Трюфели и творчество

Фэндом: Пушкин Александр «Моцарт и Сальери»
Основные персонажи: Вольфганг Амадей Моцарт, Антонио Сальери
Пейринг или персонажи: Моцарт, Сальери
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Романтика, Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Дружба, Пропущенная сцена, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Это знак.
Вечный спор, которые надвечен и надмирен.

Примечания автора:
КУПРИН "Поединок"
"Природа, как и во всем, распорядилась гениально. То-то и дело, что для поручика Дица вслед за любовью идет брезгливость и пресыщение, а для Данте вся любовь - прелесть, очарование, весна!

Нет, нет, не думайте: я говорю о любви в самом прямом, телесном смысле. Но она - удел избранников.

Вот вам пример: все люди обладают музыкальным слухом, но у миллионов он, как у рыбы трески или как у штабс-капитана Васильченки, а один из этого миллиона - Бетховен.

Так во всем: в поэзии, в художестве, в мудрости...
И любовь, говорю я вам, имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов. "

Встретилось случайно прямо во время написания фика, но пришлось кстати.
И 25-я симфония Моцарта играла, а ещё "Диэс Ирэ" ("День гнева").
Такие вот совпадения.

***

— Ммм… отличные трюфели, не так ли?

— Да, съедобные.

— Не просто съедобные, а отличные.

— Неважно.

— Эх ты.
Так погружён в свои сочинения, что не хватает внимания заметить вкус трюфелей?
Это простительно и понятно.

Но ты же ценитель. Ты должен понимать превосходное качество любых произведений искусства, в том числе и кулинарного. Иначе какой без этого творец.
И должен охотно и с готовностью признавать отличное качество, не скупясь на похвалы.

— Верно. Я и понимаю. Вот трюфели, которые готовит моя жена — в самом деле заслуживают самых лестных похвал.
Они и чудесные, и изумительные.

А эти… а эти, если и отличные, то в том смысле, что отличные от трюфелей, которые готовит моя жена.

-… Знаешь, я думаю, что ты всё-таки не прав.

— В оценке трюфелей?

— Да нет. Бог с ними. С трюфелями.
Ты не прав в твоём подходе к творчеству.

— В самом деле?

— Да… Я вот всё думаю о твоих словах о том, что нельзя творить без вдохновения.
Я думаю, что ты ошибаешься.
Аппетит приходит во время еды.
Значит, надо всё же работать.
Даже без вдохновения.

— А с этим я и не спорю.
С этим и я полностью согласен.
Да, надо пробовать работать, сочинять и творить, даже если вдохновения нет.

Но. Если тот самый аппетит всё же так и не появится…
То тогда, мой дорогой друг, лучше всё же отложить сочинительство.

— Сомнительно, мой друг. Очень сомнительно.

— Да когда же ты уже поймёшь-то самое главное?
Что нельзя сочинять и творить, если нет импульса к сочинительству.

Если нет побуждения. Если нет вспышки вдохновения.
Если нет непреодолимой властной настойчивой склонности немедленно записать то, что пришло на ум.

— Ну не скажи.
Многие преспокойно себе сочиняют и без всяких импульсов.

— Ха. Сочиняют они.
И много они хорошего насочиняли?

— Изрядно.

— И отменного качества?

— Очень даже.

— Ты о форме?

— Конечно.

— А я не о форме. Форма-то может быть и безукоризненной.

Но вопрос в другом — вызывают ли такие сочинения по науке, сочинения без вдохновения и импульса, какие-то чувства в слушателях?

Вызывают ли они слёзы восторга, умиления?
Появляется ли ощущение всемогущества и одновременно ничтожества, но какого-то сладкого, блаженного, упоительного, не обреметительного ничтожества?
Усиливают ли они жажду жить, любить?
Хочется ли от них одновременно рыдать и хохотать, как безумный?

— А надо ли?

— А как же! Разве без всего этого можно посчитать произведение гениальным?!

— Тебя, дорогой мой, вечно в крайности тянет.
К столь бурным чувствам, какие не всем людям и под силу-то.

Ты по себе-то остальных не ровняй.
Не все могут так, как ты, фонтанировать экстазами сутками.

— Часами.

— Да хоть минутами.
Это ты у нас один такой уникум, который сутками

— Часами!

— Сутками с перерывами на несколько минут генерирует чувства ураганной силы.
И пишет произведения, вызывающие в людях столь же высокие и сильные чувства.

А люди-то и не готовы к таким чувствам.
Их организмы не рассчитаны на то, чтобы проводить столь мощные энергии.

— Да ладно, хватит обо мне. Вернёмся к нашим баранам.

— Да это же связано.
Ты не знаешь меры ни в чувствах, ни в творчестве.

— Если бы знал меру, то не было бы и творчества.

— А я об этом и говорю.

— Но послушай — а как ты хочешь?
Чтобы искусство — да без высокого накала чувств?

— У тебя он слишком уж высокий.

— Но разве это плохо?

— Слишком высока планка, мой друг.
Ты зовёшь людей к невозможному.
К пределу их сил.

— За кажущимся пределом — новые возможности и рост сил.

— Не знаю, не знаю…

— Но ты же сам считаешь мои произведения гениальными?

— Считаю.

— А раз так — неужели их гениальность не говорит о том, что мой метод сочинительства верный?

— Возможно.

— Да оставь ты эту сдержанность уже.
Признай же, что я прав.

— Ну допустим.

— Что допустим? Говори полнее.

— Допустим… что в самом деле… без некоего характерного импульса… сочинять не след…

— Отлично!

— Но почему, мой друг? Почему так?..

— А ты не догадываешься?

-… Дело в том, что я слишком хорошо знаю, что при хорошем знании ремесла можно творить весьма годные вещи…

— Которые одобряются только профессионалами, таким же ремесленниками.
Которые оставляют толпу равнодушной.

Впрочем, даже знатоки и ремесленники тоже остаются равнодушными — их восторги сухи, это просто одобрение профессионала. Но не восторг ценителя.

Никому восторг не помешает спать.
Никого не лишит аппетита.

— И слава богу.
Не хватало ещё не спать из-за гениальности.

— Но ведь гениальное произведение не только мешает спать!
Оно ещё и дарит истинное счастье!

— Слишком большое счастье…

— Так вот. Ты спрашивал, почему нельзя творить без импульса.
Хотя бы возникающего уже в процессе начатой без импульса работы.

А ведь всё просто!
Импульс — это знак.

— Знак? Знак чего?

— Это знак, что в душу стучится что-то хорошее. Что-то высшее. Из высших миров.
Эта вестница высших миров.
Из миров высшего счастья и высшей красоты.

Это высшее просит выпустить его в мир.
Передать его людям.
Просит стать проводником этой высшей силы.
Одарить людей этой силой.

Поэтому и творчество при наличии такого импульса отличается от творчества без вдохновения.
Поэтому и сочинения, написанные под влиянием такого импульса, получаются гениальными.

Поэтому и воздействие на людей они оказывают более сильное, чем произведения, написанные без истинного вдохновения!
Потому что в таких произведениях есть высшая энергия.

… Благодать. Искра божья, если хочешь.
Вот эта искра и зажигает свет в душах людей.

А если написать без этой искры — откуда же тогда в произведении возьмётся что-то восхитительное?
Неоткуда ему тогда взяться.

И восторг такое произведение не сможет вызывать.
Я имею в виду настоящий восторг, а не вежливое одобрение владения ремеслом.

-… А если вдохновение так и не постучится?

— Надо ждать. Можно работать. Можно много работать.
Когда-нибудь оно обязательно постучится.

— Тебе легко говорить. Тебя вдохновение вообще не отпускает.

— А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что я его хоть и привечаю, но не сажу на цепь.
У меня оно вольная пташка.
Вот и не улетает от меня надолго. Всегда возвращается.

А если его запереть в «клетке», то… оно замолчит. Умолкнет.
В клетке оно петь не станет.
Его невозможно заставить вдохновлять, посадив на цепь.

-… Непривычно это всё. Странно.
Я понимаю, что твоё творчество — доказательство твоей правоты. Верности твоего метода.
Но… тут надо хорошенько всё обдумать и перепроверить.

— Ты слишком много проверяешь и вычисляешь.

— Зато ты совсем не вычисляешь.

— Ну почему не вычисляю. Я тоже вычисляю.

— Но как-то иначе. Раз — и сразу в точку.

— И так бывает. Но знаешь ли ты, сколько надо энергии для такого «раз — и в точку»?
Знаешь ли ты, какое сосредоточение, какая концентрация нужна?

И какое длительное искание, какая подготовительная настройка?
А сколько энергии нужно для того, чтобы находиться в том состоянии, когда все попадания кажутся такими лёгкими и простыми?

— Нет. Не знаю. И не уверен, что хочу знать.
Каждому своё.

— Знаешь, что я думаю?

— Не знаю, что ты думаешь.
А вот я думаю, что с меня на сегодня хватит твоих лекций.

— Сам же спрашивал.

— Не отрицаю. И всё же — довольно.
Ты слишком… тебя слишком много.

— Но я не лекции предлагал.

— А что?

— Мне кажется, что тебе нужно попробовать трюфели, которые готовит моя жена.

И тогда ты поймёшь разницу между просто годными и изумииительными произведениями искусства.
И что только изумительное можно считать искусством, а остальное — только ремесло.

— И почему же у твоей жены трюфели получаются изумительными?

— Потому что она готовит их с любовью.

публиковалось там - https://ficbook.net/readfic/4349652