Глава - 4. КНР в 50-х годах. - 2

            Итак, в конце 50-х годов в Китае была предпринята попытка форсированного развития без достаточных материальных и культурных возможностей для этого.

     К этому надо ещё добавить, что советское форсирование с конца 20-х и через все 30-е годы кроме более значительных возможностей имело предварительную подготовку, накапливание средств и проработку будущих планов. Китай же оказался перед необходимостью форсирования неожиданно для себя и, следовательно, такой предварительной подготовки не имел.

      Неразумная авантюра? Нет. Недостаточность материальных и культурных возможностей прекрасно осознавалась. Но объективная необходимость рывка осознавалась тоже. Либо идти на поводке у перерождавшегося СССР, либо долгий и небезопасный для компартии путь госкапитализма, либо попытка рывка, не затягивая, на волне предыдущих побед, максимально используя те благоприятные факторы, которые всё же есть, - так стоял вопрос.

            В современном Китае полагают, что правильным был бы выбор госкапиталистического пути под руководством компартии. О выбранном пути маоцзэдуновского рывка сейчас говорят так: "Теперь нам всем ясно, что социализм нельзя построить с маху, одним рывком. В науке есть такое понятие: отрицательный эксперимент. По этому пути хожено, он заводит в тупик. Очень часто следующий, правильный выбор удаётся сделать именно потому, что на других направлениях пришлось испытать неудачу." Оставим этот вопрос пока открытым.

            Так или иначе, но Мао употребил всё своё влияние для того чтобы партия приняла вариант "рывка к социализму".

     Расчёт, как уже было сказано, делался на огромный людской ресурс, на небывалый массовый энтузиазм, на естественный для бедноты порыв к изменению жизни, на великий авторитет коммунистического руководства.

      Надо сказать ещё и о том, что хотя внутри партийного круга оппозиция хрущёвским "новшествам" уже готовилась, но группа Мао в это время не выступала против КПСС открыто и явно. Несомненно, при планировании рывка делалась ставка и на продолжение экономического содействия СССР.

     На одной стороне нового маоцзэдуновского плана стояли те плюсы, на которые он расчитывал опереться. На другой - неизбежные в таком большом деле минусы неразвитого общества. Что перевесит? Что повлияет на результат больше - плюсы или же неизбежные минусы?

                - - - -

   
            Прежде чем разобрать ход этого рывка, посмотрим, как подаётся эта тема в советской политической литературе.

      Обозначение здесь одно - "националистическая мелкобуржуазная авантюра". Употребление трёх страшных слов должно было грозно заклеймить маоистов.

     Посмотрим на эти слова.

     "Националистическая". Была ли здесь "националистическая" причина? Конечно, была. Ведь в Китае ещё шёл, ещё не закончился необходимым итогом национально-освободительный процесс.

     "Мелкобуржуазная". Присутствовала ли здесь мелкобуржуазность? Ну а как же она могла не присутствовать в таком огромном мелкобуржуазном обществе, как тогдашний Китай?

     "Авантюра". Был ли достаточно качественный расчёт этого плана, было ли у него гарантирующее объективное обоснование? Нет, не было. Не могло быть.

     Так что же, правы значит хрущёвско-брежневские критики? Нет. Их неправота, их подленький приёмчик заключается в уходе от объяснения действительной причины этой маоцзэдуновской попытки.

      Почитайте эту критическую литературу. Везде штампом проводится мысль: был нормальный путь, и вдруг (!) Мао навязал свою новую линию. Вот где ложь. Что причиной этой линии была необходимость сохранить и приумножить возможность самостоятельного революционного пути, ставшего насущным после ревизионистской  измены в СССР, - об этом критики по понятным причинам не говорят.

     Да, такая необходимость возникла у революции, идущей внутри большого национального процесса, у революции, протекающей в преимущественно мелкобуржуазной среде, у революции, не накопившей ещё прочной опоры для правильного форсирования. Но что-то ж ведь нужно было делать.

     "Мао затеял это из-за националистического великодержавного самомнения", "Мао хотел возвеличить этим свою личность", - такие грязненькие пояснения характеризуют не Мао, а авторов этих выдумок.

                - - - -

   
            Как же шла эта попытка?

      Что ж, сотни миллионов людей, охваченные энтузиазмом и желанием быстро изменить жизнь, - это действительно огромная сила. "Ни в коем случае не охлаждать активность низов", - призывал Мао. Более того, этот энтузиазм и эту веру поддерживали и усиливали всяческими мерами. Ставилась задача - вовлечь всех, мобилизовать всех, организовать единой трудовой армией. "Энтузиазм - это объективная предпосылка быстрого экономического развития", - говорил Мао Цзэ-дун.

     Таким образом, роль политического фактора, - мобилизующего, организующего, направляющего, - становилась громадной. "Политика - командная сила" - этот известный лозунг маоизма возник именно тогда в поучение тем, кто не понимал необходимость новой линии.

      Не последнюю роль играл и расчёт на низкую расходность этого массового рабочего ресурса. "Мао расчитывал на дармовую рабочую силу", - пишут советские критики. Сколько ядовитой ехидности в этом злобном упрёке! Как будто форсированный рывок из бедного начального состояния может осуществиться без огромной доли того труда, который в политэкономии называют прибавочным. Вспомните сталинское форсирование, вспомните адский труд советской деревни и безвозмездный массовый порыв комсомольских бригад.

      Да, ставка на возможность низкой расходности при большом труде была. Именно в это время появился и получил большое место в пропаганде другой известный лозунг: "опора на собственные силы", - не в смысле внешнеэкономическом, а в смысле решения многочисленных проблем собственными силами на местах, не прибегая к материальным и финансовым ресурсам центра.

      Ещё одной мерой было резкое расширение мелкого производства, ведущегося за счёт местных ресурсов, попытки создать целостные производственные системы в масштабах отдельных провинций и даже уездов.

      Обязательно надо сказать и о кампании по развёртыванию массовых новаторских движений в промышленности и сельском хозяйстве по типу советского стахановского движения.

     Пропагандирование амбициозных проектов, взвинчивание темпов, большие цифры планов имели целью подхлестнуть воодушевление и трудовой порыв.

     Китайские руководители ясно понимали, что рывок в деле индустриализации неосуществим без соответствующего переустройства в сельскохозяйственном секторе (вопрос, с которым в конце 20-х столкнулись и в СССР). Попытка переустроить организацию труда в сельском хозяйстве также вошла составной частью в общий план нового курса. Объединение крестьян в так называемые "коммуны" (очень крупные образования, охватывающие всю крестьянскую массу больших территорий и включающие в себя не только сельскохозяйственную, но и другую деятельность) имело целью наиболее полно и мобильно использовать массовую рабочую силу.

                * * *

   
            А каковы же были неизбежные минусы?

            Говоря о неизбежных минусах "скачка" (действительно неизбежных в такой ситуации и в таком обществе), хотелось бы вернуться к двум политическим лозунгам, о которых уже упоминалось: "Энтузиазм - объективная предпосылка быстрого экономического развития" и "Политика - командная сила".

     Насколько они верны? Каждый понимает, что в такой "обрубленной" форме эти мысли выглядят не бесспорно. Каждый понимает, что для того, чтобы довести эти мысли до полной правильности, нужно сказать так:

        - "Энтузиазм - это очень важное приложение к другим необходимым объективным предпосылкам, которые должны быть в наличии." -

        - "Политика - командная сила тогда, когда она правильно учитывает законы экономики." -

     Очевидно, что без наличия других необходимых объективных условий эта решительная попытка могла дать только то, что можно получить без этих условий, да и то с какими-то искажениями.

     Мысль о большой роли субъективного фактора, и даже более того - о её возрастании в революции, конечно, правильна. Но субъективный фактор играет свою великую роль только в связке с объективным. Так, каким бы метким ни был стрелок, но что сможет его субъективный фактор, если, допустим, для оружия нет патронов? Нет сомнения, что китайские руководители всё это понимали, и лозунги имели лишь  мобилизующую цель, - применялись для максимально полного задействования того, что есть.

                - - - -


            Каков итог "скачка"?

     Трудно судить о событии, отдалённом по месту и времени, и к тому же при очень скудной и противоречивой информации.

     Давайте рассуждать. Возможных вариантов здесь, как вы понимаете, шесть:

          1. "Скачок" полностью дал то, чего от него хотели, и не принёс никаких отрицательностей.

          2. "Скачок" дал лишь часть того, чего от него хотели, и не принёс никаких отрицательностей.

          3. Первый вариант, но всё же с какими-то отрицательностями.

          4. Второй вариант, но с какими-то отрицательностями.

          5. "Скачок" что-то дал (больше ли, меньше ли), но дал и такие отрицательности, которые превзошли, перечеркнули полученные плюсы.

          6. "Скачок" окончился полной неудачей, провалом, по существу экономической катастрофой.

               Я высказываю предположение, что первые два варианта и последний вариант надо отбросить. Отрицательности, безусловно, были, не могли не быть. Но и упорный, самозабвенный труд сотен миллионов не мог не дать совсем ничего.

     Третий вариант тоже отбросим, - получить всё, что хотелось, при отсутствии всей полноты необходимых условий всё же нереально.

     Значит, либо четвёртый, либо пятый вариант.

     Как определить, четвёртый или пятый? Нужны цифры, нужна серьёзные и правильные статистические данные. А их нет.

            Нет, какие-то цифры из разных источников есть. Но они так противоречивы, что невольно возникает сомнение в правильности или тех, или других, а может быть, и тех, и других.

     Те, кто хочет доказать полную катастрофу, ссылаются на один ряд цифр. Те, кто хочет показать определённую удачу "скачка", ссылаются на другой ряд. Некоторые же серьёзные исследователи прямо пишут, что достоверной экономической статистики по Китаю 1958 - 60 годов нет и что в самом Китае того времени называемые цифры играли сугубо политическую, пропагандистскую роль.

     Ну что ж, не будем строить из себя "умников". Если не знаем, значит не знаем. Но в любом случае, - хоть в случае четвёртого, хоть в случае пятого варианта, - имелось и нечто достигнутое, и нечто отрицательное. Вот так и будем считать.

               
            (Отвлекусь. Роясь в китайской теме, я натолкнулся на одно замечательное высказывание Конфуция, которое как раз уместно здесь привести.

     Как-то его ученики затеяли спор: что такое мудрость? Если мудрость - это всезнание, то её быть не может, так как всё познать нельзя. Если же мудрость - это знание лишь части, то спрашивается: какая именно часть считается достаточной для того, чтобы называться мудростью? Если мудрость - это знание лишь самого важного и необходимого, то как определить, что именно является самым важным и необходимым?

     Ни до чего не дойдя, они решили спросить у учителя. "Учитель, - обратились они к нему, - скажи, что такое мудрость?"

     И Конфуций им ответил так (по-моему, очень замечательный ответ):

  - "То, что знаешь, то и говори - "знаю", а то, что не знаешь, то и говори - "не знаю". Это и есть мудрость." - )


            
            Какие известные отрицательности этого времени мы знаем?

     Противники маоистского Китая всячески преувеличивают их, приверженцы же маоизма (может быть, невольно) прячут их в тень. Будем говорить лишь о тех отрицательностях, которые были признаны самой КПК в 1959 - 62 годах.

     Главный недостаток, сказавшийся в ходе массового энтузиастского движения, - возникновение больших диспропорций, сбой плановости и вследствие этого определённая дезорганизация общего хозяйства, распыление средств, перерасход ресурсов.

     Что касается сельскохозяйственных преобразований, то "коммуны" не учли как следует всю глубину психологии крестьянства. Ориентация шла на опыт работы с той частью крестьянства, которая активно участвовала в освободительной войне или самозабвенно приветствовала победу народно-освободительной армии и конфискацию помещичьих земель. Более глубокие и широкие массы многомиллионного крестьянства дали, естественно, не такую идеальную картинку. "30% сейчас за нас, - говорил позже Мао, - 30% против, а 40% колеблются."

     Немалая часть крестьян оказалась недовольна отменой личных наделов, закрытием крестьянских рынков, новым способом питания в общественных столовых, отказом от принципа оплаты по труду, большими изъятиями продукции в пользу государства. Имелось немало случаев припрятывания сельхозпродукции и даже протестных крестьянских выступлений.

            Как могло получиться, что вожди, опиравшиеся в своей долгой борьбе главным образом на крестьянство, не смогли при планировании своих действий полно и правильно учесть его психологию?

     Ничем другим, кроме как расчётом на то, что предовая часть крестьянства поведёт за собой остальных, я это объяснить не могу. Да ведь так и было поначалу. Но неизбежные тяготы, ложащиеся на народ при экономическом форсировании, сыграли свою роль. Так или иначе, но это нужно признать ошибкой, которая подлежит исправлению.

            Заметное, очень бросающееся в глаза, отличие китайской попытки форсирования от советской, сталинской состоит в том, что в СССР форсирование было спланировано и осуществлялось в рамках жёсткого централизованного контроля при пусть и не в полной мере, но всё же подготовленных резервах и необходимых кадрах, а в Китае эти условия были гораздо слабее.

            Перед началом скачка в речах китайских руководителей был высказан такой образ: "Мы выпустим непобедимого дракона народного энтузиазма." Был он выпущен? Да, был. Но в том-то и дело, что по объективной закономерности, независимо от воли этих руководителей, оказались выпущенными не один, а два "дракона". Наряду с тем "драконом", который олицетворяет положительную сторону народа, не мог не проявить себя и тот "дракон", который олицетворяет все известные недостатки реального народа отсталого общества. И таким образом, результат "скачка" оказался результатом действий обеих этих стихий.

                - - - -

             Очень большую научную недобросовестность показывают те критики, которые рисуют попытку этого форсирования как бездумную хаотичную авантюру. "Скачок" начался в 1958 году, и уже в конце года на партийном пленуме были очень самокритично подведены первые итоги. Обо всех указанных ошибках и отрицательностях здесь говорилось прямо и открыто и ряд исправлений был проведён. В следующем 1959 году все высшие руководители партии и государства совершили инспекционные поездки по разным районам страны с целью ещё более основательно выявить образовавшиеся отрицательности и принять необходимые корректирующие меры. Возникшие в ходе "скачка" немалые недостатки никто и не думал скрывать.

      "Причина всех наших просчётов, - говорил премьер Чжоу Энь-лай в 1959 году, - то, что в прошлом году, не имея достаточного опыта, мы не сумели всесторонне подойти к решению ряда важнейших хозяйственных задач и в результате нарушили пропорции в народном хозяйстве. Сейчас мы очень много занимаемся восстановлением этих пропорций."

     Задания на 1959 год были снижены и к хозяйственной политике стали относиться более внимательно. Не надо на эту тему зубоскалить, - надо понимать, в какой обстановке оказалось ещё недостаточно развитое общество, перед какой задачей оно неожиданно для себя встало без достаточного опыта. И нет никакого сомнения, что сохранись бы сталинский СССР и сталинский политический курс, имелась бы возможность развития совсем другим вариантом.

            "Меня беспокоит, - говорил Мао уже в 1958 году, когда скачок только разворачивался, - не уподобились ли мы в нашем строительстве тянущемуся вверх молодому тополю, ствол которого растёт очень быстро, но остаётся тонким. Быстрое движение вперёд создаёт неравномерность, может привести к хаосу. Меня это очень беспокоит. Какая из линий правильна? Кто знает, наступит ли хаос?"

     В конце 1958 года, - самого первого года"большого скачка", - пленум ЦК КПК принял резолюцию против "забегания вперёд", подверг критике тех, кто "переусердствовал, думая, что построение коммунизма - дело совсем несложное".

     "Существует некоторая напряжённость в наших отношениях с крестьянством, - говорил в это время Мао Цзэ-дун. - Крестьянин остаётся крестьянином, только таким он может быть. С ним коммунизм сразу не построишь. Возникли беспорядки, вызванные утаиванием сельхозпродуктов. Если проявить излишнюю активность, крестьянство будет сопротивляться... Решения, принятые ранее, теперь надо изменить. В то время царило большое воодушевление, и я допустил ошибку. Я не соединил революционное воодушевление с реалистическим духом."

             Разумеется, в мелкобуржуазном обществе имелось в немалом количестве и нетерпеливое "левачество". И попытка воодушевить народ на беззаветное форсированное развитие, конечно же, максимально возбуждает этот "левацкий" поток.

     В документах современных китайских историков при рассмотрении того времени говорится так: "Разворачивание "скачка" естественным образом положило начало "левацким" ошибкам. Позже Мао Цзэ-дун сам осознал их и сам возглавил работу по их исправлению, подчёркивая, что крестьянин не должен лишаться права собственности и что следует учитывать закон стоимости и одёргивать "бестоварников", которые тогда распространились."

            Но вот что важно. Учитывая действительно совершённые ошибки, учась на ходу на практическом опыте и исправляя возникшие немалые отрицательности, руководители Китая всё же не отбрасывали саму суть своего замысла. А как же можно его забыть, - ведь его объективная необходимость всё-таки остаётся. С их точки зрения 1958 - 59 годы - это не "годы скачка" (как принято считать у позднесоветских), а "годы начала скачка".

     В 1959 году премьер Чжоу Энь-лай говорил: "В прошлом году мы во многом стояли на субъективистских позициях и только сейчас в полной мере поняли, что надо ко всем вопросам подходить реальнее, с учётом объективных условий. Вместе с тем мы убеждены, что в результате принятых мер улучшим обстановку в стране, совершим новый скачок, пусть не такой, как предполагали раньше, поменьше."

     Позже сам Мао Цзэ-дун писал: "Мы не можем идти старым путём развития техники, которым шли все страны, не можем ползти по следам других. Мы должны разбить устоявшиеся нормы, максимально использовать передовую технику и в не слишком долгий исторический срок превратить нашу страну в мощное современное социалистическое государство, уповая на дух народа, который проявил себя в истории страны. Именно этот смысл заложен в том, что мы называем "большим скачком". Неужели это невыполнимо? Может быть, это бахвальство или фанфаронство?"

                * * *

            Именно в это время, - в период корректировки "скачка" и новой перегруппировки сил, - внутри руководства КПК сложился политический блок, выступивший с критикой генерального курса. Возглавил этот блок министр обороны Пэн Дэ-хуай.

     В советской литературе выступление Пэн Дэ-хуая подают как естественный протест против отрицательностей авантюрного "скачка". Но более пристальное изучение его критики подводит к несколько иным выводам. Главная суть его критики плотно прикрыта всевозможными оговорками о желании пользы развитию Китая, о признании объективной неизбежности случившихся недостатков, о поддержке начавшейся работы по их исправлению, но то полунамёками, то более явно он переходит в другую тему, - говорит о неправильном политическом режиме, упоминает о "культе личности", слишком чрезмерно, можно сказать - панически, упирает на сложившиеся проблемы и постепенно подводит мысль к прямой критике Мао, настойчиво противится порче идеологических отношений с КПСС.

     Не исправление ошибок с тем, чтобы более правильно продолжать попытку исторического рывка, как полагало руководство КПК, а ОТКАЗ ОТ ЭТОГО КУРСА И ВОЗВРАЩЕНИЕ В РУСЛО СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ - вот в чём настоящая суть выступления Пэн Дэ-хуая.

            К этому времени хрущёвцы уже добились необходимых кадровых изменений в большинстве стран социалистического лагеря, гарантировав подчинение политики их партий новому курсу КПСС. Вместо твёрдых сталинцев Вылко Червенкова, Клемента Готвальда, Болеслава Берута и Матьяша Ракоши у руля встали прохрущёвские прихвостни Живков, Новотный, Гомулка и Кадар. Существует версия, что и выступление группы Пэн Дэ-хуая против курса Мао было подготовлено в СССР, что за этим выступлением стояли хрущёвцы. Незадолго до решающего совещания ЦК КПК в городе Лушань (лето 1959 г.), где Пэн Дэ-хуай и открыл своё критическое наступление, он во главе китайской делегации посетил СССР, ряд стран Восточной Европы и присутствовал в Варшаве во главе военной делегации на встрече стран-участниц Варшавского договора.

     Конечно, мы не можем знать точно, но сопоставляя общее содержание хрущёвской критики китайской политики, тоже активизировавшейся в это время, с содержанием критики Пэн Дэ-хуая, видим много общего. Вот почему мне эта версия кажется очень правдоподобной. Крупная фигура Пэн Дэ-хуая, который активно выступал в 1956 году за линию советского ХХ съезда, не желал противопоставляться хрущёвскому курсу и был тесно связан с другими подобными лицами в руководстве КПК, могла быть тем ключом, через который необходимая смена руководящей группы осуществилась бы и в Китае.


            На лушаньском совещании, продлившемся почти два месяца, Пэн Дэ-хуай и его сторонники не достигли успеха. Группа Мао добилась того, чтобы это выступление было квалифицировано как "опасный правый уклон".

     Из слов Мао на лушаньском совещании:

            - "Сейчас в партии и вне её наблюдается новое явление - правоуклонистские настроения, правоуклонистские взгляды, правоуклонистская деятельность, широко развернулось яростное наступление правых элементов... Нельзя не видеть нездоровые взгляды некоторых товарищей, которые преувеличивают ошибки и преуменьшают успехи. Шатания вредят партии и народу, препятствуют тому, чтобы вся партия, как один человек, напрягая все силы, преодолевая трудности, добивалась побед." -

            Вот выдержка из протокола лушаньского совещания:

            - МАО (Пэн Дэ-хуаю): "После того, как твоя позиция была открыта, все "правые" закричали от радости. Люди, только что увидевшие тебя, думают, что ты простой, прямой и откровенный, что на уме, то и на языке, вначале видна только эта сторона. Но позже, когда исходишь из сущности, то видишь, что ты личность коварная, скрытная, и никому неизвестно, что у тебя на уме... Какими были выявшиеся противоречия? "Коммунистическое" поветрие, чрезмерно высокие показатели, приостановка работ на объектах, поветрие бахвальства. Все эти вопросы уже разрешили. В соответствии же с твоей позицией как руководство, так и партия уже не годятся, ты хочешь подрубить знамя пролетариата."

          - ПЭН ДЭ-ХУАЙ: "Я никакой организационной деятельностью не занимался."

          - МАО: "Занимался "правой" деятельностью."

          - ЧЖОУ ЭНЬ-ЛАЙ: "Его курс - это атака на генеральную линию. Занял "правую" позицию. Остриё нацелено на генеральную линию."

          - МАО: "Сколочен хор, в котором солирует Пэн Дэ-хуай, а другие ему подпевают. Вы больше говорите о недостатках и меньше об успехах. Генеральную линию, дескать, необходимо пересмотреть. И что же это такое, как не антипартийная группировка?"

          - КАН ШЭН: "В СССР через десять лет после победы революции появилась группировка Бухарина, а у нас через десять лет после победы революции появилась "правая" линия Пэна. Обстановка и условия у нас отличаются от советских 1928 года, однако по затрагиваемому вопросу имеется общее. Их речи надо читать между строк: есть у них желание сменить руководство ЦК КПК и Председателя или нет?"


            7.08.59 ЦК КПК от имени лушаньского пленума издал "Указания относительно борьбы с правой идеологией", требовавшие немедленно начать в партии борьбу против "правого" уклона, ставшего, как сказано, "главной опасностью в КПК".
               
                - - - -
 
            В конце 1959 и в 1960 году Китай переживал ряд больших стихийных бедствий, прямо сказавшихся на положении в сельском хозяйстве и косвенно на ситуации в экономике в целом.

     Как видим, неправы те защитники "большого скачка", которые объясняют его минусы стихийными бедствиями. Стихийные бедствия действительно имели место, но уже после главной стадии "скачка", уже после того, как основные его минусы были вскрыты и началось их исправление.

     Стихийные бедствия очень повлияли именно на ход этого исправления, на ход перевода "скачка" в новую стадию, правильно учитывающую ошибки прошлого.

     Некоторые защитники "скачка" указывают и на такую причину его неудач как внезапный отзыв Москвой всех советских специалистов. Но отзыв советских специалистов состоялся в 1960 году, и таким образом, с результатами прежней стадии "скачка" он не связан.

     Но обратите внимание на безмерную подлость хрущёвского шага, на то, в какой момент был нанесён этот крайне ощутимый удар.

     Руководство КПК в условиях болезненного проявления допущенных ошибок пытается преодолеть проблемы и всё-таки наладить дело. Обстановка невероятно усугубляется влиянием больших стихийных бедствий. И именно в это время Хрущёв принимает такое решение, как бы в озлоблении за неудачу его антимаоистского заговора.


   (mvm88mvm@mail.ru)