Небесный Огонь Виктора Гюго. Восточные мотивы

СИМВОЛИКА СТИХИЙ В МИФОПОЭТИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ 
ВИКТОРА ГЮГО «НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ» («ВОСТОЧНЫЕ МОТИВЫ»)
 
The early poetry of V. Hugo ”Le Feud u ciecl” is examined as the biblical
intertext and the mythopoetical discours in the light of actuel ideas and
ethodology.
Key words: mythopoetics, intertext, bybleisms, archetype, symbol.
 
На создание «Восточных мотивов» Виктора Гюго вдохновили Библия и события в Восточной Европе и прежде всего в Греции (война греков с турками 1821 – 1829 гг.). Греческое восстание нашло отражение во многих романтических сочинениях тех лет, но наиболее яркими из них были поэма Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда, поэма Гельдерлина «Гиперион» и сборник Гюго «Ориенталии». Гюго в своем сборнике воспевал в образах «ориенталий» экзотический Восток, продолжая традицию своих «Од и баллад», но в этот раз, по мнению В. Никитина, «совершал свое путешествие не во времени, а в пространстве» [Никитин: 9–10].

В 1820-х гг. европейские романтики широко использовали в поэзии библейские цитаты, мудрые изречения и реминисценции, превращая их в емкий мифопоэтический интертекст и выдвигая в качестве неопровержимых доказательств и ярких иллюстраций близких им идей, рожденных современностью. Библейские истории о Божественном возмездии приобретали романтические очертания и трагические акценты в поэзии А. де Виньи, А. де Ламартина, В. Гюго, которые искали в Святом Писании символические подтверждения необычных явлений и драматических процессов, происходящих на земле.
 
Сборник Гюго «Восточные мотивы» (другой перевод «Ориенталии» /«Les  Orientales»), изданный в  1829 г., начинался поэмой «Небесный Огонь» («Le  Feu du Ciel»), известной в переводе В. Костомарова. Поэт-романтик взял эпиграфом к «Le Feu du Сiel» сдержанные строки из Моисеевой книги «Бытие»:

«Alors le Seigneur fit descendre du ciel sur Sodome et sur Gomorrhe une pluie de soufre et de feu» / «Тогда послал Господь с неба на Содом и Гоморру дождь из серы и огня»; «Et il perdit ces villes avec tous leurs habitants, tout le pays а l'entour avec ceux qui l'habitaient, et tout ce qui avait quelque verdeur sur la terre / «И он погубил эти города cо всеми его обитателями, и весь край, все окрестности с ее жителями, и всю растительность на этой земле».

Канонический перевод:
«И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба» (Бытие, 19:24); «И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастания земли» (Бытие, 19:25)[Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. В русском переводе с параллельными местами и приложениями. Российское библейское общество. М., 1996. С. 29].

Под пером Гюго скупо рассказанная ветхозаветным автором история превратилась в расцвеченное пышными эпитетами мифопоэтическое повествование о Божественном проклятии и низвержении «нечестивых городов», Содома и Гоморры, о Законе Триединства, о взаимосвязях духовных сил, природных, вселенских и земных, элементов и общественных явлений, о нравственных и материальных энергиях, о земном и небесном, видимом и невидимом. В романтическом сказе возмездие явлено людям в образах природных стихий – облака, дождя, грозы, океана, огня, дыма [Гече: 37–42], сохранивших библейский смысл теофании [Башляр: 362, 330]:

Смотрите, огромная туча с окраиной черной идет,
То бледная, то огневая; и тучи той медленный ход
      Угрюм как бесплодного лета теченье.
И кажется, будто доносит к нам издали ветер ночной
Пожара какого-то пепел горячий и дым огневой
      И стоны погибших, и треск разрушенья.
Откуда идет она? С неба, с долины, с горы, из морей?
Иль, может быть, то колесница из пламя и ада, и в ней
      Сам демон несется, в грозу облеченный?
О ужас! Откуда в таинственном хаосе сумрачных недр
Берет она пламя для молний, что мчатся по небу, как ветер,
      Ползут, изгибаясь, как змей раздраженный?

Небесный Огонь – Отцовское начало и одновременно сверхъестественное, сверхличностное проявление «мужеской» силы и активности. С одной стороны, «мужская» стихия великого Огня противопоставлена «женским» началам – воде и земле, с другой – сотрудничает с ними и выступает с ними в единстве. Справедливо карающая Божья сила – гармонична и закономерна и потому проявляется в символическом союзе элементов – в сближении и соединении огня и воздуха(ветра, урагана) с водой, в слиянии вселенских стихий с земным ландшафтом. Природные энергии наделены способностью вершить Его суд и выступать в качестве инструментов возмездия, символизируя духовные и Божественные явления [Башляр: 330].
 
Французские романтики по-разному расставляли акценты в трактовке библейских  архетипов. В ранних поэмах и стихотворениях Альфреда де Виньи на ветхозаветные сюжеты Бог выступал как невидимая вселенская сила, проявленная в мистических и физических ипостасях. Но в авторской версии акцент сделан не на материальной, а на моральной стороне события, не на физических законах, а на силе и мощи теофании как инструмента Божественного возмездия. Поэт-романтик использовал библейскую версию зарождения и становления жизни на земле, сохранения и развития общества, создавая собственную концепцию преступления и наказания, связав ее с темами, образами и мотивами Писания - великого потопа, Исхода, ссоры Люцифера с Богом, войны и мира, победы и поражения («Моисей», «Элоа, или Сестра ангелов», «Потоп», «Дочь Иевфая»). Виктор Гюго также опирался на Ветхий Завет, когда живописал природные стихии и создавал свою мифопоэтическую версию гибели Содома и Гоморры, но на первый план поэт выдвигал не библейский моральный кодекс, а темы космогонии и теофании, образы Божественной силы созидания и разрушения. В цикле «Небесный Огонь» Бога представляют природные стихии - безбрежный Океан и разгневанное Небо, которые  обрушиваются на «грешную» землю в виде дождя, града и наводнения (стихия воды), грома и молнии (стихия огня), урагана и ветра (стихия воздуха, дыхание). Огненное Облако – это посланник, исполняющий Божественную волю, Небесный Огонь – суровое, но справедливое орудие в Его руках, он беспощаден и мстителен, когда низвергается на тех, кто заслужил наказания. Если у Виньи Бог сам есть первозданная стихия и вершитель морального закона, то у Гюго Он – Тот, кто управляет подвластными Ему стихиями.

В разговоре с Эккерманом Гете заметил, что многословие является отличительной особенностью поэтической манеры Гюго [Эккерман: 37–42]. Действительно, Гюго не жалел слов и красок, описывая природные или социальные явления. Он ярко расцветил библейскую историю о Небесном Огне, а воображение помогло не только восстановить общую картину древней катастрофы, но и реконструировать впечатляющие детали. Парадигматический живописный ряд в «Le Feu du Ciel» включает разнообразные текстуальные синонимы, эмоционально маркированные слова, знаки и символы «небесной сферы» и в целом вселенского пространства в эпической традиции, соединившей библейскую ветхозаветную и художественную, гомерическую по охвату событий и живописности, картины: la nuеe – le nuage en feu – fumеe ardente – le char de feu qui porte les dеmons – chaos mystеrieux – un еclair furieux – un long serpent (se dеchaine). В этом ряду особое место занимает символический образ черной тучи: «la nuеe au flanc noir / Tantоt pale, tantot rouge et splendide а voir,/ Morne comme un еtе stеrile». Живописность, как известно, – особенность романтической риторики, но текст «Небесного Огня» был продиктован не законами риторики, а мифопоэтикой «неистовости» - стихий, энергий, катастрофических событий, явлений разрушения и созидания.   

Однако не следует умалять значение риторики, которая выполняет в мифопоэтическом тексте организующую функцию. Риторический вопрос «D'ou vient-elle? des cieux, de  la  mer ou des monts?» (Откуда идет она? С неба, с долины, с горы, из морей? – пер. В. Костомарова) влечет за собой цепь мифопоэтических образов природных стихий – неба, воздуха, моря, воды, гор, земли, камня. Образ водной энергии выступает в своих многочисленных ипостасях, иногда в импрессионистических по своему характеру зарисовках. Семантическая парадигма водной стихии включает слова-образы: la mer – des flots – les ondes – l'abime – les vagues profondes – fleur d'eau – eaux  bleues. Слово flots употреблено поэтом шесть раз, один раз заменено синонимом ondes, в другой раз – vagues, еще один раз – eaux. Вода – не стоячая и не буйная, но бесконечная, подвижная, накатывающаяся, глубокая. Этот символический образ – тревожный знак, предвещающий волнующую картину исчезновения в небытии и очищения человечества от грехов символизировал закон полярности – противостояния противоположных энергий - мужского и женского начал, Огня и Воды, смерти и рождения, Отцовства и Материнства.

Гюго как поэт романтического воображения понимал это взаимодействие как противостояние противоположно заряженных энергий, которое было у самых истоков человеческих цивилизаций и древнейших процессов, напитавших кровью и плотью  недра земли, обогативших ее своей мощью и любовью. Вода поглощает небо, и вместе они создают единое, ничем не ограниченное, бесконечное голубое пространство – Океан. Образ земли появляется только в третьей части цикла, но не разрушает, а  дополняет уже возникшее единство стихий. Земля гармонично отражается в водах: «Un golfe aux vertes collines / Se mirant dans le flot clair!». Море описано, как будто с точки обзора европейца, как органичная составляющая экзотической островной цивилизации. Островитянин - это «естественный человек», который неотделим от моря, и его образ жизни гармонично связан со стихией воды: 

Pour ces errantes familles
Jamais l'air ne se corrompt.
Les enfants, les jeunes filles,
Les guerriers dansaient en rond,
Autour d'un feu sur la grеve,
Que le vent courbe et relеve,
Pareils aux esprits qu'en rеve
On voit tourner sur son front.
Les vierges aux seins d'еbеne,
 
Belles comme les beaux soirs,
Riaient de se voir а peine
Dans le cuivre des miroirs;
D'autres, joyeuses comme elles,
Faisaient jaillir des mamelles
De leurs dociles chamelles
Un lait blanc sous leurs doigts noirs.
Les hommes, les femmes nues
Se baignaient au gouffre amer. 
Ces peuplades inconnues,
 
Ou passaient-elles hier?
– La voix grеle des cymbales,
Qui fait hennir les cavales,
Se mеlait par intervalles
Aux bruits de la grande mer.
 
Знаковыми являются также слова: des buffles, des javelines, la tribu, la flеche. Природа, люди, животные, вещи – все изображено в одном водовороте: постоянном движении и живительном экстазе. Простоте и непритязательности  островной жизни  поэт противопоставил величие египетской и великолепие вавилонской цивилизаций.  Отталкиваясь от общеизвестной историко-географической парадигмы Египта, поэт ограничился сдержанной ландшафтной зарисовкой:
 
Ses champs, bariolеs comme un riche tapis,
Plaines que des plaines prolongent;
L'eau vaste et froide au nord, au sud le sable ardent
Se dispute l'Еgypte: elle rit cependant
Entre ces deux mers qui la rongent.

В картинах Египта доминирует стихия земли (champs, tapis, plaines que des plaines prolongent, le sable ardent), подчинившей себе океан: «L'eau vaste et froide au nord, deux mers», «Le Nil jaune». Емкая метафора передает идею порабощения водной стихии городом, закованным в камень: море не плещется, не  бушует, но грызет каменную набережную, как прирученный дикий зверь - брошенную ему кость («…mers qui la rongent»). Земля – источник цивилизаций. Она породила каменные города, стала опорой и материалом для вавилонских сооружений, устремленной в небо архитектуре фараонов: «Une ville gеante, assise  sur le bord,/ Baignait dans l'eau ses pieds de pierre»; «Trois monts bаtis par l'homme au loin percaient les cieux». Гюго сохранил символический смысл ветхозаветной теоцентрической идеи о вертикали (небо, Бог) и горизонтали (земля, люди), воплотив ее в символике пирамид, которые назвал «горами» («monts»). Горы, символизируя вертикаль, как известно, приближают человека к небу.

В тексте о Египте и Вавилоне отчетливо выделяется семантическая парадигма рукотворного камня. Могучий камень египтян символизирует незыблемость и живучесть их цивилизации, охраняемой, согласно легендам, тремя пирамидами и розово-мраморным сфинксом (triple angle de marbre - trois monts bаtis par l'homme – sphinx de granit rose – dieu de marbre vert – cailloux blancs – obеlisques gris – serpent marbrе). Развалины Вавилона (amas de tours, vaste et  bouleversе, – Babel, dеserte et sombre – des mortels prodigieux tеmoin – еdifice еcroulе – sa tеte pyramidale), наоборот, символизируют  мертвую, уничтоженную цивилизацию («Chacun des plus grands monts; ses flancs de granit / N'avait pu fournir qu'une dalle»). В романтической поэме идея устремленности к небу в контексте  истории  Египта символизировала величие и мощь, в контексте вавилонской истории – гордыню и непослушание. Обе мифопоэтические иллюстрации приведены в соответствие с моральным кодексом Библии.

Стихия камня, как и стихии огня и воды, в руках Господних может служить как во благо, так и в наказание людям: «по делам воздастся». Таким образом, отслеживая историю земных цивилизаций, французский поэт логично подводил к объяснению гибели «адских городов» Содома и Гоморры (villes de l'enfer, folles dans leurs dеsirs ). В вытесанном из камня сказании, как и в истории Вавилонской башни, отчетливо  проступала моральная доминанта: Божий гнев настиг неверных и непослушных людей (peuple incrеdule) в виде Огненного Облака, безжалостно карал, разил, разрушал оплоты безбожников.
 
Tout pеrit, hеlas!
Le feu qui foudroie
Bat les ponts qu'il broie,
Crиve les toits plats,
Roule, tombe, et brise
Sur la dalle grise
Ses rouges еclats!
 Sous chaque еtincelle
Grossit et ruisselle
Le feu souverain.
Vermeil et limpide,
Il court plus rapide
Qu'un cheval sans frein;
Et l'idole infаme,
Croulant dans la flamme,
Tord ses bras d'airain!
 
Il gronde, il ondule,
Du peuple incrеdule.
 
Пересказывая притчу о Содоме и Гоморе и о божественном возмездии, Виктор Гюго создал романтический миф, наполнив текст многозначными символами великолепия и упадка, силы и слабости, воли и бессилия, веры и безверия. Символически идея наказания представлена следующим образом: Небесный Огонь, как проявленная и овеществленная в природной стихии божественная воля, победил и разрушил земную цивилизацию, величие и мощь которой воплощал рукотворный камень.
 
Литература
 
1. Hugo V. Le  Feu du Ciel. Электронный источник: eric.vautier@adp.fr.
2. Гече Г. Библейские истории. М.: Политиздат, 1990.
3. Гюго В. Небесный Огонь: перевод В. Костомарова // Гюго В. Собр. соч. Т.12. Поэзия. М.: Терра - Книжный клуб. 2003. С. 67 – 76.
4. Башляр Г. Психоанализ огня. М.: Прогресс, 1993. 174 с.
5. Никитин В. Поэтический мир Виктора Гюго // Гюго В. Избранное; сост. В.А. Никитин. М.: Радуга. 1986. С. 5 – 23.

Прошу использовать материал со ссылкой на источник:
Язык и культура. Вып. 9. Т. Х (98). К.: Изд. Дом Дмитpия Бураго, 2009. С. 313–317.