Пишу как пишется

Не дает спать язык. Не дают спать слова..."Бессонница...Гомер...Тугие паруса..." Гомер здесь, конечно, ни при чем, но бессонницей маюсь давно! Сбила, как говорит моя мама, свои внутренние часы. Собьешь тут, от жизни такой...

Началось это давно, в детстве еще, когда у меня появилась привычка читать под одеялом с фонариком (выгоняли спать, я не слушалась). Я была одержима чтением и абсолютно неуправляема во всем, что касалось Слова или Слов. Каюсь, мне стыдно - никак невозможно было отрядить меня в помощь работающим на огороде близким - не могла выпустить из рук очередной том Стивенсона, Купера или - когда была уже постарше - Т. Манна! Еврейская моя, ныне покойная, всем сердцем любимая бабушка Клара Гирш называла меня "законница" или еще "книжница". Вспоминались, естественно, библейские "фарисеи" и "книжники", но Библию бабуля сроду не держала в руках. В ее семье в ходу была Тора...Да, сейчас и я с благоговением беру в руки - нет, не Тору - комментарий к ней, Ликутей Амарим "Тания" (с переводом на русский язык, под общей редакцией проф. Г. Брановера). В еврейской культуре я человек несведущий, можно сказать, даже невежественный. И не потому что на три четверти крови русская. Просто так сложилось. Исторически.

Так вот...Не дает покоя по утрам и иногда ночью, в минуты пробуждения, язык. "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог..." В три года я начала рифмовать эти самые слова. В пять издала первую книжку стихов с собственными иллюстрациями на промокашке. Наизусть, как и многие дети, знала всего Заходера...В студенческие годы была пленена Сэлинджером. Полюбила его еще лет в четырнадцать, когда впервые мне попалась в руки "Над пропастью во ржи". В Холдена Колфилда я влюбилась, а семья Глассов порой казалась мне ближе собственных родственников.
Что еще сказать о моей читательско-"писательской" биографии? Слово...Это Слово будет тогда, когда меня уже не будет, когда не сможет моя душа пользоваться физическим телом и органом под названием "язык", когда не будет шансов пробовать произносить этим самым языком таинственные, чарующие меня, звуки незнакомых иностранных языков, которые я не теряю надежды выучить - испанского и санскрита...Эта магия языка, магия слова, магия поэзии и прозы не хочет отпускать меня. Или это я не расстаюсь с ней? Иногда строки звучат в голове в самые неподходящие моменты - иду я через улицу, а "по радио" транслируют замечательного размера стих, - и нет никакой возможности записать его...Бывало, заснешь, и посещаешь во сне область, где целиком говорят на языке поэзии...проведешь там ночь - просыпаться не хочется. но надо...

А то бывает по утрам преследует меня проза. Редко складываются сюжеты – иногда кажется, что внутри, в душе, бродит что-то, зреет и вот-вот родится – но процесс нельзя ускорить, нельзя раньше времени заглянуть и посмотреть, что там такое.

Вчера сломался на бывалом ноутбуке Word, поэтому писать приходится допотопным способом – ручкой в тетради в клетку – а включать миниатюрный новый Asus не хочется – к чему напрягать и так неважнецкое зрение? Это, думалось мне с вечера, катастрофа, при переводческой норме на день и честных попытках успеть сдать книгу в издательство в срок. Ан нет же, пишу…в тетради, хоть и хочется, как заядлому компьютероману, к монитору и кликать мышью по экрану. Вот давеча снился чудесный сон…К чему бы? Подруга моя, американка Тина, наливает в стеклянную, советских времен, бутылку, что у меня почему-то стоит прямо на экране монитора, кефир, а я этот кефир вкусно выпиваю, цедя его через трубочку, с экрана…КАК, объясните мне, может ТАКОЕ прийти в голову??? Тоже дело было под утро, перед пробуждением. Магическое время суток…Догадываюсь, это были издержки ненормированного рабочего дня за переводом у ноутбука, с бессменно включенным интернетом, чатом и иже с ними…
В перерывах отвлекаюсь и смотрю на буйную зелень за окном. Хочется к морю или океану, на далекий новозеландский остров, слушать шум волн и лежать, ничего не делая. Противоречивая натура человек! В отпуске у Средиземного моря на пляже, когда другие нормальные люди купались и загорали, я, помнится, читала какую-то фантастику – случайно в руки попалась. Лучше там, где нас нет, и всегда душа хочет диаметрально противоположного, по принципу маятника…О хитрый и коварный ум, меня не проведешь! Буду довольна и счастлива тем, что есть сейчас, без всяких там фантазий, в своей душной комнате напротив театра, где сложены по углам книги Ошо и Кастанеды, Марио Варгас Льосы и Коэльо, Баха и Дикинсон, толковый словарь испанского, любимый мною даже без ясного понимания словарных статей и смысла слов – иногда хватает наслаждения формой и предполагаемым звучанием, да и вообще, мне нравится разгадывать всякие шифровки – если бы мне в ркуи попались письмена майя – я бы и над ними сидела, стараясь понять, о чем они…Куча всякого-разного добра валяется у меня по углам…Не проведешь меня, хитрый и коварный ум, я радуюсь тому, что есть здесь и сейчас – рассвету, неработающему Word-у в ноутбуке, тетради и ручке и возможности писать, возможности говорить и думать на родном русском языке. Слава тебе, Господи, ты дал мне шанс жить на этой странной планете под названием Земля и пользоваться этим чудесным языком. На каком языке мое «я» будет думать или говорить вне тела? Не знаю. Там есть звук – с его помощью можно перемещаться, куда захочешь, если сформулировать намерение, там есть движение, и можно через танец выражать чувство и мысль, как и здесь, есть образы – иногда достаточно бывает что-нибудь мысленно представить, нарисовать что-нибудь да и передать телепатически другому.

Хорошо бы освоить другие способы общения еще здесь, не отходя, так сказать, «от кассы», а то вдруг потом там, в том мире, случится непредвиденная ситуация не владения языковыми средствами – это будет, по меньшей мере, досадно, а в большей – вызовет непредсказуемые последствия.

Ребенком я любила канцелярские товары до одурения – блокноты, записные книжки, ручки, тетради. Блокноты меня зачаровывали, как и открытки, и я, к укору близких, тратила на них все карманные деньги. К тому же я любила, и все еще люблю, красивые записные книжки, несущие на себе печать благородства и принадлежности к аристократическим сферам. В детстве, конечно, таких почти не продавали. Но виделись мне эти блокноты даже во сне – красивые, изящные, в матерчатых переплетах…Открываешь страницу, а на ней зажигаются светящиеся и разноцветные буквы…и нельзя от них оторвать глаз. Потом прочитала в соннике – к писательскому труду. Писателя из меня не вышло, вышел переводчик.
Все, милая, отбой. Марш в кровать! С утра ждет переводческая норма. Кыш, кыш, закругляйся. Иду, иду. Сейчас. Еще минутку…Глаза слипаются, ты прав, Внутренний Голос. Иду. Уговорил. Тушу свет. Все. Сплю.