Золото, травы и яды целителя Однолько

 АВТОРЫ АЛЕКСЕЙ И ЕКАТЕРИНА МАЛЫШЕВЫ 
                ЗОЛОТЫЕ СКАЗЫ ЕНИСЕЯ
 

                СИБИРСКИЙ ЦЕЛИТЕЛЬ ОДНОЛЬКО
                Лечил золотом, травами и ядами


 Жил в нашем городе великий врач. Народный целитель Однолько.
Сколько лекарств он составил, сколько больных людей  исцелил! Он еще лечил солдат царской армии и участвовал в войне четырнадцатого года.


Открылись ему многие тайны человеческого здоровья и свойства таежных трав и камней-минералов.
Пришлось ему жить в страшное время. Шли войны и смуты одна за другой. Множество людей потеряло здоровье на каторжных работах и в сражениях. Лечить их в Сибири было некому.
Мучили  людей заразные болезни. Свирепствовал по Сибири брюшной тиф. Опасное такое внутреннее воспаление. Если во время не пролечить, начинался страшный жар в теле, бред и умереть можно было. Работы тогда всем врачам было море.   


Потерять здоровье у нас всегда  легко. Для войны приходилось людям по двенадцать часов без выходных у станков и на поле трудиться почти без отдыха.  Питались все впроголодь, а больного и вовсе некому кормить было. Трудились люди не покладая рук. Кормили своих детей и если начинали болеть, то это было большое горе. Мужиков война со дворов подмела, и тяжелые работы за них делали слабые женщины. Вот и надрывались и недужили.


Проживал фельдшер там, где впадает речка Барга в русло Кана. Однолько пользовался великим уважением и почитался среди крестьян и селян. Время было тяжелое. Много было раненных, увечных еще в гражданскую войну, а после в Отечественную.
Однолько с самой весны до поздней осени вместе с женой и санитаркой своей больницы собирал травы. Варил их. Добавлял туда сахару и этим лекарством лечил больных.


 Его лекарства разделялись на коричневые, розовые и белые. Ими он лечил в течение года.
Однолько свободно лечил больные вены, вот эти жилы на ногах. Лечил без ножа, без крови. Человек только пьет лекарство, а жилы эти уходят. Делаются страшные синие бугры на ногах здоровыми венами.


Еще однажды привезли к нашему целителю мужика со смертельной болезнью. Страдал он от желудочного кровотечения и никто не мог ему помочь. открылась у него прободная язва желудка. Кровотечение постоянно уже было.
И вот привезли его к Однолько. Врач посмотрел и оставил мужика у себя на две недели. Лечил он его только своими травами, в особых сочетаниях. И что? Заросла страшная язва. Зарубцевалась. Жалобы на желудок все прекратились.
 Через две недели мужик сам уехал на своей телеге.


Змеиные укусы наш фельшер врачевал. Укусы гадюк лечил спокойно. Пользовался он ядом гадюки для лекарств. Даже просил детей приносить ему змей. Он использовал их яд в лекарствах. Не слышала я, чтобы нашу северную обычную гадюку так применяли. А Однолько использовал.  Значит, он разбирался в этом. Знаем мы про великих врачей, что применяли они яды кобры, гюрзы и на гербе сама медицина, наука врачевания,  обозначена змеей и чашей, куда ее яд собирают.


     Исцелять умел пристрастие к спиртному. Пристрастие к алкоголю лечил марьиным корнем. Дается настойка регулярно и через месяц человек получает стойкое отвращение к этому алкоголю. Не будет отраву его нутро принимать. Только лучше самому больному про лекарство не знать. Догадается, и лечиться бросит. 
Его жена и санитарка его от ранней весны до поздней осени все ходила собирала лекарственное сырье. И резала, и резала. У нее были особые такие ножницы для трав. Ими заготовлялись травы, семена трав, коренья и ягоды.


    Считали все, что жену свою он заездил этой травой. Она постоянно ходила и собирала и собирала ему всевозможные растенья.
Опять таки столько трав нужно было для опытов. На готовые лекарства и меньше бы хватило.
А сейчас серьезное дело послушай. Лечил  Однолько травами не так как сейчас. Ну, два хвостика травы бросят на банку и варят. И ждут силы.
Но это смешно. У нашего целителя тогда уже имелся пресс для сухой травы. Пресс сжимал травяное сырье в плотные брикеты.  И заваривалось лекарство
не пышным пучком, а сжатым целым брикетом. Видно было, что получалась заварка настоящая, самая крепкая. Сильная.

 
Действительно, мне самому, когда об этом услышал, вдруг вспомнилось,
какое сильное действие приобретает обычный чай от плотной заварки. Даже опасное для здоровья.
           Потому-то и славились его травяные взвары. Больные ими лечились
в больших дозах. Например, особенно запомнили родные, что много у него на чердаке хранилось брикетов природного хмеля. Зима в Сибири суровая и люди часто простужали нижнюю часть, болели циститом.


       Вот он заваривает этот хмель, аж черный настой. И заставляет больных пить его по расписанию. То есть как человек пить захочет, так и пьет уже не воду, а этот настой. Дней десять пьешь. И все проходит.       
 А жена сына его, невестка Однолько, нашего брата Сашу учила.  Дарья Ильинична Однолько.


Почему Однолько так спокойно отнесся к тому, что его сын не стал медиком? Значит, у него был какой-то ученик. Не мог человек таких знаний просто зарыть-закопать свои труды. Или записи только оставить.
Заставлял Однолько больных золото есть. Значит, приносило оно какую-то пользу.
 

     Маленького роста, полный, Однолько лошади своей не имел. И его крестьяне сами к больными привозили. А вот Мария  Чернозем  тогда еще девчонкой была да видела, как фельдшер приезжал на вызовы к больным  на конной коляске. Это выдавало в нем человека старого времени. Говорят, что однажды лошадь для одноместной повозки ему привели в благодарность исцеленные люди. Но родственники то этого не видели и вспоминают, что отец их Ефим везде ходил пешком своими ногами.


Вообще среди родственников своих врач наш жил по тому времени очень хорошо. Отовсюду несли ему благодарные люди всевозможные сельские подарки. Выписал он из Австрии себе заморский  фотоаппарат  и очень любил сниматься с больными на карточки.
 
    В доме Однолько в красном углу сохранялось много икон. Что было очень опасно в те годы. Одну то держать иконочку было рискованно, а у него было много икон разных. Это говорит о большой вере и христианском настроении хозяина. И что он был очень смелый человек. Не боялся приводить в свой дом отпавших от церкви людей. От которых можно было ждать чего угодно, и слухов и доносов любых. Боялись него власти, не трогали то, что он  был великим доктором и мог пригодиться каждому в трудную минуту.


    Еще очень важно, что Однолько со своим сыном Максимом часто пели особые песни, которых никто не знал. Пели они те песни только в своем доме, украшенном многими иконами. Видимо это были молитвы.
Имелась в доме у целителя большая библиотека старинных книг по медицине, о лекарствах. Замечали там и церковные богословские издания.
Много хранилось в той библиотеке, по словам Евдокии - Дуси, так называемых травников, особых определителей для растений и трав, которые Ефим применял для лечения.


             
     Сила лекарств нашего целителя удивляет до сих пор. Обращались к Однолько те, кому уже никто не мог помочь. Приходили к нему с болезнями, которых никто не мог исцелить.
Отец Марии Трофимовны пришел с гражданской войны с пулей в позвоночнике и сильная контузией. Стал отец  похож на сумасшедшего. Бешенный стал такой, чуть что, хватался за нож. За молоток хватался, даже  за топор.
 Однолько пообещал, что вылечит его. Только сказал, мол, вы сами устройте ему порядок, чтобы четыре раза в день больной пил настой. Сначала врач поил его розовым настоем, через четыре месяца коричневым, и три месяца белым настоем.



     Какое  у лекаря было терпение. Лечил одного больного Ефим Степанович целый год.
После этого отец выздоровел, стал спокойным и добрым. Стал больной примерным семьянином.  Да еще проработал на лесозаводе очень долго. Был рабочим, изготовлявшим сита и коробки. На специальном станке драч, на котором стругали лучшую обечайку. У них из этой обечайки сделана ограда. Она уже сто лет стоит.  Смотреть не пошли, там собака у них. И эта из обечайки крыли крыши и кровли. Дерево гладкое, прочное как сталь. Через такое, как железо, никакой дождь не пройдет.


    Фельдшера Однолько люди все очень уважали, величали Ефимом Степановичем.
Чего только не случалось. Однажды на праздник Пасхи приехал к Однолько необычный больной. Молодой парень, конюх. Ударила его кобыла копытом в лоб. Кость не задела, только кожный покров рассекла. Но выросла вдруг у него на голове непонятная шишка. С каждым днем становилась шишка больше. Пока не обезобразила его молодую личность. 


     Никто ему не мог помочь. Рассказали ему люди про знаменитого лекаря.  В доме Однолько сели они за стол. Стал парень на свою судьбу жаловаться, что ему теперь и жениться невозможно с таким уродством.
А Ефиму нужно было ехать по делам. Времени не было. Но слово за слово, выставил гость еще к празднику хорошего вина для лекаря. Посидели они, поговорили, и Однолько раздобрел. Предложил он парню единственный выход.


    Быструю вырезку без всяких обезболивающих средств. Конюх только обрадовался, деваться некуда. Приказал ему Ефим Степаныч лечь головой на порог, на твердое место. Постелил полотенце и взялся за острый лекарский резак.
Отсек врач твердой рукой большую шишку.


    И оказалось, что вся она полна была червей -паразитов.  Когда рассекла ему лошадь копытом лоб, попали в рану личинки. Но Однолько рану прочистил и вскоре она совершенно затянулась розовой плотью. И опять получилось, что наш лекарь вышел лучше других. Ведь в то время считалось очень опасным резать кожные образования  и никто не решился парню помочь. Женился счастливый конюх на сельской красавице и всю жизнь благодарил своего лекаря.



   Рассказала мне Мария Чернозем, что там, где сейчас поликлиника городская, там школа была  Усть баргинская. А где теперь магазин у фонтана, там дом врача и пункт больничный. И однажды теплым сентябрьским деньком она вместе с внучкой Ефима Степановича вышла из школы.  Пошли они к ее дедушке в больницу делать уроки. Сидели девочки в горнице за столом, а рядом дверь в больницу была открыта и Ефим Степанович принимал больных.


   Вдруг мы услышали голоса чужих людей. Заглянули в дверь. Два солидных красиво одетых человека разговаривали с дедушкой Однолько. Они просили его рассказать, как он лечит контузии,  ушибы и ранения позвоночника. На что Ефим Степанович сказал, что мол, вы профессора, учились в Петербурге, а я лишь окончил Киевскую фельдшерскую школу.

А они ему говорили:
-Вы лечили травами, каких мы не знаем. Дайте нам рецепты своих травяных сборов. Это был конец войны, сорок четвертый  год. Профессора приезжали из Красноярска на машине. И они цельный день писали его рецепты лекарств. Значит, хотели его знаниям славу дать. Надо бы найти его потомков и расспросить обо всем.


   Сложилась у нашего целителя целая своя система лекарств из травяных богунайских трав и минералов. В травяные настои он добавлял в небольших количествах самородное  золото. Особым образом обработанное. Приводили к Однолько самых больных и безнадежных стариков. Если к нему привозили умирающего слабого старика, то наш целитель укреплял таких больных настоем с добавлением золота. Он лечил их самородным золотом. Раскатывалось золото в тончайшую пленочку, и больные просто ели золотую пленку. И проживали потом еще два-три года.


   И говорят, что совсем уже умиравший старец оживал и тянул еще несколько лет благодаря этим дивным настоям. Применял и серебро для лечения. Золото для отца добывал старший сын - Максим. Уходил он на богунайские ручьи и приносил намытые самородки для лекарств.
Где теперь те бумаги? Если бы кто-то смог восстановить его лекарства, то много бы сделал людям добра.  У него был архив большой. Все бумаги про его лекарства и опыты. Столько было там книг, записей и бумаг, что когда разбирали дом у набережной, все родные забирали себе по большой части и с большим трудом вывезли по домам тот архив.


     Добавлял он в настой минералы Богуная. Варил лекарство из зеленых трав. Добавляет природный минерал, и оно становится белое или коричневое..
Применял наш целитель и забытые теперь способы. Ставил он в особых случаях так называемые кровяные банки. Когда, при воспалении легких, не мог слабый больной перенести лекарства. Тогда для отвода зараженной крови назначались кровяные банки. Для них имелся особый медный станочек на лапках.


    Ставились эти лапки на больное место и нажатием на кнопку острым лезвием делался на коже правильный надрез. На тонкие надрезы ставились нагретые стеклянные баночки и понемногу отсасывали плохую кровь. Воспаление после кровяных банок прекращалось, человек выздоравливал.  Сейчас уже обходятся люди таблетками, но в жизни все бывает. Пригодятся еще старинные кровяные банки.
Помнит  старожительница из нашего Высотино Анастасия случай с ее матерью. Загноилась у матери кость и начался на ноге страшный свищ. Выходила даже кусками гнилая кость. Спасения никакого не было.



     И тут привез  сосед к своей жене на телеге знаменитого фельдшера Однолько. Дочь за мать очень беспокоилась и сразу позвала лекаря к старушке. Однолько посмотрел гнилой свищ и достал из своих вещей двухлитровую бутыль полную березовых почек. Залита  была бутыль наполовину чистым спиртом. Этой крепкой настойкой наказал Однолько заливать рану на ноге.  Оставил лекарство и уехал. А дочь то и забыла про все. Работала в колхозе днями и ночами. 


    И вот спустя две недели возвращается дочь -работница домой и со страхом видит, что на их двор возвращается больная мать и заносит два полных ведра воды.  Закричала дочь матери, мол, куда же ты идешь, ты ж больная! И вдруг мать улыбается и отвечает, что рана от свища совсем у нее затянулась. И нога совсем уже не болит. И соскучилась она по работе. Решила помочь, воды принести. С тех пор старушка еще много лет помогала дочери с тремя внуками.


    Да тут еще вернулся с войны раненный сосед. Попала ему вражья пуля прямо в пятку. Гноилась большая рана и не заживала. В Омске и в Заозерном врачи от него отказались. Отправили домой. Взяла тогда дочь исцеленной старушки, Анастасия, лекарскую бутыль с березовыми почками и сама залила страшную глубокую рану крепчайшим настоем. И вдруг с этого дня стала пятка зарастать чистой розовой тканью. 

    Спустя две недели больной начал подниматься на ножки. Но правда, ни сапог ни ботинок носить еще не мог. Нежная молодая кожица стиралась. Сшили ему на первое время из овчины легкие ходунки.
Всю жизнь благодарили исцеленные высотинцы своего спасителя Однолько.


    Однажды  разболелась на богунайском прииске молодая кассирша Матрена и пошла на прием к лекарю Однолько, к Ефиму Степановичу. У Матрены Тимофеевны разболелись ноги. И от слюдрудника да Орловки она шла шесть часов. Дом у него стоял недалеко от Кана, где впадает Барга в Кан.


    Подвезла больную девушку телега-молоковозка к дому врача.
Однолько был дома не один. С ним была его старшая дочь, которая готовила лекарства. Старшую дочь Однолько Тамару в просторечии называли Тамусей. Тамуся с утра до вечера собирала травы и тоже готовила лекарства. 
  А  стены в доме были увешаны наградными дипломами и какими-то грамотами за лекарства и мази, которые они сами делали. Грамоты все были из Красноярской заразной больницы.


    Посадив ее в прихожей, Ефим Степанович попросил ее подождать, и  она сидела в кресле в прихожей. Услышала она, как находящийся на приеме  больной ругал Ефима Степановича. Больной говорил врачу: "У меня поясница ничего не чувствует. А ты крутишь мне ягодицы. Зачем?»
Врач ему отвечал: "Сюда тебя привезли, а от меня ты сам пойдешь. Затем и кручу, чтобы сам пошел!»


     Минут через десять я увидела, как из кабинета вышел своими ногами исцеленный дедушка и пошел.
  Фельдшер начал прием. Расспросил меня про мою болезнь. Позвал дочь и попросил дочь сделать мазь на собственной моче этой девочки подростка. Дочь замешала мазь с чем-то неизвестным и дала девушке на дом с собой почти пол-литровую банку мази.
Уйдя с приема, намазала девушка ноги всего один раз, и все прошло. И долго берегла эту мазь.

 
    У Однолько был сын Максим - военный врач. Вскоре он приехал с войны к отцу. После победы над немцами изобрели новую страшную атомную бомбу. Облучала она и жгла все живое на много верст вредными лучами. На эти испытания вызывали врачей для опытов. Там Максим и пострадал. Предполагали, что у него была лучевая болезнь. И Максим был облучен. Потому- то сам отец, великий врач, не мог ему помочь ничем. Это конечно была его отцовскому сердцу трагедия.


    Максим был очень красив. Девчата с ума сходили по нему. Он изумительно пел русские песни. Но всем он отвечал, что он тяжело болен и вскоре должен умереть. Но нашлась девушка, которая не побоялась его болезни. Вышла она за него замуж. Прожили они недолго. Вскоре он умер. А сына она родила уже без него.
Достиг Ефим Степанович уже той вершины, когда возможно поспорить за жизнь человека с самой страшной болезнью. И даже брался лечить рак.
Конечно не по своей воле все получалось.


   Везли сначала раковых больных в Красноярск, но по сложности болезни ничем помочь там не могли. Отказывались и умыв руки, отправляли умирать домой в Усть-Баргу. Таких то безнадежных больных брал Однолько под свой страх и риск на лечение. Люди ему были очень благодарны,  не виделось им уже никуда дороги.
Ефим Степанович, по примеру древних врачей, применял против рака различные яды. В небольших дозах растворенные яды уничтожали раковые опухоли. Конечно страдал и человек.

    Но от кратковременного отравления было легче спасти, чем от рака.
Яд растворялся на спирту, который люди называли водкой. И говорили по простоте, что фельдшер их как взялся лечить, так сразу за водкой послал. Действительно спирт проникает в самые мелкие сосуды и разносит за собой лекарство по всему телу. Но главное, что большинство молодых больных и те старики, что посильнее, вставали после такого отравления живыми и здоровыми. Мужья и отцы оставались живы и со слезами благодарили своего лекаря.


    Были, как и везде,  неудачи и смерти. Но не много. А в Красноярске-то вообще всех таких больных списывали на смерть.
И сейчас по улице Пушкина живут внуки Однолько. Рецепты у них целы. Грамоты  все висели в этом доме на берегу до начала большой стройки. Сейчас на том месте улица Набережная сходится с улицей Ленина.

 
    Лечил он еще солдат царской армии, помнил царские времена и смуту. И участвовал в войне четырнадцатого года. Получил за храбрость высшую солдатский орден. Святого Георгия первой степени.


  Внучка его уверяет и народ говорит, что у него было своих придуманных лекарств больше тысячи. И все это не слухи, а подтвержденные бумагами и печатями признанные лекарства. И особенно интересно, что он лечил самородным золотом.
Кроме того, на Золиной Горе есть голубая лечебная глина, которую  он давал в виде порошков больным при желудочных болезнях. И раньше Золина гора называлась Золино урочище. 


    Рассказала нам жена сына Однолько Феодора, Евдокия -Дуся , что
Александр Однолько стал военным и уехал в Москву. Там он много искал семейную родословную и составил целое древо рода Однолько.  И вот что ему открылось.
Царь Петр Первый набирал по всей России рекрутов для шведской войны.
Призван был из Вологодской губернии солдат по фамилии Однольков.


    Участвовал он в знаменитой Полтавской битве со шведами. Отличился в сражении и был награжден. Царь Петр всем таковым героям приказал подарить земельные наделы на украинской земле в Полтавской области. И после победоносной войны герои Полтавы не вернулись в свои земли, а основали прекрасные хутора в теплых украинских краях.

    Основал и Однольков свой хутор. Со временем по украинской особенности языка одна буква «в» из фамилии Однольков утратилась и семейный хутор уже называли Однолько. И все его насельники были родственники и носили одну фамилию. Если девушку выдавали за муж, она из хутора переселялась к жениху. Так в достатке прожили однофамильцы двести лет и к нашему времени уже было там семьдесят две семьи.


      Родился наш знаменитый целитель в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году. Еще мальчонкой заметил его местный помещик. И видя в нем способности отправил его учиться в училище военных фельдшеров. Прошел Однолько обучение в Киевском военном училище и побывал на войне с
Японией, где получил за подвиги две медали. Потом воевал в Германии. Был награжден за храбрость орденом святого Георгия.
 
   
      Еще в молодости, целитель наш воевал в Австрии, теплой местности между Венгрией и Германией. Там был такой городок, где аптекари производят хорошие лекарства. И когда вернулся Однолько героем домой, стал писать в Австрию и выписывать из той богатой аптеки редкие вещества для полезных смесей. И из Австрии немцы ему тоже писали и просили  прислать им
сибирских трав. 


     По молодости еще хотел Однолько уплыть в далекую жаркую страну на краю света. Еще в первую Отечественную войну, четырнадцатого года и после уезжали люди из России в далекую заморскую страну, что лежит на берегу южной Америки, и называется Аргентиной. Это слово означает «серебряная», потому что там много серебряных приисков. Там много земли и лесов с прекрасными райскими птицами. А жить некому. Можно было бросить холодную Россию и со всей семьей уехать в теплые края.


      Тогда в России многие люди отходили от церкви и соблазнялись разными
неправославными учениями. Они не хотели жить среди церквей и монастырей. Да и царю православному с ними было трудно. В армию они идти не хотели. Вот  им и разрешали просто уезжать в Аргентину или другие страны. Также и Однолько кто-то из них подбивал бросить церковь и Россию.


      Он по молодости даже согласился. Но удержала его семья. Жена молодая ни за что не согласилась ехать за три девять земель. Детей у них было уже трое.
Бросить жену Ефим не мог и не хотел. Поэтому они решили жить в Прилуках.
А те кто уехал, потом писали письма в Россию, что живут хорошо. Но приехать не могут. Слишком далеко, так, что и не представить. За тремя морями- океанами.
У Степана в Прилуке хозяйство было поставлено все от пашни до размола. прислали им немцы из Австрии новую машину - жатку. Работала у них и маслобойка и мельничка. Имелись рабочие лошади, бык и коровье стадо. Много живности всякой бегало по двору.


       К ним было не подобраться. Степан кому попало не позволял над собой командовать. Поэтому их первыми стали раскулачивать. Когда их везли на Ангару, одна женщина взяла у них маленьких детей. Пожалела, сказала, мол они могут погибнуть у вас. Детей у нее оставили, но след той женщины затерялся.
На Ангаре двух братьев Ефима после каторжных работ расстреляли. Тогда старая матушка догадалась, как спасти Ефима. Врачи при всякой власти нужны.


     Заставила она Ефима найти свой фельдшерский документ, а он у него при пожаре сильно обгорел и нуждался в полной замене. Поехал Ефим в главную красноярскую больницу и там был принят в сотрудники. Подтвердил он свои знания и вскоре получил новые корочки - документы фельдшера. С тех пор его власти не трогали. Вернулся Ефим из Красноярска и обосновался в Усть - Барге.



      На много верст вокруг не было ему равных по богатым  знаниям и главное искусству врачевания.      
Расскажите о моей матери которую он лечил. Звали ее Гуменюк Клавдия Емельяновна. В тридцать два года попала она в больницу с почечной недостаточностью. Началась у нее водянка. Ее выписали из больницы умирать домой. Дедушка Емельян поехал за ней, моей матерью на быках. Он привез ее прямо к Однолько в Усть-Баргу. Однолько Ефим Степанович осмотрел ее. расспросил все у деда. Дед сказал, что врачи отказались от нее в Заозерной  и отправили домой умирать. А у нее было трое маленьких детей, в том числе и я.


     Дедушка заплакал и спросил что я должен делать с ней? Однолько дал ему литровую бутылку спирта, настоенного на травах. Он так сказал дедушке ; здесь богородская трава, марьин корень, брусника и медвежьи ушки. Будешь ей давать по три столовых ложки, три раза в день этот настой на спирту. Война была, было очень тяжело с едой и он сказал еще. Достанешь меду поллитровую банку и скормишь ей с чаем. Чтобы она запивала спирт чаем с медом. И этого ей пока хватит.
Положили ее назад на быков, на телегу и дед увез ее домой.


       Когда от спиртовой бутылки истратили половину  с нее прошел отек. Ноги и руки стали нормальными, как у всех. А то были как бревна. Через три недели она уже стирала сама для своих детей и варила еду. Через четыре недели она пошла на работу. И дожила до девяносто одного года. И очень часто вспоминала своего спасителя Однолько, который позволили ей воспитать своих детей самой. Вот такой случай  у них семье, так Однолько спас ее мать. Причем если не было денег, он не брал ничего за лекарства. Деду нечем было заплатить за спирт. Он сказал берите и лечите ничего не надо.


      Вылечил он тридцати двухлетнюю женщину от водянки. Она дождалась и мужа с фронта и дочек вырастила - подняла. И каждый раз рассказывала им, как Однолько спас ее от смерти. Ведь ее выписали из больницы и оправили домой. Сказали мол, медицина бессильна.


     Дедушка Емельян говорил, что Однолько мог лечить даже слепоту. Причем
у него были даже золотые инструменты, чтобы оперировать глаз. Золотые какие-то тонкие иголки. Для операции на глазу.
Говорят что сейчас знаменитые люди вшивают себе золотые нити. Ка к стимуляторы жизненных процессов. Малейшие частички  золота, растворяясь в крови оказывают бодрящее действие, дают жизненные силы больному.
Рассказывали люди, что Однолько знал об этом действии золота еще в те времена. Он вшивал людям под кожу золотые тонкие пластиночки. Котрые он изготовлял сам из Богунайского золота. 


    Из поллитровых банок он сам делал капельницы, стерилизовал их и применял. У него свой сделанный прибор для измерения давления.
У него была карта, на которой указывалось где и какие травы растут у нас. Он не просто отправлял дочь а показывал ей какие и где травы растут.
В большинстве своем лекарства он давал сразу. Они у него были приготовленные. Бальзамы, настои, сборы все это у него лежало уже приготовленное.
В его библиотеке было много учебников Киевской военной академии, атласов- карт человеческого тела.


     Амбулатория у него была из трех комнат. В одной была приемная, аптека и кабинет. Еще были большие холодные сени, как прихожая там тоже все время висели травы, сырье всевозможные. Дочь и жену он постоянно заставлял собирать травы.


Рассказывает  Анна Сергеевна Ласовская  такой свой случай.

Отец мой был Алтупов Сергей Николаевич, председатель сельского совета деревни Ильинка. Выбирали его общим собранием жителей и оень ему доверяли.
Нас, детей у него было пятеро. Держал он большое хозяйство имел лошадей, коров и овец. Когда в деревне Ильинка начались репресссии  в тридцать седьмом году и разорение кулаков, Сергей Николаевич выступил на собрании.


 Он сказал...
- Земляки! Не горюйте, не плачьте, это дела вражьи. Обстановка сейчас тяжелая и враги хотят уничтожить сельское хозяйство, чтобы нечем было кормить армию. Вот и разоряют вас. Все это выясниться и все это пройдет!
Через месяц его взяли. И сразу расстреляли. По доносу, конечно, завистников своих же. А всю семью выселили на слюдяной рудник.
В те времена на слюдяной рудник отвозили репрессированных и они там работали в шахте.


    Мать моя, Степанида Харламповна работала истопником при больнице слюдрудника. В то время, в тысяча девятсот тридцать восьмом году, на руднике жили семьи братьев Однолько. И туда же приехал работать фельдшером Ефим Степанович Однолько.  Тогда выше чем у него образования небыло.


    Неожиданно у мамы на шеке возникло красное пятно. Оно сначала не болело, а потом начало очень болеть. Ефим Степанович увидел это пятно сам и сказал;
-Степанида, у тебя рак кожи. Купи в аптеке медный купорос, пожарь его на чистой сковородке, просей комочки через сито и каждый день посыпай пятно. Даже можно на ватку рукой насыпать и держать, чтобы не осыпалось пятнадцать двадцать минут. Со щеки присыпка скатывалась и однажды Степанида привязала присыпку тряпкой и уснула.

    Когда она встала утром и подошла ук зеркалу, то страшно испугалась. Вместо пятна на коже было отверстие, в которое было видно кости челюсти. Она пошла к Однольке, а он засмеялся и сказал;
- Больное все отпало, а сейчас здоровое заживет и дал мазь. Через неделю рана затянулась и щека стала чистая и белая.


     Но тут меня выдали замуж и случилось несчастье со мной. Я серпом жала гречку. Поранила руку, не перевязала и не смазала ничем. Через два дня рука вспухла как подушка,нарывала и стреляла так, что я ни днем ни ночью не знала покоя.
 К семьям репрессированных относились плохо и меня днем к врачу не отпустил бригадир. Только поздно ночью мы с матерью постучали в дом Однолько. Он оделся и пошел к нам домой. Маму мою, Степаниду Харламповну он отпустил и сказал;
-Идите домой, я с Анютой управлюсь сам.
 

Дома он спросил ;
-Где у тебя сырая картошка?
Когда я показала, он сам набрал картошки, намыл и тщательно отмывал ее с хозяйственным мылом в нескольких водах.  Потом попросил приготовить тряпки и вощяную бумагу. Натер он картошку вместе с кожурой на терке, обложил ей разбух шую кисть руки. Потом обернул вощяной бумагой и хорошо завязал тряпками. Велел мне отдыхать в кровати и обещал, что сам поговорит с бригадиром, чтобы завтра на работу меня не брал. Когда доктор ушел, рука нестерпимо болела. И я даже заплакала.


     Но перетерпела боль и не заметила как уснула. Проснулась я и думала, что все еще ночь. Но оказалось что я проспала день и это был ночь следующего дня.Оказывается Ефим Степанович не велел меня будить и строго на строго наказал не подходить к моей кровати и не тревожить меня.
Однолько пришел узнать, как у меня здоровье. Как раз он пришел, и я проснулась. Доктор уже стоял у постели и сам развязал руку. И стал сильно нажимать на ладонь.


      Рука совершенно не болела и только кое-где морщины напоминали об опухоли. Он намазал мне руку мазью и сказал, что завтра я смогу работать.
Прошло тринадцать лет. Я выдала замуж старшую дочь Нину. И вдруг у нее на руке возникли две шишки величиной с вишню. И они очень быстро увеличивались в размерах. Шишки находились на тыльной стороне ладоне правой руки и очень ей мешали.


   Я пришла к целителю Однолько и он сказал;
- Все тот же медный купорос. Купи в аптеке, прокали на сковородке, просей и этим медным порошком присыпай или мажь. Когда начнутся выделения, собери в тряпку и тряпку сожги. Я так и сделала. Эти две опухоли под воздействие купороса перестали рости и начали сжиматься. И вдруг из них пошла черная кровь. Мы конечно сразу подставили тряпки, всю эту черную кровь собрали и сожгли, не в печке, а на костре, на улице. Потом он дал мазь. Через неделю на руке не осталось и следа от этих шишек.


      Потом еще помню случай с Моториными. У Моториных отец заболел. Моториных мать пришла к Анне Сергеевне спросить;
-Говорят у вас был рак кожи. Однолько вас лечил. Не могли бы вы сказать, чем и как.
Я все ей подробно рассказала про медный купорос, про то что надо через день умываться хозяйственым мылом. Но Моторина сказала, что у них признали рак губы. И согласиться ли ее муж присыпать купоросом она не знает. Встречаю я ее через месяц. Она рассказывает, что мужу сделали операцию, но неудачно и он умер. А купоросом он не согласился присыпать.

        Когда Ефим Однолько умер, от самого его дома и до кладбища шла толпа людей. 
Сошлось народа столько, что от дома до кладбища был сплошной поток людей. Все от него исцелялись, все были его искусству обязаны здоровьем. Кто бы их в нашей глуши взялся спасать?

 
    Умер наш целитель в памятном пятьдесят третьем году, вместе с Иосифом Сталиным. Похоронили Однольку умершего в возрасте восьмидесяти пяти лет. Там где сейчас па Парковой улице конечная, там раньше было кладбище, где хоронили жителей Усть-Барги. Вечная ему память и вечная слава. И жизнь славную прожил. И веру православную сохранил и тысячи людей от мук и смерти спас.


      Рождается такой великий лекарь раз в сто лет. Знаниям его о природе нашей нет цены. Хватит его знаний для исцеления многих людей в будущих поколениях. Думаешь, прочитал сказ и все. А вот заболеешь сам, прочитаешь эти советы и спасибо скажешь. А нынешние лекари хоть и хвалятся, да многое из старого добра забывают. Но надо, чтобы и новое и старое в дружбе жило и с двух сторон помогало.  На востоке был Авиценна, а у нас целитель Однолько.


сказ собран у старожилов в Зеленогорске Красноярского края 1995-2005 г. Имена подлинные.