Как Дзержинский и Луначарский в шахматы играли

Недавно мне приходила в голову такая ценная мысль, не снести ли в Москве памятник русскому поэту эфиопского происхождения на Тверской возле кинотеатра и не заменить ли его на другой пкмятник. Например, сидят за шахматной доской Феликс Дзержинский и нарком по образованию Луначарский. 

Они в реальной жизни когда-то действительно играли в шахматы. Я об этом читала в книге воспоминаний о Ленине, Владимере Ильиче. Пятитомник такой, под редакцией Горбачевой. Но не Раисы Максимовны, а другой женщины.

Пятитомник вышел в 1985 году, и какого черта я купила эти книжки, я не имею никакого представления. Наверное, просто для коллекции. Как у моего гражданского супруга была привычка, ради смеха собирать портреты Леонида Ильича Брежнева. Много портретов насобирал, у него в студенческом общежитии была целая стена обклеена этими портретами. Ну так, ради смеха. Даже несколько протретов остались на шкафу прикрепленными, в мурманской квартире. Правда, лицом к стенке, чтоб его не видно было и не слышно, этого старого маразматика Брежнева.

Меня все какая-то внешняя совесть в виде голосов в голове обвиняет в полной бесчувственности, цинизме и даже предательстве многих людей.

Не знаю, может они и правы. Но мне не хочется так думать. Я бы хотела вернуться домой, но спешить не буду. И мне никто пока не прислал письма про дедушку, которого в психушке заперли, в Москве. Точнее, его благотворители перестали оплачивать его квартиру и отправили в психушку вместо интерната для старичков.

Мне обещали сообщить о его судьбе. Я еще подожду, а пока памятник Пушкину, (человеку очень знаменитому и вполне заслуженно знаменитому, но фамилия у него очень неподходящяя, немирная фамилия, очень воинственная), стоит на своем месте.

А на Лубянке давно пора поставить совсем другой памятиник, московским писателям, типа Сорокина. Его книга про голубое сало настолько правдива оказалась, что он сам наверное не представляет.

Или кто-то не очень добрый решил реализовать все мечты всех писателей, не разобравшись вообще, где мечта, а где литература.