Все прощено Мише! Дождь

        Миша, блаженно улыбаясь, поплыл в великую ночь Вселенной. Яркие звездные караваны величаво проходили мимо него - за Большой Медведицей, играясь, гналась Малая, как детеныш, как медвежонок; созвездие Гончих Псов охотилось на  созвездие Лебедя; Лев, раскинувшись вальяжно на звездной полянке, мирно беседовал с Тельцом. Серебряная Вероника все чесала свои длинные светлые волосы. И путешествуя со скоростью мысли среди этих созвездий и галактик он был бесконечно мал и бесконечно велик одновременно, он сразу же узнал все тайны мироздания, и удивился как они величественно-просты. Он увидел прошлое и будущее Земли, этого прекрасного мира, где он гостил так недолго – всего лишь восемьдесят девять лет. И где физические и нравственные страдания –  проверка на прочность веры и души, которой предстоит жить еще долго-долго… – целую Вечность.

        На даче у Юли в розовеющем вечернем свете ствол столетней сосны стал багряным. В прозрачном высоком небе парила её крона – темно-зеленая хвоя. Ель, а старенькая интеллигентная бабушка Юли сказала, что эту елку она вырастила из обычной шишки, закопав её у дорожки, приветливо протягивала Кате покрытую снегом лапу. Печка весело трещала, словно выстукивая азбуку Морзе, уютно пахло пирогами с яблоками и капустой.
        - Кать, - сказала Юля. – Я выхожу замуж.
        - Правда?
        - Пора уже – 23. И парень вполне приличный. Любит меня
        - Не слышу энтузазизма в голоске. – Мягко отозвалась Катя. - Но ты  сама-то  его – любишь?
        - Люблю, - с сомнением произнесла Юля, - он хороший парень, меня обожает, прилично зарабатывает… - зачастила она с перечислением достоинств жениха.
        - Но ты его любишь? Ты, сама, любишь его? – Настаивала Катя.
        Юля поднялась с дивана, отбросила глянцевый журнал, который листала до этого разговора, и подошла к печке. Отворив дверцу, подкинула в угасающее пламя еще несколько березовых чурок.
        - Любовь в семейной жизни не главное.
        - Ты уверена?
        - Да. – Ответила Юля неуверенным тоном.- Кать, мне надоело быть одной. Жених у меня вполне приличный парень. И - главное, он меня любит. А я? Допустим, я не горю испепеляющим пламенем страсти, когда кровь кипит, как любят выражаться в романах. Но мне с ним интересно, уютно, комфортно. К сожалению, я уже не питаю иллюзий и вижу все его недостатки, но я лично, кроме самой себя, в этой жизни идеалов не встречала.- Добавила Юлька с иронией.
        - Может быть ты и права, - задумчиво произнесла Катя, - и мой пример перед глазами. Я обвенчалась с горячо любимым мужчиной в состоянии полного любовного помешательства. И что?
        - Так и не позвонил даже?
        Катя отрицательно покачала головой.
        - Подонок!
        - Не говори так. Я поклялась себе, что не буду проклинать отца своих детей.
        - А если он объявится, неужели простишь?
        - Да! Прощу…

        Следующим утром Катя уезжала в Москву. Снег искрился мириадами белых звездочек, сосна улетала в синее-синее небо, а ели махали Кате на прощание своими лапами. Юля пошла проводить Катю до станции.
        - Юль.
        - Да?
        - Мне очень понравилось у тебя на даче. Это просто маленький индивидуальный рай. И бабушка твоя мне очень понравилась – такая мягкая, такая добрая… Юль, она живет здесь одна и уже совсем старенькая.
       - Мы часто навещаем её.
       - Юль, у меня к тебе просьба. – Смущенно сказала Катя. – Мне стыдно просить, ты так много для меня делаешь…
       - Да, ладно уж!
       - В нашем дворе осенью появился подрощенный щенок, видимо какая-то сволочь взяла его на лето на дачу и наигравшись вдоволь, выбросила. Такой красивый пес – палевый, очень пушистый, почти лайка. И ласковый до невозможности. Он домашний и игривый. Доверчивый и глупый. Я его, конечно, кормлю,  но взять себе не могу. Сама понимаешь скоро рожать. А он уже вымотанный и конца зимы не переживет. Мне его так жалко, что душа задыхается.
       - Да по улицам бегает масса бездомных собак…  - начала было Юля, но Катя её перебила.
       - Мне их тоже жаль, но они родились на улице и приспособлены к той жизни, но этот-то  домашний, а значит, не имеет ни малейших шансов выжить. Он несколько ночей провел в нашем подъезде под батареей, но Мутоновна, выгнала его, якобы он заразный.
        - Понятно. Эту, с позволения сказать, Марью Макеевну я тоже ненавижу. Она написала донос на мою квартирную хозяйку, что та сдает квартиру.
        - Юля, у тебя бабушка не могла бы приютить его на время, до весны, а потом я его устрою в хорошие руки, и ей будет веселее с компаньоном. С ним и гулять не надо, он сам по себе гуляет, а на еду я ему буду давать деньги. Но, может быть, твоя бабушка собак не любит?
        - Прокормим, - великодушно сказала Юля, - это, между прочим мысль, привезти бабушке взрослую собаку.  Ей трудно ухаживать за щенком, убирать за ним, но твой пес ведь не гадит в доме?
       - Конечно, он уже большой мальчик.
       - А собак бабушка любит. У нас всегда жили животные и у моей сестры до сих пор живет очень старенькая эрделиха Мартуля.
       - У тебя есть сестра?
       - Да. И она всё своё детство притаскивала с улиц больных несчастных зверушек. А в прошлом году поступила учиться в Ветеринарную Академию. Да, это идея привезти бабуле собаку.
        - Спасибо, Юль, ты – очень теплый человечек. И передай бабушке привет и мою благодарность, мне очень понравилась Ирина Михайловна - настоящий русский интеллигент.