Глава4 Митя

Закончив работу, Дмитрий с товарищами вышел с проходной автозавода, на котором трудился уже без малого десять лет. После смерти матери, в деревне он оставаться не мог, а потому, собрав свои невеликие пожитки, вместе с семьёй вновь перебрался в город к родственникам Натальи. На Лесопильной улице они купили себе дом на три комнатки и обосновались здесь, как ему казалось теперь уже навсегда. Наташа устроилась санитаркой в городскую больницу, а девочки в школу.
- Мить, ты с нами?! – вдруг услышал он голос Генки Старцева, своего друга, который уже стоял на ступеньках автобуса.
- Само собой! – ответил Митяй и запрыгнул в общественный транспорт, как всегда до отказа заполненный.
Женщины с продуктовыми сетками, старики с котомками, пионеры с ранцами, работяги  с газетными свёртками, все тут изнывали от непомерной давки.
- Вы мне на ногу наступили! – выступала на весь салон упитанная пассажирка, грозно взирая на человека, стоящего рядом.
- Я вас даже не касаюсь! – оправдывался перед нею щуплый гражданин в шляпе и плаще.
- Юноша, уступите мне место – теперь переключилась неугомонная на мужчину лет тридцати. – Что за воспитание? Женщина стоит, а он бугай молодой сидит!
- Я инвалид – ответил ей парень, поднимая с пола костыль.
- Много вас развелось инвалидов! – возопила несдержанная особа, ища поддержки у окружающих.
Однако никто не собирался ей потакать.
- Успокойтесь, гражданка – осекла скандалистку интеллигентная старушка в платочке. – Вы не одна в транспорте едите.
В автобусе наконец то воцарилась тишина, и лишь рокот мотора, да скрип тормозов на поворотах портили эту кажущуюся идиллию.
- Остановка «Мебельная фабрика» - объявил уставший водитель.
Митрий прижался к впередистоящему Генке, чтобы дверь смогла открыться.
Народ в салоне вновь заволновался, пропуская к выходу доехавших до места назначения счастливчиков.
- Следующая наша – вздохнул облегчённо Геннадий.
И через пару минут, подталкиваемые толпой, они уже ступили на твёрдую землю.
- Ну, что в ларёк? – спросил своих друзей, улыбающийся Генка.
- Конечно, давай – поддержали его товарищи.
И рабочие направились в киоск «Пиво-воды», который располагался на площади, напротив памятника вождю.
Дмитрий как всегда занял очередь и стал рассматривать мраморную статую Ильича, возвышающуюся на постаменте с вытянутой вперёд рукой. Казалось эта статуя указывала на излюбленное место отдыха заводчан, приглашая всех граждан в ларёк выпить.
Митя улыбнулся.
- Чего скалишься?! – вдруг прервала его мысли размалёванная продавщица, прибывающая сегодня отчего-то в плохом настроении – Заказывай давай!
Митрий глянул на давнюю знакомую, как всегда помятую грузную особу.
- Любовь Михайловна, а что это у вас под глазом? – продолжая улыбаться, спросил он её.
- Бланш, не видишь что ли? – начали подтрунивать над торговкой Митины друзья – Любимый одарил, чтобы на тени не тратиться!
Они удобно расположились за высоким столиком и уже вовсю хлебали пиво и чистили воблу.
- Надо было тебе, Любаша, за меня замуж то выходить! – подлил масла в огонь токарь-фрезеровщик Семён Дёмин – Я б тебя на руках носил!
- Если бы поднял! – добавил кто-то и рабочие враз засмеялись.
- Щас как выйду, как разгоню вас всех к чертям собачьим! – пригрозила веселящимся высунувшаяся в окно Любовь, поправляя свой колпак – Будете мою торговую точку за три версты обходить!
- Что ты, что ты, Любушка! – стали оправдываться перегнувшие палку заводчане.
- Ну, чего тебе? – вновь обратилась к Дмитрию недовольная Люба.
- Два пива – ответил тот ей и потянулся за заначкой, которую припрятал накануне от жены в подкладке своего пиджака.
Однако, обыскав весь подклад и карманы, денег там так и не обнаружил.
- Неужели Наталья вытащила? – уставился он на друзей – Вот зараза!
Теперь уже все смеялись над ним.
- Бланш, говоришь? – скривилась и продавщица тоже – В долг не налью…
- Дадя Мить, давай я тебе денег дам – подскочил к наставнику семнадцатилетний слесарь Василий Сироткин, ровесник Митиных дочерей.
- Не надо, Васька – махнул рукой разочарованный Дмитрий и не солона нахлебавшись отправился домой.

***
Сочная, но неокрепшая ещё листва на деревьях зашелестела от порыва ветра. Где-то в небе ударил гром, и из набежавших туч хлынули потоки воды. Первый, короткий весенний дождь возвестил о приближении жаркого лета.
- Так! Хватит в окна смотреть! – призвала к порядку старшеклассников учительница.
Заслуженный педагог Галина Ивановна Ломочкина, гордость школы для своих сослуживцев, и исчадье ада для всех учеников, в безупречном чёрном костюме и белой кофте с брошью, невозмутимо восседала за своим столом. Со стен на неё смотрели портреты великих математиков, а на доске красовались выведенные ею формулы.
- Нус, Казаковцева, рассказывай, как ты докатилась до такого? – обратилась она, наконец, к Катерине, которая стояла перед классом, опустив голову.
- Да чего я сделала то опять? – не понимая по какой причине её отчитывают, спросила Катя.
- Ах, ты не знаешь? – всё так же невозмутимо спросила педагог  – А кто восьмикласснику руку вчера сломал?
Только теперь, девушка сообразила, о чём идёт речь, и она вспомнила, как напали в тёмном переулке на её подружку Райку хулиганы, а она, Катя за несчастную то заступилась.
Катерина глянула на подругу, притихшую на задней парте, вздохнула и замолчала.
- Я тоже там была! – вдруг подскочила со своего места Таня Васина, кудрявая темноволосая девушка – Эти подонки Понамарёву избить хотели, а Катька их разогнала. А тот, что с рукой он сам, убегая, свалился!
Ребята в классе засмеялись.
- Молодец, Катюха – стали подбадривать одноклассники хмурую Катю.
- Молчать! – неожиданно подпрыгнула на стуле Ломочкина, так, что шиньён на её голове завалился на бок -  То, что Понамарёва изгой школы, всем известно, но это никому не даёт право обижать младших ребят!
- А им, значит, девчонок наших бить можно – вставил тут Лёнька Ашихмин, отличник.
Педагог, проигнорировав последнее высказывание, строго посмотрела на Катерину.
- Давно бы я тебя выгнала, Казаковцева, – сказала она пренебрежительно – да, боюсь честь школы на первомайских стартах защищать некому будет. И без матери завтра не вздумай являться!
После занятий всю дорогу они шли молча, лишь изредка поглядывая по сторонам. И только у своего дома Райка вновь заговорила.
- Опять тебе из-за меня попало – горько вздохнула она.
Катя посмотрела на свою невзрачную, рыжеволосую короткостриженную подружку, с которой жила на одной улице и ответила:
- Да, ничего.  Я уже привыкла. Ступай давай.
Раиса заулыбалась и скрылась за воротами с вырезанной на них пятиконечной звездой.
«Здесь живёт ветеран Великой Отечественной» - означала эта звёздочка. Не было такой ни у Катиного папы, не было и у других фронтовиков. А красовалась она, почему-то, именно здесь. Хотя, по правде сказать, не заслуженно эту регалию отец то Райкин себе выстругал. Воевал он на фронте всего один месяц, пока не сдался фашистам в плен. А далее все четыре военных года трудился на ферме в Баварии, досыта ел, сладко спал, да по сей день нахваливал немецкий уклад жизни.
За это и невзлюбили его люди. А больше всех из-за родителя своего страдала, конечно же, Райка.
Катерина помахала высунувшейся в окно подруге рукой и с тяжёлым сердцем продолжила свой путь.

***
Степан жил холостяком уже много лет. После смерти Сонечки он с головой окунулся в работу  и о личном счастье теперь старался не думать. И всё бы ничего, если бы не сердобольная сестра Нина.
Она изыскивала ему невест повсюду, периодически устраивая брату нечаянные свидания. Вот и сейчас ёрзая на стуле в его кабинете, не знала как начать разговор.
- Ты ешь, Стёпушка, ешь – наговаривала «лиса», пододвигая ближе тарелку с пирогами. – Дома, наверное, крошечки хлеба нет.
Степан взял очередной пирожок с капустой, откусил его и стал жевать.
- Спасибо – сказал он с набитым ртом и улыбнулся.
- Я вот, что пришла – вдруг начала Нина, исподтишка посматривая на родственника. – Приглянулась мне девушка одна, тётки Анфисы дочка. Ты уж с ней познакомься, да потолкуй по-хорошему…
Степан недовольно сдвинул брови.
- Нин, ты опять? – возмутился он, откладывая в сторону недоеденную стряпню – Ну, зачем ты это? Не нужен мне никто. Да и некогда мне по свиданкам то бегать. 
- Конечно, конечно – замялась сконфуженно «сваха». – Я всё понимаю…
Брат обессилено развёл руками.
- Так я побегу? – вдруг вскочила с места сестра – За маслом очередь заняла в магазине, боюсь пропустить. Тебе-то маслица не надо?
- Нет – сказал ей хмуро Степан и вновь уткнулся в свои бумаги.
Некоторое время он ещё не мог успокоиться, но вскоре взял себя в руки и начал работать над очередным делом. Расследовал оперуполномоченный убийство   сорокапятилетнего сына директора  кирпичного завода Губанова, личности одиозной и в городе, довольно известной. Был убиенный тунеядцем, повесой, пьяницей и гулякой. Тратил капиталы папашины направо и налево. Как и Губанов старший имел несколько машин, домов, жену, сына и любовницу.
Найден был на своём приусадебном участке с перерезанным горлом.
В дверь тихо постучали.
- Открыто! – не отрываясь от бумаг, крикнул Стёпа.
- Можно? – услышал он приятный женский голос и невольно поднял глаза.
На пороге стояло юное создание, в бирюзовом костюмчике и  лаковых туфлях. Короткие тёмные волосы девушки  были подстрижены по последней моде, приподняты на макушке и перевязаны ленточкой.
- Здравствуйте – сказала она робко и часто захлопала своими длиннющими ресницами.
- Добрый день – улыбнулся Степан снисходительно. – Проходите.
Девушка нерешительно вошла в комнату и, приблизившись к стулу присела на него.
- Я Лена – представилось юное создание.
- Очень приятно – ответил ей мужчина и несколько сконфуженно продолжил. – Вы извините меня, Леночка. Это всё моя неугомонная сестра Нина обо мне печётся, женить меня хочет поскорее. А я, вы знаете ли, совсем не расположен – пожал плечами он и увидел, как посетительница меняется в лице.
Перестав моргать, она вся залилась краской и смотрела теперь на него не отрываясь.
- Вам плохо? – заволновался Степан.
- Нет – ответила девушка. – Только я не от Нины. Я ваша новая стажёрка – заявила она.

***
В красном уголке первой городской больницы сегодня было многолюдно и торжественно. Санитарки, медсёстры, врачи, акушеры, работники кухни в белых халатах и шапочках теснились на стульях, стояли в проходах и дверях.
За покрытым пурпурной материей столом, торжественно восседали заведующие отделений и их замы.
- Дорогие товарищи! – наконец, поднявшись с места, обратился к собравшимся седовласый главврач Черных – Позвольте поздравить вас с наступающим Первомаем и от имени партии и правительства, Министерства здравоохранения и руководства нашей больницы поблагодарить всех за самоотверженный, честный труд.
В зале раздались бурные овации и, как только они утихли, Черных продолжил.
- За истекший год наша больница закупила современное кардио оборудование, за счёт строительства нового корпуса увеличила количество койка мест. Мы приняли и поставили на ноги тысячи нуждающихся в нашей помощи пациентов!
Речь оратора вновь прервали громкие аплодисменты.
- А теперь позвольте вручить благодарственные грамоты всем отличившимся сотрудникам.
- Лучше бы денег дали – шепнула на ухо Наталье, сидевшая с нею рядом сестра хозяйка Ирина Михайловна Красикова, её приятельница. – Мясо на рынке вон пол зарплаты стоит, а они грамоты выдают.
- И не говори, Ирочка – поддакнула ей Наташа.
Она работала в этом учреждении давно, в тех самых пор как вновь приехала в город. Устроилась санитаркой, потому как с тремя классами образования на большее рассчитывать не могла. Однако, пол года назад, сменила, ушедшую на пенсию автоклавёршу,  и сейчас стерилизовала биксы, готовила материал для операций, выдавала марлю и бинты. В её белоснежную коморку частенько наведывался медперсонал, чтобы попит чайку, отдохнуть, да посудачить.
- Грамота вручается Наталье Васильевне Казаковцевой! – громко произнёс главврач и улыбнулся награждаемой во весь рот.
Она смутилась и поспешила по проходу к начальству.
После торжественной части в больнице накрыли праздничный стол.
- Ты таблеточки то мужу даёшь? – спросила Наташу врач нарколог Егорова, присевшая с нею рядом.
- Даю.
- Он не знает об этом?
- Нет.
- Вот и хорошо – одобрительно покачала головой доктор. – Ну и как?
- Да пока ничего. Выпьет водочки, покраснеет весь, за сердце подержится, по дому побегает. Да и только. А на завтра опять за бутылочкой тянется.
Егорова улыбнулась.
- Правильно. Мнимая стенокардия, аллергия, отравление. Ты лечи его, родная, лечи. Алкоголизм то болезнь опасная. Вон я своего мужа три года на ноги ставила. А теперь не супруг, загляденье!
Сегодня Наталья возвращалась с работы поздно, за разговорами с сослуживцами время пробежало незаметно.
Уже смеркалось, когда Наташа, оставив позади парк и  шоссейную дорогу, перешла по мостику речку и оказалась в проулке, неподалёку от своего дома.
Здесь на углу жила её подруга Тамарка. Муж горемычную давно бросил, перебравшись к более молодой, а она с тремя детьми, продолжала делить жилплощадь с его родственниками бесконечно выясняя отношения с ними.
Решая зайти к многодетной матери или нет, Наталья заметила около Томкиного дома милицейскую машину и насторожилась.
- Никак случилось чего? – испугалась женщина  и направилась туда.
Она негромко постучала в ворота, но дверь оказалась не заперта, и Наташа беспрепятственно вошла внутрь. А переступив порог, застыла на месте.
За накрытым столом сидела пьяная Томка, в окружении людей в форме, а повсюду на полу валялись её мёртвые родственники.
Тут Тамарка, заметив Наталью, сверкнула обезумевшими глазами:
- Я их всех отравила, Наташ! Я их всех сволочей отравила! – захохотала она дико.

***
Как известно кто празднику рад, тот накануне пьян. Не обошло стороной сие изречение и закадычных неразлучников Шурика и Кулёму.
Кулёма под предлогом «помочь другу по хозяйству», пока Нина отсутствовала, уже с утра пожаловал к нему с двумя бутылками «Акдама» и после принятого на грудь третьего стакана, закинув ногу на ногу, завёл светскую беседу.
- Вот скажи мне, дружище, отчего жизнь такая безрадостная? – спросил он хозяина дома, сидя на веранде его нового большого жилища.
Шурик, ещё более окосев от спиртного, глянул на товарища и пьяно улыбнулся.
- Безрадостная она у тебя, потому что ты  ни семьи, ни детей не имеешь. Не для кого тебе жить то, Кулёма, а от этого и печаль, и тоска, и боль на душе.
Бедолага услышав правду о себе, вздохнул и, почесав маковку, продолжил:
- Вот с этим я к тебе и заявился – подумал он ещё чуть-чуть. – Жениться я намереваюсь, Шура.
- На ком? – удивился друг.
- Да, есть у меня одна на примете – вдруг просветлел Кулёма. – Нюркой звать.
Шурик враз вспомнил эту особу, лет сорока, вечно гуляющая по округе с козой Майкой.
- Так она ж полоумная – стал отговаривать он друга. – И к тому же хромая на ногу.
- Зато красивая – не унимался Кулёма.
Насчёт красоты Шурка бы с ним тоже поспорил, да не стал.
- Посватал бы ты её за меня – с надеждой взглянул на друга будущий жених.
Теперь уж занервничал Шурик.
- А сам-то чего?
- Не могу. Не по статусу мне.
- А мне, стало быть, по статусу?
- Ну, ты вон солидный какой – махнул головой Кулёма на хозяина дома, который сидел на табурете, босой, в вытянутых на коленях кальсонах и майке.
Только теперь, осознав свою значимость, Шурка согласился.
- Ладно – сказал он. – Однако перед тем, невесту спросить бы надо бы.
И друзья, допив остатки креплёного,  направились на встречу Кулёминого счастья.
Проживала будущая невеста неподалёку, вместе с семьёй своей младшей сестры Клавдии.
На стук им открыла сама хозяйка.
- Чего вам? – спросила она настороженно двух пьяных мужиков.
- С Нюркой потолковать хотим! – заявил осмелевший Шурик – Дело у нас к ней.
Клавдия улыбнулась.
- Какие дела могут быть с больным человеком? – а потом, вдруг переменившись в лице, спросила – Или чего недоброе удумали?! – грозно прикрикнула она на гостей.
Тут из-за Шуркиной спины высунулся не выдержавший Кулёма.
- Может мы жениться на ней намерены?!
Сестра внимательно осмотрела выскочку с ног до головы.
- Оба, или ты один? – поинтересовалась она.
- Один – зазаикался Кулёма. – Я.
Хозяйка вновь улыбнулась.
- Ну, раз так, хорошо, проходите.
Они сидели за столом, покрытым клеёнкой, вчетвером. Клавдия, Кулёма, Шурик и Нюрка.
- Замуж за меня пойдёшь? – спросил заспанную невесту жених.
Та, почесав правый глаз, равнодушно посмотрела на соискателя её руки и сердца:
- А на лодке меня покатаешь? – вдруг неожиданно выдала Нюрка.
- Прокачу – выпятил грудь колесом Кулёма.
- Тогда ладно – позевнула невеста во весь рот…

***
Первомайская демонстрация в этом году как всегда собрала вместе весь город. Радостные, хмельные граждане с транспарантами и флагами в руках шествовали по главной площади перед администрацией, бесконечно выкрикивая дружное «Ура!».
- Слава партии и правительству! – неслось из громкоговорителя.
- Ура!!! – вторила лозунгу разноголосая масса, заглушая оркестровые марши.
- Слава труженикам села!
- Ура!!! – снова слышалось повсюду.
- Работникам автопрома, слава!
- Ура!!! Ура!!! Ура!!!
Люди разговаривали и смеялись, пели и плясали, обступив задорных гармонистов. И всё это скорее напоминало новогодние гуляния или давно забытые святочные.
Нельзя  сказать, что многие были здесь по доброй воле, явившись на демонстрацию по принуждению своих трудовых коллективов. Но коли уж оказались на празднике, то и отметить намеревались его как полагается.
- Катя, иди сюда! – вдруг услышала Катерина голос своей старшей сестры и поспешила на зов.
Её встретила весёлая компания шестидесятников. Девушки в коротких юбочках, да болоньевых плащиках с бабеттами на головах. Парни в ярких свитерах, брюках клёш, с гитарами в руках. На фоне всей этой молодёжной группы Полина выделялась особенно. Первая красавица района, а может быть и всего города в целом.
- Ты куда бежишь? – спросила Поля младшую сестру.
- Так эстафета ж сегодня – ответила ей Катерина. – Смотреть пойдёте?
- Конечно – улыбнулась Полина и поцеловала Катю в щёку. – Ну, давай, не пуха ни пера тебе.
- К чёрту! – задорно выкрикнула девушка и снова скрылась в толпе.
Первомайские старты в этом году, как впрочем и всегда, решено было провести на центральной улице города, которую предварительно перегородили от транспорта.
Вначале дистанцию в четыре этапа должны были бежать школьники, затем в соревнования между собой уже включались студенты, а после и работники предприятий.
Катерине сегодня досталась последняя двухсотметровка и нагрудный тринадцатый номер.
У отчерченной  на шоссе линии она стояла одна среди рослых, длинноногих парней, которые глядя на неё, изредка посмеивались. Но Катя была не робкого десятка. Легкоатлетка, пятиборка, победительница областных соревнований, она не привыкла сдаваться ни в чём и никогда.
Катерина завязала потуже кеды, попрыгала на месте и поняла, что старт уже дан. Со всех ног к финишному этапу неслись участники всех команд, кроме, пожалуй, одной. И этой отстающей командой оказалась Катина. Она разочарованно покачала головой. Но делать было нечего. Значит вся надежда на неё.
Соперники только что стоявшие рядом, уже рванули к финишу, когда Катерина, приняв из рук запыхавшегося товарища эстафетную палочку, кинулась следом.
«Главное правильно распределить силы» - думала она, но увидев, как впереди бегущий после пятидесяти метров стал спотыкаться, решила плюнуть на все эти правила, и его обойти.
Далее ей предстояло опередить ещё двух парней, которые двигались друг за другом.  Катя прибавила скорость и через мгновение уже оставила  и их позади. А после она показала пятки ещё трём выдохшимся участникам.
«Ну, всё третья» - вздохнула Катюха.
До финиша оставалось метров сто, и спортсмены впереди бежали не слабые. «Эх, была, не была! Нажми, Катерина!» - сказала она себе и вскоре уже дышала в затылок высокому черноволосому молодому человеку.  А тот, увидев Катю, опешил.
- Дорогу! – крикнула она ему словно на лыжне.
Юношу от неожиданности мотнуло в сторону, а Катрина устремилась дальше.
До заветной черты ей оставалось совсем чуть-чуть, когда Катюха вдруг вспомнила случай из фронтовой жизни отца, о котором тот обмолвился невзначай, во время новогоднего застолья.
Как не раскрылся у друга его парашют во время прыжка, а он совсем ещё молодой восемнадцатилетний разведчик, захлёбываясь слезами, додержал товарища до земли.
« Что ж, папка смог, а я не смогу что ли?» - подумала Катя, и хотя сил у неё совсем не осталось, она, стиснув зубы, усилием воли, заставила себя бежать ещё быстрее. И вскоре уже была метрах в двух от соперника. А удлинив свои последние шаги, и практически падая, порвала бордовую ленточку первой.
На финише уже бесновались друзья Полины и её школьные друзья. Они подняли полуживую Катерину с земли на руки и принялись её качать, забрасывая букетами сирени.
- Мо-ло-дей!!! Мо-ло-дец!!! – скандировала восторженная толпа, не переставая.
И Катя, глядя в небо, громко крикнула:
- Я сделала это, папка! Я сделала это!

***
Они удобно расположились вокруг небольшого костерка на берегу речки, разговаривали и пели под гитару любимые песни. Высоцкий, Визбор, Окуджава звучали сегодня попеременно,  сольно и в унисон.
Девушки и юноши  с городской окраины небольшого уральского городка, как и любые иные мечтали о многом. О покорении доселе недосягаемых вершин, о подвигах и славе, а главное о долгой и счастливой жизни. А то, что она будет именно такой, никто из них не сомневался.
И далеки они были от молодёжи столичной и от самых последних веяний моды. Всё это их мало волновало. Главное, что сейчас они все вместе на одной волне, беседуют и поют.
Почему всё не так? Вроде всё как всегда:
То же небо - опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас,
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя…
Ребята допели до конца и замолчали.  Тронувшие до глубины души, слова и музыка заставили их задуматься. Они дети фронтовиков, как ни кто другой, воспринимали трагедию народа, частицей которой сами являлись…
- Мой батя, как только выпьет, войну начинает вспоминать – после долгой паузы сообщил светловолосый паренёк Никита. – А по ночам кричит…
Полина глянула на завораживающие языки пламени потрескивающего костерка.
- А мой ничего не рассказывает – сказала она. -  Всё в себе переживает. А на девятое мая уходит в дальний угол огорода и сидит там в одиночестве до вечера…
- А мой осколок под сердцем до сих пор носит. Врачи говорят удалять его нельзя. Вот и мается папка от боли – всплакнула Олечка, самая молоденькая из них.
- Да уж, досталось нашим отцам. Не приведи Господи – не выдержав, вздохнула Ритка, первая модница в округе.
Она, не смотря на вечер, сидела в затемнённых очках, за которыми совсем не было видно её глаз.
- Ты с Господом то поаккуратнее, Маргарита – предостерёг подругу высокий темноволосый Роман. – У нас в техникуме из-за крестика нательного девчонку из комсомола выгнали.
Он чиркнул спичкой и, прикурив папироску, выпустил дым изо рта.
Рита опустила голову и поправила под светлой блузой своё крошечное распятие.
- Ну и пусть – безразлично произнесла она. – А крестик всё равно не сниму. Он меня от несчастий бережёт.
Ребята посмотрели на девушку с безысходностью, а Полина вспомнила о том, что она тоже крещёная, и  в семье у неё каждый год отмечают пасху святую и почитают этот праздник более других.
- Мне что ли крестик надеть? - выдал развалившийся на траве кудрявый от природы Пашка.
Он взглянул на удивлённых товарищей и улыбнулся.
- Историю КПСС сдавать завтра, - пояснил парень - а я ни черта не учил. Да и как её выучишь то? Съезды, коллегии, пленумы! И зачем нам всё это?
- Для солидности! – хитро улыбнулась Тая – Пойдёшь, к примеру, к  Аллочке на свидание – изобразила она друга, держащего под руку свою невесту – и расскажешь, как Ленин меньшевиков с эсерами на свою сторону склонял. Очень ей знаешь ли будет интересно!
Друзья засмеялись, а веснушчатая Алла покраснела.
- Можно подумать, нам поговорить больше не о чем – буркнула она, посмотрев на обнявшего её Павла.
Все переключились на влюблённую парочку, которые дружили с самого детства.
Лёвка, один из братьев близнецов, взял в руки гитару и что-то мелодичное стал наигрывать.
- Полина, спой – вдруг попросил он. – Что ни будь буржуазное -  в  предвкушении закатил глаза юноша. – Душа просит…
Поля засмущалась.
- Не буду, Лёв – ответила она.
Но так просто девушке отделаться не получилось. Товарищи стали уговаривать Полю и та сдалась.
Струнные инструмент вновь издал нежные звуки и бархатный голос Полины заволновал молодые сердца.
- Я ехала домой… – запела она, словно салонная дама, развлекающая своих кавалеров.
А кавалеров у неё было действительно не счесть. И все они мечтали не только о подвигах и славе….


***
Митрий вошёл в цех как всегда раньше положенного, и, приблизившись к своему станку, стал тряпкой протирать холодный, блестящий металл.
В силу возраста или чего-то ещё мятежное сердце его успокоилось. Оставили и бесконечные страхи, сомнения. Именно здесь на заводе нашёл он своё призвание, всей душой прикипев к любимой работе.  Теперь Митя чувствовал свою значимость, необходимость людям. Сослуживцы к нему прислушивались и шли за советом.
Вот только руки токаря порой подводили предательски. От выпитого накануне, они тряслись, и лишь к обеду начинали слушаться. Но ему было не привыкать, ведь зелёный змей к сорока двум годам уже практически полностью подчинил себе его разум и волю.
- Здорово, дядя Мить! – услышал  Дмитрий у себя за спиной голос своего подопечного.
- Здорово, Василий – поприветствовал Митя ученика.
Васька, повторяя всё за наставником, тоже схватился за тряпку.
- Говорят, мы план не выполняем – сказал он, как будто между прочим. – Премии лишить нас хотят.
- Кто хочет? – поинтересовался Митя.
- Звонарёв – вздохнул Василий. – Ох, и кричал он вчера на собрании. Тебя-то там не было. А нашей бригаде всей на орехи досталось.
Дмитрий представил орущего начальника цеха. Басил тот везде и всегда, по поводу и без повода. Отчего и прозвали его рабочие на заводе Пустозвоном.
- Пускай кричит – сказал Митя спокойно. – Его дело такое варежку разевать. Однако,  если по правде сказать, это из-за него у нас план то не идёт. Не правильно он распределяет рабочую силу. На всю бригаду из «стариков» только я, да вон Генка, а остальное всё молодёжь. А у них в голове, скажу я тебе, не норма дневная – улыбнулся Митрий своему ученику.  – Всё знаю, сам пацаном был – вздохнул он украткой.
- Дядя Мить, ты парнем то тоже на заводе работал?
- Я, Василий, на фронте в те годы трубил. Окопы рыл, в разведку ходил, языков брал….
- Ух, ты! – удивился Васька – А по тебе и не скажешь…
- По мне теперь, Вася, много чего не скажешь. И непьющий был, и крепкий, и фрица на лопатки одной левой ложил.
- Вот это да! – стоял онемевший Василий – А научи меня также.
Дмитрий улыбнулся.
- Где ж я тебя научу то, здесь в цехе что ли? – спросил он юного собеседника  - Да и не к чему тебе это, Васька, сейчас. В мирной жизни детали делать намного важнее…
Василий разочарованно вздохнул, но увидев идущего в свой кабинет Пустозвона, мигом схватился за тряпку снова.
Постепенно цех начинал заполняться. Завод, будто гигантский слаженный механизм, ожил. Заработали, зарычали повсюду станки. Дмитрий включил свой, надел очки и, благословясь, принялся выполнять дневную норму…

***
Расследование убийства Губанова младшего продвигалось медленно. Постоянно подгоняемый начальством и разъярённым отцом убиенного, Степан сделался совсем невыносим.
К тому же, уволившемуся из органов по семейным обстоятельствам Кравцу, замены не нашлось. Опытного оперативника ему в помощь не дали, а прислали, только что закончившую институт, стажёрку сопливую. И теперь над ним весь районный отдел милиции потешался.
- Итак, что мы имеем? – сказал нахмурившийся Степан своей напарнице Лене – Убийство гражданина Губанова Михаила произошло ночью. Свидетелей преступления нет. Из улик, найденных на месте, только шерстяная нитка чёрного цвета. Убийца подкараулил жертву на приусадебном участке и полоснул ножом. Хозяйские собаки не лаяли, значит был кто-то свой.
Лена слушала начальника внимательно, лишь изредка одобрительно кивая головой.
- Из машины, припаркованной во дворе, - продолжил Степан -  исчезла крупная сумма денег, привезённая потерпевшим от отца. – Сын Олег студент заочник был дома, но по его словам, спал и ничего не слышал. Жена Анна в тот день гостила у матери в деревне. Кстати, ты её алиби проверила?
- Проверила, Степан Васильевич – ответила Лена. -  Соседи все подтверждают.  Она была там.
Оперативник задумался.
- Её пока исключать мы не будем. Она могла вернуться домой ночью или кого-то нанять.
- Степан Васильевич, а зачем ей мужа то убивать? – возразила стажёрка – Он ведь сын золотого отца.  Да и любила она говорят его крепко, всех любовниц супругу прощала.
- Так-то он так, а если накипело у неё? – предположил начальник.
Леночка пожала плечами.
- Не знаю – засомневалась она. – Только не верю я, чтобы Анна мужа то заказала…
- Да уж – вновь подумал Степан. – И зазнобе юной смерть Губанова тоже выгодна не была.
Он встал и прошёлся по кабинету.
- Значит, будем отрабатывать с тобой иные связи. Ты давай, проверь прошлое клиента, пообщайся с его школьными друзьями, однокурсниками. Может, насолил он кому. А я возьмусь за новые знакомства. Лады?
- Лады – улыбнулась девушка.
- А теперь в ресторан – наконец  повеселел Степан.
- В какой ресторан? – поперхнулась испуганно Лена.
- В самый настоящий – ответил он ей. – Ты ведь не ела сегодня ещё ничего.
- Не ела – ответила юное создание – но и туда не пойду. Мы с вами здесь сейчас пообедаем – подскочила на ноги она.
Помощница достала из-под стола хозяйственную сумку и извлекла из неё кастрюльку, тарелки и вилки.
- Вот – сказала Леночка. – Голубцы. Правда, холодные уже. У вас хлеб найдется?
Степан, не веря своим глазам, потянулся за хлебом.
- Дааа, если бы мой Кравец с такими кастрюльками на работу бегал – засмеялся он – поперёк дороги бы лёг, а его не отпустил. А ресторан всё же за мной – улыбнулся Стёпа.

***
Наташа высыпала в большое квадратное сито мелкий лук для посадки и стала его просеивать. Освободившиеся от грязи и шелухи луковички блестели на солнце и совершенно не пахли прелым.
Затем хозяйка подошла к аккуратной ровной широкой грядке, которую сделал для неё Митя и потрогала рукою землю. Она была мелкой рассыпчатой и без видимых затвердевших комочков.
- Можно сажать – произнесла Наталья.
Она поставила в межу ведёрко с луком и стала втыкать жёлтые головки в чернозём, так, что лишь хвостики оставались видны снаружи. Высадив несколько ровных рядов, Наташа остановилась и встала передохнуть.
Работала она сегодня на своём небольшом огороде одна. Митя ушёл на завод в ночную смену, Катя учила дома уроки,  а Полина строчила на машинке пододеяльник.
Старшая дочь всегда была отменной рукодельницей.  А закончив недавно курсы «Кройки и шитья», одевала теперь уже всю семью. В модных обновах щеголяла она сама и Катерина. Перепадало кое-что и родителям.
Дружила Полина с Таей, дочерью Нины. Они всегда были с ней не разлей вода. Обе закончили в прошлом году школу и поступили в техникум, вместе по выходным бегали в клуб на танцы. Любили слушать пластинки с песнями советских композиторов, и поэтому в доме у них теперь всегда звучала музыка. Вот и сейчас до Натальи доносилась нежная мелодия и незамысловатые слова.
А за окном то дождь, то снег
И спать пора и никак не уснуть.
Всё тот же двор, всё тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
- Молодость  - вздохнула Наташа  и, снова присела к грядке.
Но теперь её мысли были заняты другим. Она стала думать о подруге. 
«Бедовая она всё-таки! – покачала головою женщина – Скольких людей погубила, детей сиротами оставила и самой срок светит не малый».
- Десятка как минимум, – сказал сестре Стёпа – за столько-то трупов!
Наталья ещё раз вздохнула.
- Передачку ей отнести надо бы. Всё ж таки не чужая мне она.
Наталья снова привстала, но теперь не для того, чтобы отдохнуть.  Женщина увидела, как по улице в сторону речки сыплет народ.  Наташа не была любопытной, но после того как соседский мальчишка крикнула матери: «Пошли, посмотрим, кто утонул!», не выдержала и отправилась вслед за зеваками.
Речка в этих местах была глубокая и не особо широкая, с пологими зелёными берегами и небольшим песчаным пляжем, который местные жители убирали сами. Повсюду в заводях виднелись мостки, на которых зимой и летом полоскали бельё женщины.
 Приблизившись к скоплению народа, Наташа увидела, как из холодной воды мужики вытаскивают на берег двух выбившихся из сил людей, мужчину и женщину. Мужчиной оказался Кулёма. Он весь мокрый охал, стонал и стучал зубами.
- Нюрочка – обращался он жалостливо  к своей подруге по несчастью, которая лежала на песке и громко икала. -  Зачем ты козочку то с собою взяла? Из-за неё мы с тобой и потопли.
Только теперь Наталья заметила неподалёку прилизанное пятнистое животное, которое  мирно щипало травку. Видимо, коза плавать умела и её, спасать не пришлось.
Люди над увиденным посмеивались, а кто-то принёс бедолагам тёплые одеяла и горячий чай. Наташа посмотрела на всё это и отправилась домой.
- Живы, и слава Богу – сказала она.

***
- Это ты Кулёме лодку то дал? – строго спросила жена Шурика.
- Я, Ниночка - опустил глаза супруг.
- Ты знал, что он на ней зазнобу свою повезёт?!
- Ну что ты, родная, конечно же нет – соврал Шурка. – Он сказал, только рыбку поудит.
- Какую рыбку?! – не унималась Нина – Твой дружок удочку то отродясь в руках не держал! Ух, я тебе! – пригрозила она непутёвому пальцем.
Тот прижал уши и забегал по кухне, изредка агукая младенцу в коляске.
- А манка то где?
- В залавке! – крикнула ему супруга  из соседней комнаты, спешно собираясь к сыну Родиону, который недавно женился и проживал с семьёй неподалёку.
 Молодые оба работали, а дед с бабкой взялись помогать им нянчиться с малышом.
- Значит так – встала Нина перед мужем. – Сваришь Сашеньке кашу – потрепала женщина годовалого мальчика за пухлую щёчке. – Покормишь его и уложишь спать. Всё понял?
- Понял – сказал Шурик. – Проще простого.
Жена во дворе загрузила рассаду в двухколёсную тачку и быстро пошла по делам. А Шура остался сидеть с внуком.
На плиту он поставил молоко, которое вскоре сбежало, щедро насыпал в то, что осталось крупы, и каша у горя няньки поучилась густая, к тому же совершенно не сладкая. Сашенька, попробовав дедовское угощение, есть отказался.  Не изъявил и желания спать.
- Ну, тогда пойдём погуляем – сказал Шурик внуку.
Он перевернул кряхтящего карапуза кверху ногами, зажал коленями и натянул ползунки. А вот кофту и шапочку одел без усилий. Провозившись ещё какое-то время, Шурка наконец покинул свой дом.
Гордо вышагивая с коляской по улице, он изредка потряхивал её, так, что прохожие все улыбались.
- Ой, глядите, кто идёт! – удивилась старушка соседка.
            Шурик остановился поздороваться с ней, а затем отправился дальше. Свернув в проулок, он невольно затормозил у местного гастронома. Мужики оттуда выходили  все довольные. Шурка, глядя на них, поморщился, но вдруг, как будто бы вспомнив о чём-то, похлопал себя по карману. И тот, не разочаровав хозяина, тотчас звонко забренчал монетами.
- На беленькую хватит – подмигнул малышу обрадованный  Шурик. – Только ты смотри бабули ни гу гу – предупредил он Сашеньку на всякий случай.
И уже  через пять минут счастливый нянька держал путь к Кулёме. Тем более что и повод для встречи имелся.
Приятель его был дома, сидел на кровати и беспрестанно чихал.
- Ну как ты? – спросил бедолагу Шура.
- Да ничего - ответил ему сопливый дружок.- Только вот Нюрочку у меня забрали.
- Ты не переживай, мы скоро её тебе опять вернём – успокоил Шурик товарища.
Но возвращать неразлучникам никого не пришлось. На следующий день Нюрка, держа на привязи козу Майку, сама явилась к любимому.

***
Уже с утра припекало солнце. Лучи его освещали всё вокруг: парк неподалёку и близлежащие дома, пруд, только что освободившийся ото льда, и школьный двор, густо заросший акацией. Сквозь распахнутые настежь окна полосы света беспрепятственно проникала с классы, расслабляя и лаская тех, кто уже немедленно готов был уйти на каникулы.
- Итак, записываем. А – нижний предел, б – верхний предел – диктовала ученикам Ломочкина.
Она вальяжно двигалась по проходу, пресекая любые попытки ребят повернуться или заговорить.  Преподаватель объясняла ученикам новую заключительную тему курса алгебры «Определённый интеграл»  и важнее этого ничего для себя не видела.
Катя посмотрела на опостылившего математика. Сколько же боли и слёз принесла ей она. За малейшую провинность Катерину ругала, выгоняла из класса, ставила двойки и постоянно вызвала в школу родителей. Катя её ненавидела и боялась одновременно.
- Итак, слушаем определение – вновь сказала Ломочкина, но вдруг замолчала.
Педагог остановилась у последней парты и сверкнула глазами на покрасневшую Райку.
- Понамарёва, ты что, ресницы накрасила?! – возмущённо выкрикнула она.
Подруга Катина вся сжалась и приготовилась выслушать очередную порцию оскорблений.
- Быстро лицо умывать! – показала пальцем в сторону умывальника непреклонная дама.
- Я не могу – промямлила Райка. – Эта тушь не смывается.
- Ах, не смывается?! – удивилась Ломочкина – Тогда я тебе её смою!
И она схватила девушку за шиворот, притащила её к крану с водой и начала мыть, приговаривая.
- Не смывается у неё. Мозги у тебя смываются!
Райка сопротивлялась насилию над собой изо всех сил, рыдала навзрыд, да и только. Из цепких лап садиста математика ещё никто не вырывался.
- Зачем вы с нею так?! – вдруг выкрикнула Катя, поначалу онемевшая от безобразной сцены – Почему вы её унижаете!
Учитель, на время оставив своё занятие, переключилась на Катерину,  но не успев ей ничего ответить, вновь услышала.
- Прекратите так себя вести!- теперь уже бросила в лицо педагогу Таня Васина.
И ребят вдруг враз прорвало.
- Хватит над нами издеваться!
- Какое вы право имеете нас оскорблять?
- Сколько это может продолжаться?!
- Что вы за человек такой?
Теперь уже молчала  сама Ломочкина, а когда пришла в себя сквозь зубы прошипела:
- Бунт мне устроить надумали?! Я этого так не оставлю! – схватила она свою сумку  и быстро удалилась вон.
Девочки проводили всю мокрую Райку на место.
- Ну и что делать будем? – спросил кто-то из притихших учеников.
- Я у вас урок проведу – вдруг сказал Лёнька Ашихмин. – И завтра и послезавтра, пока замену этой садистке не найдут
- Хорошо – согласились ребята.
И уже через минуту отличник стоял у доски, объясняя формулу Ньютона-Лейбница, а остальные, внимательно слушая его, записывали самое важное в тетради.
Так продолжалось до тех пор, пока не появился в классе директор школы.  Не ожидая увидеть подобную картину, он был немало удивлён. И после того, как выслушал пожелание учеников о замене математика, произнёс:
- Уже конец года, товарищи. Вы выпускной класс. Кого я вам сейчас поставлю?
- Ну, вы уж постарайтесь – заявила Катерина. – Иначе мы и без преподавателя обойдёмся, с таким то педагогом – кивнула она озорно на застывшего у доски Лёньку.
- Хорошо, я подумаю – сказал директор и тихо покинул их общество.
Ребята все враз заголосили. Раздался звонок.
Лёнька взял указку и постучал ею по столу.
- Формулу к завтрашнему дню выучить! На следующем уроке будем решать задачи! – выдал он как истинный учитель и отправился собирать свои тетради тоже.
А Катерина облегчённо вздохнула.

***
Вечер выдался тёплый. Живописные горы, густо поросшие соснами, радовали глаз, а слух ласкал звон церковных колоколов, разносившийся по округе. Всюду цвела сирень, и аромат её заставлял людские сердца биться чаще.
Сегодня они все вместе сажали картошку на огороде. Митрий копал лунки, а Наталья с Катей и Полиной бросали в них проросшие клубни.
Семья у них была дружная, скандалы и склоки обходили её стороной. И всё это благодаря Наташе, которая по женски умело предотвращала любые попытки домочадцев поссориться.
Митя глянул на супругу свою, потом на дочерей и улыбнулся.
- Эх, девчонки! – сказал он, вздохнув  – Скорее бы вы  уж замуж вышли что ли, помощников мне привели  -  снова воткнул Дмитрий лопату в землю.
Девушки в платочках и платьицах переглянулись между собой и звонко засмеялись.
- Вон Наталёк за меня в восемнадцать годков выскочила – не унимался отец.
- Да иди ты – улыбнулась в ответ ему Наталья тоже. – Сосватал вот и пошла.
- Скажешь, не любила такого то орла? – нахохлился Митрий.
И Наташа не зная, что ей ответить, махнула на мужа рукой:
- Ох уж и орёл! – захохотала она с девчонками вместе – Я его когда в первый раз увидала – стала говорить мать дочерям – думаю: «И кому ж такое чудо достанется?»  Вот мне в наказание видать и досталось.
Во дворе громко залаяла собака.
- Может, пришёл кто, пойду погляжу - отправилась открывать ворота хозяйка.
Дмитрий в этот момент бросил лопату и посмотрел на дочерей.
- Цыц, мои хорошие – скомандовал он и поспешил за баню, где у него была припрятана поллитра.
Но не успел счастливчик откупорить бутылку, пока жены не было рядом, как вновь услышал её голос:
- Митя, беги скорее сюда!
- Хая ты моряйская – сквасился  отец семейства и поставил запотевшую радость на место.
Вскоре он вышел на улицу и увидел то, чего никак не ожидал увидеть.
Перед их домом на лужайке, в окружении шумной толпы с разбитыми в кровь кулаками и лицами катались по земле двое.
- Моя Полинка! – выкрикивал один.
- Конечно, как же. Моя она! – не уступал соперник.
- А замуж за меня пойдёт!
Люди все вокруг охали, пытаясь растащить разборщиков в разные стороны, но всё было напрасно.
- Хая ты моряйская – снова поморщился Митя.- А вот и женишки.
Он подошёл к дерущимся ближе.
- Замуж Полина пойдёт, если я ей позволю! – сказал отец как можно громче.
Разгорячённые молодцы враз обратили на него внимание и вскочили на ноги.
Один высокий чёрненький, другой пониже беленький, они оба стали вытирать кровь и пот со своих лиц.
- Здрасти – поздоровался тот, что повыше.
- Здрасти, здрасти – ответил ему Дмитрий и строго посмотрел на юнцов. – То, что вы тут дочь мою делите, я уж понял. Только, прежде всего, её бы спросить не мешало. Полина! – крикнул старшенькую отец.
Притихшая Поля стояла неподалёку вместе с Катюшей и наблюдала за происходящим. Она не ласково посмотрела на взмокших поклонников своих, но ближе не подошла, а, развернувшись, удалилась.
- Вот так-то, братцы – произнёс Митрий сочувственно. – Стало быть, никого она из вас не выбирает – отправился и он домой тоже…

***
Стрелка часов остановилась на цифре восемь, но на улице было ещё светло. В небольшой уютной комнатке они обе в хорошем расположении духа крутились у зеркала, собираясь на танцы. Уже приготовлены были короткие кримпленовые платьица, заштопаны кое-где дефицитные нейлоновые чулки. Осталось лишь навести внешний лоск.
- Ох, и дурёха ты, Полинка – говорила сестре Тая, расчёсывая свои короткие до плеч тёмно русые волосы. – Если б у меня столько поклонников было, знаешь, что бы я с ними делала?
- Ну, что? – спокойно переспросила Поля.
Она уже уложила в модную причёску светлые локоны и теперь карандашом обводила контур губ.
- График для них составила – выдала хохотушка. – Сегодня с одним гуляю, завтра с другим, послезавтра с третьим, а в субботу выходной!
– А почему в субботу? – поинтересовалась Полина.
Тая удивлённо посмотрела на родственницу.
- По субботам мы в клуб ходим, глупая. А для чего мне там старые самовары?!
            Поля рассмеялась, а потом вдруг сделалась серьёзной снова.
            - Я никому не хочу давать ложной надежды – сказала она, думая о поссорившихся из-за неё Романе и Никите. – Тем более ранить.
- Раны, как тебе известно, - произнесла Тая со знанием дела – закаляют мужчин. На то они и сильный пол, чтобы все невзгоды стойко переносить. А ты если будешь продолжать так себя вести, останешься старой девой – предостерегла неразумную сестра.
- Лучше быть одной, чем с кем попало – отрезала Полина.
Через час девушки при полном параде, стуча каблучками по мостовой, уже бежали в клуб. Но перед тем, решили заглянуть к подруге Маргарите, которая два дня не появлялась в техникуме.
Ритка жила практически в центре города, в двухэтажном многоквартирном доме.  Распахнув дверь, она расплылась в улыбке.
- Ой, девочки! – обрадовалась модница, пропуская гостей внутрь. – Как хорошо, что вы пришли!
- А мы думали ты болеешь – опешив, сказала Тая. – На танцы пойдёшь?
- Пойду – кивнула головой Маргарита. – Только не одна. Познакомьтесь – показала она рукой на двух юношей, сидевших за столом. – Это мой брат Валера, а это его друг Матвей. Они в отпуск приехали.
Только теперь Поля различила в полумраке два крупных мужских силуэта, которые тотчас встали на ноги.
Высокие, крепкие парни в тельняшках.
- Добрый вечер – сказал тот, что постарше и Полинино сердце отчего-то ёкнуло.
- Здравствуйте – ответила она.
Не задержавшись сегодня надолго в клубе, где гостей Маргариты буквально атаковали местные барышни, они все вместе решили прогуляться по городу – стайка звонкоголосых девчат и молодые офицеры в начищенных морских формах. Валерий травил байки, чем приводил в неописуемый восторг своих спутниц, а Матвей всё больше молчал, то и дело поглядывая на Полю, которая, не понимая что происходит, бесконечно опускала глаза.
Он заговорил с нею много позже, когда вся честная компания, добралась до лодочной станции.
- Вам не холодно? – спросил её молодой человек.
- Нет – ответила Полина, поёжившись.
- И всё же наденьте – не раздумывая, снял Матвей свой белый китель и накинул его на плечи девушке. – Вечера у вас прохладные – добавил он.
- А у вас? – поинтересовалась Поля, посмотрев на своего нового знакомого.
- У нас в это время тепло – улыбнулся военный. -  Я родом из Одессы.  Там и служу. А сюда в гости приехал, ваши места посмотреть.
- И как вам наши места? – спросила Полина.
- Очень нравятся. Горы великолепные и озёра…
- Вот только моря нет – теперь уже саркастически добавила Поля.
- Это да, – согласился с  нею Матвей.
Они стояли поодаль от остальных на берегу пруда, любуясь закатом и тёмной гладью водоёма. Лодки были перевёрнуты и составлены пирамидой на пустынном пляже, и лишь одна ещё плескалась у причала.
- Не хотите покататься? – вдруг предложил Полине собеседник.
- Нет – ответила девушка, поздно уже, да и домой мне пора.
- Жаль – огорчился молодой человек. – Тогда разрешите вас проводить?
Практически всю дорогу они молчали, не испытывая при этом особенного дискомфорта, и лишь в самом конце пути Матвей осторожно произнёс.
- Я хотел бы пригласить вас на свидание завтра.
Поля глянула на неожиданно осмелевшего спутника своего, и сердце девушки забилось часто, но, всё же скрыв волнение, она ответила.
- Отчего же. Пожалуйста.
- Тогда в семь вечера я за вами зайду – обрадовался серьёзный молодой мужчина как дитя. – До завтра, Поличка - поцеловал помощник капитана девушке руку.


***
Напарники договорились встретиться вечером, и он всё же упросил Лену пойти с ним в ресторан.
Некогда легендарная «Заря», благодаря новому своему директору совершенно преобразилась. Столики с тонкими ножками в стиле шестидесятых, стулья кожаные легковесные.
Всё здесь веяло эпохой перемен, даже оркестрик джазовый канул в лету. Теперь на красивой сцене играл модный молодёжный инструментальный ансамбль.
Стёпа заглянул в зал. Навстречу ему бежала Ларочка, жена Сергея Кравца. Последнее время она тут заведовала производством.
- Ну, наконец-то пришёл! - обрадовалась хохотушка, играя ямочками – А то не дозовёшься тебя.
- Познакомься – представил мужчина Ларисе свою спутницу. – Это мой новый помощница Лена. Теперь она вместо мужа то твоего преступников ловит.
- Хорошенькая какая! – всплеснула руками Ларочка – Да что же мы в фойе то стоим? Пойдёмте скорей.
Лариса повела гостей за дальний столик, где они могли спокойно побеседовать, а сама убежала.
Народ в заведение всё прибывал. На сцене развлекал публику конферансье, затем его сменили парни с гитарами. Они запели ритмичную песню, и часть публики кинулась в пляс.
В это время Степан сделал заказ и посмотрел на свою напарницу. Девушка здесь чувствовала себя явно неуютно, постоянно ёжилась и неловко поправляла кофточку.   «Ей бы по подиуму ходить с такой-то внешностью – подумал про себя Стёпа. – А она в отделе убийств сидит. Однако есть в ней что-то особенное, решительное, гордое  и в то же время трогательное, волнующее, женственное. Но странно, почему он вообще об этом думает?»
Степан откашлялся, чтобы прийти в себя и привлечь внимание Лены.
- Я проверил последние связи покойного – сказал он девушке. – Наш клиент был той ещё птицей. Скупал краденное золотишко у блатных, чем радовал их несказанно. Подворовывал стройматериал у папаши своего через начальника производства и делился с ним по совести. В общем, зацепок пока никаких.
- А у меня есть одна - вдруг выдала Степану напарница.
Стёпа удивлённо поднял брови и весь обратился в слух.
- Но начну я не с главного – продолжила Лена. – В школе клиент наш изнасиловал одноклассницу, но юного развратника тогда к ответу не привлекли, поскольку сердобольный папаша его ото всех откупился. В студенчестве Михаил Губанов продолжил портить жизнь невинным особам. И одна из его юных жертв была сестрой, кого бы вы думали?
- Кого? – поинтересовался Степан.
- Водителя Губанова старшего.
- Но у него алиби – возразил начальник. – Он с директором  в тот день в другом городе был и, по словам отца убитого, никуда не отлучался. Да и живёт он теперь, как сыр в масле катается.
- То-то и оно – вздохнула Леночка. – Тогда я и решила Олега проверить.
- Когда же ты всё успела то? – улыбнувшись, спросил подчинённую Стёпа.
- Успела – пожала плечами стажёрка. - Так вот. Оказалось, что последняя любовница убиенного Жанна, была страстью Олега сынка. Говорят, с ума он по ней сходил. Жениться собирался. Получается, отец у отпрыска своего невесту увёл?
Степан, не в силах что-либо сказать, сидел какое-то время молча. «Как же я сразу не разглядел этакую-то умницу?!» - взволнованно подумал он.
- Молодец, Леночка! – выдохнул, наконец, Стёпа – Олег и есть наш коварный убийца. И улику, и нож, и деньги мы наверняка у него в доме найдём.
В это время к ним подошёл официант и, разложив перед посетителями столовые приборы, поставил на стол салаты в креманках. Заиграла спокойная музыка.
Напарница глянула на ресторанное угощение, потом на Степана и о чём-то задумалась.
- Знаете, Степан Васильевич – произнесла она неожиданно. – Я решила уйти из милиции.
- Как так уйти? Почему? – был обескуражен горе начальник.
- Не хочу пополнить длинную очередь ваших поклонниц  - сказала девушка и грустно улыбнулась. – Пойдёмте, потанцуем…

***
Кулёма играл на ложках, Шурик на балалайке, был среди музыкантов и гармонист.
- Валенки, валенки! Эх, не подшиты стареньки!!! – звонко голосили женщины и, подбоченясь, притопывали по кругу.
А следом «Валенки» меняла «Барыня», «Калинка-малинка», «Катюша».  Ну, уж а гвоздём программы, были конечно же частушки.  Исполняли их по очереди, приплясывая,  да перекрикивая друг друга.
Праздновать в родне всегда умели. Делали это с размахом весело, широка, так, что вся округа завидовала. Приходили на пирушки родственники, кумовья, сватья, соседи. Повсюду бегали ребятишки, которых никто не прогонял. И съестного хватало каждому, а уж про бражку и говорить было нечего.
Сегодня отмечали великий день скорби и славы, День народной Победы. Плакали и поминали, радовались и целовались, ворошили до селе не затянувшиеся раны.
- Только бы не было войны – говорила горько Наташа. – Только бы не было войны.
Захмелевший Митя обнимал жену крепко и затягивал свою любимую застольную.
- По диким степям Забайкалья!!! – подхватывали все вместе хором.
Старики, взрослые, молодёжь и даже дети страдали и сливались с песней душой.
Но горше всех подпевал, конечно же, Стёпа. Он сидел на диване и спиртным заглушал сердечную боль, которую вновь испытал невольно
«Никчёмность и нелепость существования моего – думал про себя он. – Никчёмность и нелепость существования».
Степан налил и выпил ещё. И в помутневшем рассудке вновь возник прежний образ: хрупкой волнующейся девушки с короткими тёмными волосами. Она появилась словно дымка из неоткуда и вновь, растворившись, исчезла в никуда. Как же он мог её потерять?
Сидевший с ним рядом отец взял сына за руку.
Совсем он был уже старый. Пышные некогда усы его поредели, и глаза заволокло водою мутною.
- Вижу плохо тебе, мальчик мой– сказал заботливо Василий. – Сердцем ты крепко маешься…
- Да ничего, пап – ответил ему Стёпа.
- Ты ни кори себя ни в чём, сынок – продолжил отец. – Плыви по течению. Лодочка то она сама тебя к нужному бережку и доставит…
- Разбилась моя лодочка давно – усмехнулся Степан. – И щепок уже не осталось.
Тут с другой стороны к брату подсела Нина.
- Кушай, Стёпушка, кушай – снова принялась подкармливать родственника лиса.
Степан зацепил с тарелки картошку.
- Сейчас тётка Анфисы с дочерью придёт. Помнишь, я тебе о ней говорила? – прощебетала сестра. – Умница, красавица и институт недавно кончила.
Стёпа снова хмуро глянул на неугомонную Нину.
- Хватит с меня твоих умниц, красавиц! – вспылил он в сердцах, поднимаясь с дивана.
Покачиваясь, Степан побрёл к выходу.
Однако уйти далеко и не сумел. Дверь дома настежь открылась и на пороге появилась она. В бирюзовом костюмчике и лаковых туфлях, девушка растерянно посмотрела по сторонам.
Стёпа встал перед нею как вкопанный.
- А вот и наша Лена пришла – подскочила к гостье Нина. – Познакомься, Степан.
- А мы уже знакомы – протянул гостье руку наконец-то  улыбнувшийся Стёпа. – Здравствуй, Леночка.

***
Сегодня Катерина была заинтригована снова. Каждое утро неизвестный поклонник в дверной ручке её ворот оставлял букетики ранних цветов с записочкой «Для Кати».
Катерина бережно отдавала цветы маме, а та ставила их в стеклянную банку. И как только они увядали на их месте оказывались новые, ещё более красивые.
«Кто бы это мог быть?» - размышляла юная особа, следуя обычным маршрутом на тренировку. Вадим, с которым она дружила много лет, не был особенно романтичен. Значит не он, но кто?» - стала перебирать она в памяти всех своих товарищей и знакомых.
Однако вскоре, запутавшись в различных догадках, Катерина обо всём позабыла, тем более что сегодня ей предстояла сложная и ответственная тренировка.
Катя весь день отрабатывала прыжки в длину.
Песок после дождя был мокрый, неприятный, колкий.
Он буквально прилипал к её одежде, кедам и распущенным волосам. Но делать было нечего.
Катерина вновь и вновь поднималась на ноги, отряхивая руки и колени, и спешила на старт снова.
Сегодня за её мучениями наблюдала Райка.
- Как у тебя только терпения хватает? – говорила подруга ей – Вот так раз за разом бежать сломя голову, лететь и снова падать.
Девушка, молча улыбалась Раисе, и вновь готовилась к прыжку.
- Заступ! – крикнул ей тренер Михайлов – Казаковцева, сосредоточься!
Катя без сил повалилась на траву.
- Я больше не могу – сказала она. – Можно мне передохнуть немного?
 - Пять минут – ответил ей строгий «Михалыч».
Катерина перевела дух и увидела Вадима. Он как всегда пришёл за нею на тренировку и теперь терпеливо ждал сидя на лавочке у входа. Заметив, что девушка смотрит на него, помахал ей рукой. Катя без сил ему улыбнулась
Он был её другом уже давно. Сынок обеспеченных родителей, всегда лощён и одет с иголочки…
- Повезло тебе, Катька – завидовала подруге Раиса. – Такого экземпляра себе урвала.
-Какого такого? – спрашивала её Катерина.
- Красивого.
Катя вновь поднялась на ноги и, подталкиваемая лишь силой воли, вновь отправилась к старту.
Спустя час её отпустили. Уставшая, но довольная, она шла с Райкой к выходу. Там её уже поджидал Вадим. Он протянул Катерине цветы, такие же, как она видела сегодня утром.
- Так это ты? – удивилась растроганная девушка.
- Я - ответил ей её герой.- Попрощаться пришёл, в армию завтра ухожу.

***
За окном заголосили петухи. С дальних полей повеяло травами.
Дмитрий лежал на кровати, закинув руки за голову.  Как же он давно тут не был! Эти длинные лавки и стол, белая печка и широкие палати, иконки в углу под самым потолком и стены пропитанные деревенским ароматом. Здесь его пристань и кров. Здесь его детство и родина. Здесь вечный дух его предков.
Митя посмотрел на фотографию матери Матрёны. Она висела в картонной оправе на стене. Простая русская женщина с огромной, неизведанной душой. Как же ему теперь её не хватало.
- А девчонки то что? – спросила Митрия из кухни Серафима.
- Полина заканчивает техникум уже, Катюша тоже студентка.
- Это хорошо, пусть себе учатся. Они у тебя способные – суетилась сестра, накрывая гостям на стол. – А мой оболтус сантехником в городе трудится. Хорошо хоть жена его паразита в ежовых рукавицах держит, а то бы пропил уж всё.
Симка поставила на стол оладьи.
Она была теперь совсем не молода. Муж её в прошлом году помер. Злые языки поговаривали, что это Серафима его до инфаркта то довела.
- А что ж Шурка то не заходит? – вновь спросила брата хозяйка.
- Да пускай на крыльце после бани остынет.
Городские гости приехали в деревню ненадолго, родных повидать, да мёдом у Прокопа разжиться.
- Ты про Зинку то слыхал?! – поинтересовалась сестра.
- Нет, откуда – ответил ей Митя.
- Вытурили её из Москвы то. Любовника она там себе завела при живом то муже. Петра жалко. Говорят, переживал он крепко, а потом взял и повесился.
Митрий поморщился.
«А ведь он предупреждал парня – подумал про себя Митя. – С Зинкой  связаться, что яда хлебнуть».
А после, Серафима поведала брату о племяннице Тосе, которая убежала к своему Николаю по осени.  И о Фёдоре, так и не вернувшемся к  Маньке , и о председателе Зябликове, которого схоронили всей деревней пол года назад.
- Эх, эх, эх – горько произнёс Митрий. – Хороший он был всё-таки мужик.
В дом вошёл Шурка. Весь распаренный, чистый, весёлый.
- Щас Кулёму видал – сказал он с порога. -  Не сидит он у матери. По деревне Нюрку водит, всем демонстрирует. Истинный петух.
Дмитрий улыбнулся.
- Зря, что ли он с нами намылился? Поеду, говорит, родину погляжу, душой отдохну от города.
Митя поднялся с кровати и подошёл к столу.
- Давай, что ли выпьем, брательник, пока гости не нагрянули – предложил он.
Мужчины уселись напротив друг друга, налили себе самогон, пододвинули огурцы.
- Ну, что за приезд? – сказал Шурке Митрий.
И они прихватили по пол стакана холодненького пойла. А через минуту Мите не замоглось. Заболела голова, появилась одышка, заколотилось в одночасье сердце. Он встал из-за стола и, приблизившись к зеркалу,  испугался своего отражения. Оттуда на него смотрел весь покрытый красными пятнами человек.
- Не пошла мне она что ли? – спросил себя испуганный Митрий.
Шурик глянул на собутыльника тоже.
- Вот, вот – сказал он озабоченно. – У моего знакомца так было. Выпил, покраснел весь, за сердце схватился и помер.
Митя, конечно же, помирать не собирался, но на всякий случай с выпивкой на сегодня решил завязать. Кто его знает, чем оно может обернуться?!

***
Наташа вошла в дом, поставила сумки у порога, разулась и, подойдя к дивану, присела.
Сегодня днём она была в суде, где её подруге вынесли суровый приговор. Десять лет общего режима, как и предположил Степан.
Тамарка горько плакала, искренне каялась, просила прощение, но суд остался непреклонен. Крепко переживали её дети и родители. Безучастным остался лишь бывший муж Борис. С каменным лицом проводил он конвой, уводящий Томку.
- Чтоб ты издохла там, поскуда  - пожелал Борька супруге напоследок.
Наталья вздохнула украдкой и собралась было пойти в другую комнату переодеться, но не успела. В дверь громко постучали, пёс Шарик стал рваться с цепи,  и Наташа поспешила во двор. 
У ворот стояли незнакомые люди.
- Вы к кому? – спросила их хозяйка.
- К вам – ответили  мужчина, женщина и высокий парень в очках. – И к Полине. Руки её просить.
- А дочери дома нет – взволнованно сказала Наталья.
- Вот и хорошо – заявили нежданные гости. – Тогда, если можно, мы с вами поговорим.
Они сидели напротив Наташи по обе стороны от своего рослого сына, интеллигентные мужчина и женщина.
- Ну как по старинке это делают, мы не знаем – улыбнулась новоиспечённая сваха. – Только парня мы вам в зятья отдаём хорошего. Спокойный, умный, начитанный он у нас.
- И в институте на инженера учится – добавил не удержавшись отец.
Наталья тоже улыбнулась.
- Да и Полина у нас хороша.
Юноша при упоминании этого имени весь покраснел и опустил глаза.
- Вот и славно! – встрепенулась женщина. - Значит давайте их и поженим!
Наташа замялась.
- Я без согласии дочери ответ дать не могу – заявила она твёрдо.
- Это, конечно – ответила гостья. – Ну, уж больно сын переживает. Не могли бы вы с Полей то поговорить? Где она ещё такого жениха то себе сыщит?
- Мам, я пришла!  - услышала Наташа Полинин голос.
Та забежала в дом и удивлённо остановилась у порога.
Парень при виде её поднялся с места.
- Вот, Полиночка, замуж тебя сватать пришли. Ты как?
- Я подумаю – сказала смущённая дочь и, сжимая в руке письмецо из далёкого порта, быстро - быстро убежала в свою комнату.

***
Они расписались пол года назад. Праздновать пышную свадьбу не стали, отметив бракосочетание в кругу самых близких родственников.
Больше всех в душе ликовала, конечно же, Нина, ставя себе в заслугу женитьбу брата. Да и жили теперь молодые, пока Степану не предоставили новую жилплощадь, у неё.
Леночка временно не работала, помогая во всём сестре мужа по хозяйству, ну а Стёпа, чего от него никто не ожидал, стал чаще бывать дома, и счастлив был безмерно.
Сегодня он, как и всегда, должен был вернуться со службы пораньше.
Лена помыла веранду и крыльцо, и стала кормить во дворе многочисленных кроликов, любимцев Шуры.
Ушастых было так много, что клетки с ними, занимали всю заднюю стену сарая.
- Кушайте, мои хорошие – приговаривала Леночка, подкладывая животным сочную морковку.
А те, почуяв угощение, с аппетитом грызли его, активно двигая носами.
Нарадовавшись вдоволь на неразумных, Лена через некоторое время отправилась домой, готовить супругу ужин.
У плиты, уже вовсю хлопотала Нина. Сварив суп, она теперь стряпала  за большим столом  пельмени. Леночка сполоснула руки и присоединилась к золовке.
- Я спросить вас хотела – вдруг произнесла неуверенно она, взглянув на огромное блюдо с фаршем. – Где вы мясо покупаете?
Нина рассмеялась.
- Во-первых не вы, а ты – заявила золовка посмотрев на смущённую Лену. – А во-вторых, мясо я беру у работников мясокомбината, которые каждый вечер мне порог обивают. И вам со Стёпой, и Наташе, и отцу, и матери твоей, когда попросит, тоже беру.
Леночка удивлённо приподняла брови и продолжила слушать родственницу.
- Воруют его с комбината трудящиеся и начальство, много воруют. Когда картошку на участок окучивать пойдём, покажу тебе, как из-за забора  мясокомбината, мешки с мясом летят.
Лена вдруг тоже улыбнулась.
- Скупка краденного получается? – подытожила профессиональный юрист.
- Получается так – не стала возражать золовка. – А как по-другому  прожить? В нашем государстве иначе нельзя. Для народа в магазинах продукт этот, как деликатес стоит, а есть его невозможно.  Одни кости, да жилы. Вот и приходится выкручиваться…
- И не говорите – вздохнула Леночка тоже.
- Не говори… - вновь поправила сноху Нина.
- Да, да – согласилась девушка. – К коммунизму мы уж точно не придём.
- Ну, какой там коммунизм?! – снова засмеялась золовка – Никогда люди равными не станут. При царе князья, да графы были, а теперь партийное начальство. Шишь кому они свои привилегии уступят! Ой – вдруг опять схватилась хозяйка за скалку. – Что же мы с тобою бабы неразумные о политике то всё? Нам же мужиков кормить скоро. Ты мне лучше скажи, когда Степан домой явится?
- Обещался в семь – ответила Лена.
Но ни в семь, ни в девять, ни даже в двенадцать в тот день Стёпа так и не появился.


***
Ночь сегодня было холодная. Туман, опустившийся на землю с вечера, ещё не рассеялся и окутывал молочной пеленой всё вокруг.
Он с группой выехала на задержание около трёх, когда все уже спали. Банда Червя многие годы досаждавшая всему городу и окрестным селеньям, засела на заимке в маленьком домике. Укрывшись как крысы в норе, блатные там, чувствуя себя великолепно, отдыхали от трудов праведных.  Оттуда же выползали по темну на свет божий, чтобы обчистить очередной продмаг или ограбить, а то и убить загулявшихся допоздна граждан.
Их вычислил он, Степан, подёргав за нужные ниточки.
- Ты слева обходи, а я справа – сказал Стёпа своему новому напарнику Юрку, который заменил ему ушедшую когда-то Лену.
Сообразительный, бесстрашный паренёк, его правая рука, быстро побежал в нужном направлении. Следом, тихо к опасному логову, двинулись и другие оперативники.
Был уже пятый час ночи, но в доме во всю веселились, били посуду, орали и крыли друг друга матом.
- Приготовиться – шепнул Степан своим сослуживцам и с силой, ногой толкнул дверь.
Хлипкий замок с лёгкостью поддался.
- Руки в гору! – крикнул оперативник и влетел с товарищами внутрь.
Опешившие полураздетые граждане застыли на месте.
- Начальник, а чё мы сделали то? – удивлённо спросил приземистый малый с окурком во рту.
- Дом окружён – уже спокойно сказал Стёпа. – Оружие на стол.
Блатные стали нехотя доставать имеющийся у них арсенал, а оперативники его изымать.
- А теперь все на выход – так же невозмутимо выдал Степан. – Одеваться не надо…
- А может у меня ревматизм? – известил всех всё тот же балабол.
- Ревматизм у тебя будет лет эдак через десять, если вообще будет  – засмеялся Юрка. – Вставай, давай!
Блатной зло зыркнул на парня глазами.
- Это у тебя его никогда не будет! – выхватил он из-под стола обрез и наставил дуло прямо на Юрку. – А теперь вы все оружие на пол! – медленно начал подниматься бандит вставать  – Живо я сказал! Мне терять нечего!
- Мы ведь тебя сейчас положим, сволочь – услышал Стёпа у себя за спиной.
- Ты меня, а я пацана вашего! – оскалился малый.
И Степан раздумывать не стал. Он рванул к Юрке и, оттолкнув его в сторону, услышал выстрел.
Больше он уже ничего не слышал.

***
За окном замелькала деревянные строения старого города. Вот её школа, а вот и церквушка с позолоченными куполами, которые отражая закат, отливали оранжевым. Через мгновение автобус высадил Катю на нужной остановке, и она, поторапливаясь, пошла в сторону дома. Сегодня девушка вновь задержалась. Учёба в педагогическом училище, редколлегия, КВН, спорт отнимали у неё уйму времени, так, что на выполнение домашних заданий его к сожалению совершенно не оставалось.
- Придётся опять реферат ночью писать – с грустью подумала про себя Катерина и ускорила шаг.
Катя уже свернула на свою улицу, как вдруг увидела влюблённую парочку, которая двигалась ей навстречу. В девушке она узнала соседку Вадима Галю. Та в свою очередь, заметив знакомую, остановилась с ней поболтать.
- Тебе Вадим то пишет? – бесцеремонно спросила Галина.
С тех самых пор, как Вадик ушёл в армию, прошёл целый год. Катюша его верно ждала, еженедельно получая письма от юного солдатика, однако уже два месяца от суженного не было ни единой весточки.
- Нет, перестал – ответила Катя нехотя, не желая обсуждать с малознакомым человеком свою личную жизнь.
- А мне написал, – отчего-то поведала Галя - что известила его Райка, будто гулящей ты стала.
Катерину порезало током.
- Этого не может быть! – возмущённо сказала она.
- Не веришь? На, почитай… - достала собеседница из своей сумочки  тетрадный лист бумаги.
И Катя быстро пробежала глазами написанные рукой Вадима строчки
- Ну, как же она могла? – в конец разочарованно произнесла Катерина – Как же она могла?
А на следующий день была суббота. Реферат Катя, конечно же, так и не сдала, получив нагоняй от преподавателя, зато вечером, не раздумывая, вместе с Полиной и её подружками, впервые отправилась в клуб.
Там громко играла музыка, и нарядная молодёжь танцевала повсюду, но Катерина, не посещавшая раньше таких мест, ничуть не растерялась. Она ловко стала повторять движения за девчатами, и вскоре уже не хуже иных, выплясывала рок-н-ролл.
После очередного зажигательного танца раскрасневшиеся девушки отошли в сторонку передохнуть и встали у стены с плакатом «Мир, труд, май!»  Таких тут было много. Они призывали граждан хорошо трудиться, чтить заветы Ильича, следовать делу партии. Плакаты висели здесь и днём во время занятий всевозможных кружков, висели и вечером, когда юные комсомольцы, забыв о своём статусе лихо выделывали ногами заграничные па.
Тая посмотрела на свою младшую сестру и обняла её.
- Ну, вот, а ты всё дома сидишь! – сказала она – Смотри как здесь весело!
- Весело – грустно ответила Катя, подавляя в себе очередной приступ слёз.
Она вдруг отвернулась ото всех, и, будучи невысокого роста, встала на цыпочки.
- Вон тот парень меня сейчас пригласит! – громко заявила Катерина девчонкам, высмотрев в толпе самого красивого темноволосого молодого человека, который спокойно о чём-то беседовал со своим другом.
Девчата переглянулись между собой и отчего-то расхохотались.
- Да, Катюха самоуверенности тебе не занимать! – вздохнула Тая – Тут с ним каждая потанцевать была бы не прочь, да только он никого не приглашает.
- А меня пригласит - дерзко выдала Катя и сама испугалась своих слов.
Заиграла медленная мелодия. Парочки одна, за одной потянулись в центр зала. А юноша, которого приметила Катерина, так и не сдвинулся с места. Она отвернулась от него и стала рассматривать новый наряд Маргариты, присланный её братом из-за границы. Короткое платьице в сочных огурцах.
- Можно вас – вдруг услышала Катя у себя за спиной.
Катерина обернулась и обомлела. Перед нею стоял тот самый парень.
- Меня? – переспросила девушка, сделав удивлённое лицо.
- Вас, вас – стал настаивать молодой человек и повёл её за руку на танцпол.
А Катя, посмотрев на своих опешивших подружек, им улыбнулась.


***
Она открыла глаза. Белые стены, потолок, всё белое и резкий запах нашатыря. А потом рвущая на части, ни сравнимая ни с чем, пронизывающая до самого естества боль.
- Давай, милая, тужься! Тужься ещё – стояли над нею медсёстры.
И Катя закричала снова, медленно, но неотвратимо проваливаясь в себя.
И вновь всё было тихо. Мелькали какие-то картинки из прошлой жизни.
Вот она стоит в свадебном платье под руку со своим женихом, тем самым парнем, с которым познакомилась на танцах. Иван, так звали её будущего супруга,  приехал к ним в город из глухой сибирской деревни переселенцев, а потому многие слова говорил на чисто украинском, чем несказанно забавлял Катерину. К тому же оказался балагуром и шутником.  Девушке было с ним очень легко и покойно, и теперь, спустя два месяца, она выходит за него замуж.
- Горько!!! – закричали со всех сторон её радостные родственники.
Катерина утонула в крепких объятьях Ивана и очнулась.
Всё тело её неимоверно болело и ей не принадлежало.
- Тужься, детка! – услышала она снова.
И вновь куда-то провалилась.
Свадебный стол. Она сидит во главе его. Иван произносит речь, на лишь наполовину понятном языке.
- Что он сказал? – наклонился к дочери отец.
- Говорит, любит меня – ответила родителю Катя.
Дмитрий довольно улыбнулся и ласково посмотрел на новоиспечённого зятя.
Мужчины нашли взаимопонимание быстро. Иван помогал отцу во всём. Крыл вместе с ним крышу, строил сарай, копал колодец, в общем, никакой работы не боялся.
Катерина взглянула на место, где должна бы сидеть Полина, но её на свадьбе не было.  Любимая сестра, расстроив не только Катю, но и отца с матерью, уехала две недели назад в Одессу к своему капитану, который сделал ей предложение.
Катерина горько вздохнула и вновь открыла глаза.
- Мы тебе на животик  подавим, а ты уж нам помоги – говорила ей акушерка.
И роженица снова закричала.
Она встретила его случайно, когда неспешно, уже хорошо округлившаяся, возвращалась из магазина.
- Катя, здравствуй – остановил её внезапно возникший перед нею Вадим.
- Здравствуй – ответила ему Катерина, посмотрев спокойно на бывшего друга.
Тот выглядел очень плохо. Совершенно не так, как прежде.
- Ты замуж вышла? – спросил он её после неловкой паузы.
- Как видишь – ответила Катя.
- Прости меня – произнёс Вадим чуть дрогнувшим голосом. – Прости, что подруге твоей поверил…
- Ничего – сказала Катерина. – Значит не судьба…
Она обогнула бывшего ухажёра и продолжила свой путь.
- Я буду всегда любить тебя! Слышишь? Всегда! И ждать… - крикнул он ей вслед.
Но Катя даже не обернулась. Она шла домой к своему мужу.
Катерина вновь очнулась и увидела перед собою доктора в марлевой повязке.
- Детка, роды очень тяжёлые.  Мы можем тебя потерять. Давай мы щипчиками ребёночка то достанем? Ты девочка молодая, родишь ещё – стал  уговаривать роженницу врач.
- Нет не надо – испугалась Катя. – Я сама. Вы только подавите посильнее.
Доктор что-то сказал своим медсёстрам и они, обвязав простынями Катин живот, стали силой помогать родиться ребёнку. Катюша закричала от боли и наконец-то освободилась.
Только теперь стало по-настоящему тихо. И Катерина уснула.

***
Митрий выкатил из сарая во двор свой поблёскивающий мотоцикл и принялся любоваться новеньким приобретением. Железный конь с люлькой радовал его последнее время неимоверно.
Ещё на фронте мечтал он о таком, раскатывая с ветерком на трофейном немецком. Тот был аккуратный, лёгкий в управлении, его же «Урал» более грузный, неповоротливый, но тоже ничего.
Хозяин ловко уселся на чёрное, дерматиновое сиденье и повернул ключ зажигания. Мотоцикл затарахтел, зафыркал, пуская из выхлопной трубы клубы едкого дыма.
Дмитрий улыбнулся.
- Хорош! – сказал он довольно – Зверь машина…
Теперь Митя, непьющий уже долгое время, мог ездить на нём сам сколько угодно и покатать любимых домочадцев.
Да ещё и внучок у него родится скоро. Вот будет мальцу забава!
Дмитрий заглушил мотор и вновь ступил на землю.
- Надо бы тебя помыть – заговорил он с железным конём, как с человеком, и отправился к колодцу за водой.
Но не успел Митя ступить в огород, как входная дверь распахнулась настежь. У ворот стоял взволнованный Иван.
- Пап, – сказал он растерянно – мни зараз з роддому позвонили. Катерина плоха и дитя мёртвий народився.
Митя выронил из рук только что взятое пустое ведро.
- Поехали – сказал отец семейства не раздумывая. – Ты за руль давай.
Митрий ехал в люльке своего мотоцикла, не замечая ничего вокруг себя.  Не волновали его ни размытые после дождя дороги, ни рычание мотора, ни скорость, с которой гнал зять. Он думал сейчас только об одном. О Кате, и её не появившемся на свет малыше.
« Как же такое могло случиться с его Катериной? С девочкой о которой он всегда заботился и любил. Только бы она осталась жива – молил Митя Бога. – Только бы осталась жива!»
Мужчины бросили свой транспорт у обочины и через сосновый парк побежали к роддому.
Митрий передвигался медленно, тяжело дышал и время от времени останавливался, чтобы перевезти дух.
Ещё издали он увидел Наталью в белом халатике, которая выскочив из здания, спешила им навстречу.
- Живы! – крикнула она мужу и зятю издалека, а когда оказалась рядом запыхавшись произнесла:
- Катерина в порядке и внучка тоже…
Митя схватился за сердце.
- Внучка, какое счастье – сказал он чуть слышно и обняв Наташу, разрыдался у неё на плече.

***
Сейчас к ней в гости должна была прийти её большая, дружная семья. Со своими заботами и чаяниями, бедами и радостями, разочарованиями и надеждами.
Таких семей много на свете. Дедушки и бабушки, папы и мамы, дяди и тёти, братья и сёстры. Они окружают нас на протяжении всего существования, заботятся, переживают, любят и волнуются. Мы огорчаем их мелкими шалостями в детстве, неразборчивостью в молодости, амбициозностью в осознанной жизни. Но никто другой не принимает нас такими как мы есть на самом деле, созданными вселенной по чьему-то образу и подобию.
- А носик то дедовский – говорил, покачивая головой, не совсем ещё окрепший после ранения Степан.
Жена его Леночка, аккуратно поддерживая мужа за руку, ему возражала.
- Да где же дедовский-то – говорила она. – Копия Наталья Васильевна!
- Хорошо хоть волосики в отца – облегчённо вздохнула новоиспечённая бабушка. – А то были бы тоненькие Катины.
- А вот глаза то уж точно Катеринины – уверенно заявила Нина, посматривая на соглашающегося с ней Шурика.
Счастливые родители стояли рядом, но в разговор не вмешивались.
- Дайте-ка хоть мне-то на внучку поглядеть – наконец протиснулся к люльке Митя. – Здравствуй, моя хорошая – улыбнулся он маленькому чуду.
«Здравствуй – подумала про себя малютка с дедовским носиком, Катериниными глазами, отцовскими волосиками, копия Натальи Васильевны. – Здравствуй, моя любимая семья».