Еше немного о супругах Лаврентьевых

В 1483 году Лаврентьева выбрали академиком Академии наук Украины, и он с семьей перебрался в Киев. В течение ряда лет, будучи вице-президентом украинской Академии, он по совместительству заведовал отделом теории функций в Институте им. В.А. Стеклова. В 1950-м Лаврентьева перевели в Москву, где он сначала был назначен директором Института точной механики и вычислительной техники, а позже избран академиком-секретарем отделения математики и физики Академии наук СССР.
Наряду с этим М.А. Лаврентьеву в течение многих лет нередко приходилось исполнять служебные обязанности в чрезвычайной обстановке во многих районах Советского Союза. К и без того беспокойной жизни его семьи добавилось еще и то, что с 1957 года по решению директивных органов он вынужден был взять на себя руководство вновь открытым по его же инициативе Сибирским отделением Академии наук. Вера Евгеньевна, начиная с 30-х годов, отказалась от научной карьеры, посвятив всю себя семье.

Впервые я познакомился с Лаврентьевыми в мае 1937 года, в Тбилиси. Это были дни, когда в Москве профессора П. Александров и А. Колмогоров праздновали «блестящую» победу над своим учителем — Н. Лузиным. О «лузинщине» речь уже была выше. Большинство его учеников, кто из зависти, а кто из страха восстали против Лузина. Исключение составляли только Н.К. Бар и М.А. Лаврентьев. Выступление последних в защиту Лузина лишь немного облегчило его положение, но самим им обошлось весьма дорого. Оба они были вынуждены отказаться от профессорской деятельности на механико-математическом факультете Московского университета. Бару было позволено преподавать в университете, но не на механико-математическом и физическом факультетах, а Лаврентьеву было предложено преподавать только в ЦАГИ, за пределами Москвы, где он был признан ведущим ученым в теоретической области.

Чтобы облегчить Лаврентьеву душевное состояние, Н.И. Мусхелишвили пригласил его на длительный срок на работу в Грузию. Тот принял приглашение и в середине мая 1937 года вместе с женой и детьми приехал в Тбилиси. Мне, тогда еще студенту, выпала возможность присутствовать на лекциях Лаврентьева по вариационному исчислению. В то время политическая обстановка в Грузии была очень напряженной, шли массовые репрессии. Для того, чтобы создать Лаврентьеву нормальные условия жизни и деятельности, Мусхелишвили отвел ему квартиру под Кутаиси, в Гелати, в бывшем помещении для монахов монастыря, от которого до места его работы — Кутаисского педагогического института — было всего несколько километров. Студентам физико-математического факультета этого института Лаврентьев читал односеместровый курс вариационного исчисления, который вскоре был издан в Москве отдельной книгой на русском языке.

Период пребывания М.А. Лаврентьева в Гелати оказался очень плодотворным. Именно здесь он создал стройную теорию струйного движения газов. Позже, когда волна репрессий начала спадать, семья Лаврентьевых вернулась в Москву. Основным местом работы его в Москве был Институт математики им. В.А. Стеклова Академии наук СССР, в котором он заведовал отделом теории функций. А в 1483 году по приглашению президента в Академии наук Украины А.А. Богомольца Михаил Алексеевич с семьей снова переехал в Киев на должность директора института математики.

Во второй раз семья Лаврентьевых посетила Грузию в феврале 1941 года. Их пригласили тогда в Тбилиси принять участие в работе чрезвычайной научной сессии, посвященной основанию в Грузии Академии наук. В то время я был аспирантом Тбилисского института математики грузинского филиала Академии наук СССР и, естественно, присутствовал на заседаниях упомянутой сессии.

Особый успех на той сессии выпал на долю М.А. Лаврентьева, выступавшего с пленарным докладом. Если за четыре года до того Вера Евгеньевна посвящала все свое время семье, и мало кто замечал природную красоту этой женщины, то сейчас у нее оказалось достаточно времени для отдыха и для того, чтобы заняться собой, как это и подобало молодой женщине. В результате на устроенном правительством торжественном приеме, где наряду с мужчинами присутствовало много грузинских женщин и иностранок, Вера Евгеньевна единодушно была признана самой красивой среди них и наиболее благовоспитанной.

Из-за того, что в начале Второй мировой войны многие районы Украины и западные районы Советского Союза оказались в руках гитлеровских оккупантов, Лаврентьев, эвакуированный вместе с Академией наук Украины, продолжил свою деятельность в глубоком тылу, на востоке Советского Союза. Несмотря на военное время, он и в те годы имел возможность изредка приезжать в Грузию. В конце 1943 года в ответ на предложение Нико Мусхелишвили стать моим главным (первым) оппонентом на защите кандидатской диссертации Лаврентьев выразил согласие, однако приехать в Тбилиси оказалось тогда для него невозможно, вследствие чего защита моей диссертация состоялась позже намеченного срока. В конце 1944 года Мусхелишвили сам стал главным оппонентом на защите моей диссертации. В третий раз судьба свела меня с Лаврентьевым в 1947-м, когда он был оппонентом на защите докторской диссертации В.А. Челидзе в Тбилиси. Именно тогда Мусхелишвили устроил мне встречу с этим большим ученым.

Поговорив со мной, он заинтересовался моими научными трудами и предложил поступить в докторантуру Института математики им. В.А. Стеклова и работать над докторской диссертацией под его руководством, хотя в то время он еще был вице-президентом Академии наук Украины и директором Института математики АН УССР, но по совместительству заведовал отделом теории функций в Институте Стеклова.
22 июня 1951 года, после защиты моей докторской диссертации на ученом совете Института математики им. В.А. Стеклова, Лаврентьев вместе М.В. Келдышем и И.Г. Петровским пригласил меня на обед в ресторан московского Дома ученых, а оттуда мы на автомобиле отправились на дачу в Мозжинку, где в то время отдыхала его семья. Именно тогда я познакомился с Верой Евгеньевной. Никогда не забуду, с какой искренностью она поздравила меня с успешной защитой диссертации. С тех пор этот прекрасный человек не раз оказывал мне поистине материнское внимание.

В отличие от других крупных математиков М.А. Лаврентьев и его супруга с особой благожелательностью относились к молодым ученым, которых Лаврентьев считал своими учениками. Я тоже имел счастье принадлежать к их числу.