Через оптический прицел одинокая фигурка оленя на голом склоне отсюда, с 400 метров, казалась просто мишенью. Самец-одиночка сейчас сосредоточено щиплет ягель. Хорошо видны клубы пара, вырывающиеся из его ноздрей, челюсти методично совершают привычные движения восьмеркой. Он выбрал точку прицеливания, задержал дыхание и плавно спустил курок. Старенький длинноствольный «Хеллбой» грохнул, и долина отозвалась эхом. Олень продолжал стоять. Холостой? Но он же сам заряжал карабин…Олень продолжал стоять. И вот, как бы нехотя он вдруг опустился на одно колено и наконец рухнул на бок.
Ксеркс облизал пересохшие губы и, закинув карабин на спину, побежал в добыче. Вот и олень. Глаз его, смотрящий в небо, еще слегка подрагивал веком. Нет, все-таки, это только кажется. Ксеркс потянулся поясу и извлек из ножен старый отцовский нож. Он мог бы поручить разделку паре специальных дронов. Лазерный нож и точное знание анатомии способны на чудеса, и через полчаса здесь осталась бы только шкура, голова и внутренности. Но ему хотелось сделать это самому. Зачем – он не знал и сам.
Несколько мощных ударов, хруст ломаемых ребер и вот оно – еще шевелящееся оленье сердце. Он подумал и откусил, чувствуя челюстями упругое сопротивление продолжающей сокращаться мышцы. В одном из отделений была кровь, которая тут же потекла по его отросшей за последние десять дней бороде. Он спустил кровь, и немного посомневавшись, все же вызвал с лагеря пару дронов. Пусть работают, а ему надо думать.
Когда оборвалась связь с соратниками по борьбе, он даже не удивился. Он этого ждал. Потому-то он и оказался тут, в таких знакомых ему местах. Старый Бьёрн, казалось, ничуть не удивился, увидев его тут снова. Они не виделись целых десять лет, но старик мало изменился с тех пор. Он объяснил Бьёрну, что хочет побыть один, и так, чтобы его не беспокоили. Бьёрн, работавший на станции с первых дней ее существования, вопросов задавать не стал и отвез его на кордон в сотне километров от станции. Дал еды, и доступ к некоторым транспортным и служебным дронам станции. С техникой здесь был полный порядок.
Распугав надоедливых белых медведей, первые три дня он просто ходил по окрестным холмам, рыбачил и… думал.
В том, что там, на Большой Земле, что-то произошло, он не сомневался. Не отзывался никто – ни Моника, ни Гарсия, ни Тес. Сигнал проходил, а ответа не было. Это означало одно – абонент не хочет с тобой общаться. Или этого абонента уже нет физически. Впрочем, такая возможность даже в его подозрительном мозгу не укладывалась. Нет, тут что-то другое…
Допустим, Мачетта действительно их сдал, и сейчас их всех трясут по поводу незаконных научных изысканий. Чем им это может грозить? Запретом на дальнейшие исследования. И все? Да пожалуй, и все… Зачем тогда прятаться от него?
На четвертый день он не выдержал и попытался связаться хоть с кем-нибудь через мир Эни и Джереми. И не смог. Доступа не было. Он попытался войти в свой мерцающий мир, и тоже тщетно. И дело было не в настройках. Все оказалось гораздо хуже – не работали институтские генераторы черных дыр. Все, шлем теперь бесполезен.
Что ж, вот оно, еще одно доказательство того, что его подозрения оказались пророческими. Их вычислили и приняли меры. Что это означает лично для него? Чтобы это понять, надо узнать, что произошло с остальными. Ему-то здесь вряд ли что-то грозит. Бьёрн его не выдаст, а места эти он знает с детства.
Он еще раз поглядел на убитого оленя. Он отнял его жизнь, можно сказать. просто так, повинуясь древнему инстинкту охотника. И вот сейчас кто-то точно также убивает его мир. Олень бы не смог понять его, Ксеркса, позыв к убийству. Так сможет ли он понять мотивы, движущие СуперЭльфом?
Он услышал легкий стрекот – это шли дроны. Небольшие, не больше полутора метров в поперечник летающие паучки быстро взялись за дело. Один резал, второй раскладывал куски на траве. Сейчас они все закончат, улетят, а он погрузит добытое мясо на свой дрон, который сейчас уже где-то на подлете. Вечером к нему обещал заглянуть в гости Бьёрн.
* * *
Старенький электрокамин в жилом вагончике кордона усердно изображал танец живого огня, пускал искры, шипел и плевался так, как будто кто-то принес и бросил в костер охапку сырых дров.
Оленина, со специями, чесноком и цельными доходила до кондиции в духовке.
Сам он сидел в кресле-качалке перед камином и вспоминал. Вот его имя – Ксеркс… Зачем отец его так назвал? У самого-то обычное имя, без этих античных извращений. А тут Ксеркс. Ладно бы что-нибудь простое и ясно, без разночтений. Платон, например, или Александр. Ксеркс – как-то слишком амбивалентно. Хронисты-греки его поносили и награждали уничижительными характеристиками, зато свои персы превозносили и хвалили. Но кто будет верить царедворцам и придворным летописцам?
Девушкам, впрочем, его имя скорее нравилось. Оно обращало на себя внимание. А дальше, как говорится, дело техники. А вот на мужчин его имя действовало скорее как красная тряпка на быка. Ему не доверяли, считали задавакой и странным отщепенцем. И это было обидно. Сам он себя ни заносчивым, ни высокомерным не считал. Просто жизнь – серьезная штука, а слишком многие этого не понимают.
Как и члены его Ордена. Как можно было так недооценивать противника?! Как можно было десятилетиями отрицать очевидное?! И как может противостоять Монстру такая рыхлая и не организованная структура там, где нужна настоящая военная организация. С центром и четкими правилами?!
Вот кто у них в Ордене Главный? Из отцов-основателей сопротивления осталась в живых лишь Моника. Но она – женщина, к тому же довольно странная. Каннинг с Гарсиа? Они какие-то одинаковые. Слишком интеллигентные. Научники, одно слово. Умеют копаться в фактах, но не способны на быстрые и решительнее действия. А сам он, Ксеркс, смог бы возглавить боевую подпольную организацию? С нуля, если потребуется…
Что ж, надо подумать… Ордена, похоже, больше нет. Он один. Больше всего ему не хватало Эни. Эни, которую он видел всего раз десять в жизни и то, большую часть в виртуале или там, на проклятом ЗыЁрсе. Вот она… он чувствовал к ней какое-то непонятное сродство. И что она нашла в этом сосунке Джереми?
* * *
Чем больше Джереми наблюдал за «элитным закрытым клубом», в который, как утверждала Ники, он прекрасно вписался, тем больше росло его недоумение. Он провел здесь уже неделю, успел перезнакомится с десятком самых разных и порой весьма причудливых личностей, и при этом мало что смог понять.
Нам, жителям Земли, этот «закрытый элитный клуб» больше всего мог бы напомнить коммуну хиппи, только организованную лет на 40 позже. При внешней разношерстности участников их объединяли несколько простых вещей: вера в Великую Эсмеральду и ее мудрость, равнодушие к делам окружающего мира и абсолютный промискуитет. Его коробили слишком «простые нравы», царящие в сообществе, но устраивало то, с каким равнодушием и «пониманием» его новые знакомые к его нежеланию «вливаться» в дружный коллектив.
Одно дело, когда он, Ники и Лилит делают это втроем - это хорошо и приятно, что и говорить… Но когда ты лежишь на диване и пытаешься вспомнить и осознать свои приключения там, в гостях у Эсмеральды, а с двух сторон происходит такое, что как говорили в старину, ни словом сказать, ни пером описать, это как-то начинает порой напрягать.
Дарк, самый первый из членов «Клуба Свидетелей Эсмеральды», с которым его познакомила Ники, сказал ему так:
- Джер, ты просто еще ничего не понял. А знаешь почему? Потому, что Королева еще тебя не призвала…
Королева, если она и существовала, его действительно игнорировала. За неделю опытов он смог удивительно мало. К живым разноцветным трубам он смог добавить пульсирующие орнаменты, странные, замкнутые сами на себя объекты, которые Ники и ее друзья именовали пуговицами, и пожалуй все. Входить в «Дворец Эсмеральды» без прибора-настройщика он также не мог. В то же самое время он наслушался таких подробных и, что там говорить, интересных рассказов о приключениях там, в мирах Эсмеральды, что невольно испытывал некоторое чувство неполноценности. Все его новые знакомые просто складывали определенным образом руки на груди и отключались.
Дарк, проникнувшийся к нему непонятной симпатией, хлопал его по плечу свой черной рукой и утешал:
- Не грусти, брат, у тебя все получится. Просто пытайся. А то, что видишь одни узоры, не мудрено – ты сейчас находишься в швейной мастерской Эсмеральды, среди ее белошвеек.
Ищи белошвейку, она поможет. Или хотя бы ее сантехника, - при этих словах он почему-то захихикал, а остальные громко присоединились.
Отсмеявшись, Дарк, дал совет, который оказался ценным – когда засыпаешь, искать увиденные в мирах Эсмеральды узоры перед своими сонными и закрытыми глазами. Джереми уже дважды засыпал таким образом, погружаясь то в паутину нитей Эсмеральды, как называла трубки Ники, то летая над бесконечными полями разноцветных переменчивых узоров. Это было приятно даже здесь, в его мире. Приятно, но не более. Старое название этой странной забавы, услышанное от Эни, он уже и не вспоминал. Черная Пустота… Действительно, какая же это пустота, и что в ней черного?
О том, что шлем теперь бесполезен, он узнал на третий день своего пребывания здесь. Ники уехала в город, и он, ставшись один, тут же потянулся за шлемом. Ему даже не пришлось возиться с настройками, поскольку не было связи с самими генераторами черных дыр. Похоже. Они были отключены или не работали вовсе.. Шлем на его голове был теперь бесполезной игрушкой, а сама ситуация говорила только об одном – фраза о войне была все не шуткой. Он ничего не знал о судьбе своих товарищей по Ордену, зато знал одно – на Большую Землю ему лучше не возвращаться.
Что ж, значит надо набирать очки здесь. Их предварительная договоренность с Эни тоже теперь была под вопросом. Эни тогда ему сказала, что его найдут сами и перевезут в нужное место. Но как и кто его найдет здесь, он нем мог и представить. А еще через пару-тройку месяцев у него закончатся деньги. Придется искать здесь работу. Ковбоем в тот салун? Или в компанию к Ники? Не смешно…
Когда Ники уехала, он остался в домике один. Иногда его навещала Лилит, но он чувствовал себя с ней скованно. Лилит была молчалива, курчава и большеглаза. Первый раз она пришла и молча села рядом. Он пытался с ней поговорить, но ее ответы всегда были крайне односложными. Она либо была крайне глупа, либо просто не любила разговоры. И, черт возьми, она ему нравилась. Лил очень приятно пахла. И поскольку они, благодаря щедрости Ники, уже были близки, то во время второго визита он просто подошел к ней, сел рядом и поцеловал. И ощутил очень странное чувство – она смотрела на него как инопланетянка из одного старого фильма, отстраненно, как на какую-то диковину.
Он повторил попытку и задержал ее в своих объятиях, затем отстранился чтобы посмотреть на реакцию. Все тот же немигающий взгляд прямо в глаза. Он стал стягивать в нее майку. Она послушно подняла верх руки, помогая. Дальше он уже не сомневался в своих действиях.
У нее было очень приятное, прекрасно пахнущее тело, и та удивительная отстраненность, которая и возбуждала и заставляла его вспомнить лавру Мию, даму-робота из Агентства Неожиданных Встреч. Миа, наоборот, пыталась проявлять активность и установить контакт, но эффект был в чем-то сходным и тоже крайне инопланетным.
- Хочешь, я буду приходить каждый день, пока Ники нет?
Он не знал, что ответить.
Она взяла его руку, подняла и приложила к ней свою ладонь.
- Вот. Буду нужна, не стесняйся.
Она поднялась. Он взял ее за руку и усадил рядом.
- Лил, а ты – кто?
- Орка, как и Ники.
- Я не про это… Чем занимаешься здесь, на острове.
- Садовница. Работаю у барона.
- В самом замке?
- Да.
- А почему сейчас здесь?
- Четыре через четыре работаю. Послезавтра в город.
Она встала и, не прощаясь, покинула веранду. Он ее не позвал. Вместо этого он решил поближе познакомиться с окрестностями. С западной стороны, за невысоким хребтом, он обнаружил обширную территорию выработок, место, где даже бурная тропическая флора так и не смогла по-настоящему скрыть следы человеческой деятельности. Почему сюда не допустят «зеленых»? С той стороны, откуда они приехали, ничего интересного не просматривалось. Зато с севера и востока виднелись довольно высокие холмы. Ники сказала, что в хорошую погоду с ближней вершины можно было разглядеть Олимп. Местный Олимп, если судить по видео и фото в Облаке – неприметная вершина около двух километров высотой. По масштабам Ксанфа – даже не гора, а так, высокий холм. Даже очертаниями этот Олимп напоминает не гордые скалистые пики или вулкан, а просто высокую часть хребта какой-то очень-очень древней складчатости. Но уж какой есть. Туда-то он и идет сейчас, с трудом пробираясь вверх по узкой долине ручья.
Кстати, когда Ники говорила про Олимп, ему показалось, что он уловил что-то странное в ее голосе. Но спрашивать не стал, просто принял к сведению.
Вообще, о чем-либо расспрашивать Ники он уже не пытался. Спасибо, что приютила. Надо подумать о других информаторах.
Он перебрал в голове своих новых знакомых. Почти все – несомненные орки. Без «вышки», простые ребята и девчонки. Не злые, почти все где-то работают или подрабатывают. Ведут крайне «естественный» образ жизни. Не напрягаются. Работа, игры, секс и она, Эсмеральда.
Он споткнулся о мокрую кочку и остановился чтобы передохнуть. вдруг вспомнил про свое задание, одно из – разобраться с тем, что же такое эта Эсмеральда. Наркотик или нет? Судя по тому, что эти ребята совершенно очевидно от нее зависели, то да. Но приносило ли это им какой-либо вред? На первый взгляд, нет. Он не раз наблюдал, как выглядят люди, находящиеся ТАМ. Заходишь в комнату, а там – неподвижные тела. Он прекрасно понимал, какую бурю эмоций могли в этот момент испытывать их сознания. Но внешне это никак не отражалось на телах. Похоже, эта штука задействует только мозг. И мозг ли? Он не чувствовал после Эсмеральды ни усталости, ни каких-либо еще странных или неприятных ощущений, какие случались с ним после того, как переиграешь в игры или после долгих упражнений на внимание и память.
Наблюдение за мирами. Вот, что это ему могло бы напомнить, если бы не одно НО. Он видел тело Эни, когда она бродила по мирам. Ее дыхание могло ускориться, она могла автоматически почесать себе что-нибудь или слегка поменять позу. Эти лежали неподвижно. Получается, что мир Эсмеральды сильнее фиксирует внимание своих гостей. Гостей ли? И почему его до сих пор держат в каком-то складе швейного производства?
И кто такие эти белошвейки? Иногда ему казалось, что что-то из окружающих его структур как будто бы пытается с ним общаться. Но как общаться со светящейся трубкой, когда ты сам – такая же трубка?
Но, ты. брат, отвлекся. Тебе нужен здесь осведомитель, проводник в мир Коллизиума и этой чертовой Эсмеральды. Джереми по одиночке вызвал в памяти образы его новых знакомых.
Ники. Его ровесница. Орка. Работает ряженой проституткой в салуне и пиратской таверне для приезжих. Пиратка, девушка-ковбой. Брутальна в соотвествии со своим сценическим имиджем, но не более. Проста как вода ручья. Фанатка Эсмеральды, можно сказать, ее преданнейшая подданная. Очевидно, она что-то знает про круги, и возможно, про Олимп. Но какая-то непонятная сила все время отговаривает его о дальнейших расспросах на эти темы. Может, интуиция?...
Лилит. Красива и пуста как чистый лист. Если бы он встретился с ней в салоне лавр, он легко принял бы ее за робота. Заговаривать с такой про что-то серьезное… извините.
Дарк. Это, видимо, вообще кличка, а не имя. Дарк любит пожрать, танцы, игру в го, и Эсмеральду. Флегматичен и похож на незлобивого пса.
Зена, его сестра. Очень похожа на брата повадками и привычками. И тоже крайне немногословна.
Трейн, Шайни, Свин, Роки, Маджери, Тина… Никаких зацепок. Если сравнивать с теми орками, каких он встречал на Большой Земле или здесь в столице, то эти отличались сильно. Никаких чрезмерных трансформаций внешности, всех этих кошачьих рожиц, рожек, светящихся в темноте глаз и прочих чисто оркских примочек. Чистоплотные, спокойные, и какие-то уж слишком в себе. Даже танцы в это компании были весьма необычными. Вот звучит музыка. Зена, или кто-то еще встает, делает несколько движений и обводит всех взглядом. Кто-то из другого угла отвечает. Дальше пауза. Потом еще кто-то выдает пару па. Как будто разговариваю о чем-то, ведут беседу. И вдруг, не сговариваясь, как по сигналу все приходят в движении. Концовка всегда одинакова и до боли однообразна. Когда Ники с Лилит и Маджери нет, Зена и Тина отдуваются за всех.
Хорошо, что никто не в претензии за его неучастие.
Ага, а вот и Макс. Это уже интересней. По виду эльф. Никогда не принимает участия в местных оргиях, чем значительно облегчил жизнь ему, Джереми. Быть белой вороной как-то не очень. Макс любит плавать в естественном пруду чуть ниже их с Ники домиком. И не только днем. Он пару раз слышал плеск ночью и голоса. Один из голосов был точно Макса, хриплый и низкий, второй женский, но чей. Он не разобрал. Остальное время Макс сидит или лежит где-нибудь и явно общается с Эсмеральдой или ее «белошвейками». Они симпатичней Ники и Лилит?
Надо будет к нему приглядеться. Странный тип. И всегда в лагере. На пособии?
Ручей закончился, впереди пошел крупный курумник, плотно заросший мхами и папоротником. Камни были скользкими, подъем крутым, но. К счастью, не долгим. Выше осыпи оказалось заболоченное плато, поросшее деревьями. Он сверился с картой – до ближайшей вершинки всего пара километров. Вокруг облаком висели москиты. Но не садились, современная защита действовала прекрасно. Он утомился, но решил дойти, а отдохнуть уже там. Мокрый, потный, стоял он перед очередным взгорком. Где-то высоко впереди виднелся кусочек неба. Ему туда.
Наверху он обнаружил открытое пространство. Камни, мох, лишайники, суккуленты и что-то колючее, о не стал узнавать, что. Один камень привлек его внимание – он напоминал кресло, с тонкой обивкой из сероватого лишайника. Он убедился, что рядом нет ни змей, ни крупных насекомых и уселся. Впереди в легкой дымке плавно изгибались гребни хребтов. А над ними возвышался Олимп. Да, это он, местный, такой не высокий и далекий от родной Греции, Олимп.
Он наклонился назад и прилег. Спина легка на камень удивительно ровно и мягко, как будто камень был сделан специально под него. Он закрыл глаза. Легкий шелест ветра и странный сладковатый запах – вот все, что осталось от окружающего мира. Он вспомнил про совет Дарка и вернулся к своему последнему посещению мира Эсмеральды. Тогда он, сразу миновав, мир труб, или как их звала Ники, «нитей», попал в мир «тканей» - удивительно красивых узоров, которые сменяли друг друга подчиняясь кому-то странному ритму, сопровождаемому очень простой, но чарующей мелодией. Каждый узор казался шедевром, каждый поражал глубиной цвета и танцем форм, но ему хотелось большего.
И вот сейчас он снова видел эти формы. Звука не было, но ритм был. Узоры сменяли друг друга, они были почти также прекрасны. Почти. А еще.. а еще сам был вовсе не в мире Эсмеральды. Он чувствовал камень под собой, легкое дуновение ветерка на своем лице.
И вдруг его тело дернулось. То ли он слегка соскользнул вниз по камню. То ли просто какая-то мышца сама собой вздрогнула, но в результате он панически вздрогнул всем телом, дернулся и открыл глаза. Узоры исчезли. Зато он услышал смех. И он узнан голос. Это была Эни. Он оглянулся. Никого. Он забрался на камень с ногами и еще раз осмотрел все вокруг. Никого. Только густой лес с той стороны, откуда он пришел и каменистый склон в сторону Олимпа.
Он вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил. Он несколько раз подпрыгнул на камне. Ударил себя обеими руками в грудь и закричал. «Крик. Уйди в крик» - прозвучало в голове. И он ушел. Он кричал и кричал. И только потом, уже возвращаясь в сумерках к домику по болоту на плато , он спросил себя – кто это сказал, про крик? Ему показалось. что голос был мужской. Да нет, не показалось. Все так и есть. Мужской. И какой-то знакомый.
Потный и грязный он добрался до домика уже в темноте. Скинул с себя всю одежду и стал спускаться к запруде. Он прыгнул в воду и некоторое время плыл под самой поверхностью. Вынырнул и лег на спину. Странно, вода в ручье стекала, как он выяснил, по сути с болота. Но ничем не пахла и приятно холодила тело. Налицо в друг заплеснула волна. Он подня голову и почувствовал присутствие.
- Это я, Макс…
- Ты тут каждый вечер плещешься?
- Да. Даже в дождь. «И в серые дни суть воды остается прежней – течь и отражать. Успокой свою воду, и увидишь звезды. По звездам найдешь и солнце.» Так, кажется?
Он узнал отрывок из «Кодекса Эльфа», той его части, что занимала промежуточное по стилю положение между довольно простым и логичным «Каноном» и безумным, хаотичным и часто малопонятным «Скрипом оси». Совершенно неожиданно для самого себя он процитировал как раз из «Скрипа..»:
- «Молчаливая искра, семя огня – попробуй назвать. Без имени живет, без глаз видит, без рук создает, забирает у тебя и возвращает другим...»
- Угу. «Десять в саду, да не равны. Кто в дом стеной стоять, а кто в печь - стены топить. Десять в саду, десять тысяч в лесу. Тысяча домов.на десять кораблей. На тысячу кораблей один доплывет». Мне сказали, что у тебя проблемы с нашей «красавицей»… Это так?
- Ты про Эсмеральду?
- Ее саму… Пошли на берег, замерз я что-то.
Джереми отметил, что собеседник не употребляет выражение «брат», очень популярное в их «клубе». Через полчаса Макс заявился к нему в домик. Они сели есть на веранде. Ели молча. Джереми проголодался после прогулки и купания. Во время еды он смог получше рассмотреть Макса. У того был отрешенный и слегка безумный взгляд крупных глаз, контрастировавший с совершенно трезвой и деловой интонацией.
- Отличная жратва! – подвел итог трапезе Макс и в упор уставился на Джереми. Тому стало немножко не по себе. Макс осмотрел него и удовлетворенно кивнул.
- Нормально! Все у тебя получится. Просто идет проявка… Ты же - не орк.
- А что, у них по-другому?
- Конечно. Это вообще оркская гадость.
Джереми в первый раз услышал такое уничижительное упоминание Эсмеральды. Даже Эни, которая называла ее Черная Пустота, так никогда и с такой интонацией не говорила.
- Почему оркская? И почему «гадость»?
- Хотя бы потому, что у орков нет проблем с настройкой. Они входят в ее мир легко и непринужденно. Эльф сопротивляется. Он подсознательно знает, что этот такое… Ну и она тоже, смотрит и изучает – впускать или не впускать.
- Тебя впустила?
- И тебя впустит… Ты уже на подходе… Меняешь цвет и прозрачность…
- Что это значит?
- Эсмеральда – не королева. Она – Глаз.
- Чей?
- Вальгаллы.
- Какой еще Вальгаллы?!
- А ты не знаешь?
- Нет…
- От кого ты тогда здесь прячешься?
- Ники сказала?
- Да я и так это вижу. Так от кого?
- Не знаю, - честно ответил Джереми. – Мы это называли СуперЭльфом.
- Хорош «эльф»… Нет, ты что, правда, не знаешь про Вальгаллу?!
- Не знаю.
- А что тогда вообще знаешь?...
Джереми решил рискнуть. Его рассказ занял полчаса. Макс, обхватив колени, неподвижно сидел и слушал с явным интересом.
- Говоришь, настоящие другие миры? Такие же как наш?
Джереми немножко рассказал про ЗыЁрс и Карассию.
- Я поражен…
- Чем?
- Тем, как мало знают наши ученые мужи… СуперЭльф, надо же… - Макс засмеялся жутковатым хриплым смехом.
- Олимп, слышал про такое?
- Олимп, круги, боги, которые не правят – ты про это?
- Хоть про это вы знаете…
Джереми сделал уточнение:
- Наши про это почти ничего не знают. Это сведения я почерпнул… тут, – про Эни он ничего говорить не стал.
- Макс, а ты откуда все это знаешь?
- А думаешь, почему я здесь?
- Почему?
- Потому, что ты – это я, только чуть раньше. Я тоже в бегах. Только не от мифического СуперЭльфа, а от конкретных плохих парней.
- Кто тебя здесь укрыл?
- Ники. Она хорошая. Мне просто не очень комфортно, было тут. Как-то не привык я к местным обычаям, - он очень смешно изобразил руками эти «обычаи», - и я отселился. Живу в ангаре, где у всех байки. Заходи на чай, если что.
- Слушай, а почему они нас терпят таких? Хорошо относятся, помогают…
- Они нас жалеют. Мы в их глазах – просто еще не осознавшие, насколько хороша и проста жизнь. И потом, они явно ощущают определенное превосходство над умными-тупыми эльфами. Их вода уже успокоена, и они каждый день видят Светлый Лик. Даже когда здесь все накроется одним местом, они этот день даже не заметят.
- А здесь может что-то накрыться?
- Если олимпийцы будут тупить, как они это делают сейчас, то очень даже может быть…
- Макс, я так мало знаю! Можешь мне рассказать по порядку?
- Да не вопрос… Могу и рассказать… Вот только что ты сделаешь с этим знанием? Понимаешь, каждый день я, да и ты тоже, мы все идем навстречу жуткой гусенице, которая нами закусывает. Я это делаю с надеждой, что в один прекрасный день, она заглотит меня поглубже, и я проскочу через ее кишечник, и окажусь снаружи, и сзади, где у нее нет глаз. Джерри, Эсмеральда – не просто Глаз, она еще и Рука, вот в чем дело.
«Без имени живет, без глаз видит, без рук создает» - я-то думал, ты знаешь, раз именно это процитировал…
- Чья рука?
- Вальгаллы, я же уже говорил, Богов Тьмы.
- Спасибо, прояснил… Давай сначала. Расскажи мне про олимпийцев.
* * *
Макс встал, поискал что-то глазами, затем встал, сделал два шага и выключил свет.
Вернувшись на свое место, долго усаживался поудобней, скрипя при этом диваном.
Усевшись, немножко помолчал.
- Ну слушай… Я – историк-эллинист. Точнее, был им. Сюда, на Неокрит прибыл, чтобы написать книгу о волнах интереса к эллинизму в истории Ксанфа, начиная с Артура Великого. Это было три года назад. У меня была написана примерно четвертая часть книги. Оставались кое-какие вопросы по Гуго Монтеросу, его однофамильцу – нынешнему губернатору, а также отношению местного населения к наследию Древней Греции здесь на острове. Со мной было письмо от руководства института, договор-заказ с известным образовательно-издательским центром. И до этого я ни разу здесь не был.
Я решил планомерно объехать весь остров, составил план и начал, как все, с Дельф.
Все эти страшилки, сношалки и прочий местный колорит меня интересовали только в контексте моей задачи. Но кое-что я накопал и там. Ходя-бродя по всем этим паркам и притонам и расспрашивая встречных-поперечных, что они знаю они знаю и думают о древне-греческом наследии в жизни Коллизиума. Всем было наплевать на Древнюю Эооаду, на то, как называется их остров, и почему его так назвали. Кое-кто даже мог вспомнить про Бешенного Гуго, но общее мнение было таким – никакого влияния Древняя Греция тут никогда ни на что не имела, и не имеет. Но однажды я наткнулся на интересную личность. Это был человек средних лет, эльф, который оказался случайным свидетелем моего разговора с орком-держателем таверны «Одиссей» рядом с набережной. Одет он был щегольски и как-то старомодно, даже с тросточкой. Он весьма учтиво попросил разрешения и присел за мой столик. Потом оглянулся по сторонам
и процитировал начало «Илиады». Там где про розоперстую Эос…
Потом еще раз оглянулся по сторонам и представился:
- Квент. Можно Кью. Так короче.
Я тоже представился. Мой новый знакомый предложил прогуляться по набережной. Мы шли, и я рассказал ему о своей книге. Я говорил, а он все время внимательно оглядывался по сторонам, как будто кого-то высматривая. Потом мы вышли к тому месту, где небольшой детский бассейн и сквер. Там мы сели на скамейку спиной к морю. Перед нами был цветник, за ним, где-то там, в дымке, гора Мак-Кэйбл.
- Странно, правда? – указал мне на гору Кью. – Делфы, а рядом не что-то греческое, а какой-то полковник-сакс.
Я сразу вспомнил историю этого топонима. МакКэйбл был тупоголовый полковник, «отличившийся» во время восстания местного населения. Подвиг его состоял в том, что погнал на штурм хорошо защищенной горы все свои войска. Высоту он взял, зачинщиков арестовали и казнили, но в ходе штурма этого холма, удерживаемого всего300-ми защитниками погибли почти четыре тысячи наступавших. Никто не отступил – ведь сзади шли другие наступавшие с приказом стрелять в не подчиняющихся приказам.
Железная воля к победе – вот, что отметил как заслугу полковника тогдашний губернатор острова.
- Все просто, - улыбаясь, произнес Кью. – Или ты – личность, или ты – история.
- Все личности рано или поздно становятся историей. Все различается только громкостью сигнала.
- Да, но я бы все различал личность и окружающий пусть и одушевленный, но ландшафт. И полагаю, вы тоже это делаете. Вот допустим, Зевс и, скажем, какой-нибудь… Полуэкт. Они равны?
- А какой из полуэктов?
- Да какая разница? Этот Полуэкт остался в памяти специалистов, как вы, только потому, что существовали Зевс, Гера и прочие боги. Вот и в вашей книге… я бы сделал акцент на том, что все, что делаете человечество, пронизано желанием вернуться во времена, когда на земле жили боги.
- Я так не считаю. Зачем людям боги? Они и сами уже много чего могут.
- Затем, что им надо на кого-то равняться и к чему-то стремиться. Люди ведь не равны. Они всегда, либо орки либо эльфы. Либо… боги. И если уж мы затронули эту скользкую тему, то боги эти никуда не делись…
- Любите мистику?
- Обожаю! – Кью весело засмеялся. – Я представляю вашу книгу в руках богов. Что-то там про «эхо флейты пана, которое пытливое ухо еще может различить в шуме генномодифицированных оливковых рощ и виноградников…».
Он внезапно стал серьезным, наклонился ко мне и прошептал:
- Макс, боги снова здесь…
При этих словах он тревожно оглянулся вокруг. Я почувствовал себя полным идиотом, над которым пытаются подшутить.
- Я не шучу, - тихо сказал Кью. – Боги здесь, на острове. Но вряд ли вы сможете кому-то про них рассказать.
- Это мафия? – вдруг вырвалось у меня.
- Что ж, можно сказать и так… А можно и по-другому. Они – пастыри… И я бы сказал, что добрые.
Мне внезапно стало интересно. Я понял, почувствовал, что речь идет вовсе не о чем-то сказочном, а вполне обычном, пусть и покрытом завесой тайны.
- А посмотреть на них можно?
- На богов-то?... На некоторых можно, хотя они этого и не любят.
- А вы про них откуда знаете?
- Вот этого я сказать не могу. Зато могу рассказать, как работает система Олимпа. Это не точное знание. Скорее догадка и результат долгого наблюдения, но процентов на 90 я в ней уверен. Интересно?
- Да.
- Тогда слушаем и не перебиваем… Название острова и города – случайность. Как и то, что нынешний барон тоже носит фамилию Монтерос. А вот то, что боги окопались именно здесь – уже не случайность. Это следствие местного климата и их, богов, специфический юмор. Заповедник – это их работа.
- То есть…
- Я же попросил не перебивать. Боги вернулись больше ста лет назад. Еще до Консенсуса. Когда были проведены первые успешные опыты по продлению жизни, небольшая группа тогда еще просто людей, никаких не эльфов, решила, что бессмертие не может принадлежать всему человечеству в силу ограниченности самой человеческой природы. Что может быть страшнее бессмертного орка или гнома? Они как Одиссей мимо Сциллы с Харибдой смогли прошмыгнуть мимо решения Сената о Человеческой форме, запрета на ревит и смогли воспользовались всеми достижениями цивилизации как трамплином, овладели такими высотами в расширении сознания, что нам и не снилось, и в конце концов воссоздали Олимп. Они не смогли одного…
Кью замолчал.
- Чего?
- Сохранить единство рядов. А еще волю иногда действовать так, как в таких случаях действовали наши предки. Быстро и безжалостно.
- Вы говорите загадками…
- Я люблю загадки. Они тренируют мозг. Вот скажите – в чем смысл развития цивилизации?
- В развитии.
- А зачем оно, это развитие? Чтобы жрать и трахаться еще слаще?
- Хотя бы и так.
- Нет, Макс, не только. Алармистская часть нас сами, древняя и потаенная, всегда ставит перед нами вечный вопрос и обозначает главную угрозу, даже если она отделена от нас миллиардом лет. Главная задача любой цивилизации состоит в выживании. Даже если эта цивилизация состоит их всего сотни индивидуумов.
- Сотня – это число богов?
- Да, долгое время, так и было.
- А что изменилось?
- Все. Но эти, - Кью кивнул рукой куда-то на восток. – Не хотят ничего понимать. Они думают, что все под их контролем.
- Почему так?
- Потому что их система контроля устроена исходя из соображения, что контролировать нужно эльфов – Сенат, комитеты, в общем, тех, кто обладает наивысшим соцкапом.
- Как они это делают?
- Я думаю, что через апргейд. Апгрейд – не просто средство изменения личности в нужном направлении, это средства изменения личности еще и в нужном для них направлении.
Джереми, который слушал рассказ Макса, похолодел и прислушался к своему телу. Значит в нем тоже стоит какой-то жучок или даже секретная кнопка, которая, если что, направит его в нужном направлении? А Макс продолжал рассказывать…
Я его спросил:
- Кью, а насколько это все можно подтвердить?
Он задумался. Сидел, глядя на рукоять своей трости с интересным узором, и как будто что-то обдумывал. Затем сказал:
- В конце концов, все равнозначно… - он засмеялся и поднял палец вверх. – Противоречу самому себе! Значит, хочешь, увидеть богов?
- Не отказался бы.
- Сразу скажу, олимпийцев показать не смогу. А вот других, если, конечно, получится, можно попытаться. Но это будет не просто. Я готов это сделать, если ты пообещаешь мне, что никому не расскажешь, что я тебя туда привел.
Я пообещал. Он скептически меня осмотрел и продолжил:
- В общем так. Есть один человек, который на подхвате у важных людей острова. Я могу тебя с ним познакомить. Но сделать это надо так, что бы потом, если что, ко мне претензий не было. У этих ребят длинные руки. И они - не неженки.
Дело явно принимало какой-то криминальный оборот, но что-то, может, чувство собственной важности, не дало мне тогда отработать назад. А Кью уже излагал свой план:
- Он – рыбак, я напрошусь к нему и возьму тебя с собой. Постарайся ему понравиться.
Через день мы отправились на катере за марлином. И мне повезло – я поймал и вытянул своего первого здоровенного красавца и страшно этому радовался. Сильно болела спина и руки, и я просто сел на палубу. И тогда Локки, так его звали, подошел и сказал:
- «Большая рыба внизу - отражение большой рыбы вверху. Тот, кто умеет смотреть, поймает везде.»
Увидел мое удивленное выражение и довольно засмеялся своей широкой, с таитянским узором, мордой орка.
- А ты, брат, как думал? «На затылке нет глаз. Но это не повод не смотреть по сторонам. Сбился с пути, загляни внутрь.»
Я сделал комплимент типа, что и так называемые эльфы-то в большинстве своем не знакомы с «Кодексом Эльфа», а тут орк… Он посмотрел на меня и сказал:
- Здесь это не сложно.
Внезапно он сделал странный жест – поднес сложенные ладони к лицу и выбросил их пальцами вверх в одну из сторон света, затем быстро построил процедуру по кругу еще три раза. И спросил меня, как я отношусь к ручьевой рыбалке.
Так мы познакомились. И вот он-то и познакомил меня с Великой Пустошью…
- Королевой?
- Да. Тогда она воспринималась по-другому. Видимо, ее тогда еще совсем недавно разработали. Меня пригласили, как я потом узнал, именно потому, что я – эльф. У них, видишь ли, возникли проблемы с работой технологии на эльфах. И нужно было отследить работу Королевы, наблюдая непосредственно мозг. Так я попал в лабораторию. Локки объяснил, что они проводят испытание новой игры как раз на тему Олимпа и олимпийских богов. А сейчас тестируют именно эффекты – фактуры. Эффект присутствия и прочее.
И знаешь, они тогда постарались, чтобы у меня все получилось быстро. Электростимуляция, премедикация, и в сканнер.
И у меня стало получаться уже через три дня. Я ходил туда как на работу. Конечно, мне было и интересно. Вот ты сейчас мучаешься, а меня протащили через всю эту швейную мастерскую, можно сказать, махом. И я увидел Синий Покой... И Старый Корабль... И Кладбище Вселенных... И много чего еще.
Как ты понимаешь, с эффектом присутствия там все не просто. Там скорее, наоборот, эффект отсутствия. Но то, что видишь и воспринимаешь вокруг, компенсирует твою жалкую личность, оставленную снаружи как одежду в предбаннике. Мне было очень интересно и без личности. А уж когда я увидел первое живое существо, восторгу моему не было предела. Сначала я не задавал никаких вопросов. Я просто жил в этом мире, знакомился и играл с теми, кого встречал там, и сам был таким же простым, как все те персонажи вокруг.
- Персонажи?
- Да, тогда это очень напоминало игру. Когда проходишь фазу восприятия фактур, то открывается мир бесконечно разнообразный и, в то же самое время, какой-то искусственный. И персонажи они были как некоторые игрушки. Живые, но это именно игрушки. И даже то, что ты сам там такая же причудливая игрушка, заводило и поражало.
Сейчас они смогли убрать эту «искусственность» и нарастили качество многократно. Автора, программиста уже почти не видно.
- Долго ты там пробыл?
- Месяца два. Я, конечно, занимался и своей книгой, но эта штука покорила меня своей новизной. Где-то через месяц Локки спросил – мол, нет ли у меня на примете здесь знакомых эльфов для участия в тестировании «игры». К этому моменту у меня накопились некоторые вопросы. Например, а где Олимп и все олимпийское в том, что я наблюдал там?
Локки сказал, что пока идет разработка персонажей и правил. Я поинтересовался, о чем будет игра. Никогда не забуду его выражения лица, когда он объяснял мне смысл игры. Он сказал так:
«Представь себе море. В море живет большая рыба. По морю плавают тысячи лодок с рыбаками. Но лишь на каждой тысячной знают про эту особую рыбу. И они, эти рыбаки, ждут ее появления в определенном месте моря. А сзади них плавает акула. Акуле тоже нужна эта рыба. А вот сами рыбаки – не очень. Акуле нужна рыба, чтобы стать большой и сильной. Настолько чтобы она смогла проплыть через мертвые воды и воды, полные злых касаток, и попасть в Океан. Понял?»
«Не очень…» - ответил я. – «В чем смысл игры?»
«А в том, чтобы помочь акуле победить»
«А почему именно акуле?»
«Потому что те рыбаки – лохи. Они думают, что рыба будет водиться в этом море всегда. Они ошибаются. Эволюция, брат. Надо играть за акулу.»
«А можно играть за рыбаков?»
Он задумался и смотрел на меня с его совершенно непередаваемым выражением лица.
«Знаешь… Наверное, попробовать можно… Но играть тогда будешь против меня. Понял, брат?»
Зловеще это все прозвучало. Настолько, что расспрашивать дальше расхотелось. А вот разобраться – очень.
- И что с новым эльфом?
- Сначала я спросил про Кью, почему он не попросил его. Он ответил, что Кью уже поучаствовал, и что это слишком занятый эльф. Тогда я нашел ему туриста. Просто познакомился и предложил принять участие в тестировании новой игры.
Локки обещал, что если чел не подойдет, ему скажут на следующей же день. Но Иржи подошел. У него был двухнедельный тур без программы на остров и все две недели он проторчал в лаборатории. Он приходил туда как на работу, строго в 10, а иногда и оставался на вторую половину.
Ближе к концу второй недели он подошел ко мне и спросил:
- Макс, а что у тебя с тестами?
Я удивился – никаких тестов мне проходить не предлагали. На вопрос «что за тесты» он рассказал следующее. Уже три раза его просили пройти несколько простых тестов-игр, связанных с выбором – наперсток, морской бой и все в таком роде. Где нужно было угадывать и называть.
- И что? – спросил его я.
- Знаешь, странные ощущения были. Вот три ведерка. Я решаю назвать красное, а называю синее. И с морским боем также было пару раз. Как будто кто-то за меня принимает решение и действует при этом быстрее, чем я. Дергает за ниточки.
Я, естественно, сразу вспомнил слова Кью про богов. Вслух Иржи ничего говорить не стал, наоборот, постарался развеять его опасения. Но подозрения мои возросли многократно. Тут еще и сам Кью куда-то пропал – не отзывается и все. Я продолжал заниматься по инерции своей книгой, но и лабораторию не забывал. К тому времени я достигал Пустоши уже без всего. Просто подключался к чему-то, что оставалось для меня неким загадочным объектом, сервером, вот только игровым он мне уже не казался. Когда Иржи уехал, Локки снова попросил добыть добровольца. На этот раз это была девушка. Тоже туристка. Мы подружились и быстро стали жить в одном номере. У Сандры, как у тебя сейчас, получалось плохо. Она и застряла у белошвеек, да и без внешнего толчка попадать туда не могла. Хотя и пыталась вовсю.
И вот тогда Локки второй раз крупно проговорился. Посмотрев на расстроенную мордашку моей подруги, он заметил:
- Эльфийка… Все они такие, эти эльфы.
- А я что, не эльф?
- Ты не такой как они. У тебя есть встроенный прицел. Да ты и рыбак к тому же. Этот чех, он тоже - рыбак и охотник. В душе, конечно. А это значит, в нем тоже есть внутренний курок, на который можно нажать.
- А у орков он есть?
- Практически у всех. В том-то и проблема - наша игрушка прекрасно работает на орках и сбоит на эльфах. А заказчик просит добиться полного охвата всех главных целевых аудитории Ксанфа.
- Про курок непонятно. По идее, на курок должен нажимать играющий. Разве не так?
Локки искоса взглянул на меня своим всегда трезвым и острым взглядом стрелка.
-«Убивший оленя, да посмотрит в его глаза. Умный увидит там стрелка и оглянется вокруг.»
К этому моменту я уже знал достаточно, чтобы не расспрашивать дальше. Я просто кивнул, как будто все понял. И мне казалось, что действительно начинаю понимать.
Этот Локки любил выражаться загадками. И, пожалуй, он и не заметил, что сказал уже слишком много.
К тому моменту я понимал, что Пустошь – вовсе не игра, а какой-то эксперимент над сознанием ее пользователей. Попытка прямого управления извне? Было очень похоже, что так оно и есть. Я не знал главное – кто этот Заказчик. И чего он хочет добиться. Да и непонятки с категориями богов, про которые намекнул Кью, оставались. Любопытство захватило меня так сильно, что мысли про книгу как-то незаметно выветрилимсь из головы. А новая информация все не поступала.
А потом произошло одно событие. Нам с Сандрой, у которой начало все получаться, наконец-то предложили пройти тесты. Поскольку я знал о возможном вмешательстве, то решил, что буду действовать в режиме наблюдателя. То есть, если какая-то сила попробует склонить меня к действию. которого я не планировал, я просто поддамся, не выдавая себя.
Все прошло так. как и рассказывал Иржи. Вот три ведерка. А вот шарик. Шарик попрыгал, ускорился и скрылся под одним из ведерок. Я говорю себе - «желтое», а рука при этом выбирает синее. Все происходит практически одновременно. То есть если бы такое происходило в реальной жизни, например за рулем электроцикла, то водитель мог бы даже не понять, что свернул не туда, куда хотел. Прочие тесты показали аналогичные результаты – думаешь одно, делаешь другое.
А вот Сандра ничего не заметила вообще. Для нее это были просто странные дурацкие тесты на внимание. На следующий день произошла странная вещь – когда я вошел в мир этой «игры», один из персонажей показался мне знакомым. Знакомым не по игре, а по чему-то другому. И вот тогда я в первый раз осознал себя там! Это был я, Макс, а не странное призрачное существо в призрачном искусственном мире. И тогда я направил все свое внимание на это разноцветное мохнатое существо, весело пляшущее рядом. Мохнатый светящийся монстрик вдруг вздрогнул, зашипел и завертелся как кусочек натрия на воде. И исчез. Но еще до того, как это существо исчезло, я успел увидеть и его структуру, и то, что оно связано неким кабелем с каким-то центром. Затем оно исчезло в яркой вспышке, которая как короткое замыкание выбило «пробки» настройки, и я вновь оказался в комнате.
После этого я два дня не появлялся в лаборатории. Я проводил на Большую Землю Сандру, и взял интервью у самого барона, на которое записался еще с месяц назад.
У Джереми, который сейчас внимательно слушал всю эту историю, возник вопрос:
- Макс, так. может, мне пока не поздно все это прекратить? Зачем мне становиться чьим-то Глазом и Рукой?
- Если бы ты меня спросил об этом тогда, то я бы тебе ответил – да, не стоит. Но сейчас. когда я немножко знаю про эту гадость, и с чем ее едят, мой ответ прозвучит так: не надо прекращать. У любой монеты есть две стороны. Так что не бойся, флиртуй дальше с нашей опасной Красоткой. А вот как начнет получаться, я тебе там кое-что покажу.
Макс завозился, встал и ушел в туалет. Потом, не включая света, вскипятил воды.
Джереми прекрасно видел его уверенные движения в темноте.
- Апргейд глаз?
- Нет, подарок Королевы. «Убивший оленя, да посмотрит в его глаза. Умный увидит там стрелка и оглянется вокруг…» Не могу объяснить как, но я неплохо вижу в темноте.
- Давно?
- Это почти сразу пришло. Где-то через месяц после интервью с бароном. Ладно, я спать хочу. Завтра все дорасскажу, если интересно.
Он быстро выпил свою чашку, встал и быстро сбежал с веранды в лес.
* * *
Долго Джереми лежал без сна в странном возбуждении на грани озноба. Тело как будто вибрировало, но не мышцами, а чем-то другим.. Из рассказа Макса у него в голове создалась такая картина:
1. Есть олимпийцы – «добрые пастыри», контролирующие население планеты через ее верхушку и элиты.
2. Есть Вальгалла – более воинственное и более молодое поколение «богов». Эти для контроля используют Черную Пустоту или Эсмеральду, как называют ее верные слуги Королевы. Опираются на орков как более подконтрольную им часть населения.
Но! – если ее слуги – ее же глаза, то почему они не видят Макса, скрывающегося от хозяев Эсмеральды? Значит, он что-то такое знает, что позволяет ему оставаться невидимым…
И почему нельзя увидеть олимпийцев? И что за конфликт назревает между Вальгаллой и олимпийцами? Из-за чего? Знают ли олимпийцы про Вальгаллу? Голова кругом идет…
Увидеть бы сейчас Эни. Она бы точно помогла разобраться. Он прикрыл газа, и практически сразу перед ним поползли волнами узоры Эсмеральды… Они были четкими и яркими, как там, во время сеансов. Может, у него уже получается? Но волны так успокаивали, да и сил для ответа уже не было. Одна из волн приподняла его и унесла в сон.
К обеду следующего дня приехала Ники и тут же предложила ему себя. Отказываться он не стал. Для Ники это, видимо, была привычная форма приветствия, несомненно приятная для всех по ней соскучившихся. После физической активности Ники завалилась у себя в комнатке и приняла привычную позу – скрещенные на груди руки. Он заметил, что потом как-то незаметно ее тело меняет позы – руки вытягиваются вдоль тела. Когда она это делает, он ни разу так и не видел.
Сам он пошел прогуляться по территории «коммуны». Заглянул в ангар. Макса там не было. Он уже собрался, было, уходить, когда услышал голос откуда-то сверху:
- Тут я…
Он взглянул вверх. Под самым верхом на балках был утроен небольшой помост. Видимо, там Макс и ночевал.
- Сейчас спущусь…
Вниз упала веревка. Следом слетел и Макс. Он тут же направился куда-то в угол темного ангара. Там виднелся столик и стулья.
- Сейчас вскипит…
Они вышли на солнечный свет. В этом году влажный период на остове закончился необычно рано. Погоды стояли солнечные, прерываемые редкими короткими дождями. Вот и сейчас небо наверху было чистым и ярко-синим, тени от деревьев по склонам – четкими и темными. Они попили чай в полном молчании. Затем Макс предложил прогуляться по ручью вверх до, как он выразился, «одного интересного места».
Интересное место оказалось совсем недалеко и представляло из себя площадку одним из притоков ручья, ровную и кем-то оборудованную не то для пикника, не то для проживания. Здесь был односкатный навес с топчаном, очаг и пара бревен вокруг него.
- Чье это? – спросил Джереми.
- Мое. На всякий случай.
Они присели на бревна.
- Я начну с барона. Визит к нему в моих глазах был пустой формальностью. Я точно знал из Регистра, что с Гуго его роднит только фамилия. Судя по биографии, личность это довольно своеобразная, но вряд ли озабоченная историей Древней Греции или идеей возрождения эллинизма хоть в какой-то форме. Конечно, одна загадка была – то, каким образом он, эта цирковая выскочка, оказался на этом месте.
Барон встретил меня в своем кабинете на предпоследнем этаже дворца. Дворец, надо сказать, достойный – старое, колониальное еще строение с большой открытой площадкой в двух уровнях на само верху. С бойницами, увитое цветущими розами и еще какой-то зеленью.
Сначала беседа шла чопорно и по-деловому. Дворецкий сразу предупредил меня о продолжительности аудиенции, и поэтому я старался держаться списка заготовленных вопросов. Я спрашивал, Монтерос, развалясь в своем кресле и куря сигару, спокойно отвечал.
Надо сказать, что он произвел на меня двойственное впечатление. Это человек, который. как мне показалось, прекрасно осознает свое положение и его природу. Было похоже, что все вокруг он воспринимает как какую-то игру, в которую полагается играть с самым серьезным видом, хоть это и трудно для него лично. В разгар нашей беседы кабинет проскочила какая-то служанка. И я видел с каким удовольствием Апполо переключился на нее, как радостно он ущипнул ее за мягкое место. В общем, все шло спокойно, пока я не дошел до главного – роли эллинизма в современной жизни на Неокрите.
И тут я увидел, как расслабленный до этого барон слегка напрягся, а зрачки его глаз слегка сузились.
- Уважаемый Макс, я – не образованный орк, и рассуждать на подобные темы для меня. как вы понимаете, слегка затруднительно. Вы, конечно же, знаете обо все этом гораздо больше меня. Но, полагаю. что и вы и я вместе можем подтвердить оду простую вешь – мои предки были и ушли. А жизнь продолжается. И не древние греки ее здесь на острове определяют.
И тут непонятно почему у меня вырвалось:
- Ее определяют боги?
И тут он засмеялся. И встал из-за стола. Он был очень невысок, практически квадратен, да еще и с приличным пузцом. Огромные руки, широкая кость. На вид ему было лет 35. Сильный мужчина, но не очень следящий за собой.
Он подошел к кабинету, открыл его и извлек набор рюмок и какую-то початую бутыль.
- Метакса. Угощаю. С родины моей присылают. Хенд мейд.
Я понял, что лучше не отказываться. Он наполнил бокалы. Поднял их оба и придирчиво проверил уровни. Затем передал один из бокальчиков мне.
- За моих предков!
Мы выпили. И выпили еще. Служанка принесла фрукты и сыр. Мы вышли из кабинета на широкую просторную крышу третьего этажа и подошли к парапету. Апполо стоял, глядя лицом куда-то на восток. Затем ткнул туда своим толстым как обломанная палка пальцем.
- Там! Там находится Олимп. Но бого на нем точно нет. Можете проверить, - и он снова засмеялся. Фальшиво и сердито.
- А где они тогда?
- А где вот этот Бог? – он указал себе на грудь. В расстегнутом вороте рубахи виднелся крестик.
- Везде?
- Правильно. Не надо искать богов. Они этого не любят.
Тема эллинизма была закрыта. Я не стал расспрашивать его про взаимоотношения барона с Третьей Стражей и людьми Генерального Шерифа. Но один вопрос все же задал:
- Здесь на острове декларируется полная свобода по многим вопросам, жестко регламентируемым на Большой Земле. Порядок поддерживается исключительно местными структурами. Скажите - чисто гипотетически, что будет, если кто-то попытается создать дополнительную систему управления жителями острова. При помощи современных технологий, игр например.
Зачем я это спросил, не знаю. Наверно, метакса подействовала. Барон напрягся весь и заявил:
- Это невозможно! – повернулся и пошел в свой кабинет. Я понял, что аудиенция закончена. А еще то, что барон явно знает намного больше, чем хотел сказать.
Когда через два дня я появился у дверей «лаборатории», меня туда не пустили. Я спросил, где Локки. Мне сказали, что он уехал. Я связался с Локки сам, и тот сказал, что будет через неделю. Голос у него был ровный, как ни в чем ни бывало. В этот же день я попытался добраться до Черной Пустоты самостоятельно. И у меня все получилось даже лучше чем в лаборатории. Я бродил и разрушал объекты этого странного «сна» один за другим. И каждый раз видел, что в момент распада вспыхивает и исчезает какая-то ниточка, ведущая от исчезающей сущности к какому-то центру. Когда я утомился и вылетел из «игры», то сразу задумался вот о чем:
- Где находится это игровое поле, и что оно из себя представляет? Ведь, получается, что туда можно входить без всяких шлемов и прочих механических или электронных приборов-посредников. Я, как ты знаешь, гуманитарий. И понимаю, что ответы на такие вопрос должны искать люди совсем с другим образованием и другого склада. И тогда я сосредоточился насовсем другом – Замысле Автора Игры. Ведь если понять сам сюжет, то можно подсмотреть мотивы и цели всей этой затеи.
И тут подоспел обещанный Локки сюжет. Где-то черед два дня я заметил что ландшафт «игры» изменился – я сходу попал в самый настоящий и в тоже самое время фантастический мир. Особенностью этого мира было то, что где бы я не находился, в всегда виде одну и туже высокую гору, вершина которой была скрыта облаками. Я знал, что это – Олимп. Я пытался туда дойти, долететь, но всегда безуспешно. Три дня я как нанятый погружался в этот мир и пытался заглянуть туда, за облака. И ничего не получалось .Начинаешь подниматься вверх пешком – все осыпается из под ног, все время выскакивают какие-то странный сущности и пытаются отвлечь. Взлетаешь, летишь, а при подлете к облакам сила куда-то уходит. Я настолько проникся этой задачей, что даже злость из нашего мира притащил туда. Я швырялся камнями, уничтожал сущности одну за другой, но толку не было.
И вот буквально за день до предполагаемой встречи с Локки произошло нечто:
Я оказался в какой-то чудесной пустыне. Удивительные кактусы и агавы росли вокруг. Под ногами сновали яркие и юркие ящерицы и насекомые. Было время сразу после заката. Мой Олимп, больше похожий на правильной формы вулкан, впервые стоял совершенно голый. Его вершина была укутана снегами. И я подумал – какие боги могут быть там, среди этих бесприютных голых камней и снегов? И зачем они мне, эти боги? И я просто побрел по этой прекрасной пустыне туда, где небо было темнее чем на западе. А потом встретил одинокий камень и сел на него. Рядом со мной на камне оказалась красивая жужелица. Она переливалась цветами от золотого до фиолетового, несмотря на наступавшую темноту. И вдруг я понял, что сейчас смотрю на нее так, как те, что придумали игру, смотрят на своих пленников. И мне захотелось увидеть мир глазами этой жужелицы. До сих пор не знаю, как я это смог сделать… Но я увидел страшную громадину, возвышающуюся надо мной на камне. У нее было жуткое, покрытое рытвинами лицо, угловатое как огромный неровный камень, и огромные черные озера глаз. И тогда я направил на нее всю свою накопившуюся злость. Я закричал на себя из тела этой жужелицы и увидел, как моя плоть превратилась в ярко сияющий вихрь, а потом яркая вспышка вышибла меня из игры.
Вернувшись в свой мир, я вдруг ощутил огромный прилив энергии. Тело как будто промыли, почистили и собрали заново. А еще мне казалось, что я только что понял что-то очень важное. Но понял не мозгом, а всем телом. Но энергия бродила во мне и требовала выхода. И тогда решил похулиганить. Я снова вошел в игру и снова оказался на той же пустыне – такова была моя воля. И я нашел этот сам камень, только уже без жужелицы, поднял его и запустил в сторону Олимпа.
Через оптический прицел одинокая фигурка оленя на голом склоне отсюда, с 400 метров, казалась просто мишенью. Самец-одиночка сейчас сосредоточено щиплет ягель. Хорошо видны клубы пара, вырывающиеся из его ноздрей, челюсти методично совершают привычные движения восьмеркой. Он выбрал точку прицеливания, задержал дыхание и плавно спустил курок. Старенький длинноствольный «Хеллбой» грохнул, и долина отозвалась эхом. Олень продолжал стоять. Холостой? Но он же сам заряжал карабин…Олень продолжал стоять. И вот, как бы нехотя он вдруг опустился на одно колено и наконец рухнул на бок.
Ксеркс облизал пересохшие губы и, закинув карабин на спину, побежал в добыче. Вот и олень. Глаз его, смотрящий в небо, еще слегка подрагивал веком. Нет, все-таки, это только кажется. Ксеркс потянулся поясу и извлек из ножен старый отцовский нож. Он мог бы поручить разделку паре специальных дронов. Лазерный нож и точное знание анатомии способны на чудеса, и через полчаса здесь осталась бы только шкура, голова и внутренности. Но ему хотелось сделать это самому. Зачем – он не знал и сам.
Несколько мощных ударов, хруст ломаемых ребер и вот оно – еще шевелящееся оленье сердце. Он подумал и откусил, чувствуя челюстями упругое сопротивление продолжающей сокращаться мышцы. В одном из отделений была кровь, которая тут же потекла по его отросшей за последние десять дней бороде. Он спустил кровь, и немного посомневавшись, все же вызвал с лагеря пару дронов. Пусть работают, а ему надо думать.
Когда оборвалась связь с соратниками по борьбе, он даже не удивился. Он этого ждал. Потому-то он и оказался тут, в таких знакомых ему местах. Старый Бьёрн, казалось, ничуть не удивился, увидев его тут снова. Они не виделись целых десять лет, но старик мало изменился с тех пор. Он объяснил Бьёрну, что хочет побыть один, и так, чтобы его не беспокоили. Бьёрн, работавший на станции с первых дней ее существования, вопросов задавать не стал и отвез его на кордон в сотне километров от станции. Дал еды, и доступ к некоторым транспортным и служебным дронам станции. С техникой здесь был полный порядок.
Распугав надоедливых белых медведей, первые три дня он просто ходил по окрестным холмам, рыбачил и… думал.
В том, что там, на Большой Земле, что-то произошло, он не сомневался. Не отзывался никто – ни Моника, ни Гарсия, ни Тес. Сигнал проходил, а ответа не было. Это означало одно – абонент не хочет с тобой общаться. Или этого абонента уже нет физически. Впрочем, такая возможность даже в его подозрительном мозгу не укладывалась. Нет, тут что-то другое…
Допустим, Мачетта действительно их сдал, и сейчас их всех трясут по поводу незаконных научных изысканий. Чем им это может грозить? Запретом на дальнейшие исследования. И все? Да пожалуй, и все… Зачем тогда прятаться от него?
На четвертый день он не выдержал и попытался связаться хоть с кем-нибудь через мир Эни и Джереми. И не смог. Доступа не было. Он попытался войти в свой мерцающий мир, и тоже тщетно. И дело было не в настройках. Все оказалось гораздо хуже – не работали институтские генераторы черных дыр. Все, шлем теперь бесполезен.
Что ж, вот оно, еще одно доказательство того, что его подозрения оказались пророческими. Их вычислили и приняли меры. Что это означает лично для него? Чтобы это понять, надо узнать, что произошло с остальными. Ему-то здесь вряд ли что-то грозит. Бьёрн его не выдаст, а места эти он знает с детства.
Он еще раз поглядел на убитого оленя. Он отнял его жизнь, можно сказать. просто так, повинуясь древнему инстинкту охотника. И вот сейчас кто-то точно также убивает его мир. Олень бы не смог понять его, Ксеркса, позыв к убийству. Так сможет ли он понять мотивы, движущие СуперЭльфом?
Он услышал легкий стрекот – это шли дроны. Небольшие, не больше полутора метров в поперечник летающие паучки быстро взялись за дело. Один резал, второй раскладывал куски на траве. Сейчас они все закончат, улетят, а он погрузит добытое мясо на свой дрон, который сейчас уже где-то на подлете. Вечером к нему обещал заглянуть в гости Бьёрн.
* * *
Старенький электрокамин в жилом вагончике кордона усердно изображал танец живого огня, пускал искры, шипел и плевался так, как будто кто-то принес и бросил в костер охапку сырых дров.
Оленина, со специями, чесноком и цельными доходила до кондиции в духовке.
Сам он сидел в кресле-качалке перед камином и вспоминал. Вот его имя – Ксеркс… Зачем отец его так назвал? У самого-то обычное имя, без этих античных извращений. А тут Ксеркс. Ладно бы что-нибудь простое и ясно, без разночтений. Платон, например, или Александр. Ксеркс – как-то слишком амбивалентно. Хронисты-греки его поносили и награждали уничижительными характеристиками, зато свои персы превозносили и хвалили. Но кто будет верить царедворцам и придворным летописцам?
Девушкам, впрочем, его имя скорее нравилось. Оно обращало на себя внимание. А дальше, как говорится, дело техники. А вот на мужчин его имя действовало скорее как красная тряпка на быка. Ему не доверяли, считали задавакой и странным отщепенцем. И это было обидно. Сам он себя ни заносчивым, ни высокомерным не считал. Просто жизнь – серьезная штука, а слишком многие этого не понимают.
Как и члены его Ордена. Как можно было так недооценивать противника?! Как можно было десятилетиями отрицать очевидное?! И как может противостоять Монстру такая рыхлая и не организованная структура там, где нужна настоящая военная организация. С центром и четкими правилами?!
Вот кто у них в Ордене Главный? Из отцов-основателей сопротивления осталась в живых лишь Моника. Но она – женщина, к тому же довольно странная. Каннинг с Гарсиа? Они какие-то одинаковые. Слишком интеллигентные. Научники, одно слово. Умеют копаться в фактах, но не способны на быстрые и решительнее действия. А сам он, Ксеркс, смог бы возглавить боевую подпольную организацию? С нуля, если потребуется…
Что ж, надо подумать… Ордена, похоже, больше нет. Он один. Больше всего ему не хватало Эни. Эни, которую он видел всего раз десять в жизни и то, большую часть в виртуале или там, на проклятом ЗыЁрсе. Вот она… он чувствовал к ней какое-то непонятное сродство. И что она нашла в этом сосунке Джереми?
* * *
Чем больше Джереми наблюдал за «элитным закрытым клубом», в который, как утверждала Ники, он прекрасно вписался, тем больше росло его недоумение. Он провел здесь уже неделю, успел перезнакомится с десятком самых разных и порой весьма причудливых личностей, и при этом мало что смог понять.
Нам, жителям Земли, этот «закрытый элитный клуб» больше всего мог бы напомнить коммуну хиппи, только организованную лет на 40 позже. При внешней разношерстности участников их объединяли несколько простых вещей: вера в Великую Эсмеральду и ее мудрость, равнодушие к делам окружающего мира и абсолютный промискуитет. Его коробили слишком «простые нравы», царящие в сообществе, но устраивало то, с каким равнодушием и «пониманием» его новые знакомые к его нежеланию «вливаться» в дружный коллектив.
Одно дело, когда он, Ники и Лилит делают это втроем - это хорошо и приятно, что и говорить… Но когда ты лежишь на диване и пытаешься вспомнить и осознать свои приключения там, в гостях у Эсмеральды, а с двух сторон происходит такое, что как говорили в старину, ни словом сказать, ни пером описать, это как-то начинает порой напрягать.
Дарк, самый первый из членов «Клуба Свидетелей Эсмеральды», с которым его познакомила Ники, сказал ему так:
- Джер, ты просто еще ничего не понял. А знаешь почему? Потому, что Королева еще тебя не призвала…
Королева, если она и существовала, его действительно игнорировала. За неделю опытов он смог удивительно мало. К живым разноцветным трубам он смог добавить пульсирующие орнаменты, странные, замкнутые сами на себя объекты, которые Ники и ее друзья именовали пуговицами, и пожалуй все. Входить в «Дворец Эсмеральды» без прибора-настройщика он также не мог. В то же самое время он наслушался таких подробных и, что там говорить, интересных рассказов о приключениях там, в мирах Эсмеральды, что невольно испытывал некоторое чувство неполноценности. Все его новые знакомые просто складывали определенным образом руки на груди и отключались.
Дарк, проникнувшийся к нему непонятной симпатией, хлопал его по плечу свой черной рукой и утешал:
- Не грусти, брат, у тебя все получится. Просто пытайся. А то, что видишь одни узоры, не мудрено – ты сейчас находишься в швейной мастерской Эсмеральды, среди ее белошвеек.
Ищи белошвейку, она поможет. Или хотя бы ее сантехника, - при этих словах он почему-то захихикал, а остальные громко присоединились.
Отсмеявшись, Дарк, дал совет, который оказался ценным – когда засыпаешь, искать увиденные в мирах Эсмеральды узоры перед своими сонными и закрытыми глазами. Джереми уже дважды засыпал таким образом, погружаясь то в паутину нитей Эсмеральды, как называла трубки Ники, то летая над бесконечными полями разноцветных переменчивых узоров. Это было приятно даже здесь, в его мире. Приятно, но не более. Старое название этой странной забавы, услышанное от Эни, он уже и не вспоминал. Черная Пустота… Действительно, какая же это пустота, и что в ней черного?
О том, что шлем теперь бесполезен, он узнал на третий день своего пребывания здесь. Ники уехала в город, и он, ставшись один, тут же потянулся за шлемом. Ему даже не пришлось возиться с настройками, поскольку не было связи с самими генераторами черных дыр. Похоже. Они были отключены или не работали вовсе.. Шлем на его голове был теперь бесполезной игрушкой, а сама ситуация говорила только об одном – фраза о войне была все не шуткой. Он ничего не знал о судьбе своих товарищей по Ордену, зато знал одно – на Большую Землю ему лучше не возвращаться.
Что ж, значит надо набирать очки здесь. Их предварительная договоренность с Эни тоже теперь была под вопросом. Эни тогда ему сказала, что его найдут сами и перевезут в нужное место. Но как и кто его найдет здесь, он нем мог и представить. А еще через пару-тройку месяцев у него закончатся деньги. Придется искать здесь работу. Ковбоем в тот салун? Или в компанию к Ники? Не смешно…
Когда Ники уехала, он остался в домике один. Иногда его навещала Лилит, но он чувствовал себя с ней скованно. Лилит была молчалива, курчава и большеглаза. Первый раз она пришла и молча села рядом. Он пытался с ней поговорить, но ее ответы всегда были крайне односложными. Она либо была крайне глупа, либо просто не любила разговоры. И, черт возьми, она ему нравилась. Лил очень приятно пахла. И поскольку они, благодаря щедрости Ники, уже были близки, то во время второго визита он просто подошел к ней, сел рядом и поцеловал. И ощутил очень странное чувство – она смотрела на него как инопланетянка из одного старого фильма, отстраненно, как на какую-то диковину.
Он повторил попытку и задержал ее в своих объятиях, затем отстранился чтобы посмотреть на реакцию. Все тот же немигающий взгляд прямо в глаза. Он стал стягивать в нее майку. Она послушно подняла верх руки, помогая. Дальше он уже не сомневался в своих действиях.
У нее было очень приятное, прекрасно пахнущее тело, и та удивительная отстраненность, которая и возбуждала и заставляла его вспомнить лавру Мию, даму-робота из Агентства Неожиданных Встреч. Миа, наоборот, пыталась проявлять активность и установить контакт, но эффект был в чем-то сходным и тоже крайне инопланетным.
- Хочешь, я буду приходить каждый день, пока Ники нет?
Он не знал, что ответить.
Она взяла его руку, подняла и приложила к ней свою ладонь.
- Вот. Буду нужна, не стесняйся.
Она поднялась. Он взял ее за руку и усадил рядом.
- Лил, а ты – кто?
- Орка, как и Ники.
- Я не про это… Чем занимаешься здесь, на острове.
- Садовница. Работаю у барона.
- В самом замке?
- Да.
- А почему сейчас здесь?
- Четыре через четыре работаю. Послезавтра в город.
Она встала и, не прощаясь, покинула веранду. Он ее не позвал. Вместо этого он решил поближе познакомиться с окрестностями. С западной стороны, за невысоким хребтом, он обнаружил обширную территорию выработок, место, где даже бурная тропическая флора так и не смогла по-настоящему скрыть следы человеческой деятельности. Почему сюда не допустят «зеленых»? С той стороны, откуда они приехали, ничего интересного не просматривалось. Зато с севера и востока виднелись довольно высокие холмы. Ники сказала, что в хорошую погоду с ближней вершины можно было разглядеть Олимп. Местный Олимп, если судить по видео и фото в Облаке – неприметная вершина около двух километров высотой. По масштабам Ксанфа – даже не гора, а так, высокий холм. Даже очертаниями этот Олимп напоминает не гордые скалистые пики или вулкан, а просто высокую часть хребта какой-то очень-очень древней складчатости. Но уж какой есть. Туда-то он и идет сейчас, с трудом пробираясь вверх по узкой долине ручья.
Кстати, когда Ники говорила про Олимп, ему показалось, что он уловил что-то странное в ее голосе. Но спрашивать не стал, просто принял к сведению.
Вообще, о чем-либо расспрашивать Ники он уже не пытался. Спасибо, что приютила. Надо подумать о других информаторах.
Он перебрал в голове своих новых знакомых. Почти все – несомненные орки. Без «вышки», простые ребята и девчонки. Не злые, почти все где-то работают или подрабатывают. Ведут крайне «естественный» образ жизни. Не напрягаются. Работа, игры, секс и она, Эсмеральда.
Он споткнулся о мокрую кочку и остановился чтобы передохнуть. вдруг вспомнил про свое задание, одно из – разобраться с тем, что же такое эта Эсмеральда. Наркотик или нет? Судя по тому, что эти ребята совершенно очевидно от нее зависели, то да. Но приносило ли это им какой-либо вред? На первый взгляд, нет. Он не раз наблюдал, как выглядят люди, находящиеся ТАМ. Заходишь в комнату, а там – неподвижные тела. Он прекрасно понимал, какую бурю эмоций могли в этот момент испытывать их сознания. Но внешне это никак не отражалось на телах. Похоже, эта штука задействует только мозг. И мозг ли? Он не чувствовал после Эсмеральды ни усталости, ни каких-либо еще странных или неприятных ощущений, какие случались с ним после того, как переиграешь в игры или после долгих упражнений на внимание и память.
Наблюдение за мирами. Вот, что это ему могло бы напомнить, если бы не одно НО. Он видел тело Эни, когда она бродила по мирам. Ее дыхание могло ускориться, она могла автоматически почесать себе что-нибудь или слегка поменять позу. Эти лежали неподвижно. Получается, что мир Эсмеральды сильнее фиксирует внимание своих гостей. Гостей ли? И почему его до сих пор держат в каком-то складе швейного производства?
И кто такие эти белошвейки? Иногда ему казалось, что что-то из окружающих его структур как будто бы пытается с ним общаться. Но как общаться со светящейся трубкой, когда ты сам – такая же трубка?
Но, ты. брат, отвлекся. Тебе нужен здесь осведомитель, проводник в мир Коллизиума и этой чертовой Эсмеральды. Джереми по одиночке вызвал в памяти образы его новых знакомых.
Ники. Его ровесница. Орка. Работает ряженой проституткой в салуне и пиратской таверне для приезжих. Пиратка, девушка-ковбой. Брутальна в соотвествии со своим сценическим имиджем, но не более. Проста как вода ручья. Фанатка Эсмеральды, можно сказать, ее преданнейшая подданная. Очевидно, она что-то знает про круги, и возможно, про Олимп. Но какая-то непонятная сила все время отговаривает его о дальнейших расспросах на эти темы. Может, интуиция?...
Лилит. Красива и пуста как чистый лист. Если бы он встретился с ней в салоне лавр, он легко принял бы ее за робота. Заговаривать с такой про что-то серьезное… извините.
Дарк. Это, видимо, вообще кличка, а не имя. Дарк любит пожрать, танцы, игру в го, и Эсмеральду. Флегматичен и похож на незлобивого пса.
Зена, его сестра. Очень похожа на брата повадками и привычками. И тоже крайне немногословна.
Трейн, Шайни, Свин, Роки, Маджери, Тина… Никаких зацепок. Если сравнивать с теми орками, каких он встречал на Большой Земле или здесь в столице, то эти отличались сильно. Никаких чрезмерных трансформаций внешности, всех этих кошачьих рожиц, рожек, светящихся в темноте глаз и прочих чисто оркских примочек. Чистоплотные, спокойные, и какие-то уж слишком в себе. Даже танцы в это компании были весьма необычными. Вот звучит музыка. Зена, или кто-то еще встает, делает несколько движений и обводит всех взглядом. Кто-то из другого угла отвечает. Дальше пауза. Потом еще кто-то выдает пару па. Как будто разговариваю о чем-то, ведут беседу. И вдруг, не сговариваясь, как по сигналу все приходят в движении. Концовка всегда одинакова и до боли однообразна. Когда Ники с Лилит и Маджери нет, Зена и Тина отдуваются за всех.
Хорошо, что никто не в претензии за его неучастие.
Ага, а вот и Макс. Это уже интересней. По виду эльф. Никогда не принимает участия в местных оргиях, чем значительно облегчил жизнь ему, Джереми. Быть белой вороной как-то не очень. Макс любит плавать в естественном пруду чуть ниже их с Ники домиком. И не только днем. Он пару раз слышал плеск ночью и голоса. Один из голосов был точно Макса, хриплый и низкий, второй женский, но чей. Он не разобрал. Остальное время Макс сидит или лежит где-нибудь и явно общается с Эсмеральдой или ее «белошвейками». Они симпатичней Ники и Лилит?
Надо будет к нему приглядеться. Странный тип. И всегда в лагере. На пособии?
Ручей закончился, впереди пошел крупный курумник, плотно заросший мхами и папоротником. Камни были скользкими, подъем крутым, но. К счастью, не долгим. Выше осыпи оказалось заболоченное плато, поросшее деревьями. Он сверился с картой – до ближайшей вершинки всего пара километров. Вокруг облаком висели москиты. Но не садились, современная защита действовала прекрасно. Он утомился, но решил дойти, а отдохнуть уже там. Мокрый, потный, стоял он перед очередным взгорком. Где-то высоко впереди виднелся кусочек неба. Ему туда.
Наверху он обнаружил открытое пространство. Камни, мох, лишайники, суккуленты и что-то колючее, о не стал узнавать, что. Один камень привлек его внимание – он напоминал кресло, с тонкой обивкой из сероватого лишайника. Он убедился, что рядом нет ни змей, ни крупных насекомых и уселся. Впереди в легкой дымке плавно изгибались гребни хребтов. А над ними возвышался Олимп. Да, это он, местный, такой не высокий и далекий от родной Греции, Олимп.
Он наклонился назад и прилег. Спина легка на камень удивительно ровно и мягко, как будто камень был сделан специально под него. Он закрыл глаза. Легкий шелест ветра и странный сладковатый запах – вот все, что осталось от окружающего мира. Он вспомнил про совет Дарка и вернулся к своему последнему посещению мира Эсмеральды. Тогда он, сразу миновав, мир труб, или как их звала Ники, «нитей», попал в мир «тканей» - удивительно красивых узоров, которые сменяли друг друга подчиняясь кому-то странному ритму, сопровождаемому очень простой, но чарующей мелодией. Каждый узор казался шедевром, каждый поражал глубиной цвета и танцем форм, но ему хотелось большего.
И вот сейчас он снова видел эти формы. Звука не было, но ритм был. Узоры сменяли друг друга, они были почти также прекрасны. Почти. А еще.. а еще сам был вовсе не в мире Эсмеральды. Он чувствовал камень под собой, легкое дуновение ветерка на своем лице.
И вдруг его тело дернулось. То ли он слегка соскользнул вниз по камню. То ли просто какая-то мышца сама собой вздрогнула, но в результате он панически вздрогнул всем телом, дернулся и открыл глаза. Узоры исчезли. Зато он услышал смех. И он узнан голос. Это была Эни. Он оглянулся. Никого. Он забрался на камень с ногами и еще раз осмотрел все вокруг. Никого. Только густой лес с той стороны, откуда он пришел и каменистый склон в сторону Олимпа.
Он вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил. Он несколько раз подпрыгнул на камне. Ударил себя обеими руками в грудь и закричал. «Крик. Уйди в крик» - прозвучало в голове. И он ушел. Он кричал и кричал. И только потом, уже возвращаясь в сумерках к домику по болоту на плато , он спросил себя – кто это сказал, про крик? Ему показалось. что голос был мужской. Да нет, не показалось. Все так и есть. Мужской. И какой-то знакомый.
Потный и грязный он добрался до домика уже в темноте. Скинул с себя всю одежду и стал спускаться к запруде. Он прыгнул в воду и некоторое время плыл под самой поверхностью. Вынырнул и лег на спину. Странно, вода в ручье стекала, как он выяснил, по сути с болота. Но ничем не пахла и приятно холодила тело. Налицо в друг заплеснула волна. Он подня голову и почувствовал присутствие.
- Это я, Макс…
- Ты тут каждый вечер плещешься?
- Да. Даже в дождь. «И в серые дни суть воды остается прежней – течь и отражать. Успокой свою воду, и увидишь звезды. По звездам найдешь и солнце.» Так, кажется?
Он узнал отрывок из «Кодекса Эльфа», той его части, что занимала промежуточное по стилю положение между довольно простым и логичным «Каноном» и безумным, хаотичным и часто малопонятным «Скрипом оси». Совершенно неожиданно для самого себя он процитировал как раз из «Скрипа..»:
- «Молчаливая искра, семя огня – попробуй назвать. Без имени живет, без глаз видит, без рук создает, забирает у тебя и возвращает другим...»
- Угу. «Десять в саду, да не равны. Кто в дом стеной стоять, а кто в печь - стены топить. Десять в саду, десять тысяч в лесу. Тысяча домов.на десять кораблей. На тысячу кораблей один доплывет». Мне сказали, что у тебя проблемы с нашей «красавицей»… Это так?
- Ты про Эсмеральду?
- Ее саму… Пошли на берег, замерз я что-то.
Джереми отметил, что собеседник не употребляет выражение «брат», очень популярное в их «клубе». Через полчаса Макс заявился к нему в домик. Они сели есть на веранде. Ели молча. Джереми проголодался после прогулки и купания. Во время еды он смог получше рассмотреть Макса. У того был отрешенный и слегка безумный взгляд крупных глаз, контрастировавший с совершенно трезвой и деловой интонацией.
- Отличная жратва! – подвел итог трапезе Макс и в упор уставился на Джереми. Тому стало немножко не по себе. Макс осмотрел него и удовлетворенно кивнул.
- Нормально! Все у тебя получится. Просто идет проявка… Ты же - не орк.
- А что, у них по-другому?
- Конечно. Это вообще оркская гадость.
Джереми в первый раз услышал такое уничижительное упоминание Эсмеральды. Даже Эни, которая называла ее Черная Пустота, так никогда и с такой интонацией не говорила.
- Почему оркская? И почему «гадость»?
- Хотя бы потому, что у орков нет проблем с настройкой. Они входят в ее мир легко и непринужденно. Эльф сопротивляется. Он подсознательно знает, что этот такое… Ну и она тоже, смотрит и изучает – впускать или не впускать.
- Тебя впустила?
- И тебя впустит… Ты уже на подходе… Меняешь цвет и прозрачность…
- Что это значит?
- Эсмеральда – не королева. Она – Глаз.
- Чей?
- Вальгаллы.
- Какой еще Вальгаллы?!
- А ты не знаешь?
- Нет…
- От кого ты тогда здесь прячешься?
- Ники сказала?
- Да я и так это вижу. Так от кого?
- Не знаю, - честно ответил Джереми. – Мы это называли СуперЭльфом.
- Хорош «эльф»… Нет, ты что, правда, не знаешь про Вальгаллу?!
- Не знаю.
- А что тогда вообще знаешь?...
Джереми решил рискнуть. Его рассказ занял полчаса. Макс, обхватив колени, неподвижно сидел и слушал с явным интересом.
- Говоришь, настоящие другие миры? Такие же как наш?
Джереми немножко рассказал про ЗыЁрс и Карассию.
- Я поражен…
- Чем?
- Тем, как мало знают наши ученые мужи… СуперЭльф, надо же… - Макс засмеялся жутковатым хриплым смехом.
- Олимп, слышал про такое?
- Олимп, круги, боги, которые не правят – ты про это?
- Хоть про это вы знаете…
Джереми сделал уточнение:
- Наши про это почти ничего не знают. Это сведения я почерпнул… тут, – про Эни он ничего говорить не стал.
- Макс, а ты откуда все это знаешь?
- А думаешь, почему я здесь?
- Почему?
- Потому, что ты – это я, только чуть раньше. Я тоже в бегах. Только не от мифического СуперЭльфа, а от конкретных плохих парней.
- Кто тебя здесь укрыл?
- Ники. Она хорошая. Мне просто не очень комфортно, было тут. Как-то не привык я к местным обычаям, - он очень смешно изобразил руками эти «обычаи», - и я отселился. Живу в ангаре, где у всех байки. Заходи на чай, если что.
- Слушай, а почему они нас терпят таких? Хорошо относятся, помогают…
- Они нас жалеют. Мы в их глазах – просто еще не осознавшие, насколько хороша и проста жизнь. И потом, они явно ощущают определенное превосходство над умными-тупыми эльфами. Их вода уже успокоена, и они каждый день видят Светлый Лик. Даже когда здесь все накроется одним местом, они этот день даже не заметят.
- А здесь может что-то накрыться?
- Если олимпийцы будут тупить, как они это делают сейчас, то очень даже может быть…
- Макс, я так мало знаю! Можешь мне рассказать по порядку?
- Да не вопрос… Могу и рассказать… Вот только что ты сделаешь с этим знанием? Понимаешь, каждый день я, да и ты тоже, мы все идем навстречу жуткой гусенице, которая нами закусывает. Я это делаю с надеждой, что в один прекрасный день, она заглотит меня поглубже, и я проскочу через ее кишечник, и окажусь снаружи, и сзади, где у нее нет глаз. Джерри, Эсмеральда – не просто Глаз, она еще и Рука, вот в чем дело.
«Без имени живет, без глаз видит, без рук создает» - я-то думал, ты знаешь, раз именно это процитировал…
- Чья рука?
- Вальгаллы, я же уже говорил, Богов Тьмы.
- Спасибо, прояснил… Давай сначала. Расскажи мне про олимпийцев.
* * *
Макс встал, поискал что-то глазами, затем встал, сделал два шага и выключил свет.
Вернувшись на свое место, долго усаживался поудобней, скрипя при этом диваном.
Усевшись, немножко помолчал.
- Ну слушай… Я – историк-эллинист. Точнее, был им. Сюда, на Неокрит прибыл, чтобы написать книгу о волнах интереса к эллинизму в истории Ксанфа, начиная с Артура Великого. Это было три года назад. У меня была написана примерно четвертая часть книги. Оставались кое-какие вопросы по Гуго Монтеросу, его однофамильцу – нынешнему губернатору, а также отношению местного населения к наследию Древней Греции здесь на острове. Со мной было письмо от руководства института, договор-заказ с известным образовательно-издательским центром. И до этого я ни разу здесь не был.
Я решил планомерно объехать весь остров, составил план и начал, как все, с Дельф.
Все эти страшилки, сношалки и прочий местный колорит меня интересовали только в контексте моей задачи. Но кое-что я накопал и там. Ходя-бродя по всем этим паркам и притонам и расспрашивая встречных-поперечных, что они знаю они знаю и думают о древне-греческом наследии в жизни Коллизиума. Всем было наплевать на Древнюю Эооаду, на то, как называется их остров, и почему его так назвали. Кое-кто даже мог вспомнить про Бешенного Гуго, но общее мнение было таким – никакого влияния Древняя Греция тут никогда ни на что не имела, и не имеет. Но однажды я наткнулся на интересную личность. Это был человек средних лет, эльф, который оказался случайным свидетелем моего разговора с орком-держателем таверны «Одиссей» рядом с набережной. Одет он был щегольски и как-то старомодно, даже с тросточкой. Он весьма учтиво попросил разрешения и присел за мой столик. Потом оглянулся по сторонам
и процитировал начало «Илиады». Там где про розоперстую Эос…
Потом еще раз оглянулся по сторонам и представился:
- Квент. Можно Кью. Так короче.
Я тоже представился. Мой новый знакомый предложил прогуляться по набережной. Мы шли, и я рассказал ему о своей книге. Я говорил, а он все время внимательно оглядывался по сторонам, как будто кого-то высматривая. Потом мы вышли к тому месту, где небольшой детский бассейн и сквер. Там мы сели на скамейку спиной к морю. Перед нами был цветник, за ним, где-то там, в дымке, гора Мак-Кэйбл.
- Странно, правда? – указал мне на гору Кью. – Делфы, а рядом не что-то греческое, а какой-то полковник-сакс.
Я сразу вспомнил историю этого топонима. МакКэйбл был тупоголовый полковник, «отличившийся» во время восстания местного населения. Подвиг его состоял в том, что погнал на штурм хорошо защищенной горы все свои войска. Высоту он взял, зачинщиков арестовали и казнили, но в ходе штурма этого холма, удерживаемого всего300-ми защитниками погибли почти четыре тысячи наступавших. Никто не отступил – ведь сзади шли другие наступавшие с приказом стрелять в не подчиняющихся приказам.
Железная воля к победе – вот, что отметил как заслугу полковника тогдашний губернатор острова.
- Все просто, - улыбаясь, произнес Кью. – Или ты – личность, или ты – история.
- Все личности рано или поздно становятся историей. Все различается только громкостью сигнала.
- Да, но я бы все различал личность и окружающий пусть и одушевленный, но ландшафт. И полагаю, вы тоже это делаете. Вот допустим, Зевс и, скажем, какой-нибудь… Полуэкт. Они равны?
- А какой из полуэктов?
- Да какая разница? Этот Полуэкт остался в памяти специалистов, как вы, только потому, что существовали Зевс, Гера и прочие боги. Вот и в вашей книге… я бы сделал акцент на том, что все, что делаете человечество, пронизано желанием вернуться во времена, когда на земле жили боги.
- Я так не считаю. Зачем людям боги? Они и сами уже много чего могут.
- Затем, что им надо на кого-то равняться и к чему-то стремиться. Люди ведь не равны. Они всегда, либо орки либо эльфы. Либо… боги. И если уж мы затронули эту скользкую тему, то боги эти никуда не делись…
- Любите мистику?
- Обожаю! – Кью весело засмеялся. – Я представляю вашу книгу в руках богов. Что-то там про «эхо флейты пана, которое пытливое ухо еще может различить в шуме генномодифицированных оливковых рощ и виноградников…».
Он внезапно стал серьезным, наклонился ко мне и прошептал:
- Макс, боги снова здесь…
При этих словах он тревожно оглянулся вокруг. Я почувствовал себя полным идиотом, над которым пытаются подшутить.
- Я не шучу, - тихо сказал Кью. – Боги здесь, на острове. Но вряд ли вы сможете кому-то про них рассказать.
- Это мафия? – вдруг вырвалось у меня.
- Что ж, можно сказать и так… А можно и по-другому. Они – пастыри… И я бы сказал, что добрые.
Мне внезапно стало интересно. Я понял, почувствовал, что речь идет вовсе не о чем-то сказочном, а вполне обычном, пусть и покрытом завесой тайны.
- А посмотреть на них можно?
- На богов-то?... На некоторых можно, хотя они этого и не любят.
- А вы про них откуда знаете?
- Вот этого я сказать не могу. Зато могу рассказать, как работает система Олимпа. Это не точное знание. Скорее догадка и результат долгого наблюдения, но процентов на 90 я в ней уверен. Интересно?
- Да.
- Тогда слушаем и не перебиваем… Название острова и города – случайность. Как и то, что нынешний барон тоже носит фамилию Монтерос. А вот то, что боги окопались именно здесь – уже не случайность. Это следствие местного климата и их, богов, специфический юмор. Заповедник – это их работа.
- То есть…
- Я же попросил не перебивать. Боги вернулись больше ста лет назад. Еще до Консенсуса. Когда были проведены первые успешные опыты по продлению жизни, небольшая группа тогда еще просто людей, никаких не эльфов, решила, что бессмертие не может принадлежать всему человечеству в силу ограниченности самой человеческой природы. Что может быть страшнее бессмертного орка или гнома? Они как Одиссей мимо Сциллы с Харибдой смогли прошмыгнуть мимо решения Сената о Человеческой форме, запрета на ревит и смогли воспользовались всеми достижениями цивилизации как трамплином, овладели такими высотами в расширении сознания, что нам и не снилось, и в конце концов воссоздали Олимп. Они не смогли одного…
Кью замолчал.
- Чего?
- Сохранить единство рядов. А еще волю иногда действовать так, как в таких случаях действовали наши предки. Быстро и безжалостно.
- Вы говорите загадками…
- Я люблю загадки. Они тренируют мозг. Вот скажите – в чем смысл развития цивилизации?
- В развитии.
- А зачем оно, это развитие? Чтобы жрать и трахаться еще слаще?
- Хотя бы и так.
- Нет, Макс, не только. Алармистская часть нас сами, древняя и потаенная, всегда ставит перед нами вечный вопрос и обозначает главную угрозу, даже если она отделена от нас миллиардом лет. Главная задача любой цивилизации состоит в выживании. Даже если эта цивилизация состоит их всего сотни индивидуумов.
- Сотня – это число богов?
- Да, долгое время, так и было.
- А что изменилось?
- Все. Но эти, - Кью кивнул рукой куда-то на восток. – Не хотят ничего понимать. Они думают, что все под их контролем.
- Почему так?
- Потому что их система контроля устроена исходя из соображения, что контролировать нужно эльфов – Сенат, комитеты, в общем, тех, кто обладает наивысшим соцкапом.
- Как они это делают?
- Я думаю, что через апргейд. Апгрейд – не просто средство изменения личности в нужном направлении, это средства изменения личности еще и в нужном для них направлении.
Джереми, который слушал рассказ Макса, похолодел и прислушался к своему телу. Значит в нем тоже стоит какой-то жучок или даже секретная кнопка, которая, если что, направит его в нужном направлении? А Макс продолжал рассказывать…
Я его спросил:
- Кью, а насколько это все можно подтвердить?
Он задумался. Сидел, глядя на рукоять своей трости с интересным узором, и как будто что-то обдумывал. Затем сказал:
- В конце концов, все равнозначно… - он засмеялся и поднял палец вверх. – Противоречу самому себе! Значит, хочешь, увидеть богов?
- Не отказался бы.
- Сразу скажу, олимпийцев показать не смогу. А вот других, если, конечно, получится, можно попытаться. Но это будет не просто. Я готов это сделать, если ты пообещаешь мне, что никому не расскажешь, что я тебя туда привел.
Я пообещал. Он скептически меня осмотрел и продолжил:
- В общем так. Есть один человек, который на подхвате у важных людей острова. Я могу тебя с ним познакомить. Но сделать это надо так, что бы потом, если что, ко мне претензий не было. У этих ребят длинные руки. И они - не неженки.
Дело явно принимало какой-то криминальный оборот, но что-то, может, чувство собственной важности, не дало мне тогда отработать назад. А Кью уже излагал свой план:
- Он – рыбак, я напрошусь к нему и возьму тебя с собой. Постарайся ему понравиться.
Через день мы отправились на катере за марлином. И мне повезло – я поймал и вытянул своего первого здоровенного красавца и страшно этому радовался. Сильно болела спина и руки, и я просто сел на палубу. И тогда Локки, так его звали, подошел и сказал:
- «Большая рыба внизу - отражение большой рыбы вверху. Тот, кто умеет смотреть, поймает везде.»
Увидел мое удивленное выражение и довольно засмеялся своей широкой, с таитянским узором, мордой орка.
- А ты, брат, как думал? «На затылке нет глаз. Но это не повод не смотреть по сторонам. Сбился с пути, загляни внутрь.»
Я сделал комплимент типа, что и так называемые эльфы-то в большинстве своем не знакомы с «Кодексом Эльфа», а тут орк… Он посмотрел на меня и сказал:
- Здесь это не сложно.
Внезапно он сделал странный жест – поднес сложенные ладони к лицу и выбросил их пальцами вверх в одну из сторон света, затем быстро построил процедуру по кругу еще три раза. И спросил меня, как я отношусь к ручьевой рыбалке.
Так мы познакомились. И вот он-то и познакомил меня с Великой Пустошью…
- Королевой?
- Да. Тогда она воспринималась по-другому. Видимо, ее тогда еще совсем недавно разработали. Меня пригласили, как я потом узнал, именно потому, что я – эльф. У них, видишь ли, возникли проблемы с работой технологии на эльфах. И нужно было отследить работу Королевы, наблюдая непосредственно мозг. Так я попал в лабораторию. Локки объяснил, что они проводят испытание новой игры как раз на тему Олимпа и олимпийских богов. А сейчас тестируют именно эффекты – фактуры. Эффект присутствия и прочее.
И знаешь, они тогда постарались, чтобы у меня все получилось быстро. Электростимуляция, премедикация, и в сканнер.
И у меня стало получаться уже через три дня. Я ходил туда как на работу. Конечно, мне было и интересно. Вот ты сейчас мучаешься, а меня протащили через всю эту швейную мастерскую, можно сказать, махом. И я увидел Синий Покой... И Старый Корабль... И Кладбище Вселенных... И много чего еще.
Как ты понимаешь, с эффектом присутствия там все не просто. Там скорее, наоборот, эффект отсутствия. Но то, что видишь и воспринимаешь вокруг, компенсирует твою жалкую личность, оставленную снаружи как одежду в предбаннике. Мне было очень интересно и без личности. А уж когда я увидел первое живое существо, восторгу моему не было предела. Сначала я не задавал никаких вопросов. Я просто жил в этом мире, знакомился и играл с теми, кого встречал там, и сам был таким же простым, как все те персонажи вокруг.
- Персонажи?
- Да, тогда это очень напоминало игру. Когда проходишь фазу восприятия фактур, то открывается мир бесконечно разнообразный и, в то же самое время, какой-то искусственный. И персонажи они были как некоторые игрушки. Живые, но это именно игрушки. И даже то, что ты сам там такая же причудливая игрушка, заводило и поражало.
Сейчас они смогли убрать эту «искусственность» и нарастили качество многократно. Автора, программиста уже почти не видно.
- Долго ты там пробыл?
- Месяца два. Я, конечно, занимался и своей книгой, но эта штука покорила меня своей новизной. Где-то через месяц Локки спросил – мол, нет ли у меня на примете здесь знакомых эльфов для участия в тестировании «игры». К этому моменту у меня накопились некоторые вопросы. Например, а где Олимп и все олимпийское в том, что я наблюдал там?
Локки сказал, что пока идет разработка персонажей и правил. Я поинтересовался, о чем будет игра. Никогда не забуду его выражения лица, когда он объяснял мне смысл игры. Он сказал так:
«Представь себе море. В море живет большая рыба. По морю плавают тысячи лодок с рыбаками. Но лишь на каждой тысячной знают про эту особую рыбу. И они, эти рыбаки, ждут ее появления в определенном месте моря. А сзади них плавает акула. Акуле тоже нужна эта рыба. А вот сами рыбаки – не очень. Акуле нужна рыба, чтобы стать большой и сильной. Настолько чтобы она смогла проплыть через мертвые воды и воды, полные злых касаток, и попасть в Океан. Понял?»
«Не очень…» - ответил я. – «В чем смысл игры?»
«А в том, чтобы помочь акуле победить»
«А почему именно акуле?»
«Потому что те рыбаки – лохи. Они думают, что рыба будет водиться в этом море всегда. Они ошибаются. Эволюция, брат. Надо играть за акулу.»
«А можно играть за рыбаков?»
Он задумался и смотрел на меня с его совершенно непередаваемым выражением лица.
«Знаешь… Наверное, попробовать можно… Но играть тогда будешь против меня. Понял, брат?»
Зловеще это все прозвучало. Настолько, что расспрашивать дальше расхотелось. А вот разобраться – очень.
- И что с новым эльфом?
- Сначала я спросил про Кью, почему он не попросил его. Он ответил, что Кью уже поучаствовал, и что это слишком занятый эльф. Тогда я нашел ему туриста. Просто познакомился и предложил принять участие в тестировании новой игры.
Локки обещал, что если чел не подойдет, ему скажут на следующей же день. Но Иржи подошел. У него был двухнедельный тур без программы на остров и все две недели он проторчал в лаборатории. Он приходил туда как на работу, строго в 10, а иногда и оставался на вторую половину.
Ближе к концу второй недели он подошел ко мне и спросил:
- Макс, а что у тебя с тестами?
Я удивился – никаких тестов мне проходить не предлагали. На вопрос «что за тесты» он рассказал следующее. Уже три раза его просили пройти несколько простых тестов-игр, связанных с выбором – наперсток, морской бой и все в таком роде. Где нужно было угадывать и называть.
- И что? – спросил его я.
- Знаешь, странные ощущения были. Вот три ведерка. Я решаю назвать красное, а называю синее. И с морским боем также было пару раз. Как будто кто-то за меня принимает решение и действует при этом быстрее, чем я. Дергает за ниточки.
Я, естественно, сразу вспомнил слова Кью про богов. Вслух Иржи ничего говорить не стал, наоборот, постарался развеять его опасения. Но подозрения мои возросли многократно. Тут еще и сам Кью куда-то пропал – не отзывается и все. Я продолжал заниматься по инерции своей книгой, но и лабораторию не забывал. К тому времени я достигал Пустоши уже без всего. Просто подключался к чему-то, что оставалось для меня неким загадочным объектом, сервером, вот только игровым он мне уже не казался. Когда Иржи уехал, Локки снова попросил добыть добровольца. На этот раз это была девушка. Тоже туристка. Мы подружились и быстро стали жить в одном номере. У Сандры, как у тебя сейчас, получалось плохо. Она и застряла у белошвеек, да и без внешнего толчка попадать туда не могла. Хотя и пыталась вовсю.
И вот тогда Локки второй раз крупно проговорился. Посмотрев на расстроенную мордашку моей подруги, он заметил:
- Эльфийка… Все они такие, эти эльфы.
- А я что, не эльф?
- Ты не такой как они. У тебя есть встроенный прицел. Да ты и рыбак к тому же. Этот чех, он тоже - рыбак и охотник. В душе, конечно. А это значит, в нем тоже есть внутренний курок, на который можно нажать.
- А у орков он есть?
- Практически у всех. В том-то и проблема - наша игрушка прекрасно работает на орках и сбоит на эльфах. А заказчик просит добиться полного охвата всех главных целевых аудитории Ксанфа.
- Про курок непонятно. По идее, на курок должен нажимать играющий. Разве не так?
Локки искоса взглянул на меня своим всегда трезвым и острым взглядом стрелка.
-«Убивший оленя, да посмотрит в его глаза. Умный увидит там стрелка и оглянется вокруг.»
К этому моменту я уже знал достаточно, чтобы не расспрашивать дальше. Я просто кивнул, как будто все понял. И мне казалось, что действительно начинаю понимать.
Этот Локки любил выражаться загадками. И, пожалуй, он и не заметил, что сказал уже слишком много.
К тому моменту я понимал, что Пустошь – вовсе не игра, а какой-то эксперимент над сознанием ее пользователей. Попытка прямого управления извне? Было очень похоже, что так оно и есть. Я не знал главное – кто этот Заказчик. И чего он хочет добиться. Да и непонятки с категориями богов, про которые намекнул Кью, оставались. Любопытство захватило меня так сильно, что мысли про книгу как-то незаметно выветрилимсь из головы. А новая информация все не поступала.
А потом произошло одно событие. Нам с Сандрой, у которой начало все получаться, наконец-то предложили пройти тесты. Поскольку я знал о возможном вмешательстве, то решил, что буду действовать в режиме наблюдателя. То есть, если какая-то сила попробует склонить меня к действию. которого я не планировал, я просто поддамся, не выдавая себя.
Все прошло так. как и рассказывал Иржи. Вот три ведерка. А вот шарик. Шарик попрыгал, ускорился и скрылся под одним из ведерок. Я говорю себе - «желтое», а рука при этом выбирает синее. Все происходит практически одновременно. То есть если бы такое происходило в реальной жизни, например за рулем электроцикла, то водитель мог бы даже не понять, что свернул не туда, куда хотел. Прочие тесты показали аналогичные результаты – думаешь одно, делаешь другое.
А вот Сандра ничего не заметила вообще. Для нее это были просто странные дурацкие тесты на внимание. На следующий день произошла странная вещь – когда я вошел в мир этой «игры», один из персонажей показался мне знакомым. Знакомым не по игре, а по чему-то другому. И вот тогда я в первый раз осознал себя там! Это был я, Макс, а не странное призрачное существо в призрачном искусственном мире. И тогда я направил все свое внимание на это разноцветное мохнатое существо, весело пляшущее рядом. Мохнатый светящийся монстрик вдруг вздрогнул, зашипел и завертелся как кусочек натрия на воде. И исчез. Но еще до того, как это существо исчезло, я успел увидеть и его структуру, и то, что оно связано неким кабелем с каким-то центром. Затем оно исчезло в яркой вспышке, которая как короткое замыкание выбило «пробки» настройки, и я вновь оказался в комнате.
После этого я два дня не появлялся в лаборатории. Я проводил на Большую Землю Сандру, и взял интервью у самого барона, на которое записался еще с месяц назад.
У Джереми, который сейчас внимательно слушал всю эту историю, возник вопрос:
- Макс, так. может, мне пока не поздно все это прекратить? Зачем мне становиться чьим-то Глазом и Рукой?
- Если бы ты меня спросил об этом тогда, то я бы тебе ответил – да, не стоит. Но сейчас. когда я немножко знаю про эту гадость, и с чем ее едят, мой ответ прозвучит так: не надо прекращать. У любой монеты есть две стороны. Так что не бойся, флиртуй дальше с нашей опасной Красоткой. А вот как начнет получаться, я тебе там кое-что покажу.
Макс завозился, встал и ушел в туалет. Потом, не включая света, вскипятил воды.
Джереми прекрасно видел его уверенные движения в темноте.
- Апргейд глаз?
- Нет, подарок Королевы. «Убивший оленя, да посмотрит в его глаза. Умный увидит там стрелка и оглянется вокруг…» Не могу объяснить как, но я неплохо вижу в темноте.
- Давно?
- Это почти сразу пришло. Где-то через месяц после интервью с бароном. Ладно, я спать хочу. Завтра все дорасскажу, если интересно.
Он быстро выпил свою чашку, встал и быстро сбежал с веранды в лес.
* * *
Долго Джереми лежал без сна в странном возбуждении на грани озноба. Тело как будто вибрировало, но не мышцами, а чем-то другим.. Из рассказа Макса у него в голове создалась такая картина:
1. Есть олимпийцы – «добрые пастыри», контролирующие население планеты через ее верхушку и элиты.
2. Есть Вальгалла – более воинственное и более молодое поколение «богов». Эти для контроля используют Черную Пустоту или Эсмеральду, как называют ее верные слуги Королевы. Опираются на орков как более подконтрольную им часть населения.
Но! – если ее слуги – ее же глаза, то почему они не видят Макса, скрывающегося от хозяев Эсмеральды? Значит, он что-то такое знает, что позволяет ему оставаться невидимым…
И почему нельзя увидеть олимпийцев? И что за конфликт назревает между Вальгаллой и олимпийцами? Из-за чего? Знают ли олимпийцы про Вальгаллу? Голова кругом идет…
Увидеть бы сейчас Эни. Она бы точно помогла разобраться. Он прикрыл газа, и практически сразу перед ним поползли волнами узоры Эсмеральды… Они были четкими и яркими, как там, во время сеансов. Может, у него уже получается? Но волны так успокаивали, да и сил для ответа уже не было. Одна из волн приподняла его и унесла в сон.
К обеду следующего дня приехала Ники и тут же предложила ему себя. Отказываться он не стал. Для Ники это, видимо, была привычная форма приветствия, несомненно приятная для всех по ней соскучившихся. После физической активности Ники завалилась у себя в комнатке и приняла привычную позу – скрещенные на груди руки. Он заметил, что потом как-то незаметно ее тело меняет позы – руки вытягиваются вдоль тела. Когда она это делает, он ни разу так и не видел.
Сам он пошел прогуляться по территории «коммуны». Заглянул в ангар. Макса там не было. Он уже собрался, было, уходить, когда услышал голос откуда-то сверху:
- Тут я…
Он взглянул вверх. Под самым верхом на балках был утроен небольшой помост. Видимо, там Макс и ночевал.
- Сейчас спущусь…
Вниз упала веревка. Следом слетел и Макс. Он тут же направился куда-то в угол темного ангара. Там виднелся столик и стулья.
- Сейчас вскипит…
Они вышли на солнечный свет. В этом году влажный период на остове закончился необычно рано. Погоды стояли солнечные, прерываемые редкими короткими дождями. Вот и сейчас небо наверху было чистым и ярко-синим, тени от деревьев по склонам – четкими и темными. Они попили чай в полном молчании. Затем Макс предложил прогуляться по ручью вверх до, как он выразился, «одного интересного места».
Интересное место оказалось совсем недалеко и представляло из себя площадку одним из притоков ручья, ровную и кем-то оборудованную не то для пикника, не то для проживания. Здесь был односкатный навес с топчаном, очаг и пара бревен вокруг него.
- Чье это? – спросил Джереми.
- Мое. На всякий случай.
Они присели на бревна.
- Я начну с барона. Визит к нему в моих глазах был пустой формальностью. Я точно знал из Регистра, что с Гуго его роднит только фамилия. Судя по биографии, личность это довольно своеобразная, но вряд ли озабоченная историей Древней Греции или идеей возрождения эллинизма хоть в какой-то форме. Конечно, одна загадка была – то, каким образом он, эта цирковая выскочка, оказался на этом месте.
Барон встретил меня в своем кабинете на предпоследнем этаже дворца. Дворец, надо сказать, достойный – старое, колониальное еще строение с большой открытой площадкой в двух уровнях на само верху. С бойницами, увитое цветущими розами и еще какой-то зеленью.
Сначала беседа шла чопорно и по-деловому. Дворецкий сразу предупредил меня о продолжительности аудиенции, и поэтому я старался держаться списка заготовленных вопросов. Я спрашивал, Монтерос, развалясь в своем кресле и куря сигару, спокойно отвечал.
Надо сказать, что он произвел на меня двойственное впечатление. Это человек, который. как мне показалось, прекрасно осознает свое положение и его природу. Было похоже, что все вокруг он воспринимает как какую-то игру, в которую полагается играть с самым серьезным видом, хоть это и трудно для него лично. В разгар нашей беседы кабинет проскочила какая-то служанка. И я видел с каким удовольствием Апполо переключился на нее, как радостно он ущипнул ее за мягкое место. В общем, все шло спокойно, пока я не дошел до главного – роли эллинизма в современной жизни на Неокрите.
И тут я увидел, как расслабленный до этого барон слегка напрягся, а зрачки его глаз слегка сузились.
- Уважаемый Макс, я – не образованный орк, и рассуждать на подобные темы для меня. как вы понимаете, слегка затруднительно. Вы, конечно же, знаете обо все этом гораздо больше меня. Но, полагаю. что и вы и я вместе можем подтвердить оду простую вешь – мои предки были и ушли. А жизнь продолжается. И не древние греки ее здесь на острове определяют.
И тут непонятно почему у меня вырвалось:
- Ее определяют боги?
И тут он засмеялся. И встал из-за стола. Он был очень невысок, практически квадратен, да еще и с приличным пузцом. Огромные руки, широкая кость. На вид ему было лет 35. Сильный мужчина, но не очень следящий за собой.
Он подошел к кабинету, открыл его и извлек набор рюмок и какую-то початую бутыль.
- Метакса. Угощаю. С родины моей присылают. Хенд мейд.
Я понял, что лучше не отказываться. Он наполнил бокалы. Поднял их оба и придирчиво проверил уровни. Затем передал один из бокальчиков мне.
- За моих предков!
Мы выпили. И выпили еще. Служанка принесла фрукты и сыр. Мы вышли из кабинета на широкую просторную крышу третьего этажа и подошли к парапету. Апполо стоял, глядя лицом куда-то на восток. Затем ткнул туда своим толстым как обломанная палка пальцем.
- Там! Там находится Олимп. Но бого на нем точно нет. Можете проверить, - и он снова засмеялся. Фальшиво и сердито.
- А где они тогда?
- А где вот этот Бог? – он указал себе на грудь. В расстегнутом вороте рубахи виднелся крестик.
- Везде?
- Правильно. Не надо искать богов. Они этого не любят.
Тема эллинизма была закрыта. Я не стал расспрашивать его про взаимоотношения барона с Третьей Стражей и людьми Генерального Шерифа. Но один вопрос все же задал:
- Здесь на острове декларируется полная свобода по многим вопросам, жестко регламентируемым на Большой Земле. Порядок поддерживается исключительно местными структурами. Скажите - чисто гипотетически, что будет, если кто-то попытается создать дополнительную систему управления жителями острова. При помощи современных технологий, игр например.
Зачем я это спросил, не знаю. Наверно, метакса подействовала. Барон напрягся весь и заявил:
- Это невозможно! – повернулся и пошел в свой кабинет. Я понял, что аудиенция закончена. А еще то, что барон явно знает намного больше, чем хотел сказать.
Когда через два дня я появился у дверей «лаборатории», меня туда не пустили. Я спросил, где Локки. Мне сказали, что он уехал. Я связался с Локки сам, и тот сказал, что будет через неделю. Голос у него был ровный, как ни в чем ни бывало. В этот же день я попытался добраться до Черной Пустоты самостоятельно. И у меня все получилось даже лучше чем в лаборатории. Я бродил и разрушал объекты этого странного «сна» один за другим. И каждый раз видел, что в момент распада вспыхивает и исчезает какая-то ниточка, ведущая от исчезающей сущности к какому-то центру. Когда я утомился и вылетел из «игры», то сразу задумался вот о чем:
- Где находится это игровое поле, и что оно из себя представляет? Ведь, получается, что туда можно входить без всяких шлемов и прочих механических или электронных приборов-посредников. Я, как ты знаешь, гуманитарий. И понимаю, что ответы на такие вопрос должны искать люди совсем с другим образованием и другого склада. И тогда я сосредоточился насовсем другом – Замысле Автора Игры. Ведь если понять сам сюжет, то можно подсмотреть мотивы и цели всей этой затеи.
И тут подоспел обещанный Локки сюжет. Где-то черед два дня я заметил что ландшафт «игры» изменился – я сходу попал в самый настоящий и в тоже самое время фантастический мир. Особенностью этого мира было то, что где бы я не находился, в всегда виде одну и туже высокую гору, вершина которой была скрыта облаками. Я знал, что это – Олимп. Я пытался туда дойти, долететь, но всегда безуспешно. Три дня я как нанятый погружался в этот мир и пытался заглянуть туда, за облака. И ничего не получалось .Начинаешь подниматься вверх пешком – все осыпается из под ног, все время выскакивают какие-то странный сущности и пытаются отвлечь. Взлетаешь, летишь, а при подлете к облакам сила куда-то уходит. Я настолько проникся этой задачей, что даже злость из нашего мира притащил туда. Я швырялся камнями, уничтожал сущности одну за другой, но толку не было.
И вот буквально за день до предполагаемой встречи с Локки произошло нечто:
Я оказался в какой-то чудесной пустыне. Удивительные кактусы и агавы росли вокруг. Под ногами сновали яркие и юркие ящерицы и насекомые. Было время сразу после заката. Мой Олимп, больше похожий на правильной формы вулкан, впервые стоял совершенно голый. Его вершина была укутана снегами. И я подумал – какие боги могут быть там, среди этих бесприютных голых камней и снегов? И зачем они мне, эти боги? И я просто побрел по этой прекрасной пустыне туда, где небо было темнее чем на западе. А потом встретил одинокий камень и сел на него. Рядом со мной на камне оказалась красивая жужелица. Она переливалась цветами от золотого до фиолетового, несмотря на наступавшую темноту. И вдруг я понял, что сейчас смотрю на нее так, как те, что придумали игру, смотрят на своих пленников. И мне захотелось увидеть мир глазами этой жужелицы. До сих пор не знаю, как я это смог сделать… Но я увидел страшную громадину, возвышающуюся надо мной на камне. У нее было жуткое, покрытое рытвинами лицо, угловатое как огромный неровный камень, и огромные черные озера глаз. И тогда я направил на нее всю свою накопившуюся злость. Я закричал на себя из тела этой жужелицы и увидел, как моя плоть превратилась в ярко сияющий вихрь, а потом яркая вспышка вышибла меня из игры.
Вернувшись в свой мир, я вдруг ощутил огромный прилив энергии. Тело как будто промыли, почистили и собрали заново. А еще мне казалось, что я только что понял что-то очень важное. Но понял не мозгом, а всем телом. Но энергия бродила во мне и требовала выхода. И тогда решил похулиганить. Я снова вошел в игру и снова оказался на той же пустыне – такова была моя воля. И я нашел этот сам камень, только уже без жужелицы, поднял его и запустил в сторону Олимпа.
-
Красная Жратва первая глава
© Copyright: Лео Карлсон, 2016
Свидетельство о публикации №216092301020
Свидетельство о публикации №216092301020
Рецензии