Будущее корабля франция - под водой...

Мир меняется на глазах - это очевидно, изменения эти не то чтобы ведут в тупик существовавшую 2 тысячи лет христианскую цивилизацию, а просто "размазывают её по асфальту"- при активном пособничестве христиан. Об этом предлагаемая ниже беседа историка  Михаила Гольда с социологом профессором Анной Гейфман. Культура, которая хочет выжить, должна отстаивать свои права. Человек живет свободно, пока твердо стоит на том, что его — это его, включая материальную и духовную собственность, права, ответственность, мораль и цивилизационные ценности. Еврейский закон четко говорит, что если вор забрался к тебе в дом, ты имеешь право его убить, потому что имущество — это часть твоего образа жизни, часть тебя. Это же верно и в отношении культуры. Да, иммигранты тоже живут в Европе и имеют на это право, гарантированное европейскими законами. Но ненормально, когда в районах, где действуют законы шариата, французский полицейский боится даже показаться. Итак послушаем двух неглупых людей...

Михаил Гольд()МГ) Это к вопросу о том, эффективны ли запреты, касающиеся культурных и цивилизационных норм. Ведь французский запрет на хиджабы в общественных местах привел лишь к геттоизации мусульманского населения, а в гетто радикальные настроения процветают с утроенной силой.

Анна Гейфман(АГ)  Просто европейцы не знают, чего хотят, реагируют на чисто внешние раздражители, не вникая в суть проблемы. Ношение хиджаба не разрушит Францию, но французы должны решить, что подрывает устои их цивилизации, а что нет. В некоторых культурах принято жениться на девятилетних девочках, а у нас это запрещено. Мы не говорим, что мы лучше — ни в коем случае, просто у нас так не принято. Проблема, на мой взгляд, в том, что европейцы сами подрывают свои устои и никакие исламисты для этого не нужны. Они словно не вполне уверены в том, что их культура имеет ценность, более того, крепнет ощущение, что и сохранять-то ее не стоит. Сами французы говорили мне, что немногие готовы защищать национальные традиции. В других европейских странах аналогичная ситуация. Не знаю, согласятся ли со мной, но думаю, что это непредвиденное и неосмысленное по сей день следствие коллективной травмы Холокоста, который стал не только массовым убийством евреев, но и в огромной степени самоубийством Европы. Немцы думали, что уничтожали других, на самом же деле вместе с физическим истреблением евреев они убивали себя. И не только потому, что евреи были неотъемлемой частью интеллектуальной жизни Германии: не будем перечислять, скольких талантов Германия себя лишила, как обокрала собственную культуру. Намного более значимо, что, выкорчевав из себя евреев, Германия подорвала ту моральную базу, на которой эта культура зиждилась. Как любая культура, она строилась на этике, в данном случае иудео-христианской. И евреи были ее носителями: и те, кто оставался верным еврейской традиции, и то огромное большинство, которые считали себя немцами, многие даже христианами, но при этом именно они-то и громче всех настаивали на гуманистических ценностях, выведенных ими из ценностей традиционных. Уничтожив евреев, нацизм сломал в Германии ту этическую базу, без которой культура не может развиваться. Вот она и прозябает, поскольку то, что не растет, подвергается распаду — не только в Германии, кстати. То же самое происходит во Франции, где евреев выдавали нацистам, даже если от французов этого не требовали. Я недавно выступала в Польше и была поражена, с каким упорством поляки ищут ту Польшу, которой нет, — Польшу, в которой жило когда-то 3,5 млн евреев. Осознав, что польская и еврейская история почти 1000 лет были переплетены, некоторые поляки открыто говорят: мы не те, кем были раньше, и начинают искать свою утраченную идентичность. На концерте четыре поляка в кашкетах и лапсердаках играют еврейскую музыку — хорошо играют, но это не клезмер. Поляки ищут евреев, гоняются за призраками, пытаясь реконструировать свою идентичность, — на это страшно смотреть. Европейский союз во многом стал средством забыть прошлое, своеобразным изживанием вины путем растворения в общеевропейском пространстве. Как-то не очень удобно зацикливаться на национальных государствах, особенно после Холокоста, лучше смешаться с марокканцами, турками и т.д. Была еще одна причина для объединения — постмодернизм целенаправленно подрывал христианство — последний оплот западной цивилизации, и в создании ЕС церковь видела попытку сгруппироваться вокруг исчезающих христианских ценностей.

МГ И в результате получилось…

АГ  Нечто аморфное, неопределенное, со слабыми корнями или вообще без них и с диким чувством вины. Которое проецируется на тех же евреев и Израиль, ведь его обвиняют именно в “геноциде” арабов, — как по писаному, из учебника психологии.
Европейцы отказываются от своей культуры — ведь их традиция привела к двум мировым войнам и Холокосту, и поскольку культура эта была построена на христианстве, то надо отбросить и его; вот, мол, к чему оно нас привело. Европейцы отказываются от тех ценностей, которые столетиями питали их национальную жизнь. Так с водой выплескивают ребенка — точнее, детей — культуру, религию, национальное государство и… остаются с зияющей дырой. Но свято место, как известно, пусто не бывает, и в него входит фундаментализм — его приводят те, кто говорит: мы знаем, как надо. Теперь представьте 18-летнего человека, который не знает, как надо, — ему никогда не рассказывали о ценности цивилизации, в которой он живет, ведь и этническому французу не говорят о наследии его предков, наоборот, — ценится только его умение критиковать, которым подменяют понятие “свободно мыслить”. Этого юного человека оставляют ни с чем — как французского подростка, так и иммигрантского. А потом приходит вербовщик ИГИЛ и говорит: пойдем, я объясню тебе, что к чему. Он может прийти и к девушке, которой долго говорили — поступай, как знаешь, это твой выбор, и он всегда легитимен. В ИГИЛ ей, наконец, четко сказали, что правильно и что нет, объяснили, что она будет им сестрой и разделит их семейные и прочие ценности, которые иначе ей днем с огнем не сыскать. И неважно, что это ценности убийц, — ей же долго объясняли, что нет ничего абсолютного, у каждого своя правда и т.д. Когда не хватает своих устоев, человек хватается за любые, ведь любой выбор имеет право на существование. Этот симбиоз — местного населения, которое является жертвой культурного самоубийства после Холокоста и миллионов иммигрантов, переживающих процесс исторической дислокации, во многом отражает состояние современной Европы.

МГ Реально ли разрулить проблему, которая складывалась десятилетиями? И вернуться к ситуации, где доминирующая культура будет устанавливать свои правила игры, которые меньшинство будет обязано принять?

АГ  Это то, о чем говорил министр финансов Австралии Питер Костелло несколько лет назад в связи с Исламским саммитом. “В Австралии только один закон. И это австралийский закон. … Если вы не можете принять парламентаризм, независимые суды, демократию и предпочитаете шариат, то у вас есть возможность поехать в ту страну, где это практикуется. Возможно, это наилучшее решение”.
   Я, как историк, могу только говорить о том, что происходит с обществом, в котором люди ощущают себя потерянными. Когда общество начинает искать смысл, который обязательно присутствует даже в самой тяжелой, кризисной ситуации, даже в ситуации распада, — это уже шаг к преодолению. Тогда потерянность и апатия сменяются поиском.

К слову, одна из известных синагог в Париже продана...мусульманам. И они сделают там мечеть с именем "аль-Бадр". Для справки: “аль-Бадр” — это знаменитый бой, состоявшийся в 624 году, в котором армия Мухаммеда разгромила своих противников — жителей Мекки. Это была первая победа ислама на пути к установлению своей власти. Это символ внезапного разгрома “неверных”. Поэтому, когда мусульмане воюют с “неверными”, они зовут это “бадр”. Внезапное нападение во время Войны Судного дня в 1973 году, египтяне тоже назвали “битвой бадр”. Так что всё самое интересное впереди, всамом ближайшем будущем. Маленькая справка: 25% учеников средних школ Франции - мусульмане, и большая часть ставит законы ислама выше законов демократии... Смекаете?

На гербе Парижа - корабль. И надпись"Качается но не тонет"(fluctuat nek megritur). А мне кажется, его будущее - всего через поколение!- под водой