Рыжая

               
      В выходной день Полина Ивановна, как обычно, спешила на остановку.
Автобус выделило на летний период одно солидное предприятие для поездок своих работников и их семей в дачный поселок. Но расход двигательного топлива, при этом, пассажиры должны были оплачивать сами. Посовещавшись, группа активистов нашла способ превратить эти поездки в «эконом-класс» путем привлечения попутчиков с соседнего дачного общества, что позволило снизить стоимость проезда как за счет уменьшения оплаты на одного человека, так и за счет ее увеличения для сторонних. При этом, и те и другие были довольны: первые получили желаемую экономию, а вторые быстрый и относительно недорогой способ добраться до своих дач. И было с чем сравнить: от рейсового маршрутного автобуса нужно было пройти  3 км, а от электрички – 7, и, соответственно, обратно, традиционно прихватив с собой картошечку и прочие дары природы и своего труда.
      Для простоты и точности понимания активисты назвали попутчиков «чужими». Таким образом, по количественному составу пассажиры делились на «своих» и «чужих».
      Полина Ивановна в составе «чужих» дожидалась автобуса на второй остановке, хотя первая была ближе от ее дома. Но таковы были правила. Первая остановка стала привилегией «своих», ко второй автобус подъезжал частично заполненным. Пропуская в салон «чужих», а также коллег, обладающих правом выбора, «свои» уплотнялись. Все по-братски прижимались друг к другу плечами, спинами и другими частями тела в зависимости от случайности передвижения и расположения фигур в большом, но не безразмерном пространстве.
      Посадкой руководила плотная светловолосая женщина невысокого роста, избранная из «своих» для выполнения организационной миссии. Было заметно, что процесс не только не доставлял ей особого беспокойства, но и приносил моральное удовлетворение. Власть, особенно мелкая, порой, возвышает людей, что не всегда совпадает со взглядом со стороны, но они, не подозревая об этом, чувствуют себя вполне достойно, согреваясь в лучах собственной славы.
Блондинка, восседая на первом месте у входа рядом со своим красавцем мужем, собирала деньги и следила за порядком. Сверкая, глубоко посаженными серыми глазками, она мгновенно реагировала на отступление от правил, увещевая нерадивых «чужих», пришедших не на ту остановку. Доставалось всем: и старому, и малому. После бури упреков она милостиво разрешала перед отправлением провинившимся войти в салон, но при этом зорко следила, чтобы те не заняли оставшиеся свободными «сидячие» места, которые предназначались исключительно для «своих» со второй остановки. Женщина быстро вычисляла хитрецов, пытавшихся спрятаться за спинками сидений. Казалось, она была вездесуща, видела все и всех с их только еще зарождающимися крамольными намерениями. Когда же в салон входили «свои», женщина менялась на глазах и была сама любезность, такая же, как со своим красавцем мужем, который словно дал обет молчания на время поездки.
      Автобус подъехал к остановке, где среди прочих «чужих» его ждала  Полина Ивановна. Когда все разместились и уплотнились, в салоне, казалось, не осталось ни одного свободного миллиметра. Полина Ивановна тоже нашла свое местечко, забившись в образовавшийся по ходу движения уголок. Когда дверь захлопнулась, к автобусу подбежал мужчина и стукнул кулаком по соединившимся створкам. Пассажиры не признали в нем ни «своего», ни «чужого», и бунтарская сила блондинки вступила в права. Привстав и выглянув в окно, она показала ему пухлый кулачок, и, слегка повизгивая, сопроводила свой жест словами: «Ты чего дверь ломаешь?! За колесо укуси!» В автобусе раздались нестройные смешки, а с улицы - нелитературная речь, и после короткой заминки автобус тронулся.
       «Чужие» стоя и стойко переносили превратности пути. Они знали: полчаса неудобств, и на месте. Полина Ивановна, как и многие другие ближайшие соседи, не роптала, выбрав этот единственно рациональный путь, и в глубине души была даже благодарна случаю, который привел ее к этому автобусу. Выбираясь на месте назначения из душного салона, она с наслаждением вдыхала воздух, насыщенный чудесными ароматами растений и свежевспаханной земли. Над головой простирался голубой купол неба с редко пробегавшими пушистыми облаками. Слух ласкал умиротворяющий щебет птиц, а легкое тепло утренних лучей солнца проникало, казалось, в самые потаенные глубины души. И ничего не могло быть для нее лучше этого райского уголка на земле, напоминавшего о родной деревеньке, из которой  когда-то молоденькой девушкой она уехала в город работать, полюбила хорошего парня, вышла за него замуж и родила сына.
      На дачу Полина Ивановна ездила одна. Муж давно умер, а другого такого не встретила, потому что другого такого не бывает, а может быть просто не оказался на ее пути в нужном месте и в нужный час. Сын с семьей уехал работать за границу, а накануне приобрел небольшой дачный участок, который с тех пор Полина Ивановна  обрабатывала, не жалея ни сил ни времени, и любила эту благодатную землю всей душой.
      Когда она подходила к дорогому ее сердцу месту своего душевного отдыха, из соседского двора выскочила рыжая собачонка с торчащими на макушке треугольничками ушей, удлиненной, как у лиса, мордочкой и, злобно сверкнув  маленькими черными глазками, заливисто залаяла на нее. Одарив грозного зверька презрительным взглядом, женщина вошла в свой двор и остановилась, залюбовавшись открывшейся ее вдохновенному взору панорамой ровных, словно выведенных под линеечку, грядок, кустиков и деревьев, высаженных по периметру вместо ограждения. Наслаждаясь видом распустившихся за последнюю неделю цветов, которые в прошлый выходной только предвещали цветение, она не спешила открывать висевший на двери дома замок.
      Рыжая собачонка, немного полаяв, скрылась в соседском дворе. Полина Ивановна была равнодушна к домашним животным и вообще считала, что им не место в квартире с людьми, но ответной злобы к агрессивному зверьку не испытывала, ощущая скорее презрение, чем недовольство.
      Вышедшая на крыльцо миловидная молодая соседка поздоровалась с ней и   пояснила:
      - Сосед уехал и оставил ее здесь, а она ко мне прибилась. Я ее подкармливаю, так она теперь мой участок охраняет, старается. Правда, Рыжая? 
      Наклонившись, женщина ласково потрепала собачонку за ушами. Полина Ивановна не поддержала эту несущественную для нее собачью тему и перевела разговор на цветение сада с огородом, после чего открыла дверь своего домика. Поставив сумки, она переоделась, вышла, ловко прополола две грядки, собрала траву и понесла ее в ямку, специально выкопанную на краю участка. Возвращаясь, женщина увидела, как по аккуратно обработанной земле с ровными рядами торчащих ростков пробежало маленькое рыжее существо на тонких лапах. Полина Ивановна обругала нахальную собачонку и для большей убедительности бросила ей вслед комочек земли. Рыжая, так называла ее новая хозяйка, проворно убежала на соседскую территорию.
      - Рыжая, иди сюда, не топчись по грядкам, - пожурила ее молодая хозяйка, снова ласково потрепав за ушами.
      - Посмотрите, как моя клубничная рассада расцвела, - позвала она Полину Ивановну. Но как только та пересекла границу, притаившаяся в траве собачонка подкралась со спины и цапнула ее за ногу - не больно, но чувствительно, отомстив за недавнюю обиду.
      Полина Ивановна гневно посмотрела на маленького зверька, погладила укушенную ногу со следами зубов, но без следов крови и, похвалив цветущую рассаду, ушла в свой огород.
      Приближалось время обеда. Солнце поднялось высоко, но попеременно сменяющие друг друга облака смягчали летнюю жару, и Полина Ивановна, разогрев супчик, привезенный из города, вышла поесть на свежем воздухе.
      Почуяв умопомрачительный запах, исходивший с чужой территории, Рыжая, максимально приблизившись к ее границе, напряглась и вытянула свою тонкую  шею так, будто хотела вобрать в себя весь запах вкусной еды. При этом она не сводила глаз со рта женщины. Полина Ивановна бросила на нее строгий взгляд, и неожиданно, вслед за ним, косточку с недоеденным кусочком мяса. Рыжая грызла ее торопливо, не веря своему счастью, словно никогда и ничего в своей собачьей жизни не ела вкуснее. Насытившись, она благодарно посмотрела на женщину, насколько это было возможно при ее маленьких черных глазках, которые всегда казались злыми, даже когда она совсем не злилась, - может от природы ее создания, а может от жизни, которую нельзя было назвать счастливой. Хозяин бросил ее, хотя относился к ней вполне дружелюбно. Новой жене его собачка не понравилась, и он выбрал из их двоих жену. Конечно, жена – красавица, а она просто рыжая. Новая хозяйка, которую собачонка выбрала сама, когда хозяин оставил ее, не ругает и не бьет, как бывало его молодая жена, но кормит совсем мало, как она ни старается ей услужить: всех прохожих облаивает, некоторые даже боятся, останавливаются, пока та не отзовет ее, но за службу награждает редко, и всегда хочется есть. И Рыжая решила выразить поделившейся с ней косточкой женщине, благодарность, по-своему, как она это умела делать. Согнув передние лапы в коленках, она наклонила голову с прилегающей к ней частью туловища низко к земле и, не касаясь грядок, осторожно продвинулась по ровной бороздке вперед. С небольшого расстояния, но соблюдая дистанцию, собачонка посмотрела женщине в глаза и коснулась своей лисьей мордочкой твердого грунта сначала одной щекой, потом другой, повторив эту манипуляцию дважды. Женщина бросила ей еще кусочек, правда уже одного мяса, – косточки у нее, наверное, больше не было, но запах от него исходил такой, что благодарности Рыжей не было предела. Поблагодарив подобным образом ее еще раз, она аккуратно взяла аппетитный кусочек в зубы и осторожно засеменила по бороздке на свой участок.
      Прошло лето. Дачный сезон закончился, и автобус с предприятия уже никого не возил. Участок Полины Ивановны был подготовлен к зиме, но ее влекло туда, словно она не все еще сделала или что-то забыла, и она поехала на маршрутном автобусе. Преодолев расстояние в 3 км пешком, женщина остановилась у своего домика. На двери висел замок, все было в порядке. Она вошла внутрь, проверила, выключен ли свет, плотно ли закрыты окна, тронула дверцу погреба и, снова повесив замок, обмотала его целлофановым пакетом из-под молока, завязала веревочкой, и, прихватив мешочек с плодами своего труда, хотела было уже идти обратно. Обернувшись, женщина увидела перед собой тощее рыжее существо на тонких ножках с торчащими на макушке ушами и настороженно смотревшими на нее черными глазками. Бросив взгляд на дом соседки, она увидела на его двери так же надежно обмотанный молочным пакетом замок.
      - Еды у меня нет, - сурово сказала она, – и ты мне тоже не нужна.
      Но не в силах отвести взгляд от тоскливых глаз зверька, добавила:
      – Но и оставлять тебя здесь нельзя. Иди за мной.
      Поставив ведерко и мешочек с плодами урожая рядом с домом, женщина отвернулась и направилась в противоположную от автобусной остановки сторону. При слове «еда» у Рыжей закружилась ее «лисья» голова, подкосились лапы, но она бежала за ней, боясь отстать, пока они не приблизились к глубокому ручью. Через мутную воду была переброшена широкая дощечка с полукруглым поручнем из высохшего дерева. Осторожно ступая, и держась за него, женщина медленно продвинулась по шаткому мостику вперед. Рыжая, оставаясь на месте, тревожно наблюдала за ней. Ступив на другом берегу на твердую почву, Полина Ивановна сказала:
      - А теперь иди ты. Не бойся. Я же перешла.
      Ослабевшими лапами Рыжая взошла на дощечку. Жалобно взглянув на поручень, за который держалась женщина, она легла на доску и стала продвигаться по ней ползком. Оказавшись на берегу, и выпрямив дрожащие лапы. она заглянула спутнице в глаза, словно хотела сказать: «Видишь, я тоже перешла». Деревня была уже близко. От нее вкусно пахло и веяло жильем.
Увидев во дворе хозяйку, Полина Ивановна подошла к воротам первого дома.
      - Здравствуйте.
      - Здравствуйте, - приветливо отозвалась женщина.
      - Может, собачку возьмете? На даче осталась, все уехали.
      - Няхай жыве. Яды усім хопіць. Жыла у нас яе таварка, але ж у іх век ня доугі. Вось і будка яе засталася.
      Полина Ивановна не сомневалась, что пристроит здесь Рыжую, но не думала, что так скоро. Она знала, что на селе еще остались люди, не очерствевшие от городской цивилизации. Со стороны дома веяло едой, и от этого  запаха у Рыжей еще сильнее закружилась голова. Она так обрадовалась, что для нее нашлась хозяйка, что даже забыла попрощаться с Полиной Ивановной, но та, не заметив этого, быстро зашагала обратно.
      Она забрала оставленный возле домика багаж, ко времени по расписанию опоздала, а последнего автобуса пришлось ждать долго. Небо потемнело, собирался дождь. Стоя на пустынной остановке, Полина Ивановна вспомнила ласковый голос соседки, игриво трепавшей собачонку за ухом. Она не могла осуждать ее. Женщина всегда была приветливой с ней. Однако, Полина Ивановна замерзла и устала, и чувство недовольства неприятным холодком вползало в душу. «А что, если бы я не приехала сегодня?» - подумала она, и чувство страха, порожденное заполнившей все ее существо жалостью, словно сжало все внутри, обдав жаром, пересилившим ощущение холода.
      Сквозь туманную дымку засветились фары. В автобусе было одно свободное место. Когда, расслабившись, Полина Ивановна заняла его, с ней кто-то заговорил и, повернув голову в ту сторону, она едва не обомлела. Сидевший рядом попутчик показался ей знакомым, хотя видела она его в первый раз. Как две капли воды, он был похож на ее мужа, только в другом возрасте, старше.
      - Устали? – спросил он и немного отодвинулся, чтобы женщина могла удобнее расположиться.
      На оконном стекле появились первые полоски дождя. Порой забота, даже кажущаяся мелкой, с такой силой воздействует на душу, что способна изменить жизнь. И люди, умеющие проявлять ее, редко бывают одинокими. Однако, попутчик Полины Ивановны был одинок. Они говорили о природе и дожде, саде и огороде, так близких ее сердцу.
       Мужчина вышел на ее остановке и помог ей донести мешочек и ведерко, наполненные дарами ее труда. Холодало, и она, неожиданно для себя, пригласила его на чай. За окном лил дождь, а за столом продолжался разговор. Мокрые струйки бежали по стеклу, а капли стучали по подоконнику, словно подчеркивая тепло с его обратной стороны.