Замок

 — Сто двадцать восемь, сто двадцать девять, сто тридцать... — бормотал привычную присказку человек, с трудом поднимаясь по крутой винтовой лестнице, пробитой прямо в толще стены сложенной из ноздреватых, желто-серых камней. Он знал в лицо каждую ступеньку этой лестницы – от первой до последней: вот это сильнее стерлась,  этот камень чуть темнее и с трещиной, здесь глубокая выщерблина и ногу надо ставить аккуратно - еще не хватало споткнуться и упасть. У каждой вместо имени был порядковый номер – так уж получилось. А еще каждая обладала своим характером – одни помогали подниматься, точно подталкивали под ногу, другие наоборот всячески мешали – цеплялись, увертывались и привставали на дыбы. И ступени – там где он наступал, и стена – там где его рука привычно находила опору, давно уже  были отполированы до блеска, как рукоятка старого меча. Иногда он тяжело кашлял от поднятой полами его длинного выгоревшего плаща пыли, густо сдобренной птичьим пометом. Но это было неизбежно – одно время он пытался закрывать лицо полой плаща, как делал когда-то в песчаную бурю, но тогда становилось слишком трудно дышать. Иногда болезненно щурился, когда тонкий клинок солнечного луча через узкую бойницу рассекал прохладный сумрак. А это было даже приятно, потому что около каждой бойницы имелась небольшая площадка для стрелка,  точно предназначенная для короткого отдыха – хотя бы дыхание перевести.  Нормальные площадки имелись на каждом ярусе и здесь можно было отдохнуть по-настоящему: присесть на грубую деревянную лавку, закрыть глаза и вытянуть ноги в ожидании, когда стихнет бешеное сердцебиение и воздух перестанет жесткой щеткой обдирать горло.

 Он был очень стар, да и многочисленные раны полученные в давних тяжелых боях давали о себе знать. Но несмотря на слабость и, ставшую уже давно верной спутницей, ноющую боль, он медленно поднимался по бесконечно длинной лестнице на самый верх башни. Каждый день. В одно и тоже время. Зимой и летом. Цепляясь мечом за истертые ступени. Кашляя от дурно пахнущей пыли и переводя дыхание на площадках предназначенных совсем не для этого. Невзирая ни на что. И дело крылось вовсе не в привычке или старческой причуде.  Нет! Просто с верхней площадки этой чертовой башни было видно море. Как, в общем-то, и задумывалось при строительстве.  И именно на него надо было обязательно в очередной раз взглянуть…

 А вот, наконец, и долгожданная вершина! Вымощенная хорошо подогнанными каменными плитами круглая площадка, залитая солнечным теплом и светом. Птицы, с шумом поднявшиеся с зубцов, да шелест выгоревшего и вылинявшего до дыр боевого знамени на надежном железном флагштоке. Старый воин устало прислонился к парапету и посмотрел на море. Несмотря на достаточно большое расстояние оно  хорошо просматривалось в зеленом створе долины. Той самой долины, по которой когда-то много-много лет назад они прошли навстречу славе и победам. Такие молодые, такие храбрые! А какой славный флот стоял тогда в этой безнадежно пустой теперь бухте... Огромные корабли, украшенные гербами благороднейших фамилий и родов. Суда поменьше — младшие безземельные отпрыски именно здесь, в этих диких, далеких краях, имели реальный шанс обзавестись и землями, и вассалами. Вначале было еще множество совсем небольших суденышек, но большинство из них сюда просто не доплыли из-за неожиданно спустившихся с севера штормов. Да разве в этом дело? Главное, что они были на месте и, подавив разрозненное сопротивление, высаживались на сказочный берег должный дать им и славу, и богатство.

 По правде сказать, в жилах старого воина не было ни капли благородной крови -  простолюдин, рядовой солдат, каких тысячи и тысячи. В первый бой он шел почти без оружия и совсем без опыта и умения – только страх и желание победить. Сорванный с насиженного места общим порывом в один момент обезумевшего народа, он без сомнений и сожалений покинул когда-то родной дом и устремился в неведомое, как и большинство единомышленников не представляя толком, что именно ждет его впереди. Питательная почва  войны, ее кровавая пища – век таких недолог и определен: лечь безвестным камушком в основании чьего-то могучего замка, раствориться в сиянии славы великих героев, сделав ее немного ярче...

 Но именно ему повезло. Как говорится, панцирь покрепче, меч поострее, да полшага в сторону за мгновенье до прилета стрелы. А может просто судьба сложилась чуть удачнее, и он сумел этим правильно воспользоваться? С первого же своего боя – самого тяжелого и страшного, пожалуй, за всю  долгую военную жизнь,  стало ясно, что воевать надо умело – одним нахрапом и желанием, даже самым сильным,  победы не добиться. И он учился – ежедневно и ежечасно. Учился всему и у всех, даже у врагов: оружейным приемам, навыкам рукопашного боя, тонкостям кавалерийского маневра... Он старался разобраться в самых простых вещах с упорством ища  ответы на вопросы себе же и заданные. Какую воду можно пить без риска заболеть, а то и умереть в страшных мучениях, что он не раз наблюдал? Какая обувь лучше подходит для дальнего похода по пескам? А по горам?  Вроде мелочь,  но от нее зависит и исход боя, и жизнь солдата – со стертыми в кровь или изрезанными об острые камни ногами разве повоюешь...  Что предвещает песчаную бурю? От чего в горах происходит обвал? В какой траве любят прятаться ядовитые насекомые? И так далее… Природа не обделила его умом и наблюдательностью, а судьба – причинами и поводами для их применения и развития. Вскоре к его словам стали прислушиваться товарищи,  да и командиры заметили. Окружающие поняли, что этот совсем молодой еще солдат разбирается во многих вещах гораздо лучше, чем умудренные опытом ветераны. Разумеется, все это пришло не сразу – каждый бой, каждый пройденный переход,  каждый прожитый день были лишь маленькими шагами вперед. Но его поступь была уверена, целенаправленна и осмысленна!  Постепенно он стал принимать участие в обсуждении планов наступлений и боев – пока только в походе, разумеется – кто ж простого солдата в благородное собрание запустит, но он особо и не рвался наверх.  Служил себе честно и добросовестно, да учился по мере возможности и необходимости.

 Еще он понял, что бессмысленный риск, часто ошибочно именуемый храбростью на самом деле просто глупость. Один раз, максимум два, это может быть и сработает, а потом придет смерть. А приходить должна только победа! Победа, которую надо тщательно готовить, бережно лелея и взращивая как нежный цветок.  Лихая кавалерийская атака самых храбрых рыцарей  захлебнется наткнувшись на широкую, но не увиденную издали расщелину. И это будет  глупая смерть, потому что ее результатом не  будет успех. Такая же атака, но продуманная и подготовленная  с неизбежностью приведет к победе. И даже если все  храбрые рыцари падут на поле брани, это будет славная смерть достойная настоящего воина! Поняв это, он попытался по мере своих солдатских возможностей именно так и действовать.  Когда все спали после изнурительного перехода или бражничали у веселого костра он готовил свое вооружение, приводя  в порядок или усовершенствуя. Если была такая возможность – осматривал место грядущего боя, после чего, сосредоточенно соображая, набрасывал на песке план возможных действий противника.  Внимательно слушал рассказы ветеранов о былых сражениях, стараясь за цветистым, часто хвастливым многословием уловить истинные суть и смысл. Все это позволяло ему  быть храбрым по настоящему – не для смерти, но для победы!

 Он никогда не прятался за чужие спины – всегда старался быть первым. В пешей атаке и на штурмовой лестнице,  в скоротечной случайной стычке и  долгом тяжелом бою. Так что заслужил он свои золотые рыцарские шпоры честно. Потом собственным и кровью. Страхом, который удалось в себе подавить. И умением увидеть звездное мгновение боевой удачи и правильно воспользоваться им, превратив в победу.

 Да! Та могучая армия, почти не встречая сопротивления, разлилась выплеснувшейся водой по зеленым долинам и сухим плоскогорьям. Сметая редкие сонные гарнизоны и поглощая пресыщенные роскошью и распухшие от золота города. Ничто не могло остановить ее, даже замедлить! Тем более, что несмотря на внешнюю угрозу – страшную и, увы, более чем реальную, противник был раздроблен и неорганизован. Бессмысленные междоусобицы, старые обиды и счеты, мелкое тщеславие еще более мелких владык  сделали победу пришельцев быстрой и неотвратимой. Куда же канули те славные времена? Давние времена...
 
 Уже который год он поднимается на эту проклятую башню и всматривается в бескрайнюю синеву моря. В тщетной надежде увидеть парус - хотя бы один. Хотя бы малую толику тех великих эскадр, закрывавших горизонт от края до края белой пеной парусов.  Они шли, одна за другой, выбрасывая на берег все новые и новые полчища алчущих или одержимых. Но это был уже свой берег -  обустроенный и гостеприимный. Здесь вновь прибывших  распределяли по отрядам и гарнизонам, сообразно способностям и умениям, если надо – обучали. Но не слишком долго, потому что нет лучшего учителя, чем первый бой. Если он не стал последним, разумеется… Оружия теперь было в избытке – день и ночь лучшие мастера  ковали его в многочисленных мастерских. Непрерывным потоком стекалось отовсюду все  необходимое для нормальной жизни – что-то купленное, что-то отнятое, но неизменно лучшего качества и в избытке.  Уже не одна, а множество армий проходили через эту долину прерывистым то спадающим, то вновь вздувшимся потоком. Они шли мимо растущих с невиданной быстротой стен и башен Замка. Главного Замка. Твердыни, стоящей у самого истока, у самого сердца. А дальше строились другие замки. Великое множество больших и маленьких замков. Работали местные жители нехотя, прекрасно понимая, что новые хозяева устраиваются надолго. Но руки в железных перчатках управлялись с кнутом не менее умело, чем с мечом. И погулял тот кнут на славу по уцелевшим от меча спинам... Но это все было позже: этот Замок они строили первым.    Строили сами – не успев толком отдохнуть и остыть от боев...
Шли годы. Ничто, казалось не угрожало безграничному владычеству  – враги разгромлены вчистую, бунтари жестоко усмирены, границы надежно охраняются. Казалось, вот она – победа! Настало время сытной и спокойной жизни.  Но обильно политые кровью семена дали всходы. Пришел час возмездия - порабощенный распрямил спину и взялся за оружие. Теперь уже всерьез и надолго. Опять война! Но на этот раз удача почему-то изменила им. Все меньше осталось несданных городов и замков. Все больше потерь и поражений. Сжималась контролируемая территория - так во время отлива вода стремительно оставляет еще влажный песок. Враг наседал со  всех сторон, использую главное преимущество нападающего – внезапность и быстроту. И тут, как назло, иссяк поток новых воинов. Все реже приходили эскадры. Потом только отдельные корабли. И все...

 Уже который год он почти безнадежно всматривается в даль. Ничего... Опять ничего... Старый воин опустил заболевшие от напряжения глаза вниз. Там тоже ничего не изменилось. Противник стоял лагерем вокруг Замка. Точнее, этот огромный лагерь занимал практически всю долину. Так, что ровные ряды полотняных шатров терялись в легкой утренней дымке, а частокол окружавший его по периметру вообще не был виден с башни. Где-то гарцевали всадники, отрабатывая маневр, где-то пылила пехота. Лагерь жил нормальной жизнью уверенного в себе противника. Противника, который спокойно ждет своего часа. Это по первому времени они рвались на штурм по несколько раз на дню. Привыкли щелкать, как орешки, мелкие окраинные гарнизоны. Но тут был совсем другой случай. Лучшие воины, храбрейшие из храбрых, стояли на этих могучих стенах - неприступных стенах! И через несколько  лет непрерывных боев и штурмов противник перешел к планомерной осаде.
 
 — Как же мы тогда смеялись... — старый воин грустно покачал головой. — Как готовились, только завидев белую пену парусов, заполняющих горизонт, открыть ворота. И вывести свою знаменитую закованную в железо конницу. Смести врага! Смять! Опрокинуть! Гнать к морю навстречу идущим на помощь братьям. Так, чтобы раздавить этот сброд, как орех стальными клещами. Чтобы... Но никто не пришел к нам на помощь. А ряды противника, наоборот, множились...

 Тяжело вздохнув, он пошел вниз. Надо навестить захворавшего товарища. Сегодня утром ему стало чуть лучше. Он даже выпил стакан вина с медом и целебными травами. Так что вниз, вниз. Тоже не легко. Хотя, конечно, легче, чем подниматься. Вверх четыре остановки, не считая передышек у бойниц, а вниз одна - перед дверью королевских покоев. Королевских... Давненько короли не посещали эти места. В конце концов, он мог спокойно поселиться там, за резной дверью в небольшом, но роскошном зале – с широкой кроватью под балдахином, отделанными золотом доспехами по углам и тусклым зеркалом в тяжелой резной раме. Только зачем? Привычнее свое пригретое, обтертое боками место...

 А вот и выход во двор. Хитроумный засов легко сдвинулся и окованная железом тяжелая дверь бесшумно открылась – в замке не было не одной скрипящей петли, все своевременно смазывалось и приводилось в порядок! Теперь замок надо запереть вот этим большим ключом, обязательно на два оборота, а ключ повесить обратно на пояс. Нет в замке важней ключа, чем от главной башни, кроме ворот, разумеется.  Ну вот и все… Привычная обратная дорога: короткая лестница без перил, чтобы некуда было спрятаться супостатам, и дальше, по истертым плитам огромного пустого двора. Еще одна лестница – тут пятая ступенька совсем развалилась, надо быть осторожным.  Бесконечная колоннада парадного зала - лучшая защита от палящего солнца придуманная противником и умело примененная строителями Замка.  Потом внутрь — через боковую арку с красивым резным порталом и незапертой дверью.
 
 Огромный зал был пуст. Только ветер лениво перебирал истлевшие знамена закрепленные в простенках между высокими стрельчатыми окнами, и  позвякивали серебряными подвесками давно погасшие светильники. А еще пыль:  на столах и на полу, на креслах для рыцарей и лавках для публики попроще, на расставленном в углах оружии и развешанных на стене щитах с гербами. Старый воин постоял несколько минут, ожидая, что в сознание, как это иногда здесь случалось,  всплывут давно угасшие звуки – веселые крики, звон бокалов, нестройное пение, потрескивание огня сотен свечей… Но на этот раз ничего не получилось.   

 И двинулся дальше привычным ежедневным маршрутом - темными бесконечными переходами и узкими лестницами через весь огромный  Замок. Попутно осматривая и проверяя свое хозяйство, наводя, если надо порядок и прикидывая, что надо будет сделать завтра.  Спешить некуда, как и незачем себя обманывать необходимостью торопиться к выздоравливающему товарищу. Ведь он давно умер, еще в прошлом году и похоронен под полом часовни среди таких же славных героев. Хорошо еще хватило сил перетащить тело…

 Так что теперь он один, совершенно и окончательно один — последний защитник неприступного Замка. Его властитель. Его гарнизон. Человек — армия... Не больше, не меньше!

 — Знали бы там, за стенами, сколько нас осталось... — засмеялся грустно, закашлялся, — Нас... А нас осталось — я один! Кстати, надо пройтись по стенам, пустить пару стрел. Обозначить как-то деятельность гарнизона. Да, и самое главное, — растопить печь в пекарне. Пусть думают, что потребность в хлебе не снижается...

 Он прошел через бесконечные темные анфилады казарм и конюшен пустые и гулкие как винная бочка после праздника, спустился вниз и, миновав запертые двери оружейного склада, свернул в складскую галерею. Тут можно было напиться у невысыхающего даже в самые засушливые годы колодца. Или открыть кран у любого из сотен бочонков с вином, ровными рядами уходящими в темноту холодных боковых проходов. Вот ведь что обидно! Замок построили так разумно, что оборонять его можно было бы вечно. Огромные запасы провианта и оружия переполняли бесконечные многоэтажные помещения. Главный бич и беда осажденных — жажда — никогда не грозила гарнизону.  Вода присутствовала в избытке: колодец, тайные, все еще функционирующие акведуки, подземные цистерны, наконец!

 Не хватало одного — людей. Когда-то их было много, но все они пали в боях. А те, кто послал их сюда, забыли про великую, начатую когда-то миссию... Или захотели забыть. И сколько не карабкайся теперь на самую верхнюю площадку самой высокой башни, с которой видно море... Все бесполезно. Он остался один. И никто и никогда не придет ему на помощь. Но это ничего не меняет. Пока он жив, гарнизон останется на стенах, и Замок будет надежно защищен. Такие твердыни не сдаются. Они просто умирают вслед за последним защитником...

 А вот и широкий коридор, идущий к главным воротам. Надо проверить запоры и петли. Привычная дорога. Семь поворотов — так надо для эффективной обороны. Бойницы в высоком сводчатом потолке. Как ловко получалось заманивать сюда авангард противника и неожиданно отсекать решетками! Какой шум и звон металла царил под этими сводами, как возбужденно ржали лошади и смеялись люди за мгновенье до спуска моста! А как славно потом великолепная и грозная, в развевающихся плащах и блеске оружия, грохочущая лавина проносилась по долине, сметая мечущегося противника!

 Но теперь вокруг только старые, как и он сам, закопченные дымом тысяч факелов камни: аккуратно обтесанные, плотно уложенные, тщательно подогнанные один к одному, но  никому уже не нужные… Кроме его самого, разумеется.   Есть, конечно, еще и те, по другую сторону стены, вон сколько лет уже ждут! Да, эти своего не упустят – быстро все разграбят, сожгут и уничтожат. Такой мощный Замок, да в таком месте им безусловно нужен,  но только не этот – этот будет у них как бельмо на глазу. Вечное напоминание о проигранной когда-то войне.  Так что придется держаться...

 Одинокая фигура медленно уходила вдаль по темному коридору, лишь изредка пересекая узкие полосы солнечного света. Она становилась все расплывчатей и мутней, пока не исчезла вовсе в сыром сумраке пустого Замка...