Граф Борниделли из Калатич

 У культурного человека энергия внутри.
О Шпенглер

Далеко не каждому из нас знакома в деталях даже недавняя история родного края. Более же отдалённого периода, тем более. Но интерес к ней в нас остаётся. С его проявлениями мне довелось столкнуться знакомясь с материалами жизни нашего земляка Альгерда Абуховича – одного из основателей белорусской басни, которому в этом году исполнится 176 лет. Известно о нём немного, но из тех сведений, которые дошли до нашего времени, таким земляком остаётся только гордиться, ибо он жил по закону добра, совести и чести.
Альгерд – Якуб Ришардович Абухович родился 25 июля (6 августа) 1840 года в д. Калатичи Бобруйского уезда в семье помещика из шляхетского рода – Ришарда (Ричарда – Юлиана – Ксаверия – Винцента) Юзефовича Абуховича, который имел титул судьи Мозырьского уезда, ему принадлежали имения Калатичи и Грабово в Мозырьском уезде, и Королины Эстки, которые были связаны родством с итальянским аристократическим родом Бондинелли, а именно, пробабушка Альгерда Марьяна происходила из этого рода, представители которого переселились из Италии в Речь Посполитую. Графский род дал миру немало известных личностей, в том чиле скульптора Бондинелли Бочо, который работал в 16-м веке во Флоренции, и даже одного Папу Римского Александра 3-го Бондинелли (12 век). Альгерд Абухович гордился неординарностью своего рода (отсюда его псевдоним). На склоне дней, фактически порвавший со своим классом и проживая в бедности, он всё же отмечает в своих мемуарах: “Я подписываюсь на моих белорусских произведениях “Граф Бондинелли”, это фамилия моей бабушки, последней из этого рода”. Его дед Юзеф Абухович был комергером польского королевского полка, участвовал в восстании Костюшко, после чего долго прятался в Украине, примкнул к восстанию 1831 года,
Как пишет А. Абухович в своих мемуарах, появился на свет он калекой, приняли его с сожалением. Думали, что умрёт или будет идиотом. Но через день его крестили в Глусском костёле. Тем не менее Альгерд выжил и благополучно дожил до двенадцати лет, когда родители пожелали отдать его учиться в Слуцкую гимназию. А чтобы над калекой не издевались ровесники, родители решились на операцию. У мальчика от рождения был физический порок – “заячья губа”. В Беларуси доктора опасались ещё делать такие операции, и поэтому было решено ехать в Киев, где жили дяди Альгерда, к профессору Караваеву. Ехали в карете, запряжённой шестёркой лошадей. Добравшись до Киева, сходили на приём к профессору,который назначил операцию на следующий день – 13 апреля 1852 года. Операция хоть и длилась восемь минут, но делалась без наркоза. Мать Альгера сидевшая в соседней комнате не услышала ни единого крика сына. После операции Альгерд с матерью переехали в Слуцк, а отец поехал в Грабово. После нескольких урожайных лет доходы семьи увеличились втрое, и они могли купить деревню Заполье, вдобавок к остальным владениям. “... Тысяча “душ” людей работали на хлеб для молодого Ольди...”, - отмечалось в мемуарах писателя.
Осенью 1852 года 12–летний Альгерд поступил в Слуцкую кальвинскую гимназию, но её не окончил. Школьное обучение совпало с кануном общественного подъёма в стране, который сыграл решительную роль в становлении демократического мирозрения будущего писателя. “Выростая, я развивался, а перед мною каждый раз лучше растилался мир... настали времена, о которых можно сказать, что людей никудышных они не видели”, говорил он позже в мемуарах. Достоверная идеализация времени юношества только рельефней подчёркивает возвышенные настроения  тогдашней молодёжи, к которой принадлежал писатель. Для богатого юноши это было не обязательно. Зато много путешествовал, жил в Женеве и Париже, где встречался со многими известными людьми того времени, в том числе с руководителями польской эмиграциии А. Черторийским и Л. Мерославским. В Женеве, как теперь установлено согласно сведений иностранных архивов, будущий писатель прожил восемь месяцев, а это с осени 1858 до весны 1859 года. В качестве вольного слушателя посещал природо и литературоведческий факультеты тамошней кальвинской академии. Там укрепился интерес Альгерда Абуховича к кальвинизму. За время заграничной жизни юноша овладел английским, французским, немецким, испанским, итальянским языками.
Из-за границы он вернулся в связи с восстанием К. Калинковского (1863 – 64). По некоторым сведениям, не подтверждённым пока архивными источниками, Абухович как бы участвовал в восстании 1863 года и был сослан вроде бы в Сибирь. Это не совсем стыкуется с хронологией его жизни не совсем изученной. Возможно, если такие документы и есть, то они ждут своих исследователей.
Известно, что во 2-й половине 1860-х годов писатель женился, что в 1873 году жена умерла. В мемуарных источниках (воспоминания Я. Дылы) говорится о крупном скандале Альгерда с родственниками и всем помещичьем окружением за то, что хотел всю землю отдать крестьянам, в результате чего возникла угроза объявления его сумащедшим. Именно тогда он и покинул родной дом, забрав с собой любимые книги. Изначально жил у приятеля Рудковского в имении Курганы на Слуцчине, потом перебрался в Слуцк, где квартировал в доме по улице Ивановской (сегдня Розы Люксембург), занимался литературной деятельностью, средства на проживание зарабатывал домашним учителем и репетитором по иностранным языкам в семьях богатых горожан. Богатством был большой книжный шкаф.
По официальным документам за А. Абуховичем ещё в 1884 году считались имения в Бобруйском уезде (свыше 1360 десятин земли), которая оценивалась почти на 25 тысяч рублей. Но они, как отцовское имение в Габрово, были заложены – перезаложены в земельном банке. В газетах неодинажды были объявления о продаже имений за долги, но произошло ли это–неизвестно. Ясно одно – социальный статус Абуховича в конце жизни коренным образом изменился. Ничто, кроме фамилии и связанных с ней геологическо–исторических ассоциаций (хотя, это тоже важно), про бывший аристократизм не напоминало. Умер в 1898 году. Похоронен на городском кладбище по улице 14-и Партизан. Одной из улиц Слуцка, в микрорайоне Новодворцы, присвоено его имя.
Нет пока сведений о том, что какие–нибудь произведения писателя были опубликованы при его жизни. И это при утверждении Максима Горецкого о том, что А. Абухович “писал по – белорусски много”. Нет основания не верить и Максиму Богдановичу, который в 1915 году в статье “Белорусское возрождение” писал: “Ольгерд Обухович, живший в Слуцке и оставивший, кроме массы оригинальных стихотворений, переводы из Мицкевича, Сырокомли, Лермонтова. А были ещё переводы Гёте, Петрарки, Шиллера, Байрона, Пушкина, Крылова и других поэтов”. Тогда где же они делись, как и масса оригинальных стихотворений. К сожалению, вопрос остаётся без ответа.
Тем более ценность имеет для нас его книга “Творы”, которую в 1991 году выпустило в свет издательство “Мастацкая літаратура”. Составление книги сделал Григорий Родченко из Слуцка – краевед и исследователь жизни и творчества нашего земляка. Он же – автор предисловия и комментариев. В книгу вошли стихотворение “Дума а Карло Х!!”, басни “Ваўкалак”, “Старшына”, “Суд”, “Воўк і лісіца”, раздел “З папераў Альгерда Абуховіча”, воспоминания Теодора Кулеші (Язэпа Дылы) “Пісьменнік – дэмакрат Альгерд Абуховіч”, метрическая выписка о рождении писателя.
Как видим, в книгу вошла только небольшая часть его творческого наследия. Но и она свидетельствует, что во второй половине 19-го века в Слуцке жил выдающийся баснописец, один из основателей в жанре басни в белорусской литературе. Высоко оценены и его мемуары “З папераў Альгерда Абуховіча” в книге «История белорусской дооктябрьской литературы»: « Строго документальные мемуары Обуховича явились новым жанром белорусской литературы. Они сви-детельствуют о значительном интеллекте автора, о его глубоких связях с общеевропейской культурой. Это ценный исторический документ и одновременно художественное произведение, написанное ярким языком».
Мемуары Абуховича – повествование о себе и своей эпохе, наполненное размышлениями о времени, литературе, вечных проблемах человеческой жизни. Сегодня считается доказанным, что они писались в 1894 году в Слуцке и частично в д. Заречье на Глусчине. Это сравнительно небольшое, но необыкновенно объёмное произведение, которое привлекает не только интересным содержанием, но и колоритностью зарисовок, свободной, раскованной формой, живым, сочным языком, с разными мнениями, стихотворными строчками и пассажами публистического характера. Всего в «Паперах...» 12 фрагментов или разделов, которые можно рассматривать как своеобраз-ные прозаические миниатюры. Все они имеют названия, некоторые датированы.
К оценке Альгерда Абухоича, как выдающегося баснописца и мемуриалиста можно доба-вить в его характеристику как смелого хранителя и популизатора белорусского языка. Почему смелого? А вы вспомните, что после разгрома восстания Калинковского были сформулированы задачи и разработаны конкретные меры по русификации населения Северо–Западного края. Когда школьный учитель, православный священник, государственный чиновник и официальная газета настойчиво и последовательно доказывали белоруссам, что они – русские, только «испорченные» польско – католическим влиянием, что как можно скорее надо избавиться от своего «мужицкого», «хамского» языка и слиться с великоруссами. Использование белорусского языка не допускалось ни в школе, ни в госучреждениях, ни в печати, кроме этнографических публикаций.
И в эти мрачные для белоруссов времена в Слуцке жил человек, который говорил и писал на белорусском языке! Уроженец Слуцка Язэп Дыла вспоминал, как к его родителям в 1893 или 1894 году зашёл в гости Альгерд Абухович и читал стихотворения на белорусском языке: «Я сидел и слушал, как заколдованный, ибо впервые из уст помещика, хоть и в поношенной одежде, притом от человека уже с серебром в волосах слышал «чудо» - благозвучные стихотворения на мом языке, который я, живя до девяти лет в семье дедушки и бабушки, пользовался, который я считал красивым и который я в гимназии защищал перед своими одноклассниками, которые его очерняли и высмеивали. Писатель в моих глазах теперь восстал, как защитник языка своего народа, как посланец и волшебник родного слова».
По определению литературоведа Адама Мельтиса, Альгерд Абухович писал «ярким, сочным» языком. А вот Франтишек Богушевич в своё время заметил, что в его стихотворениях «не везде бывают особенности белорусского языка акцэнты». На этот упрёк тот ответил, что в Беларуси есть немало диалектов и между Могилёвом, Мозырем и Гродно бывает большая разница не только в акцэнтах, но есть много провинциализмов. «Мне прежде всего идёт то, чтобы высказать, что я хочу, чтобы услышали мысль мою и чтобы слова корневые белорусские при помощи нашей литературы получили широчайшее распространение. И для зтого я не стесняюсь своего диалекта, употребляя слова и обращения общебелорусские...». Вот этим – «чтобы услвшали мысль мою» - можно во многом пояснить творческие стремления Абуховича.
Подтверждение тому, что его произведения печатались при жизни, пока нет. Известно, что впервые это произошло через семнадцать лет после его смерти, когда в «Белорусском календа-ре» за 1915 год, изданном в Вильне в 1914 году, были помещены басни “Ваўкалак” и “Старшына”. В 1916 году в 10-и номерах газеты “Гоман”, которая выходила в Вильне, были опубликованы фрагменты мемуаров Абуховича. А в 49-м номере газеты, содержащем окончание мемуаров – стихотворение “Дума а Каралю Х!!”. Позднее в школьном учебнике “Родны кут” появились его басни “Суд” и “Воўк і лісіца”. Рукописи двух басен сегодня хранятся в Вильнюсе, рукописи переводов двух басен Абуховичем на польский язык – В Полше.
И ещё. Единственное изображение писателя мы видим в работе художника – графика Михаила Ветика, к которому привыкли и представляем именно таким: открытым, симпатичным лицом – настоящий представитель белорусской интелегенции. А был ли он таким в самом деле? Ведь не смотря на то, что Абуховича судьба побросала по заграницам, почему – то нигде не удалось обнаружить никаких его фотографий. Жил бы художник в то время, то и сомнений бы не было. Но он родился в 1936 году, и согласно нескольких скупых строчек его данных, работал книжным иллюстратором. И всё в прошедшем времени. Поэтому мне, имеющему некое отношение к рисованию, интересно было знать: на какие источники он опирался рисуя портрет нашего земляка. Оказывается, что это ещё одна загадка касающаяся его жизни.
В Старых Дорогах, перед зданием музея изобразительного искусства, установлен мемори-альный знак Альгерду Абуховичу, который представляет собой бронзовый горельеф, приклепленный к валуну. На горельефе два текста: «Альгерд Абуховіч – Бандінэлі” и “Каб словы карэнныя беларускія знайшлі найвышэйшы ужытак”. Эти слова взяты из письма Абуховича к основоположнику белорусской литературы Франтишку Богушевичу.
Изначально бронзовый горельеф в виде мемориальной доски предполагалось установить на здании Слуцкой гимназии. Однако в течении трёх лет власти Слуцка так и не разрешили это почему-то сделать. Вот почему памятный знак украсил город Старые Дороги.