Я рассекаю листья

Случилось все не так помпезно - я ушел без почета и звания, просто так, в один плохой момент своей короткой жизни. В тот день мне опостылело все. Бывают мгновения, когда ты или слишком устал, или взволнован, или и то, и другое. Вокруг все мерзко, даже то, что в обычные дни кажется забавным. Я ехал в метро и разглядывал руку женщины, повернувшийся ко мне спиной. Кусок кожи, тот, что между коротким рукавом футболки и локтем, был полностью усыпан коричневыми родинками разного размера. На руке не было живого места, будто набитая карта звездного неба. Но эти коричневые звезды делали мое настроение еще отвратительнее.

Я вышел из метро и направился к остановке трамвая быстрым шагом, как можно скорее, быстрее покончить с этим отвратным настроением - и оказаться в своих родных четырех стенах.  Там не придется держать глаза широко раскрытыми и делать вид, что ты не сердит на все происходящее вокруг. Можно нацепить на лицо самую убогую физиономию, какую только умеешь, и отдаться апатии без того чувства, будто за тобой ежесекундно кто-то наблюдает.

На остановке стоял трамвай.
"Только бы не мой!", - нелогично.
Придется бежать!

В этой истории меня расстраивает одного - как убого и некрасиво я перебегал рельсы. В штатском, раскорячив ноги с ботинками на пол размера меньше, я бы похож на пингвина. Толпа ринулась вперед меня - и я за ней.
Трамвай противно зазвенел - один раз, за ним второй - посильней, и уж совсем унизительно - в третий раз, для меня.
Все успели, даже тот парень, который толкнул меня локтем в живот, я вот - нет.

***
Если бы не серая шинель в шкафу, я бы так и не узнал, что наступила осень. Но я узнал ее, одиноко висевшую в углу все лето, и накинул на плечи. А вот для шарфа еще слишком тепло.

В парке мягкая тишина, лишенная суеты. Свет, как я привык, - по-летнему режущий и слепящий, теперь рассеян по небу тяжелыми облаками. Скоро разродятся холодной водой, потом будут лужи. Потом, наверное, останусь дома, ведь я не переношу носить резиновые сапоги.

Пение птиц сменилось карканьем ворон, - и хочется поднять одинокий лист, повертеть его в руках и вспомнить тихо, про себя, какую-то детскую историю. Например, про садик, или про школу. Эта мокрая рыжая куча листьев - когда-то вся твоя жизнь.

Когда-то: тетради в клетку и линейку, обязательно по двенадцать листов, ручка - фиолетовая или синяя, пенал и двусторонняя резинка.
Осень - вот настоящий отдых для души. - грусти себе с причиной или без, ни перед кем не извиняясь, не скорбя. Меланхоликам - как я - можно придаваться обычной депрессии без повода, как это замечательно! Не терпеть полуденный солнечный свет, жару, придумывать планы - покупаться или позагорать?
Особенно эта пора приятна, когда тебе никуда не надо. Когда ты, например, писатель, или, еще хуже - поэт. Осенью как раз хочется куда-то пойти - я чувствую какой-то особенный прилив сил - он мрачный, тяжелый, но одновременно увлекающий: "Я должен собраться и заняться, наконец, делом!", но для начала я немного пройдусь по листьям... Мы мысленно поболтаем, обменяемся последними сплетнями о погоде. Возможно, я встречу своего старого знакомого. А вот и он!

- Здравствуйте, как ваше здоровье?
Пожмем руки, здоровье у него отличное, - знакомый почтительно приподнимает шляпу. У него длинный, грустно висящий нос и выразительные глаза. Перед моей фигурой он практически скрючивается.
- А ваш в школу пошел? Я видел.
Знакомый кивает и рассказывает про тетради в двенадцать страниц и фиолетовые ручки, а еще - про фирменные школьные дневники с гербом гимназии. Сын у него только один, а я знаю, как это важно - хвалить единственного ребенка в семье перед его родителями.
- Уверен, он вырастет отличным малым!

Родитель радостно кивает, немного распрямляет осанку и удалятся вглубь парка, к сентябою, а я иду дальше и мечтаю о новых шерстяных перчатках. Если бы не холод, покалываюший руки и выступающие запястья, я бы не узнал тебя, осень.

Но вот, вы, мои друзья - ветер и шелест листьев, вы уже здесь. И так приятно, почти по-зимнему, вдыхать вашу сырость! Руки - в карманы, ногами - разбить огромную кучу гнилых, вкусно пахнущих листьев.

Закат просовывает свои пурпурные щупальца дальше по небу. Уже темнеет, но перед этим должен вспыхнуть последний яркий луч. Там все: оранжевый, желтый, белый и, конечно, розовый. Скоро он расправит свои крылья и дотянется до макушек деревьев. Тихо, где-то одиноко поскулит собака и я вместе с ней, мысленно. Дома перегорела лампочка, а значит, что совсем скоро там станет темно. Жаль, что у меня нет собаки. Она бы встретила меня на пороге и извиняющимся взглядом указала бы на кучку в углу. Мол, "хозяин, надо было раньше, я не виновата", - и я бы вздохом взял бы ее под поводок и вывел на улицу.

Вместо собаки у меня есть я, сам себе животное, сам себе хозяин. Прекрасная жизнь. Замечательная погода. В небе блеснул последний лучик солнца и все вокруг заволокло сумерками, зажглись первые фонари и я с удивлением обнаружил, что нахожусь в парке один. Этот факт накладывает странный отпечаток на человеческое восприятие - иногда я радуюсь своему одиночеству. Например, когда прихожу в ресторан, а я один в зале и официант обслуживает только меня, или когда я прихожу в паспортный стол по интересующему меня делу и не обнаруживаю очереди. В такие моменты так замечательно понимать, что у остальных нашлись дела поважнее, чем создавать тебе лишние неудобства.

Тем не менее, с погружением парка в полную темноту, я начал чувствовать себя все беспомощнее. Меня начал одолевать страх. Не смотря на то, что во мне было чуть более два метра роста, я ощутил себя воробьем, который прямо передо мной купался в дорожной пыли. Собственное тело показалось мне тщедушным и тонким, словно эфир. Я начал пропадать, растворяться в этом парке! Иначе как объяснить эту странную дымку в глазах, если я никогда не носил очки и не держал дома телевизор.

И тут я вспомнил: официанты меня не обслуживали уже очень давно, собака моя умерла, а эту одежду я ношу сколько себя помню - бесконечно всегда.
Я начал вспоминать то, как меня не стало, и в голову сновали полезли дурные мысли. Вспоминать собственную смерть приятно не каждому, хотя вот, например, тот носатый, которого я встретил, просто обожает смаковать подробности. Я больше люблю его, когда он настроен оптимистично - разговаривает о своих родных или вспоминает первую любовь.

Сажусь на деревянную скамейку и закрываю глаза, вспоминая те волшебные дни, когда я мог бесконечно представлять свой конец. Я никогда не боялся смерти.

"В палате тишину пронзает тиканье приборов.
- Мне кажется, что у него дернулось веко, смотри!
- Тебе кажется.
- Нет, смотри, что-то было!"

Я не хочу в никуда, мне хорошо в моем мире. Мой мозг тоже начинает растворяться и улетучиваться, но силой воли я собираю себя назад. Мне не хочется туда, как всем остальным, я - самость.