Музей и ливерная колбаса

"В греческом зале, в греческом зале", - говорил подвыпивший герой Аркадия Райкина, сидя в музее и закусывая бычками в томате. В греческом зале я не был, а в музее закусывал. На неформальной встрече с музейными работниками. Только не бычками, а ливерной колбасой. До этого дня мы иногда встречались с ней в магазинах, но представлены друг другу не были. Сначала такое знакомство не одобряла моя мама, а потом - жена. Они приглашали в гости вареные и копченые колбасы, а по большим праздникам - сырокопченые. Но чтобы хоть однажды ливерная переступила наш порог...
А теперь она лежала в белом платьице на столе среди изящных бокалов и суровых гранёных стаканов и выглядела так нежно и аппетитно, словно мы были лучшими друзьями.
Я её съел.
Отрезал недрогнувшей рукой толстый кусок, проглотил и.... Колбаса оказалась изумительной! Она стремительно падала в пучину моего желудка и в падении нежно целовала меня изнутри.
Сытная.
Мягкая.
Вкусная.

На следующий день я решительно сказал жене:
- Давай купим ливерной колбасы!
Жена посмотрела на меня, как омбудсмен на карбонария и сказала:
- Ты её есть не будешь. Это для котов.
- Чем я хуже кота? Вчера, наверное, полкило этой вкуснятины навернул.
- В каком притоне тебя накормили ливерной колбасой? - с подозрением спросила жена.
- В музее! - сообщил я.
Она не поверила.

Вечером я зашел в магазин и совершил покупку самостоятельно. Дома, пока не было жены, я решительно сорвал белое платьице с колбасы, отрезал недрогнувшей рукой толстый кусок, проглотил и... Колбаса стремительно падала в пучину моего желудка и в падении грубо колотила меня изнутри. Вкус у неё оказался отвратительным. Я посмотрел на неё, как карбонарий на штрейкбрехера, завернул в пакет и засунул в дальний угол холодильника за трёхлитровую банку с малиновым вареньем.

- Любимая, - сказал я жене, когда она пришла с работы. - Давай заведём кота!