освободил из неволи всех трех животных. Сделав это, он бросился наутек, с стучащим от радости сердцем и предвкушая сладкую месть.


    Быки поначалу никак не отреагировали на нежданно свалившуюся свободу и продолжали мирно жевать траву. Затем Яшка очнулся и медленно побрел по знакомой дороге в поселок, Фунтик и Васька двинулись следом, держась на небольшом отдалении от знаменитого быка. Все изменилось, когда троица заметила длинную колонну коров, они моментально оживились и мелкой рысцой помчались к буренкам. Вот в этот момент их и заметил Леша, они с Ваней спускались с пригорка между поселком и лагерем, и им как полководцам перед боем была прекрасно видна вся экспозиция разыгрывавшейся драмы.


    Колхозные буренки неторопливо переставляли копыта по грунтовой дороге, они жевали жвачку и вяло отмахивались хвостами от гедзей, огромных и очень злых мух своими хвостами. Первыми заметили бегущих быков те коровы, которые ближе находились к ведущей из леса тропе. Они забеспокоились и начали жалобно мычать, эти звуки еще больше раззадорили освобожденных животных, Фунтик с Васькой издали утробный рык, и вся троица помчалась еще быстрее.


    Коровы очнулись и резво бросились в разные стороны, некоторые из буренок не понимали из-за чего поднялся переполох и убегали из чувства солидарности. Пастухи поначалу, не видя нависшей над стадом угрозы пытались утихомирить напуганных коров, но тщетно. Когда же мальчишки увидели несущихся во весь опор быков, то, не мудрствуя лукаво дали деру. Они бежали в сторону поселка и что-то исступленно кричали, из-за расстояния слов было не разобрать, но смысл их был и так понятен, ребята звали на помощь взрослых.


     Быки ворвались в толпу коров, как римский легион в гущу варваров, и бедные буренки начали разбегаться по всему полю. Некоторые искали спасения в поселке, другие помчались в сторону лагеря, и это было опасней всего, из-за отсутствия забора коровы могли ворваться на территорию «Рассвета» и в своем безумном страхе подавить детей. Это моментально понял не только Леша, но Ваня:
 - Бежим в лагерь! – бешено вращая глазами закричал Цуканов. – Надо всех предупредить, пусть спрячутся в корпусах!
 - Не успеем, – чуть слышно сказал Леша, его парализовал страх, под коленками предательски дрожало, несмотря на вечернюю прохладу горячий пот катился по спине Кононенко. Он сейчас был противен сам себе, но ничего не мог поделать, ужас холодной змеей залез в душу мальчика. – Коровы добегут до «Рассвета» быстрее тебя.


      Но Иван уже мчался с пригорка в сторону лагеря, он широко размахивал руками и перепрыгивал попадавшиеся на пути кочки, лицо Цуканова было похоже на застывшую маску. Мелкие бисеринки пота застыли на высоком лбу, а губы сжались в тонкую линию.


     Леша продолжал стоять на месте, безуспешно пытаясь совладать с охватившим его страхом. Внизу творилось что-то несусветное, коровы гоняли по полю, протяжно мыча и сталкиваясь друг с другом, несколько животных повредили себе ноги и катались по земле издавая жалобные звуки. Фунтик и Васька дрались. Что послужило причиной схватки между быками было неизвестно, может давнишняя вражда, а может не поделили какую-то особо симпатичную буренку. Бились они жестоко, разбегались и сталкивались, стараясь ударить своего противника в бок острыми рогами. Оба забияки истекали кровью, но не обращали на это внимания, разгоряченные боем. Вокруг них носились коровы, стоял шум и жалобное мычание, но молодые быки игнорировали все это и продолжали с упорством, достойным лучшего применения пытаться умертвить друг дружку.


     Ваня преодолел уже четверть расстояния до лагеря и продолжал быстро бежать, но в Рассвете уже заметили творящееся на поле. Детей прятали в корпусах и столовой, а навстречу обезумевшим животным бежали вожатые, физкультурник и «Двойной Спиридон». Со стороны поселка тоже спешили колхозники с лопатами и кольями, а из пыльной улочки выскочил зеленый председательский «Газик».


     Все будет нормально, подумал Леша и почувствовал, как охвативший липкий страх медленно отпускает его. Но тут Кононенко увидел такое, что заставило его окаменеть. Возле невысокого деревца, прижавшись спиной к нагретой за день коре стояла одинокая черноволосая фигурка. Вокруг носились испуганные коровы, дрались быки, а ребенок неподвижно обнимал белый альбом и созерцал царящий вокруг кошмар. Женька! Точно, это она, девочка часто выходила из лагеря чтобы сделать какой-нибудь эскиз, вот и сегодня, наверное, рисовала этюды, а тут на тебе.


   Лешин испуг моментально улетучился, даже не верилось, что он еще минуту назад трясся от ужаса не в силах сделать и шагу. Голова стала ясной, а мозг заработал как электронно-вычислительная машина, мальчик сорвался с места и экономя силы побежал прямо в эпицентр встревоженного стада. Женя правильно сделала, что к дереву подбежала, подумал мальчик, жаль, что не забралась на него, но ничего, он сейчас спасет девочку. Как конкретно он воплотит в жизнь эту идею Кононенко еще не знал, но от самой мысли стало очень приятно.


      Преодолев половину расстояния до дикой грушки, Леша сбил дыхание и перешел на шаг. Коровы как угорелые носились по полю, Фунтик с Васькой немного под устали, но мириться пока не спешили. От лагеря коров отогнали, а что делалось со стороны поселка Леша не успел увидеть, ибо на сцене появился новый персонаж. Яшка медленно шел прямо к дереву и прижавшейся к нему девочке. Кононенко громко застонал, против гигантского быка он был бессилен, мальчик на секунду остановился, вновь почувствовал страх, что же делать?


     Минуту он не двигался, а затем снова ринулся на помощь Женечке. Там решу, лихорадочно подумал Леша, ускоряя бег. Груши он достиг минут через пять, сердце ухало как старый филин, в глазах потемнело от сумасшедшего спринта, он уже не обращал внимание на происходящее вокруг. Мальчик видел лишь хилую грушу и огромного Яшку.


 - Леша я тут, – Женечка наконец увидела спешащего Кононенко. Бык тоже заметил его, он повернул свою однорогую голову и издал утробный рык. Мальчик дернулся от неожиданности, но тут же его пронзила такая дикая ярость, которую он, пожалуй, испытывал впервые. Сквозь кроваво-красную пелену Леша увидел валяющийся под ногами булыжник, и недолго думая, швырнул его в Яшку. Камень ударил животному прямо в покрытый черной шерстью лоб и заставил быка жалобно застонать.


 - Что ты делаешь Кононенко? – Женечка выронила из рук альбом и подбежала к быку – бессовестный, зачем ты бьешь его – девочка подошла к Яшке вплотную и стала гладить его огромную голову. – Бедненький, ударил тебя этот хулиган, – она гневно посмотрела на Лешу.


     Мальчик медленно приходил в себе, кровь прилила к его щекам, к ним уже бежали и со стороны поселка, и вожатые от лагеря.
 - Я помочь хотел, – опустил голову Леша, – спасти тебя, от Яшки.
 - Так он меня защищал от других быков – уже мягче сказала Женечка, – мы ведь с ним друзья.
 - Как так? – растерялся мальчик.
 - Да, – улыбнулась девочка, – я часто хожу к озеру этюды писать, а там быки рядом пасутся. Я даже его нарисовала, вот посмотри – Женя подняла с земли альбом и показала нарисованный карандашом портрет Яшки.
 - А эти тоже твои друзья? – с трудом протянул Леша.
 - Фунтик с Васькой? – прыснула от смеха девочка. – Что-ты, у них мозгов как у Горского.


    Кононенко замолчал и с уважением посмотрел на Яшку, бык тоже наблюдал за мальчиком своими умными глазами. Так вот оно что, с сожалением подумал Леша, он прикрывал Женечку от одуревших от страха коров.


   Вечером состоялся финал драмы. Из-за дневного инцидента никто особо не пострадал. Фунтик и Васька поранили друг друга, но не особо сильно, четыре коровы подвернули ноги, а пастушки отделались легким испугом. Лешу и Ваню следовало бы наказать за «самоволку», но ребята повели себя достойно, один бросился в лагерь, предупредить об опасности, а второй вообще побежал к огромному быку на помощь девочке. Так, что мальчиков лишь слегка пожурили.

 
   Но всех занимал другой вопрос, кто мог сделать эту диверсию? В лагерь даже приходил поселковый участковый и полчаса строго беседовал с «Двойным Спиридоном», но так ничего и не выяснил. Однако виновник сам сдался на милость правосудия. Горский, видя, что его затея с треском провалилась впал в глухое уныние, но как следует поразмыслив понял, что в этой ситуации у него открывается новое окно возможностей.


   Как только стемнело он пришел к Петру Петровичу и, наверное, впервые в жизни рассказал чистую правду. Делал он это не из-за врожденного благородства, а питая надежду на скорое отбытие домой.


   Директор «Рассвета» мрачно выслушал чистосердечное признание и побарабанив пальцами по столу попросил ребят позвать физкультурника. Учитель спал, утомленный погоней за коровами, но по-солдатски быстро собрался и уже через пару минут был в кабинете Петра Петровича. Выслушав рассказ директора лагеря Иван Терентьевич с открытым ртом уставился на Андрея. Горский излучал счастье и готов был немедленно начать собирать рюкзак.


 - Что будем с ним делать? – глухо спросил Петр Петрович. – Вообще-то мы его должны завтра первым автобусом отправить в Киев, и пусть там с ним родители разбираются. Как вы считаете Иван Терентьевич?
   Старый учитель молчал, буравя своими глазами Горского. Андрей блаженно улыбался, торжествуя победу.
 - Но это будет как-то непедагогично, – продолжил директор лагеря, – мы ведь должны прощать учеников, на то мы и воспитатели. Правда Иван Терентьевич?
   До несчастного физкультурника стал доходить смысл слов коллеги и глаза учителя возбужденно заблестели:
 - И я так считаю, – с трудом выталкивая слова сказал Иван Терентьевич, – пусть остается.
 - Нет вы должны меня отправить домой! - запаниковал симулянт. – Не имеете права оставлять, я должен быть наказан!
 - Не переживай, – кровожадно улыбнулся директор, – ты будешь наказан. Правда Иван Терентьевич?
 - Да, – только и смог вымолвить потрясенный этой благой вестью физкультурник.
 - Вы занимаетесь с Горским по индивидуальной программе?
 - Да, – наверное, учитель забыл другие слова.
 - Плохо занимаетесь, – вздохнул Петр Петрович, – и очень мало, раз у этого ученика хватает времени бегать за территорию лагеря и совершать противоправные действия.
 - Виноват, – физкультурник с любовью посмотрел на директора, – ох как я виноват!
 - Придется исправиться дорогой Иван Терентьевич и уделить максимум времени для занятий спортом с Андреем. Надеюсь вы меня поняли?
 - Понял, – физкультурник вскочил со стула, – начнем прямо сейчас!
 - Это лишнее, – не скрывая улыбки сказал Петр Петрович, – у вас все лето впереди.