Цветная поляна. 2. Внезапная абракадабра

Злость – чувство нехорошее - это я вам честно скажу. И последствия несет в себе тоже крайне негативные. А еще некоторые субъекты совсем не умеют прощать и подставлять щеку бьющему по ней.
Или не щеку, а штанину, но суть не в этом.
После порчи частного имущества  и приобретения нескольких длинных и жутко некрасивых зацепок, брюки, конечно, потеряли в цене, а я - в авторитете.
Раньше все без исключения сотрудники относились ко мне с любовью, ласкали и всячески подбадривали взглядом.
Теперь же они разделились на два лагеря: менеджеры и ... все остальные. Вот никогда бы не подумал, что среди этой братии может быть такое единодушие! Или всему причиной – моя скромная персона?
Я начинаю ощущать себя командором по налаживанию сплоченности в коллективе. Под моей рыжей лапой могут ходить корабли и шхуны, могут нырять подводники и прыгать десантники, я могу такое! Такое!...
Что явно не все коты могут.
В то солнечное осеннее утро я прорвался в офис почти что с боем.
Облизывая отдавленную одной мерзкой несознательной личностью, по имени Макс, лапу, я размышлял, почему моя судьба сложилась именно так. Вот подобрал бы меня какой сердобольный ребенок и отнес бы домой, положил бы на мягкую квадратную подушку с кисточками и тискал бы целыми днями.
Нет, пожалуй, это перебор.
Тискать за подушечку – нет, на это я не согласен. Не подписывался я.
Но ведь что-то же есть привлекательное в этом ощущении тепла и уюта, спертого воздуха в закрытом помещении, когда тебе некуда спешить и не за чем гнаться.
Как же я скучаю по этому ощущению. Это – как мечта, прекрасная и далекая, окрашенная в разноцветные краски, наполненная всевозможными вкусами и запахами, это  - стремление к прекрасному и идеальному, как маникюр Светочки.
Кстати, вчера она наглядно продемонстрировала этот самый маникюр Валерию. Дорос же этот дылда до тридцати годков, да так и не понял, что злить женщин опасно.
Они еще кусаться могут. Это я видел сегодня с утра, когда осенний пронизывающий ветер безуспешно пытался поднять мой хвост с тротуара, а я жмурил глаза и ненавидел весь мир.
Уборщица выгнала меня и вооружилась откуда-то вытащенным пылесосом. И пока этот враг народа бесчинствовал внутри, я мерз снаружи и ждал, просто таки мечтал увидеть кого-нибудь из наших.
Испугалась не только Светочка, ну, и чего уж тут грешным делом скрывать, и я сам.
Он выпрыгнул из-за угла, как леопард, настигающий добычу. Светочка не сильно хотела становиться добычей, поэтому когда этот безмозглый кретин прижал ее к холодной стене дома – вот право уж нашел к чему прижимать, в ноябре месяце-то! – она дала отпор.
Кажется, у него даже кровь из губы шла. В любом случае, Светочка закрепила успех и наградила его пощечиной.
Сейчас я сижу под столом ресепшн и зорко выглядываю холодильник. Разумеется, открыть его я не могу, но рассмотреть-то все жуть как хочется. Потому что сегодня совсем не пахнет колбасой. Что вообще жуть и неправильно.
Петр Семенович сегодня какой-то через чур активный. Он два раза ходил в серверную и делал круг по столам сотрудников. Ну, если выражаться не так фигурально, то по их компьютерам.
Главбухша тоже ведет себя как-то странно: она не пила кофе и даже не появлялась на кухне. Неужели решила похудеть?
А Василия Ивановича нет. Директор обычно приезжает часам к 11- 12, но уже стрелки часов приближаются к обеду, а его все нет.
- Добрый день!
Высокий, черноволосый, со странными глазами – он явно в роду с кошачьим семейством, - мужчина появился внезапно, как черт из табакерки. Серый велюровый костюм, кожаный портфель. А ты не прост, душечка, ух, как не прост. И идешь куда-то не туда, а прямо в кабинет Василия Ивановича... Не порядок!
Я уже собираюсь противно мяукнуть, так сказать, в знак протеста против внедрения захватчиков, шпионов и всяческих диссидентов, но распахивается кабинет бухгалтерши, и та выпрыгивает из него, как прима на сцену.
Зря вы так, милочка, только людей пугаете. Вот и новоприбывший незнакомец занес ногу, и почти перешел порог, но шокировано застыл на весу. Видимо, так сильно полет нашей тучной главбухши впечатлил его.
- Дмитрий Николаевич, - он протягивает руку подпрыгивающей сотруднице и вымученно улыбается. Побледнел, бедняжка.
- Лидия Михайловна, - главбухша от души пожимает руку, для верности потрясывает ею и призывно улыбается. Вон, и губы чем-то ярко малиновым выкрасила по случаю, - И надолго вы к нам? Или это перевод?
- Пока ваш директор в отпуске, - отвечает генеральный, и главбухша чуть слышно выдыхает.
Стон облегчения слышен и с задних рядов опенспейса – по-видимому, разговор слышен всем, и всех жутко интересует эта новая фигура на рабочем небосводе.
Шепот подымается, набирает силу, и вот уже сотрудники, не сдерживая эмоций, о чем-то шумно переговариваются...
- Он  - душка, - слышу я и потрясенно дергаю хвостом - вздыхает кто-то из менеджеров.
О! Мое сердце подпрыгивает и радостно замирает.
Этих слов я ждал всю предыдущую неделю, если не больше.
Сколько я пережил за эти бессчётные дни конфронтации! Сколько оскорблений выслушал и нервов потерял! Но, наконец, мои рыжие достоинства не остались незамеченными, и бастион пал. Пусть и его женская часть, неважно. Менеджеры все падут к моим пушистым лапам!
Тут я понимаю, что настал мой звездный час и мне следует показаться народу. Да, я выхожу гордо и с высоко поднятой головой. Я включаю мурляколку и томно щурю глазки - я весь шикарный, как примадонна на бенефисе...
Но...
Кажется, они говорили не обо мне.
Валера, почему-то оказавшийся рядом со стеклянными дверями, ведущими  в опенспейс, больно поддает мне под живот. Я некрасиво отлетаю в сторону и приземляюсь как раз у ботинка новоприбывшего директора.
- Что это? – почему-то визгливо вскрикивает он, и, видимо научившись у главбухши, делает прыжок в сторону. Прям, балет сплошной, а не офис.
- Кто впустил?
Он съёживается у двери собственного кабинета и, по округлившимся в ужасе глазам, я понимаю, что дело плохо. Очень плохо.
Абракадабра какая-то.
- Дмитрий Николаевич, вы не любите кошек? – нежно пропевает главбухша, видимо, желая продемонстрировать что-то перед ним эдакое.
- Терпеть не могу. У меня аллергия.
- О!
Рот у Лидии Михайловны стал похожим на сказанную ею букву, и она не нашла, что ответить.  Повисла пауза.
Я ровно сел, красиво обняв себя хвостом, и сощурился на гендиректора. Значит, аллергия?
Нельзя выдавать противнику свои слабые места. Ох, нельзя. Я ведь учту, запомню, если что.
А ведь чувствует мой рыжий хвост, будет сейчас что-то.
- Это наш офисный кот, мы его подкармливаем.
Да, Светочка никогда не отличалась умностью или айкью, иначе бы пошла учиться хоть на кого-нибудь, но чтобы так откровенно не в тему...
Я фыркнул. Директор отмер и, громко захлопнув дверь, скрылся в своем логове. Главбухша с чистой совестью и с видом страдалицы, выполнившей свой долг, направилась к кофеварке, а вот эта блондинистая дуреха...
- Прости, Мурзик,  - она присела на корточки и прошлась рукой по моей золотистой шубке, - Ты же понимаешь, нужно уйти. Вот уедет он и приходи снова.
Я делаю вид, что согласен. Да, милочка, сейчас я готов играть по твоим правилам. Я делаю пронзительный и просящий вид, я плавно направляюсь к холодильнику.
За проведенное здесь утро так и не смог выглядеть, что же там спрятано. И что же они собираются есть.
- Колбасы нет, - шепотом признается следующая за мной Светочка, - но скоро привезут пирожки. Лидия Михайловна сказала, что директора нужно встречать достойно.
Я мяукнул. Пусть знает, что я за колбасу.
Но в этот раз все опять пошло как-то не так. Неправильно.
Дмитрий Николаевич высунул голову и, будто только и ждал моего звукового сигнала, спросил:
- Он еще здесь?
- Светлана!!! - зашипела укоризненно бухгалтерша. И даже не побрезговала, с набитым печеньками ртом...
- Сейчас, - Светочка взяла меня на руки и вынесла за дверь. Посадила на ступеньки.
- Мурзя, я тебе мясную начинку вынесу. Не обижайся.
Погладила меня.
Ну, ладно. Сегодня не буду. В конце концов, это же не она виновата, что понаехали тут аллергики в велюровых костюмах. Изменили наш привычный уклад. Зарулили нам какую-то удивительно подлую загогулину.
Нет, она не виновата. А виноватые – ответят. Иначе, не буду я - Мурзиком...