Глава 37. Самый самый самый!

Шум моря ещё некоторое время сопровождал Камиллу, когда она продолжила свой путь по суше. Как же она радовалась самому обыкновенному солнцу и самой обыкновенной земле под ногами! Конечно, подводный мир был необычайный, красивый и удивительный, но дом есть дом.
Она поднялась на холм, за которым пестрел полевыми цветами весенний луг. Собрав цветы, Камилла присела и вытянула ноги. Она немного устала за время путешествия по Королевству Жемчужных Струн. Сплетя красивый пышный венок, она надела его на голову, полюбовалась окрестностями и развернула свиток. На бумаге высветились слова:

«Шесть ключей в ладони твоей.
Свиток дальше разворачивай скорей!»

Она развернула дальше. И ещё дальше. Текст оказался очень длинным.

«Кто поднимет Чудо-щит,
Тот беду предотвратит.
Он в Охотничий Рожок протрубит,
Жар Вулкана навсегда усмирит.
Станет снова видимой Эгида,
Без остатка растворится обида»

Из кармашка показалась заспанная мордашка Бернарда.
— Битва? Бой? Я готов! Где они, где? Где чудища? Сейчас я из них рыбные котлеты сделаю! — и он замахал лапками.
Камилла рассмеялась.
— Знаешь, Бернард, оказывается, самое ужасное чудище — это я! Да-да! — она сделала угрожающую физиономию. Но личико у неё при этом получилось милое и презабавное, и Бернард хмуро поинтересовался:
— Ты разве тоже бредиску ела?
— Я короле-е-ева чу-у-удищ! — пропела Камилла страшилищным голосом и сложила руки крокодиловой пастью.
— Вот на минутку уснуть нельзя! — возмутился медвежонок. — Что с тобой? Соберись! Задание надо выполнять. Что там с Сонными Плантациями?
— Погоди, — медленно проговорила Камилла, вдыхая разлитые в воздухе ароматы полевых цветов. — Посмотри, какие чудесные цветы.
— Самые обыкновенные цветы, — буркнул Бернард и промычал себе под нос. — Видимо, всё-таки, бредиска…
— Ах, я так давно не видела самых обыкновенных цветов, — мечтательно заметила Камилла. — Хотя, и подводные цветы прекрасны.
И она рассказала Бернарду про спасение Сонных Плантаций.
— Эх, как я мог такое пропустить?! — сокрушался медвежонок.
— Не переживай, у нас впереди, похоже, дела посерьёзнее, — напомнила Камилла.
— Нас ждёт вулкан, да, это серьёзно, — одобрительно кивнул медвежонок. — А ты тут цветочки собираешь!
Камилла вздохнула и уже собиралась подняться на ноги, как из леса раздалось:
— Берги-и-ись! Забода-аю!
Очаровательный белоснежный Барашек выбежал на опушку. Вокруг него, дразнясь и кривляясь, выписывал круги весенний Мотылёк.
— Как же, забодает он! — пискливо взвизгивал Мотылёк. — Рождённый ползать летать не может!
— Растопчу-у! — кричал Барашек. — Я самый сильный, самый ловкий, я сильнее всех моих братишек и хитрее всех сестричек!
— А я самый-самый летучий! — с вызовом отвечал Мотылёк. — Я самый ловкий и увёртливый, я проворнее всех моих сородичей, понял?
— А у меня, — хвастливо начал Барашек, — самые витые рожки у меня, вот! Скоро будут!
На самом деле рожки у него ещё не выросли.
— Ха-ха! — издевательски взвизгнул Мотылёк. — А у меня самые красивые крылышки! Уже выросли, понял?
— А я… — Барашек остановился перед Камиллой. Мотылёк тоже замер в воздухе. Они несколько секунд рассматривали её.
— А ты? — спросил Барашек. — Ты самая какая?
— Что-что? — не поняла Камилла.
— Ты в своей семье самая какая? — пояснил Барашек. — Самая красивая? Как весенние цветы?
После сомнительных комплиментов обитателей Сонной Лощины Камилле было лестно такое сравнение.
— Спасибо, ну что вы, — скромно улыбнулась она.
— Не самая красивая? — искренне удивился Барашек и осведомился. — А какая же ты самая?
— Простите? — не поняла Камилла.
— Ты самая какая, в твоей семье? Вот, например, я самый озорной из всех своих братишек, сестрёнок и всех знакомых! А их у меня знаешь сколько? Вот и я не знаю, много. А Мотылёк самый хитрый и проворный из всех своих братишек, сестричек и всех знакомых. А ты самая-самая какая? Ну, вот какая? А?
Камилла никогда прежде не задавала себе такого вопроса.
— Не знаю. Может быть, я средняя, обычная?
— О! Значит, ты самая скромная! — с восторгом сказал Барашек.
— М-м-м, — Камилла с сомнением скривила губы. — Не думаю…
— Ах, самая честная? Наверное, ты сама умная? — говорил Барашек. — Или добрая, щедрая, ласковая? А может, ленивая, вредная, жадная?
Камилла замотала головой. В самом деле, какая она? Нет, конечно, она не жадная. И не вредная. Может быть, немного ленивая? Самую малость? Ну, хорошо, не малость. Но это лишь потому, что у неё ещё нет братика. Вот он появится, и она покажет всем, какая она… ответственная, серьёзная, и… и…
— Знаю! Знаю! — звонко выпалила она и воскликнула. — В своей семье я самая весёлая!
— Точно, — радостно подхватил Бернард. — А ещё ты самая-самая любознательная! И самая вопросо-задавательная!
— Ага! — воскликнул Барашек и подпрыгнул на месте, стуча по земле копытцами. — Значит тебе всё-всё-всё интересно? А что тебе интереснее всего прямо сейчас?
— Вообще-то, — недолго думая, начала Камилла, — сейчас мне нужно отыскать Чудо-щит и Охотничий Рожок.
— Охоту я не люблю, — угрюмо заявил Барашек. — А рожки у меня ещё не выросли. Хм, а по поводу щита… думаю, им может оказаться всё что угодно. Вот, например!
Весело подскакивая, он продекламировал такие строки:

— Вы помните ли, милый, помните ли вы
Подсолнухи на фоне синевы?
Безумность желтизны раскинулась вокруг,
Внутри же чёрный… не квадрат… а круг.
Быть может, этот круг играет роль щита,
За ним, быть может, спрятана такая красота,
Что, увидав, ослепнуть можно враз.
Не потому ль скрывают сердце
Подсолнухи от нас?

— Не думаю, что подсолнух и есть Чудо-щит, — качнула головой Камилла. — Его каждый может поднять. В этом нет ничего сложного… и героического.
— Нет, каждый не поднимет, — Барашек кивнул в сторону Мотылька. — Эта пискля даже незабудки не поднимет!
— Это я-то пискля? — угрожающе взвизгнул Мотылёк и слёту врезался в ухо Барашку. — Я тебе покажу писклю, поэт-омлет! Ты у меня попляшешь! — он принялся щекотать и, что есть силы, визжать и пищать во весь голос. — А-а-а-у-у-у-и-и-и!
Оглушённый Барашек подскакивал на месте, хохоча и ругаясь одновременно, да так и убежал в лес, безуспешно пытаясь избавиться от крошечного мучителя. Не успели они скрыться из вида, как над головой Камиллы с шумом пронеслась огромная птица с ярко-красным оперением.
— Ничего себе, истребитель! — сказал Бернард.
Птица камнем полетела вниз и с шумом свалилась на вершину холма. На месте её падения вспыхнуло пламя. Камилла побежала к морю.
— Правильно, — одобрительно кивнул Бернард. — Отсидимся подальше, у воды.
— Я не собираюсь отсиживаться, — сообщила на бегу Камилла и схватила самую большую раковину, которая валялась на песчаном берегу.
Зачерпнув воду, она поспешила обратно. Но когда она взбежала на вершину холма, огонь потух. На его месте осталась лишь горстка дымящегося пепла, да несколько тлеющих огоньков.
— Опоздали, — горько вздохнула Камилла и плеснула воду на дымящуюся горстку.
— Зато пожар предотвратили, — гордо сказал Бернард. — А вдруг, это было ещё одно злое чудище? Нечего о нём горевать!
Тут в пепле что-то зашипело, затем заурчало, а затем зашевелилось.