Созидание Глава 7 1966 г. часть 1 защита диплома

На самом деле настоящая  фотография – большая по размерам, и не помещалась в сканер. Пришлось перефотографировать, чтобы вставить сюда.
Все фотографии долго хранились в нижнем ящике серванта. Однажды мои малыши залезли туда, и разорвали ряд снимков, к сожалению самых дорогих для меня и Виктора. Вот и эту выпускную фотографию постигла та же участь.
Склеилась она небрежно. Тем не менее, к счастью моё лицо сохранилось.

Вторая в третьем ряду снизу – я, Дудко И. В.
На  ряд ниже – Яночка Полк, в доме у которой мы отмечали окончание института. Рядом – Валя Сухарева, а под её фотографией – её муж, Женя Алексеев.
Картушин Валя, который жил в доме, где мы жили в коммуналке, только этажом ниже. Рядом – Уриади Копелл. Он прожил недолгую жизнь. Случайно увидели памятник, поставленный ему на нашем старом кладбище.
С левой стороны фотографии, четвёртая сверху – ещё одна моя поружка – Люся Шалунова.
Мы с Витей первое время поддерживали отношения с Шалуновыми Люсей и Володей, и все годы нашей жизни дружили с Валей Сухаревой и Женей Алексеевым, который умер в 2006 году, а Валя – в 2009 – ом…

В верхнем ряду преподавателей, второй справа  - наш любимый заведующий факультетом – доцент АВЕРБУХ Самуил Константинович.
Помню, стою под дверью его кабинета, и раздумываю  - зайти или нет? Даст он мне справку на учебный отпуск или нет? А в это время дверь открывается, выходит Самуил Константинович. Увидел меня, и говорит – «Ну и ну! Чуть мать двоих детей дверью не убил!».


Очень был добрый человек.
В центре   – ректор института профессор Кафтанов.


СОЗИДАНИЕ 
               
ГЛАВА 7   1966 год

ЧАСТЬ 1  ЗАЩИТА ДИПЛОМА


ВСПОМИНАЕТ  ИРАИДА


1966-ой год. Также, как и - предыдущий, особыми событиями не отличался.
Работала я всё там же. Поскольку предприятие было сверхсекретное, то часто, вероятно, для дезинформации, или в каких-то других целях, номера лабораторий и отделов периодически изменяли.
Это видно из записей в трудовой книжке.


Запись в трудовой книжке И. В. ДУДКО
10. 1959 г.  8.12.                ИНЖЕНЕР п/я № 6

11. ПРЕДПРИЯТИЕ   П/Я № 6 передано
      ПРЕДПРИЯТИЮ   П/Я   14.

12. 1960 г.  1.01.                Переведена на ПРЕДПРИЯТИЕ П/Я 14.
13. 1960 г.  1.01.                Ст. ТЕХНИК лаборатории № 10
14. 1960 г.  11.26.                Переведена Ст. ТЕХНИКОМ в ЛАБ. № 8.
15. 1961 г.   9. 01.                Переведена Ст. Техником в ЛАБ. № 2.
16. 1963 г.   1. 30.                Переведена в ЛАБ. № 40.
17. 1965 г.   8. 04.                Переведена в лаб. № 93.
18. 1965 г.  11.10.                Переведена в ЛАБ. № 161.
19. 1965 г.  12.23.                Переведена в ЛАБ  №  40.
20. 1966 г.  12.01.                Уволена в порядке перевода в НИХТИ
21. 1966 г.  12.01.                Принять в порядке перевода в ЛАБ. № 40

Такие же записи есть и в трудовой книжке Виктора:

 
   Запись в трудовой книжке В. А. ДУДКО

8.  1962   I    6         Назначен начальником лаб.№ 35
9.  1965  VIII  4         Переведен в лаб.№ 72 нач-ком лаборат.
10. 1965  XII  23         Переведен в лаб. № 35 нач-ком лаборат.
11. 1966   12  01         Уволен в порядке перевода в НИХТИ

                Нач.  о/кадров   подпись печать

                Научно исследовательский
                химико-технологический  институт

12. 1966  12   01        Принят в порядке перевода в лаб. № 35 нач. лаборатории
13. 1967  12   29        Переведен нач. лаборатории  № 72



В этом году Виктор прочёл несколько лекций по СПУ (СЕТЕВОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ И УПРАВЛЕНИЕ) в Бауманском институте.

Кроме специальных предметов, там читались лекции, такие, как – теория вероятности, основы линейной алгебры, теория графов и другие. Их читали преподаватели института. 

Пользуясь своим авторитетом, Виктор договорился, и меня включили в одну из групп обучающихся в Бауманском институте.

 Не помню, кто из нас договорился с руководством  НИХТИ, чтобы меня направили на учёбу от нашего предприятия.

 Решающим фактором явилось то, что я в это время уже была в отпусках: на преддипломной практике, и затем сразу же – на защите диплома. И мне не нужно было оплачивать дни учёбы с отрывом от производства за счёт предприятия.
Но корочки об окончании курсов я всё-таки получила.

Я не скажу, что мне понравились лекции по «общеобразовательным» предметам. Но чрезвычайно интересными мне показались такие новые для меня направления, как: теория графов, новые методы организации и планирования и, конечно, сетевое планирование и управление.

 В детали я не лезла, а вот основную суть, саму изюминку возможностей, которые скрывались за этими понятиями, я ухватила. Надо сказать, что эти знания мне в дальнейшем пригодились не раз.

Курсы заканчивались разработкой и защитой курсового проекта. Здесь мы с Виктором чего-то не доработали. Я просила его помочь, так как практики в составлении сетевых графиков у меня ещё не было. Но, он отмахнулся…

Я составила сетевой график на комплекс каких-то, придуманных строительных работ. В общем, получилась, откровенно говоря – халтура. А, оказывается, зная, что я – жена самого главного лектора – специалиста по СПУ, ожидали, что я принесу им образцовый проект. Представляю их разочарование…

По окончанию учёбы мне вручили УДОСТОВЕРЕНИЕ.

Левая сторона УДОСТОВЕРЕНИЯ:

                УДОСТОВЕРЕНИЕ № 15

Выдано Дудко Ираиде Владимировне

В том, она закончила обучение по программе повышения квалификации
Руководящих работников и специалистов с высшим образованием
(и лиц, занимающих должности специалистов высшей квалификации)
При (на)

МОСКОВСКОМ  ВЫСШЕМ  ТЕХНИЧЕСКОМ  УЧИЛИЩЕ им. Н. Э.  БАУМАНА
(наименование высшего учебного заведения или краткосрочных курсов)

ПО СЕТЕВОМУ  ПЛАНИРОВАНИЮ  И  УПРАВЛЕНИЮ
(название специальности, раздела науки)


Правая сторона УДОСТОВЕРЕНИЯ

В период учения с  « 17 января 1966  по 17 апареля  1966 года Дудко И. В.
Изучала  следующие дисциплины:

№.....Наименование дисциплины........число часов........оценка

1........Теория вероятности.............68...............зачёт
2........Теория графов..................26...............зачёт
3........Основы линейной алгебры........58...............зачёт
4........Основы устройства ЭВМ..........68...............зачёт
5........Программирование на ЭВМ........80...............зачёт
6........Система СПУ...................102...............отлично
7........Новые методы организации
...........и планирования...............36.................. - ....

Ректор высшего учебного заведения,
Руководитель долгосрочных курсов............подпись...............

Секретарь (лицо, заведующее выдачей

ПЕЧАТЬ

15 апреля 1966 года.


Одновременно с окончанием курсов в институте им Н. Э. БАУМАНА  пришел, конец моей долгой учёбы в Менделеевке.

Диплом я получила после защиты. А защита начиналась с момента получения темы диплома и преддипломной практики.

Тема диплома, которая досталась мне – переработка пластмасс методом литья.
Нужно было, в соответствии с заданными  данными, «создать» литьевую машину и нарисовать её в разных разрезах. «Создать» - это громко сказано. Не только я, но и многие другие, получившие подобную тему дипломники, и в глаза-то не видели литьевую машину. А чтобы придумать, т. е., сконструировать что-то самостоятельно?

Поэтому не удивительно, что мы все кинулись доставать синьки с чертежами любой литьевой машины, и копии старых дипломов.

В общем, мы, как шпионы, рыскали в институтской библиотеке, выспрашивали у лаборантов – где бы…, и как бы…?

Что-то отыскивали, что-то передирали, переписывали то, что надо, и то, что не надо… Кое за что приходилось платить, но, к счастью, по сравнению с сегодняшними временами, это были мизерные суммы.

Синьки я достала на время – в долг, кажется, за минимальную плату. А вот – расчёты достать не смогла. Поэтому пришлось пользоваться «болванкой».
Заполучив  «болванку» расчётов, мне оставалось в формулы подставлять свои заданные данные.

Готовые расчёты показывались руководителю диплома, и считались готовыми после получения от неё (у меня руководителем была назначена преподаватель  - женщина) – подписи.

 Поскольку, в формулах расчётов, использовались какие-то коэфициенты, в которых я тоже не очень-то разбиралась, подпись руководителя дипломного проекта мне удалось заполучить чуть ли не с пятого раза, в критические для диплома сроки.
На консультациях нам  заворачивали (возвращали на доработку) – то расчёты, то экономическую часть и т.д. Но, как - бы то ни было, диплом был готов, и подписан всеми консультантами и руководителем диплома.

С синек, через стекло, переводили чертежи - на ватман. Естественно, чертежи не соответствовали заданным рассчитанным данным. Но кто будет на защите это проверять?

Дома у мамы мы раздвинули стол, вынув среднюю доску, и сверху положили большое стекло из серванта. Под столом установили настольную лампу. На стекло клали синьку с чертежами, а сверху – ватман. Мама аккуратно переводила на ватман чертёж. Линии у неё были тонкими, аккуратными. Но я находила чертёж бледным. Поэтому обводила чертёж карандашом ТМ, от чего линии становились жирными, а чертёж – грязным. Приходилось выкрашивать кучу мякиша от белого батона, и очищать лист добела.

Но это были всё детали, знакомые каждому дипломнику.

Самым памятным для меня осталось воспоминание о преддипломной практике.
Мне дали направление на практику на  Карачаровский завод пластмасс, где меня в свою очередь перенаправили в проектное бюро завода – к Шембелю Иосифу (отчество не помню, кажется – Алексеевичу).

Проектное бюро – большой зал, заставленный кульманами, за которыми подрёмывали (шучу) конструктора. Шембель сидел за кульманом, стоявшим у стены. Внешне он был, вероятно, чуть старше меня, приятной внешности, с русыми волосами, и голубыми глазами. Он, подвинув стул, усадил меня рядом.

Для начала, как он выразился – для знакомства, стал расспрашивать обо мне. Как-то неожиданно так получилось, что история моей жизни в чём-то напоминала его историю. Он тоже кончил вечерний институт, имеет семью, и тоже – двоих детей: девочку и мальчика. Причём. Каждый раз, как  выявлялись какие-то схожие события в наших историях, он касался пальцами руки моей коленки. Странно, но меня это не возмущало. Наша беседа плавно перетекла в болтовню обо всём – разном.

Поскольку рабочий день кончался, он предложил проводить меня домой. Сначала я отказалась, но он уговорил меня, сказав, что ему всё равно по пути, и проводит он меня до остановки автобуса – это квартала два.

Мы шли не спеша, продолжая болтать. И вот именно эти 15 – 20 минут нашего совместного пути запомнились мне надолго.

Была весна. И впереди был – диплом, а это означало – конец длинным вечерам за выполнением контрольных заданий, когда дети и Виктор уже спят, и глаза слипаются – тоже хочется спать. И остро чувствовалось приближение чего-то нового, манящего неизвестностью…

Мы шли и болтали. Он взял меня под руку, и мне вдруг показалось, что вокруг меня – сиреневый туман, и мы не идём, а плывём по воздуху, растворяясь в нём… Незабываемое ощущение. Жаль, что оно в жизни повторяется очень редко. Нет, это была не мимолётная влюблённость. Это был букет платонических ощущений, аромат которых пьянит, волнует и, может быть, даже – зомбирует.

Я даже не помню, о чём он говорил. Он был остроумен, шутил, чем-то напоминал артиста Рыбникова. Я поддакивала. Допускаю, что могла даже подать ему надежду ещё на такой же вечер…
Мы расстались на остановке.

Под впечатлением этого провожания, я, следующие два дня прожила, как в тумане. Причём чувствовала себя виноватой перед Виктором, хотя – ничего предрассудного - не совершала. Но, при воспоминаниях об Иосифе, я непроизвольно улыбалась. Я старалась сразу же загасить улыбку, боясь, что кто-то заметит, и не
правильно расшифрует её…

Но вот прошло два дня. И будто бы – пелена  спала с моих глаз. Мне уже не хотелось вспоминать эти неожиданные пережитые мгновения. Не хотелось ехать на завод, а ехать надо было. Ведь, о проведённой практике нужно было представить в институт подписанный Шембелем отчёт.

Когда я приезжала на завод ещё несколько раз, я вела себя с Иосифом сдержанно, отчуждённо строго. Приезжала днём, чтобы не дать повода провожать меня до остановки. Может быть, именно эта резкая перемена в моём поведении заворожила его, а, может быть, разыгралось чисто мужское обманутое ожидание свежих отношений? Но мне всё равно приходилось общаться с ним во время моих приездов на завод.

Он говорил мне, что влюбился в меня без памяти. В жизни так получилось, что его жена намного старше его. Кажется, она была учительницей в вечерней школе, которую он кончал. Они поженились. Но годы бегут. Жена – строга, и ревнива…

Я с облегчением вздохнула, когда получила в руки, подписанный им отчёт о преддипломной практике. Но на этом история нашего знакомства не окончилась.

Несколько раз он поджидал меня, когда я возвращалась из института, у станции метро – Новослободская, с маленькими букетиками подснежников или незабудок.
Пришлось каждый раз проходить мимо него, уцепившись за моих подружек – Валюшу Сухареву или Люсю Шалунову. Он настоятельно просил меня уделить ему несколько минут. Я попросила девочек меня подождать. Но, когда он опять стал говорить всё о том же, о своих чувствах, и т. д. , я попросила не преследовать меня. Он сказал, что не в состоянии будет забыть меня… И тогда я не знаю почему, но сказала ему жестокие слова – «А ты живи с этим чувством, если не в состоянии забыть меня. Но знай, что если не сумеешь забыть сейчас, любить меня ты будешь всю свою жизнь, до самой старости»…

И ушла. Я не знаю, какие чувства на самом деле он испытывал ко мне тогда и после. Но сначала он продолжал меня преследовать, часто поджидая на Казанском вокзале, когда я уже  работала в Москве, и возвращалась домой, спеша на электричку. Потерял он меня из вида, когда я стала ездить на автобусе от метро Кузьминки до Дзержинки.

Ему удалось узнать наш домашний телефон, и в Дзержинке, и позже, когда мы уже в Москве получили квартиру. Я спокойно разговаривала с ним, переведя сразу же разговор в русло его жизненных событий. И он рассказывал мне о своей работе, об очередных повышениях и продвижениях по службе. О том, как растут дети, и о сложных отношениях с женой. Через определённое число лет, он рассказал мне, что с женой развёлся, но забыть меня так и не может.

Где-то через многие годы, он звонил редко, но всё-таки звонил, как будто проверял – живу ли я ещё на этом свете. И не спрашивал меня о моей жизни, а сразу же, уже по привычке рассказывал о себе. Говорил, что женился. Вышел на пенсию. Из Москвы перебрался к жене, в Подмосковье, в местечко, которое славится знаменитыми резчиками по дереву. И все дома украшены резными ставнями и другой резной росписью. И он надеется, что, может быть, когда-нибудь покажет мне этот сказочный городок.

Но я в это время переживала какие-то неприятные события, и, в первый раз, изменяя своим привычкам, заговорила о себе. О том, что у меня неприятности – кто-то болен, и ещё что-то идёт не так… И, вдруг, это для него было, как – ушат холодной воды на голову. Я сразу почувствовала по его голосу, как он сник.
Вероятно, я  в его жизни так и осталась какой-то мерцающей звёздочкой, к свету которой иногда он тянулся. А в этот момент он понял, что жизнь-то прошла, пролетела, и звёздочка - погасла.

Больше он мне не звонил никогда. А слова мои тогда оказались в каком-то смысле пророческими…

В том далёком 1966-ом году я окончила институт.

 К защите я сшила сама себе новое платье. Для него я купила материал бежевого цвета с беленьким штришком, как у берёзки. Правда,  платье было сшито в обтяжку, и немножко коротковато. Или я купила маловато материала, или мода такая была, а скорее всего, просто я была портниха «яниха» - не ахти какая…

Перед защитой вечерников, проходили защиты выпускников дневных групп. Нам рекомендовали сходить на несколько защит, чтобы иметь представление – как они проходят. Помню я, случайно, попала на одну такую защиту.

 Именно случайно. Да и защита была какая-то странная. Она проходила не в аудитории, как все остальные, а в лаборатории, куда я зачем-то забежала. Перед одной из двух дверей была поставлена специально принесённая школьная доска на ножках. На ней висели на гвоздике несколько плакатов с прекрасно выполненными чертежами. Перед доской, спинками к окнам, было поставлено с десяток  стульев, на которых восседали преподаватели. Собственно, другого места в лаборатории и невозможно было бы выбрать, так как стоявшие в ряд, длинные  столы, с пробирками для лабораторных работ, были стационарными, и их при всём желании сдвинуть было бы невозможно.

Наконец, все говорившие замолчали, встал какой – то преподаватель и объявил о том, что сейчас будет проводиться защита диплома, и назвал странно звучавшую фамилию. Как позже я поняла, что дипломница была из Прибалтики, и по какой-то причине её заслушивали в исключительном порядке.

Наконец, к доске вышла дипломница с указкой в руках. Вы думаете, я слушала суть того, что она говорила с акцентом, ставя ударения в каждом слове на последнем слоге? Ничего подобного. Как только я её увидела, с неё не спускала глаз. Правда иногда поглядывала на преподавателей, которые в этот раз были все мужского рода. Они, пожирали глазами эту деву.

Дипломница была высокой стройной девушкой, с лёгким, искусно нанесённым макияжем, подчёркивающим её какую-то русалочью красоту. Волосы струились по спине. А главное - на ней был свитер, напоминавший мини платье.
Свитер был толстый, крупной вязки, белоснежный, с рисунком, оставлявшим симметричные просветы, проще говоря – дырки. Когда она стояла прямо, местами можно было просмотреть только загорелое тело, на котором, кроме свитера ничего не было одето. Но, если она рукой с указкой двигала вдоль доски, в этих дырочках мелькали обнаженные соски. К низу в свитере эти дырочки были выполнены мельче. Поэтому, наверное, не только меня интересовало – а есть ли на неё трусики?

После доклада, члены комиссии, с елейными улыбочками задавали ей вопросы, а в конце защиты все дружно поздравляли её, рассматривая уже с очень близкого расстояния. Конечно, ей поставили – пять.

Я, вспомнив своё платье, которое сидело на мне, как на матрёшке,  поняла, что на пятёрку мне рассчитывать не приходится.

Со мной в институт, на защиту диплома, поехал папа. Сам он не кончал институт, поэтому с одной стороны ему интересно было посмотреть, как это происходит, а с другой  -  он хотел быть сопричастным к моей защите. Он гордился мной. И мне было это приятно.

Защитилась я на четвёрку. Как сказал кто-то из членов комиссии, в моём дипломе не было творческих моментов, т.е. была представлена существующая литьевая машина, без модернизации, или каких-нибудь экспериментальных предложений. Ещё чего захотели! Я литьевую машину, да и другие подобные и в глаза не видела. Спасибо, такую машину нарисовала…

Мама мне переводила с синек через стекло чертёж на ватман, а я обводила. У меня была слабость – я не умела чертить тонкие линии. Они всегда получались у меня жирными, толстыми. Но зато видно всё было отлично даже издалека.

Мы с папой приехали домой, где мама уже накрыла праздничный стол. Все меня поздравляли. Жалели, что бабуся не дожила до этого момента.
А я про себя говорила моему безвременно покинувшего нас  братишке, что я сдержала слово, и выполнила данную ему клятву – окончила институт и за себя, и за него…

Где-то, наверное, в 2006 году, когда прошло уже 40 лет после защиты диплома, кто-то из сокурсников предложил организовать встречу. Всех, кого отыскали, обзвонили, получили согласие. Но, когда начали собирать деньги на вечер встречи в кафе, большинство отпало по причине отсутствия необходимой суммы. В самом простеньком кафе назвали – с каждого человека по полторы тысячи.  Оказалось, что - будучи престарелыми пенсионерами, многие жили на грани бедности. Таким образом, вечер встречи не состоялся…

Как долго я шла кривыми дорогами
К защите диплома – давней мечте...
Боролась с ленью,  пустыми итогами…
И вот он – ДИПЛОМ! Спасибо Судьбе!

Не понимала раньше – зачем он нужен?
Хотела  мужу  любимому   доказать,
Что умом и упорством его я – не хуже!
Теперь нужно начатое продолжать!

И вот, поняла- ДИПЛОМ мой – СВОБОДА!
Передо мной открылись новые пути.
Диплом мой - ключ от заветного кода
К дверям, куда раньше не могла я войти…