Когда разрывается сердце

- Всё, мои хорошие, на сегодня занятие закончено, продолжим в следующий раз! – голос музыкального руководителя прозвучал с достаточно категоричной интонацией, потому что занятия заканчивать в последнее время становилось всё трудней и трудней – дети просили продолжения…
- А вы не забудете, на чём мы остановились? – раздался голос Гоши, безоговорочного заводилы и безусловного лидера группы.
- Я? Нет, не забуду, ребятки! Но гораздо важнее, чтобы не забыли вы!
Отдельные голоса и шум общего возмущения прошелся по подготовительной группе:
- Мы? Мы-то не забудем!
- Вот и хорошо! Значит, вы мне и напомните, о чем нам предстоит поговорить и что послушать в следующий раз!
Дети, обмениваясь впечатлениями и обсуждая пережитое приключение на занятии, вывалились из дверей зала в коридор и через минуту их голоса смолкли – они зашли в группу.
Долгие годы работы с такими неугомонными и замечательными ребятишками подкинули ей немало материала для наблюдений, много выводов было сделано и такое множество наблюдений жило в её памяти.  Одно из них повторялось из года в год во второй половине учебного года, после новогодних и рождественских каникул. Вот где проявлялся тот самый закон диалектического материализма, над которым они с подругами, будучи ещё студентками, неизменно подтрунивали – переход количества в качество! Как ярко, сильно он проявлялся в подготовишках! Знания, образы, впечатления, которыми она с коллегами старались наполнить детские умы и души, начинали систематизироваться, удобняться, раскладываться по полочкам детской памяти, и весь этот процесс сопровождался неуёмной энергией, которая изливалась на неё на занятиях, подобно раскаленной лаве, хлещущей из жерла вулкана. Каждое занятие доводило её почти до крайней степени истощения, но какое же это было удовольствие! Она видела эти глаза, держала в ладонях детские души и  пестовала, ласкала, попутно удобряя и оглаживая их.
Зал остывал… открыв окно, она стала убирать все пособия и атрибуты по местам. С этим надо было справиться скорей, чтобы сесть и набросать заметки для следующего занятия. «Как вас ещё легко провести, мои маленькие взрослые детки!» - эта мысль заставила её улыбнуться. Сыграй забывчивость, прикинься «Рембрантом», как любил говаривать тот самый Гоша, со слов мамы – так говорил в семье папа, и они выдадут в начале занятия всё, чем занимались в прошлый раз. И не надо никакого тестирования – вот он, такой красноречивый эмоциональный отклик на всё, о чем ты с ними толкуешь, слушая и исполняя музыку на занятиях! И тут же вновь в памяти всплыла та горькая мысль, что поселилась после почти возмущенного возгласа одной из коллег: «Да кому она нужна, ваша классическая музыка?!» «Страшно, ох, как страшно, если даже у педагога возникло подобное мнение! Что же она вложит-то в эти ранимые, доверчивые души?» Но тут же встряхнув головой, она снова заставила эту мысль убраться подальше…
Так. В зале – порядок. Теперь можно сесть и переварить занятие, чтобы наметить дальнейший путь. Какой-то звук её заставил вздрогнуть и оглядеться… никого. «Показалось!» - решила она и обратилась к своей заветной терадочке, что хранила мно-о-ого заметок, особенно об этой группе, очень выделявшейся на остальном фоне. И тут тоже была некая закономерность, которую она вывела за все годы работы в детском саду. Раз в 5-7 лет складывалась удивительная группа воспитанников – одарённые, легко идущие на контакт (не поголовно, конечно), имеющие явную тягу к новому, интересующиеся настолько многим, что она ловила себя на том, что иногда их музыкальные занятия превращались в путешествия. Географические, исторические, в занятия-посещения музеев, одним словом – почти совсем не музыкальные!  Но – не возмущайтесь, погодите, дорогие читатели! Музыка всегда присутствовала и на таких занятиях – она помогала детям встречаться с неизведанным, она рассказывала о событиях и людях, о странах и городах, она волновала и успокаивала детские души!
Звук повторился! Она встала из-за стола и направилась в кладовку, вдруг там кто-то спрятался (бывало и такое) и решил остаться в зале? Нет, там никого не было. Она заглянула в коридорчик между музыкальным и спортивным залами – но и там тоже никого не нашла! «Всё, едет крыша!» - решила она и вернулась за стол. Тетрадочка ждала новых заметок, распахнув странички. И первые слова, появившиеся на новом листочке, сразу унесли её в следующее занятие, на котором она решила продолжить путешествие в дореволюционную Россию, где сегодня они встретились с шарманщиком. И тут она замерла… Кто-то обнял её за ноги под столом и сразу послышались тихие всхлипы…
Она просто сползла под стол и увидела там Петю…
Он смотрел на неё огромными глазами и плакал. Он плакал, как взрослый мужчина – тихо, горько и отчаянно. Даже острая боль в колене не смогла заставить её поменять позу.
- Петя! Что с-случилось? П-почему ты прячешься под столом и
п-п-почему ты плачешь? – она даже стала заикаться от волнения.
Петя обхватил себя худыми, тонкими ручонками и спросил, заглянув ей прямо в душу:
- Вы…  вы  меня не выгоните?
- Я? Что ты! – она не знала, что ему сказать, но приложив над собой усилие, промямлила – давай только вылезем из-под стола, а то у меня очень разболелось колено.
Петя засуетился, вылез первым, отодвинул стул, чтобы освободить место и подал ей руку. Это был жест взрослого мужчины, готового оказать помощь. Кое-как выбравшись из-под стола, она села на стул и притянула мальчика к себе, взяв его руки в свои.
Теперь можно дать и пояснение. Петя был новеньким в саду. Рос с бабушкой, которая была его опекуном. Была она очень суровой, требовательной женщиной, не умеющей или сознательно не желающей быть с мальчиком внимательной и ласковой. Отец мальчика, её сын, наркоман, умер в тюрьме. Где была мать, никто не знал. Став опекуном мальчика, бабушка прилагала все усилия к тому, чтобы Петя не вышел из-под контроля, чтобы был непререкаемо послушным ребенком, чтобы не повторил судьбы отца… Можно ли её упрекнуть в этом? Стиль её поведения с внуком был единственно правильным, с её точки зрения. Но мальчик столького был лишен!  Сказкам, мечтам в его жизни не было места. Но… не нам судить…
Вернёмся в зал.
Петя стоял и во все глаза смотрел. В какой-то момент она почувствовала, что он что-то хочет, силится сказать, но – боится, по понятным причинам – его мнения никто никогда не спрашивал и его мысли бабушку занимали меньше всего.
Мгновение длилось, казалось, вечность. А она, она боялась спугнуть его, и потому молчала, лишь разминая его пальцы, поглаживая ладошки и глядя в его глаза, на ресницах которых стала скапливаться предательская влага.
- Вы… будете моей мамой? – сорвалось с его губ. – Я так хочу, чтобы вы были моей мамой! Мамой…
В груди у неё сжался ком, сердце застучало молотом, а в глазах потемнело. Она только и смогла, что обнять его.
Так, замерев, они стояли в пустом огромном зале.
А зал смотрел и слушал биенье их сердец. Он впитывал в себя сакральный момент происходящего…