Письмо 1

Не удивляйся, пожалуйста, что я вдруг решила написать тебе. Все когда-то начинается и случается в первый раз. Еще недавно я и не предполагала, что стану тебе писать, но вот первые слова легли на экран, как раньше ложились на бумагу, они ожили, и я решила не стирать их, не лишать своей, пусть небольшой, жизни. Почему именно тебе? Да потому, что ты – это ты, и этим все сказано. Ясно же, что то, что я хочу написать, надо написать тебе, а не кому-то еще.
…Когда же я тебя придумала? Нет, не придумала. Я просто поняла, что ты должен быть, даже если я не знаю, где ты, и если мы пока не знакомы. Тебя не может не быть, это же так просто! Я узнавала твои черты в самых разных людях по моим реакциям на них. Не узнать тебя невозможно. Но ты никак не складываешься целиком из отдельных черт, ты не спешишь проявиться до конца. Возможно, мне не хватает терпения, очень может быть. Раньше точно не хватало, хотя за последние годы я многому научилась; пока это не помогло, но теперь у меня есть время ждать. Я перестала подгонять время, я перестала сама бежать сквозь него, задыхаясь, боясь не поспеть за его бегом, так и не поняв, кто из нас двоих бежал быстрее и кто кого догонял. И, ты знаешь, время успокоилось, оно стало более размеренным и плавным, лишь иногда теперь оно может сжаться, как пружина, напрячься, но чаще оно растягивается, все чаще в один день может поместиться так много, как не помещалось раньше. Нет, не событий даже, событий может и не быть вовсе, а жизни все равно помещается много. У тебя бывали дни длиною в жизнь? Наверное, бывали. Как ни странно, потом можно не помнить их подробности, какая именно жизнь случилась в тот день или даже час, но знать, что они были. Ведь в какой-то другой день или миг, позже, тоже поместилась жизнь, уже иная, в другом месте, с другими людьми, не менее важная и насыщенная. Эти дни вспоминаются порой случайно, а специально не всегда удается восстановить подробности, но каждый этих дней дает начало открытиям или поворотам в жизни. Причем, знаешь, поворот совсем не обязательно резко меняет угол пути, иногда его дуга так широка, что почти неотличима от продолжения старого направления, и только много позже, оглядываясь, понимаешь, как далеко ушел от того, с чего начинал, и что дорога теперь идет в другую сторону. И открытия твои – не предмет для патентов, потому что открываешь много раз кем-то открытое, то, что каждый должен открыть для себя сам. Открываешь, и удивляешься, как же это раньше-то не понимал, хоть и видел, и слышал, и читал. Бывают такие дни. Ты ведь и сам это знаешь.
А ты выпадал когда-нибудь из времени? Когда ты продолжаешь себе жить, но время для тебя исчезает? Возможно, с кем-то такое происходит не в лучшие или в неподходящие моменты жизни, но мне повезло, и я пока получаю большое удовольствие от выпадений из времени. Начинаешь понимать, почему счастливые часов не наблюдают и что бывает верно обратное: когда не чувствуешь давления и границ времени, – это может быть счастьем. Понятно, что приходится в коне концов возвращаться к жизни во времени и вновь отсчитывать его, но, право, обычно жаль терять такую свободу.
Вот какое теперь у меня стало время. Объемное, вместительное, переменчивое, отпускающее меня; текущее, конечно, но уже не бегающее то ли от меня, то ли за мной. И в таком времени я могу ждать, когда ты сложишься для меня целиком и полностью из всех разрозненных черт, мелькающих то тут, то там. Видишь, если бы я не надумала писать тебе, то наступившее время так и осталось бы неопределенным, неназванным, неописанным. Так что не удивляйся. Я знаю, что ты очень хорошо и очень многое понимаешь, а про меня тем более, и тебе наверняка будет приятно, что мое письмо адресовано именно тебе.