Давным-давно на думанской земле, глава 30

Прочь с земли кадасской

  Когда солнце приближалось к зениту, вся компания уже находилась на берегу реки, возле которого на лёгкой ряби невозмутимо покачивался дожидавшийся своего хозяина судок.
-Ты думаешь, он нас всех выдержит? – с сомнением спросил Ленвел, которому впервые в жизни предстояло переправляться по воде в подобной посудине, что представлялось совсем небезопасным, особенно для вынужденных путешествовать вместе с ними таян. 
-Сейчас увидим, - бесстрастно ответил Аделон и добавил, - в конце концов, если кому-то не нравится такой способ передвижения, можно бежать рядом по берегу. Главное сильно не отстать, - и не говоря больше ни слова, давно отработанным приёмом он запрыгнул в судок. – Давайте сюда Зеду и Лиль.
  Когда таяны уже находились в судке, братья-киянцы по очереди запрыгнули внутрь. Гребёнка высвободилась из глиняных тисков и, с силой оттолкнувшись от берега, а затем несколько раз от отмели, вывела судок туда, где течение захватило его и, не спрашивая согласия, посадило себе на хребет и потащило сначала вдоль травянистых, а уже вскоре вдоль лесистых берегов, прочь от земли не воинственных, но, несмотря на это, внушающих глубокую неприязнь кадасов.
 Под тяжестью путешественников судок глубоко просел в воде. К счастью, река была неширокой и пролегала по почти ровной местности с едва заметным уклоном. Благодаря этому обстоятельству, сплавлявшимся по ней думанам не угрожали сколько-нибудь серьёзные волны.

                ***

  Уже несколько дней, как Зеда окончательно пришла в себя – к ней вернулись прежние силы и ей даже удалось выпросить разрешения у Аделона поуправлять судком, когда они пару раз причаливали, чтобы пополнить свои быстро оскудевающие запасы еды. Тогда в ход шла вторая гребёнка, и они вместе выводили судок на середину реки.
  Лиль всё это время не приходила в сознание. Она лежала на днище у самой стенки судка, и за неимением другого  безопасного места на ней лежали ею же добытые стрекозиные крылья. Иногда она начинала стонать, и, казалось, вот-вот откроет глаза, но, всякий раз, эту надежду приходилось отложить на потом. Единственное, что удавалось за эти короткие мгновения возвращения сознания, это влить ей в рот немного воды с тщательно  измельчённой ножом земляникой. Но и это нехитрое действо, само по себе, поддерживало в команде веру в её скорое выздоровление.
  Аделон, который никогда прежде не видел таян так близко, то и дело украдкой разглядывал то Лиль, то Зеду. Какими они были удивительными существами! Хрупкие, с изящными, точёными конечностями, удивительно гладкой, но тонкой кожей, которая меняла оттенки в зависимости от цвета окружающей среды. Черты лица мало отличались от киянских, только были утончённее. Глядя на них, Аделон прекрасно понимал Ленвела и Кастида. Первый был безумно влюблён в Зеду, а второй, похоже, неровно дышал к Лиль. Во всяком случае, он почти неотлучно дежурил подле неё: отирал пот со лба, кормил, когда это удавалось, редко уступая это право Зеде. Аделон никогда бы не признался себе в том, что завидует братьям. И всё же, в часы, когда остальные спали, а он охранял их покой, киянец всё чаще ловил себя на том, что любуется таянами, в особенности Лиль, беспомощность которой будила в нём доселе неведомое чувство – видимо его, думал он, киянцы называют нежностью.
  Вот и сейчас все только улеглись, и начинало смеркаться. Глядя на Лиль, он пытался представить её глаза. Интересно, они такие же тёмно-зелёные, как у Зеды? С другой стороны, волосы Лиль были цвета белого клевера, а Зеды – огненно-рыжими, а, значит, и глаза у них могут быть совсем разные. «Ах, если бы голубые!» - вдруг подумалось ему. У киянок глаза были всех оттенков коричневого и зелёного. Но в древних преданиях, населённых крылатыми девами, говорилось, что у некоторых из них глаза были небесно-голубого цвета.
  Взгляд Аделона как-то сам собой скользнул по лицу Лиль, и ему показалось, что её глаза открыты. К горлу подкатил ком опасения, что ему лишь показалось. Он покинул свой наблюдательный пост в корме судка и наклонился над таяной. В ускользающем свете он увидел широко распахнутые, синие, как лепестки василька, бездонные глаза, глядевшие на него ничего не понимающим взглядом, словно это был младенец из далёкого прошлого, когда он ещё жил в деревне и помогал матери ухаживать за младшими братьями и сёстрами.
  Взгляд Лиль тем временем изменился – в нём появился страх, а затем ужас. Не в силах оторваться от этих синих глаз, Аделон левой рукой легонько толкнул Зеду, которая тут же проснулась.
-Что случилось? – она резко села на днище судка.
-Лиль пришла в себя, - шепнул Аделон, словно боясь спугнуть этот проникающий ему в самое сердце васильковый взгляд.
  Зеда встала, перешагнула растянувшихся на полу Ленвела и Кастида, и, опустившись на колени, наклонилась над Лиль.
-О небо! – не смогла она сдержаться, - Лиль, милая, как я счастлива!
И если бы не подоспевшая вовремя рука Аделона, Зеда упала бы несчастной раненой подруге прямо на грудь.
-Её нельзя так беспокоить, - резко бросил он. – Будем будить остальных?
-Зеда … где … я? – послышался слабый голос, на который тело Аделона неожиданно отозвалось сладкой дрожью.
-Не волнуйся, милая, ты с нами. Здесь и Ленвел, и Кастид. Они спят, - но тут Зеда перехватила всё ещё испуганный взгляд Лиль, направленный мимо неё. – А это Аделон, - поспешила она успокоить подругу. – Он тоже с нами. Точнее, мы с ним. Это его судок. Он спас нас всех, и сейчас мы плывём по реке, давно плывём, уже несколько дней. Так что кадасы остались за лесами, за холмами, - а поскольку Лиль продолжала настороженно глядеть теперь уже на них обоих, добавила. – Кадасы нам больше не страшны. Нам ничего больше не страшно. Всё позади, Лиль! Слышишь, сестрёнка, весь тот ужас в прошлом! – и из глаз Зеды, которая, казалось, только сейчас сама осознала, что всё ею сказанное правда, брызнули и потекли по щекам слёзы страданием добытого счастья.

                ***

 Ещё несколько дней пути, и река разлилась среди совсем пологих песчаных берегов,  за которыми земля была усыпана разновысоким кустарником и полевыми цветами. Природа была столь  пестра и разнообразна, что обитатели судка, кроме пока ещё очень слабой Лиль, не сговариваясь, встали в полный рост и, прикрыв глаза от поднимающегося над горизонтом солнца, молча любовались этой дивной красотой. Даже Зеда не привыкла к такому буйству цветов – в садах таян обычно преобладали четыре-пять видов цветочных растений. Здесь же, хоть и разбросанных в траве на приличном расстоянии друг от друга, их было намного больше десятка.
-Как красиво! – обернувшись к попутчикам, вздохнула она и, поймав на себе взгляд Ленвела, снова устремила свой взор за песчаный берег реки.
-И аромат вполне сносный, - усмехнулся Аделон, радуясь, что маска здесь не понадобится.
-А почему бы нам здесь не высадиться? – восторженно воскликнула Зеда. – Не можем же мы вечно куда-то плыть. Должны же мы когда-нибудь куда-нибудь пристать.
 Будто бы услышав эти разумные слова, судок резко остановился и в два счёта выбросил троих из стоявших за борт. Тут же вынырнувшие Аделон и Кастид обнаружили, что вода им по пояс. Тем смешнее был вид барахтающейся и визжащей Зеды, оказавшейся в воде впервые в жизни. На помощь ей с борта тут же прыгнул Ленвел, поскольку гогочущие Аделон и Кастид явно наслаждались зрелищем и не торопились его прерывать.
  Когда крепкие руки Ленвела вызволили таяну из воды, отнесли и поставили на берег, она бросила на двух резвившихся в воде киянцев уничтожающий взгляд.
-А давай убежим от них, а? – шепнул ей на ухо Ленвел.
Зелёные глаза Зеды загорелись когда-то свойственным ей озорным блеском, и, взявшись за руки, они в мгновение ока скрылись в высокой траве за кустарниками.
  Киянцы так заразительно хохотали и шумно плескались, что Лиль собрала все свои накопившиеся за последние дни силы и, аккуратно сняв с себя и положив рядом крылья стрекозы, села в судке. Затем, стараясь не обращать внимания на тянущую боль между рёбрами, она встала на колени. То, что открылось её глазам, было за гранью самого буйного воображения: казалось, на берегу были собраны все мыслимые и немыслимые цветы, а трава и листья кустарников переливались на солнце всевозможными оттенками золотого и зелёного.
-Царство волшебства! – заворожённо воскликнула она.
Аделон и Кастид как по команде повернули головы и увидели над бортом судка сказочное создание – хрупкие, почти прозрачные плечи, из которых словно гибкий ствол изысканного дерева поднималась такая же воздушная шея, а ту в свою очередь венчала белокурая головка с синими в пол лица глазами. Эти бездонные глаза с детским восторгом смотрели на расстилавшийся за берегом пейзаж, а из-за спины таяны выглядывали верхушки трепещущих на лёгком ветерке перламутровых крыльев.
  Почувствовав, что на неё смотрят, Лиль перевела взгляд на мокрых, возбуждённых водяной игрой киянцев. О, Небо, как же они смотрели на неё! И всё же взгляд Аделона притягивал её много сильнее – от этого взгляда ей стало трудно дышать, и она почувствовала, что краснеет.
 Лиль едва успела совладать с собой, когда оба пловца в два гребка оказались возле судка и уже протягивали руки, наперебой предлагая перенести её на берег.
 -А можно мне окунуться в воду? – с завистью глядя на их мокрые, посвежевшие тела, спросила она.
-Нет, - покачал головой Аделон, - ты ещё слишком слаба, а вода холодная.
-Вот поправишься, - подхватил Кастид, - и будешь купаться хоть каждый день.
-Если, конечно, это не повредит крыльям, - с сомнением добавил Аделон.
-Если я смогу опереться на крепкую руку, мне ничего не будет страшно, - сказала Лиль и выразительно посмотрела на русоволосого киянца. От неё не ускользнуло то, как тут же поник головой Кастид. Но что же делать, если Аделон нравился ей гораздо больше? Не будет же она морочить голову обоим, вселяя напрасные надежды  в одного и без причин мучая другого. Лиль знала, что так часто поступали таяны, когда за ними ухаживали сразу двое, но это всегда казалось ей жестоким и эгоистичным, да и бессмысленным, к тому же. Ей нравится Аделон, так пусть он знает об этом.
  Лёгким движением рук Аделон нежно подхватил Лиль, и через пару дуновений ветерка они уже стояли на берегу. За ними из воды вышел понурый Кастид, а ещё через некоторое время вернулись и беглецы, которые отчаялись ждать, когда друзья заметят их исчезновение и начнут поиски в травяных джунглях.