Пока не пробил колокол Глава 7 часть 6 больница 59

БОЛЬНИЦА № 59
В 60-х годах в больнице открылись отделения кардиологии и интенсивной терапии, где впервые были внедрены методы экстренной помощи пациентам с инфарктом миокарда.



ПОКА НЕ ПРОБИЛ  КОЛОКОЛ

ГЛАВА 7    БУДЬ  ЗДОРОВ  ВИКТОР  АНАТОЛЬЕВИЧ!

ЧАСТЬ  6      БОЛЬНИЦА   59



Городская больница №59 открыла свои двери для первых пациентов в 1957 году.

 За более чем 65-летнюю историю она стала по-настоящему крупным многопрофильным лечебным учреждением, которое специализируется на оказании медицинской помощи больным терапевтического, ортопедического, кардиологического, травматологического, отоларингологического профилей, а также пациентам гнойно-хирургического отделения, имеющим костную патологию.

В 60-х годах в больнице открылись отделения кардиологии и интенсивной терапии, где впервые были внедрены методы экстренной помощи пациентам с инфарктом миокарда.


ПРОДОЛЖАЕТ  ВИКТОР…

Меня две женщины-в белых халатах переложили на каталку и на каталке подвезли в реанимации к кровати, стоящей первой от двери, перекатили на неё, накрыли простынёй и подсоеденили какие-то приборы (но не включили их пока).

Принесли мою сумку, из которой я достал телефон, который сразу же отобрали: с собой ничего брать нельзя, тем более нож, который я стал доставать, и оставили бритву, но без блока питания, и отправили сумку обратно к Олегу.


В палате было очень тепло. Но я не успел сразу снять с себя тренировочные брюки, так как мед. сёстры дружно  взяли меня в оборот.

 В левую руку у запястья сразу  же в вену установили катетр и присоеденили меня к различным приборам, которые пока не включили, так что я был теперь прикован к кровати.

 Всё это делали  мед. сёстры. Затем быстро сняли кардиограмму и взяли кровь и из вены и из пальца, и надолго оставили меня в покое.
 
Я лежал и парился в тренировочных брюках.

Оглядывался кругом: палата представляла собой четыре бокса, объединённых общим внутреннем проходом - коридором. Я лежал в крайнем справа, где стояло три койки, на которых были только мужчины.

 Далее был блок, где также стояло  три, а ещё в следующем -  четыре койки, на которых лежали двое мужчин и одна, а затем и вторая - женщины, койки которых отделяла от мужчин лёгкая передвижная ширма почти ничего не закрывающая.

 В третьем блоке, аналогичный второму по количеству и по составу (мне видно было только части двух кроватей),  в конце у стены стояла стойка, за которой находились две - то ли  мед. сестры, то ли врача, перед которыми светились экраны мониторов, а на стене были повешены какие-то приборы или регистраторы.

В последнем блоке прямо против стойки было пять или семь кроватей, где вперемежку лежали, вероятно, самые тяжёлые больные. Это  я увидел только на следующий день, когда пошёл в туалет.

Больным утки выдавались сразу и менялись каждые 2-3 часа.

Наискосок от меня у стены находились шкафы с лекарствами и стоял стол дежурной сестры, которая постоянно готовила всяческие препараты для всей палаты. В палате было четыре двери по числу боксов.

Когда по общему внешнему коридору проезжала каталка, она сильно громыхала, хотя в палате было довольно тихо, постоянно вдувался свежий и тёплый воздух.

 Потом приехал передвижной рентген и мне под голову и плечи поставили кассету. Причём рентгенолог спросила у сестёр разрешение приподнять меня.

После съёмки она с аппаратом уехала, а я продолжал лежать и смотреть на дежурную сестру.

Кроме сестёр и врачей, да нянечек, никто  в палате не ходил.  Я не знаю, но мне кажется, что подобных палат в реанимации было ещё две. Поздно вечером весь персонал на время, вероятно, сериала пропал и отсутствовал примерно часа полтора.

Вечером пришёл дежурный врач и попросил меня ещё раз рассказать, что же произошло со мной. При этом у него в руках были мои документы  и другие записи моих болезней,  подготовленные Ираидой.

 Он сказал, что кровь у меня хорошая, а рентген выявил небольшое затемнение в лёгком. А так всё,  вроде, ничего. Спросил он и о том, были ли у меня инфаркты или инсульты, и каково у меня давление.

Я ответил, что инфарктов  у меня не было, а инсульт был вначале января 2000 года. Рассказал как он протекал, что лечили меня дома, а давление последнее время - примерно 130/70 и пульс 60 и, иногда,  ниже 50, и верхнее давление очень редко, но поднимается до 160 или 170.

Врач ушел, а я никак не мог заснуть до глубокой ночи – вероятно, ещё сказывался утренний стресс.

Ночью услышал, как в коридоре женщина уговаривала разрешить ей сходить в туалет, а не пользоваться уткой, так как она стесняется делать это при всех.

Другой женский голос  отвечал ей, что это категорически запрещается, так как она находится в реанимации, а не в палате. И стесняться здесь не полагается, так как здесь лежат не обычные больные а больные – пациенты, которым – «НЕУДОБНО» при всех  здесь – не бывает, и ей сейчас дадут судно...

Несмотря на слёзные просьбы, уговорить персонал больной женщине всё-таки не удалось. Потом я заснул.

С утра начался обход зав. отделением. Его громкий голос разносился по всей палате. Одну женщину он ругал за то, что она встала и ходит: «У Вас обширный инфаркт, а вы ходите, да Вам двигаться нельзя! Вы меня понимаете?!»
Другому он сказал, что у него хорошие показатели анализа крови и он может не беспокоиться: его скоро отсюда выпишут. При этих словах я обрадовался. Раз у меня хорошие анализы, значит и меня тоже выпишут…

Наконец, они подошли ко мне. Он посмотрел анализы, кардиограмму, снимок, записи врача. Переговорил с лечащим врачом, спросил: были ли у меня приступы инфаркта или инсульта. И когда я сказал об инсульте и что я перенёс его дома, он посовещался с сопровождающими его врачами и сделал вывод, что у меня нет ни инфаркта, ни инсульта, а предположительно какая-то стенокардия и меня можно будет выписать. Я попросил его разрешить мне позже по большому сходить в туалет. На что он ответил, что положительно решит вопрос и вышел в общий коридор, где его кто-то остановил и отвлёк  своим вопросом.
 
В это время ко мне подошла врач и раздражённо стала сначала говорить с лечащим врачом. Потом, обращаясь ко мне спросила - где документы  о том, что у меня был инсульт. Я ей говорю, что я лечился дома, что у меня была парализована левая половина и до сих пор левая рука и левая нога до конца не отошли.

 Но она стала уверять, что если инсульт нигде не зафиксирован документально, значит его не было. Она никаких моих возражений не воспринимала и с  раздражением покинула нас.  Так я стал вруном.

Завтрак, обед и ужин привозили каждому больному. Принимать пищу было неудобно, так как одна рука у всех была привязана к приборам. Днём я попросил сестру отсоединить меня от приборов, так как зав. отделением разрешил мне сходить в туалет. Она сказала, что пойдёт и спросит: правда ли мне обещал заведующий. Она ушла и потом пришла и отсоединила меня от приборов.

 Я по внутреннему проходу мимо дальней стойки прошёл к единственному туалету, который изнутри не закрывался. По дороге туда я рассмотрел остальные боксы, где лежали больные.

В туалет я ходил ещё 1 или 2 раза  уже по-маленькому.

 В наш бокс привезли женщину, а мужчину, он уже тоже вставал, куда-то перевели.
 
Ближе к концу дня меня усадили в кресло, на котором  перевезли на третий этаж в кардиологию. По дороге туда женщина-санитарка, которая меня перевозила, сказала, что это счастье, что мне крупно повезло из реанимации спуститься с 6-го этажа на 3-ий.

Меня разместили на койке в коридоре, напротив женской палаты и рядом с раздевалкой медперсонала, где я провёл 4 дня и ночи. И рядом был туалет.

 В столовой я попросил на время ложку и кружку. Задержка перевода нас в палату произошла из-за того, что 2-го марта были выборы и всех больных, которые должны были быть выписаны, задержали.

Я принял участие в голосовании по выбору президента, как и все остальные больные и почти все здоровые.

3 марта.

Накануне покалывало иголками спереди, а в другое время болело под лопаткой. Всё это было нерегулярно, не менее 2-х раз за сутки.

Лёг спать в 10 и заснул. Проснулся неожиданно в 2-22 с нехорошим ощущением. Становилось всё хуже и хуже. Я думал сначала крикнуть, но тогда я разбужу и рядом лежащих и две палаты женщин.

Я пешком по стеночке дошёл до  углубления, где на диванах спали две молоденькие санитарки. Как-то стало жалко их будить – и я вернулся тем же путём на свою кровать.

 Лёг, хотел позвонить Ире – но поздно и чем она могла мне помочь, так же как и Стэлла с Олегом. Тогда я сделал несколько глубоких вдоха с задержкой дыхания. Начал успокаиваться.

Беспорядочно быстро промелькнули в голове  картинки жизни, но мне не  было не страшно. Почему-то я в этот миг думал не о себе. Мне было жалко всех тех, кто остается после меня, и на которых свалятся из-за меня множественные заботы.

Незаметно успокоился, да и боли куда-то ушли. И медленно провалился в сон.

 Проснулся в 6-00, в это время одна санитарка относила спальное бельё в коморку,  что рядом с моей кроватью. Я ей сказал, что мне было плохо, но она ничего не ответила.

Я плюнул на это дело. Сказал тоже самое соседу, который возмутился: почему его не разбудил.  Раньше надо было звать дежурного врача!!!

Я опять лёг опять и спал почти до 8-30 очень хорошо.

Когда к соседу подошла врач, он ей сказал, что мне ночью было плохо. Она отмахнулась – не мой пациент!

Я ещё раз подтвердил для себя истину – всё надо делать во время!

 Утром сказали, что из коридора переезжаем. Врача моего нет. Хотел идти к заведующей, но не успел. В 13-00 на кресле-каталке отвезли меня в соседний корпус  – просвечивали изотопами лёгкие с 4-х сторон: с фасада, со спины и с двух боков. Вот, пока и все мои процедуры.

Позвонил Ире – обменялись информацией. Ей ночью в тоже время было плохо - немел лоб и т.д. И как это у нас получается синхронно! Ира ругала меня за мою нерешительность. Сообщила всем.

Была у меня Люда. Привезла мне продукты - слишком много.

 Были с ней у дежурного врача, который сказал то же самое - надо было, когда всё произошло,  обращаться сразу.

4 марта.

Эхо сердца и аорты.

Только 4-го марта, когда уже я переехал в 309 палату и расположился у окна, подошла и послушала меня лечащий врач Субботина.

 Она сказала, что анализы крови и био  крови – хорошие. Лёгкие то же хорошие, если не отличные. Ругала за вчерашнее. Сказала, что пока не проверит всю кардиологию, сосуды исследовать не будут.

 Больной в правом дальнем углу кашлял всю ночь (все боимся заразиться гриппом).

5 марта.

 Кровь из вены. Кровь из пальца на 3 пластины. Проверка сосудов – нижние снижены. Давление 120/75.

Приходил консультант врач- окулист. На мои вопросы ответила - всё только в поликлинике у лечащего врача-окулиста по его рекомендации. Но всё же сказала, что нужна срочная операция на  моем левом глазу!!!

Олег принёс батарейки и мне на сутки поставили  в 11-30 прибор - холтер.

Холтер (англ. holter, в честь изобретателя Norman Jefferis Holter) - это портативный медицинский прибор, применяющийся для регистрации электрокардиограммы в течение суток с тем чтобы собрать, проанализировать полученную информацию и выявить возможные нарушения.

Термин "холтер" более распространен в разговорной речи, классический научный термин - суточный монитор ЭКГ по Холтеру или в случае, если используется расширенный функционал, - суточный монитор АД и ЭКГ по Холтеру.

На меня надели пояс, на котором в специальном чехле закрепили холтер и наложили электроды.

 Врачи часто употребляют фразу "повесить холтер" или "сделать "холтер", имея в виду то, что прибор будет использоваться в течение 24 часов,  в обычных для  условиях жизни – при ходьбе, отдыхе, хождении по лестницам, в туалет,  и  во время ночного сна.

Холтер регистрирует ЭКГ в течение суток, и ни одно сердечное сокращение за этот период не останется без внимания прибора, ведь электрокардиограмма записывается непрерывно. Холтер делает доступной для анализа ту информацию о состоянии здоровья сердца пациента, которая не может быть получена за время короткого снятия электрокардиограммы.

6 марта.

Я действительно поднимался с холтером по лестнице даже на 7-й этаж, чтобы дать сердцу небольшую нагрузку.

Врачи с помощью специальной компьютерной программы, обрабатывающей полученные данные, выявляют и анализируют все имеющие  виды нарушений ритма сердца, безболевые и болевые приступы ишемии миокарда и пр.

 Холтер  позволяет провести как точную диагностику сердечных болезней, так и помогает значительно более эффективно лечить сердечно-сосудистые заболевания - гипертонию, атеросклероз, инфаркт, миокардиты.

В 9-00  я сдал прибор и все записи действий.

Обход врача:  давление 130/80, - суставы сильно болят. На 7-ое назначили гастроскопию. Всю ночь кашлял с 22-00 до 4-х утра.

7 марта.

 Ночью температура поднялась – весь горел. К утру спала. Температура – 38,00.

Гастроврач, увидев красное горло, сказал, что перенесёт гастроскопию на вторник 10-го, а обследовать меня сейчас  нельзя!

Поставили капельницу (с витаминами). Дали пузырёк – стал прополаскивать горло.

Приехала Оксана  (работает у Стэллы) - в 12-00 и привезла лекарства, которые посоветовала врач, а также 3 пакета морса, градусник и маски.

К вечеру чувствовал себя намного лучше.

Во все последующие дни меня по очереди навещали все родственники и знакомые.

Поскольку я по телефону рассказывал Ире обо всём, что происходило со мной в больнице, она по установившемуся уже у нас обычаю записывала всё, что услышала от меня.

   ЗАПИСАННОЕ  ИРАИДОЙ

28-ое февраля. Витю перевели из реанимации в коридор, т.к. мест в палатах нет.

Олег молодец. Он ездил  папе каждый день, снабдил его продуктами. В какой-то день забрали у папы бельё грязное, Марина постирала…

Сегодня Олег познакомился с лечащим врачом. Главное, о чём он должен был её спросить – можно ли заодно пройти все обследования, естественно, за дополнительную оплату. Она сказала – можно. Но для этого нужно будет полежать дней 20. Оплату можно через бухгалтерию… Олег сказал, лучше – неофициально. Договорились, что всё решат, когда переведут папу в палату.

Дай Бог, чтобы всё получилось, как надо…

Сегодня к Вите ездила Милочка. Говорит, что Витя осунулся, на вид чувствуется, что испытывает слабость. Но старается держаться молодцом…

7-ое марта.

Витя заболел гриппом. У них в палате какой-то мужчина уже три дня кашлял и чихал. Если это грипп, то должен был заболеть ещё кто-нибудь. По закону подлости первым заболел Виктор Анатольевич. Температура поднялась до 38, кашель, насморк, горло – в общем, всё, как полагается.

 Он сказал доктору, может быть, не своему лечащему, не знаю.
 В ответ услышал, что здесь – кардиология и поэтому лекарств от других болезней нет. Единственное, что могут сделать, это – укол в попу анальгина. Но посоветовали купить лекарства и назвали – «Афлубин» и «Анферон».

Звоню срочно Олегу. Но ведь было-то 7-ое марта, канун 8-го. Все на работах готовились к праздничным поздравлениям сотрудниц. Соответственно, и Олег тоже. В этот день он поехал в Бутово, в основной офис предприятия, и естественно, без машины, так как вечером предполагался банкет.
Рвануть оттуда в аптеку, потом к папе, и обратно в Бутово – сложновато.

Кого просить? Все по-очереди у Виктора уже перебывали. Ездила Милочка, Дима с мамой – маленькой Таней. Таня похудела, устроилась на работу, похорошела. Её приняли не за маму, а за Димину девушку.

Приезжал к Виктору Иван Васильевич – Сашин папа. Часы свидания с 4-х до 8-и. Так он и просидел у Виктора все 4 часа. Ну, а Олег с Мариной приезжали каждый день.

К кому обращаться? И я вспомнила, что ещё не ездил никто из офиса, с работы  Стэллы.

Позвонила Оксане (кстати, двоюродная сестра маленькой Тани), и попросила купить всё, что нужно по списку, и срочно отвезти Виктору. Оксана моментально исполнила просьбу, и уже в час дня передала ему просимое: лимоны для горла, градусник, но-шпу, анальгин, маски, анферон, афлубин, ещё какое-то лекарство, морс и минеральную воду.

В это время звонила Ёлка из Тайланда. Я сказала, что у папы грипп, а его не лечат. Она моментально набрала Левона (бывший сокурсник Стэллы - зав. отделением скорой помощи в Склифе.  Тот пообещал организовать звонок зав. отделением больницы, а, может быть, и главному врачу.

 И, действительно, звонок, наверное, был организован. Что началось. Виктору в срочном порядке поставили капельницу, стали давать витамины для поддержания иммунитета,  таблетки от гриппа, и начали делать  уколы, аж по 4 раза в день. Говорит, стало больно садиться. Температуру сбили.

И когда у нас в стране перестанут всё делать за деньги, по блату, или за страх?

8-ое марта прошло нормально. Виктор стал чувствовать себя лучше, я тоже.

11 марта.
 
В этот день Ёлка, вернувшись из Тайланда, поехала знакомиться с лечащим врачом.

 У Виктора поднялась накануне вечером опять температура – 37,8. Он от доктора это скрыл, а Ёлке сказал, что – «мы с мамой решили не говорить»…
Мы с ним об этом даже не говорили. И ещё, оказывается, он лекарства от гриппа, которые привозила Оксана, принимал всего три дня, а потом – только под язык. И говорит, что он почему-то  думал, что так надо. Ну, просто, детский сад…

Вите провели практически все обследования.

Виктор в основном - здоров, возрастные изменения, не долеченная язва желудка, кома спровоцирована приёмом нитроглицерина.

 До пятницы, 14-ое марта, будут закончены все обследования, кроме суставов.

Если желаем оставить его ещё в больнице на несколько дней, то проверят и суставы (на рентген коленей и других суставов нужно записываться заранее). Если – не желаем, можно выписываться в пятницу.

Ну, естественно, Виктор Анатольевич хочет в пятницу домой.

Позвонил Виктор. Сказал, что прошел обследование – УЗИ поджелудочной железы. Вроде бы им что-то не понравилось, но ему сказали – нормально.  А почки не смотрели, так как, говорят, что им не сказали…

А ещё делали опять ЭКГ, и на завтрашний день записали на анализ крови  на гармоны. Всего пять анализов. Каждый анализ стоит 150 рублей. Оплатить нужно сегодня. Виктор занял у какого-то больного в палате деньги. Ёлка сегодня подвезёт…

14 марта.
 
 И вот, наконец, наступил день, когда наш больной вернулся домой.

 Утром ему снова сделал ЭКГ и  поставили последнюю капельницу.

Мы долго сомневались – сколько нужно заплатить лечащему врачу? Мы же договорились, что все дополнительные обследования будем делать не через кассу, а не официальным путём, через неё. Сделали не всё, но оставаться в больнице дольше Виктор Анатольевич не пожелал. К тому же переболел гриппом, устал от больничной обстановки… Хотя больница не плохая…

Раньше я эти темы - о подарках при выписке врачам не затрагивала в своих публикациях по вполне понятным причинам. А это был - 2008-й год. Всё уже быльём поросло. Так что можно и написать об этом.

В общем, скинулись мы по три тысячи рублей – Олег, Ёлка и мы. Врачу в конверт положили 7,5 тысяч рублей + отдельно 600 руб. за анализ крови на гармоны - Виктор  платил сам, итого  =  8,100 р.

 Купили домой торт «Нежный». И ещё 400 рублей Ёлка отдала нам сдачу. Спасибо всем!…

В комнату медсестёр отдали коробку конфет и шампанское… А медсестре, которая делала внутривенные капельницы и уколы, подарили французский набор для ванны. В деревянной коробке красиво уложены различные соли, кремы,  и другие коробочки с добавками для ванн. Медсестра – диабетик. Поэтому сладкого, типа конфет, ей дарить было нельзя.

В общем, кажется, отблагодарили всех, и все были довольны. Ёлка рассказывала, что она отдала доктору конверт. Та, сославшись на то, что ей нужно что-то взять, скрылась в ординаторской, захлопнув дверь перед носом Ёлки.

 Видно, посчитав деньги, и не ожидая такой большой суммы, она вышла сияющая, дала Ёлке телефон своего мобильного, чтобы та позвонила узнать о результатах анализа крови на гормоны. В день выписки в 14,00 они были ещё не готовы…

Виктор вернулся домой. Все страхи остались позади.

Не знаю - действительно ли моё - "Не уходи..." вернуло его с того света или он сам вернулся, поскольку, видно, не все дела закончил на этой земле - не знаем.

По крайней мере - то, что он самостоятельно написал первую половину этой части, говорит о том, что интерес к жизни к нему возвращается...

  Всё хорошо, что хорошо кончается.

Осталось по обыкновению привести ВЫПИСНОЙ ЭПИКРИЗ, что мы и сделаем в следующей части.