Глава6 Во имя отца и сына

                ***
Они пробирались к своим уже вторые сутки. Накануне, в районе населённого пункта Клаузен разведпартия заметила передвижение немецких  войск – четыре самоходных орудия, шесть средних танков и до батальона пехоты противника. По дороге Кронсдорф группа, расстреляв мотоколонну, взяла в плен двух офицеров немецкой армии. При них были найдены карты минных полей, планы укрепрайонов и много  других не менее важных документов. Первоначальный допрос пленных ничего не дал.
Оберстлейтенант фон Шуппе вёл себя как истинный ариец – был спокоен, высокомерен и нагл. И лишь нервное подёргивание нижней губы выдавало в нём волнение.
Кунглер, одноглазый майор, напротив, истерил  как торговка на рынке, у которой соседка только что перебила цену.
- Швайне, швайне, руссиш швайне… - вопил он до тех пор, пока Дубина не сделал ему внушение:
- Вот щас как выбью  тебе второй глаз, Кутузов, будет швайн твою мать!
- Ну, всё, ребята, привал – скомандовал Денисыч, и все без сил повалились на землю.
Немцев пристроили рядам, привязав их,  друг к другу. Они тоже выдохлись. Митька вытащил у них кляпы изо рта и стал поить водой из фляжки.
Когда отдышались, первым заговорил Иосиф.
- А далеко ещё до базы то, Денисыч?
- Не знаю, Ёсик, тут места холмистые, конечно постараемся их обойти. Ну, а так,  думаю, завтра к вечеру уже дома будем.
- Хорошо бы, если так- то. А то у меня послезавтра именины, хотелось бы их у себя отметить, а не здесь…
- А у нас с женой годовщина свадьбы сегодня. Четыре года – вдруг вспомнил, задумавшись, Сашка.
- Поздравляем, Сань….- стали говорить ребята.
- Беспризорники мы с ней, по одним чердакам да подвалам вшей кормили. А когда попали в разные детские коммуны, я её потерял, а нашёл только перед войной – он улыбнулся. - Пожениться то мы успели, а вот детишек у нас пока ещё нет – вздохнул Санёк печально.
Микола глянул на расстроенного Сашку.
- А у мени жинка - подал голос он – ещё дви нидили  апосля свадьби мни ни  давалася. Я уж к ний и тах, и сях. Ни в какую….
Разведчики засмеялись, загрустил только сам Микола.
Иосиф снял свой сапог и стал перематывать сбившуюся по дороге портянку.
- А мне до войны, дома, родители вообще жениться запретили – поведал он. - Любовь у меня была с девушкой Мариной. Мы с ней друг другу стихи свои читали, в театры и филармонию ходили…. А отец мне сказал, мол, не нашей она крови. Еврей я ребята, фамилия то моя Савич, а не Савичев. Сами знаете, как евреев у нас любят.  Отец мой фамилию то исправил, а жениться мне всё равно не позволил. Вот так то…. – засунул Ёсик ногу обратно в сапог.
- Ты не переживай, Иосиф, придёшь с войны, и женишься на своей Марине – поддержал друга Дубина.
- Погибла Марина. Санитаркой она была…. Под Курском погибла…
Ёсик встал и отошёл в сторону.
В лесу стало совсем тихо, и лишь слабый ветерок изредка качал кроны деревьев.
Денисыч посмотрел куда-то вдаль.
- Эх, Татьяна Петровна, Татьяна Петровна, – вздохнул он, вспомнив, свою жену и улыбнулся. - Золотой души человек! – начал рассказывать старшина – Был у меня  до войны  ученик один, Пашка Рыбкин, ну никак не давался ему немецкий. Не буду, говорит, я этот поганый язык изучать и всё тут. Дед говорит мой с ними в Германскую воевал, а я немецкий учи, да чтоб я сдох!  Ничего не мог я с ним поделать, пока супруга моя не вмешалась. Стала она ему Гёте и Шиндлера читать, по выставкам немецких художников 19 века водить, музыку Баха и Вагнера с ним слушать. Много они там чего то обсуждали, да только Пашка, залопотал  по-немецки так, что экзамен  в конце года на отлично сдал.
- А у меня невеста в Кутаиси, Тамара – сказал Мишико, попивая воду из фляжки. – Вай, вай, какой красивий! Царица, а не девушка!.. Вот только говорит мне: «Не выйду за тебя замуж, пока сапоги  не научишься шить…»
- Почему сапоги то? – спросил Берёза.
- Потому что отец у неё сапожник!
Ребята засмеялись.
-Сына у него нет, одни дочери. А дело своё кому-то передавать надо.
- Ну и что, научился сапоги то шить? – поинтересовался Дубина.
- Нет, ещё не успел, война началась… А Тамара сейчас пишет, что и без сапог за меня замуж пойдёт, лишь бы домой живой вернулся.
Все продолжали улыбаться.
- А я, перед войной,  дружил с девочкой, - задумавшись, произнёс Лёнька - её Светой звали, как дочь Сталина. Мы в одном классе учились. Только вот уехала Света потом из Ленинграда. Отца её, конструктор он был, врагом народа признали, а их с матерью из города выгнали, как неблагонадёжных. Только вот я не понимаю, причём тут Света? Ведь дочь за отца не в ответе? – вопрошающе посмотрел парень на товарищей.
Но все молчали….
Тут замычал и заёрзал на месте Кунглер. Лёнька дёрнул у него изо рта кляп. Тот затараторил что-то по-немецки.  Митя понял немного, ведь он тоже, как и Пашка Рыбкин этот язык в школе изучал, а Берёза спросил Денисыча :
- Чего говорит то немчура поганая?
- Говорит, что тоже жену имеет и трёх детишек. Видать по-русски понимает ганс. В Дрездене они у него. Переживает, говорит, за них  очень….
- А за наших детей он не переживает? – сверкнул глазами Серёга – В  печках сожженных, собаками затравленных, бомбами разорванных, голодом заморенных?- спроси, спроси его, гада!!!
В словах Берёзы было столько ненависти и боли, что перевод не потребовался, и Кунглер умолк.
- Ну всё, ребята, поспать надо - приказал Денисыч. – Митька, в караул, через час тебя Ёсик сменит.
Ребята легли отдыхать здесь же, на траве. А  Митяй остался сидеть, прислонившись к дереву.
Уже светало. Лес начинал пробуждаться от ночной дрёмы. Птицы защебетали на все голоса. Где-то стучал по стволу дятел. Нежные листочки, только что проклюнувшиеся из почек, шелестели от малейшего дуновения ветерка. Митька любовался природой, как будто и не на войне он вовсе, а так прогуляться в лес пришёл. Не спать ему ещё целый час и мысли его поплыли…. Он тоже вспомнил свою первую и пока ещё единственную любовь…
- Не сознательный ты элемент! -   прорабатывала его Валька Буторина, секретарь комсомольской организации школы -  Ты мне все показатели портишь! Говорю с тобой, говорю, а толку никакого.  Когда, я тебя спрашиваю, ты в комсомол вступать думаешь?
- Не знаю, а зачем?
- Ну как зачем? Чтобы стать юным строителем коммунизма, чтобы служить делу нашей партии!..
- Валь, тебя опять что ли на ковёр вызывали?
- Ну, причём здесь это? – соврала она - Посмотри, мать у тебя знатная колхозница, передовик производства, можно сказать, а ты, ну просто…
Валя замялась.
- Ну, кто я?
- Балбес, вот ты кто.
- И вовсе я не балбес - обиделся Митька – Учусь я хорошо, ну кроме письма конечно, матери на ферме помогаю, в субботниках участие принимаю, стенгазету рисую. Да я и курил то всего два раза только, пока маманя ухватом не отходила.
-  Ну, причём здесь ухват? 
- Как причём? Больно же.
- Ты мне зубы не заговаривай – продолжала настаивать  девушка.
- Хорошо, – подумав, сказал Митяй - пойдёшь со мной сегодня в клуб на фильм « Волга – Волга», так и быть вступлю в твой комсомол.
- Ну, ты совсем уже! – возмутилась она.
- Тогда как хочешь…
- Ладно. Во сколько сеанс? Ну учти,  я это делаю ради комсомола.
- Само собой, Валь.
Вечером она пришла в клуб и, после того как Митрий проводил её домой, даже дала поцеловать себя во имя светлых идеалов ВЛКСМ.
Митька, конечно же, выполнил своё обещание, но не сразу. После ещё пары свиданий он уже твёрдо решил стать комсомольцем…
- Вставайте, братцы, топать надо – будил всех Денисыч.
Они поднялись, развязали немцев и пошли.
Сегодня ожидался самый трудный день пути.  Разведчики уже порядком вымотались, однако кратковременный сон и осознание того, что линия фронта близко придавали им сил и заставляли двигаться быстрее.
Часа через два, группа вышла к просёлочной дороге.
- Тише, ребята. Едет кто-то – присел на корточки Берёза.
Издали послышался скрип несмазанных колёс и звук губной гармошки. Группа залегла в траву. По дороге, чуть в низине вальяжно развалившись на телеге с бидонами, ехал фриц и играл «Августина». Вдруг, под ногой Дубины, громко хрустнула ветка. Немец остановился, приподнялся и, посмотрев в  сторону ребят, достал автомат и прошёлся очередью над их головами.
-Не стрелять! – шёпотом приказал Денисыч.
Все вжались в землю. Фриц ещё раз нажал на курок, и пули снова россыпью полетели в сторону разведчиков, срезая попадающиеся им на пути ветки, впиваясь в стволы деревьев и в землю. Потом немец что-то произнёс на своём, положил автомат на телегу и неспешно продолжил свой путь. Когда тот отъехал, ребята начали подниматься.
- Ну, сволочь – ворчал, отряхиваясь, каждый второй.
- Все живы? – спросил командир подчинённых.
- Ёсик….-  доложил Берёза. – Видать голову поднял. И этот – он показал на мёртвое тело Кунглера.
Денисыч подошёл к Иосифу.
- Вот и отметил ты свои именины, парень – сказал он тихо, снимая с головы пилотку.
Ёсик лежал на земле бочком, так, как будто спал, только в голове у него зияла кровавая дырка.
- Прощай, дорогой – услышали все грузинский акцент. - Хороший ты был нам товарищ. А то, что еврей, так это неважно. Главное человек ты был замечательный. Прости, но нам идти нужно. Свидимся ещё…
И разведчики тихо, словно боясь разбудить друга, отправились дальше….
 Не  пройдя и трёхсот  метров, все услышала лай собак.
- Лучше бы я его хлопнул гада! – зло выругался Митька.
- Бегом! – приказал Денисыч.
И восемь пар кирзовых сапог рванули по просике.
Но было уже поздно, за ними увязалась погоня. Немцы, прочёсывая лес, спустили овчарок. Одна из них,  живо  догнав ребят, со всего лёта набросилась на Лёньку, повалила его и стала  грызть.
Берёза ткнул ей в бок нож, и та заскулила. Следующих двух псов уложили Микола и Митька.
Ошарашенный Лёнька встал, поджав правую руку.
- Она меня прокусила, тварь! – выругался он.
-  Мишико, Берёза, Дубина - задержать фрицев! Всем  остальным продолжать движение! – отдал приказ  Денисыч.
Бойцы легли в засаду и стали ждать непрошенных «гостей».
Оставшаяся часть партии устремилась дальше в лес. Только вот Шуппе, приходилось постоянно подгонят, он делал всё, чтобы задержать группу.
Позади, раздались автоматные очереди, немецкие голоса и матерки наших ребят. Митька не знал сколько там фрицев, но точно знал, что парням сейчас не легко.
- Так мы далеко не уйдём – сказал на бегу Денисыч, показывая Миколе на пленного. – Убрать.
Микола, не раздумывая, выстрелил. Шуппе упал.
Следующие  километра три все двигались не останавливаясь, ловко пробираясь по лесным зарослям.
- Что будем делать, командир? – спросил Митяй Денисыча.
-  В горы надо уходить, там отсидеться. Фрицы, думаю туда  не полезут, а  мы получим  шанс добраться к своим.
Выстрелы стали утихать. У Митьки защимило  сердце. «Ребята живы, обязательно живы, ведь они самые опытные! Они уведут немцев в другую сторону и доберутся до наших. Не может быть иначе! А если нет? Лучше бы я там остался!»
Группа перешла вброд неглубокую, но бурную реку. Дальше простирались холмы с проплешинами леса и высокие горы. Пройдя ещё  километра три, остановились передохнуть.
- Кажись,  оторвались - сказал, запыхавшийся, Лёнька.
- Рано ещё расслабляться – возразил ему старшина. – Немцы наверняка нас сейчас везде  ищут. Так что каждому быть начеку. Пошли.
Двигались ещё с час по холмам, обходя встретившуюся им  на пути ферму  и немецкий блокпост, пересекая открытые пространства где на полусогнутых, а где и  по-пластунски. До гор с зарослями густого леса оставалось рукой подать, как вдруг, в лощине  они заметили двух крестьян, которые мирно разбрасывали навоз из телеги на свой участок. Пройти, незамеченными мимо них, было невозможно. Группа залегла в овражек.
- Что делать будем, Денисыч?  – спросил Лёнька.
- Ждать.
- Так можно и до ночи здесь проваляться. Давай я попробую до лесочка дёрнуть. А?
- Нет, сиди, увидят. Нам сейчас светиться нельзя.
- Да, не до нас им, видите же  заняты как. Я пробегу, они и не заметят даже.
- Нет.
Не успел командир отвернуться, как Лёнька выскочил из укрытия и, согнувшись пополам, кинулся в сторону леса.
- Куда, ошалелый? - выругался старшина.
И тут раздалась автоматная очередь.  Лёнька упал, как подкошенный.
- Суки, у них автоматы! – крикнул Митька, взводя  затвор.
Он успел снять только первого, второй прошил пулями Денисыча и самого Митяя. Горячая жидкость потекла по левому рукаву Митькиного  гимнастёрке.
- Ах, ты ж, бисова сила!  -  встал Микола во весь рост, паля, что есть мочи.
Через секунду всё закончилось. Микола лежал на земле, не подавая признаков жизни, с той стороны тоже всё было тихо.
Командир застонал. Пули попали ему в ногу и правый бок.
-Сейчас, Семён Петрович, миленький, сейчас, потерпи родной.
Митька, трясущимися руками, стал доставать из вещмешка чистые тряпки и закладывать раны старшине.
- Сам то ранен, перевяжись - сказал тот.
Но парень не чувствовал боли. Сделав перевязку Денисычу, он  кинулся к Миколе и Лёньке. Однако его надежды оказались тщетны. Они оба были мертвы.
- Будьте вы прокляты, твари! – в отчаянии, чуть не плача, ругался он – Таких ребят положили!
- Уходить надо. «Гости» могут нагрянуть – предупредил командир.
Митька, помогая идти старшине,  двинулся в сторону леса. Минут через пятнадцать, они уже взбирались в гору.
Послышался гул мотора. 
- Ищи место, где укрыться можно, Мить – приказал Денисыч осипшим голосом.
Митяй не сразу отыскал небольшую расщелину, и, проводив туда командира, спрятался сам.
Послышалась немецкая речь. Солдаты обследовали место стрельбы.
-Хорошо, что нет собак, - шепнул старшина - а то бы нам хана.
У парня со страшной силой колотилось сердце. «Господи, только бы не сунулись сюда!» - молился богу юный комсомолец.
И  фрицы не сунулись… Двигатель завёлся, и машина стала отъезжать. Всё стихло.
Они вышли.
- Почему немцы  в горы не пошли?- спросил Митька.
- А за кем гонятся то? Сказали, что часть группы уничтожена, а оставшаяся часть,   скорее всего, разделилась, и живых надо искать южнее…
- Так значи , ребята погибли?
Митяя всего забила дрожь.
- Держи себя в руках, Митрий. Что ты хочешь? Война. Все под богом ходим.
Денисыч снова застонал.
- Семён Петрович, вы как?
Раненый  совсем ослаб, и уже с трудом дышал и  разговаривал.
- Отвоевался я, Митька….
- Ну что вы, товарищ командир, мы с вами ещё не раз в разведку сходим…
- Нет, казачок, отходился я уже. Прилечь бы мне, устал я что-то.
Митяй  нашёл место поровнее и положил туда Денисыча, подстелив ему под голову мешок.
- Ждут меня уже, - старшина посмотрел в небо – сыновья мои и Татьяна Петровна ждёт.
- Как и она тоже?
- Померла, в 43-м ещё. Как о смерти последнего сына узнала, так и померла.
У Митьки в горле встал ком.
- А ты, Мить, до наших то дойди. Обязательно дойди – он протяну ослабшей рукой немецкий планшет с документами. - Наши ребята все полегли, для того, чтобы ты дошёл, слышишь?
- Я понял, товарищ командир, я дойду….
-  Ты ведь, Митрий, как сын мне был… – сказал Денисыч и умер.
И он взвыл. «Все, Денисыч, Микола, Дубина, Мишико, Берёза, Лёнька, Ёсик, все погибли! Они его друзья, его опора, его братья! Как ему жить с этим? Как жить?»
Митька утёр слёзы, завалил тело старшины ветками, взял планшет, и, посмотрев туда, откуда уже никогда не вернутся его товарищи, сказал:
- Я дойду, обязательно дойду…