Заблудился ребёнок в лесу

   Мне часто снится, что я заблудилась в лесу. Чаще всего в этих снах я – ребёнок. Иногда в лес я захожу с родителями, а выбираться оттуда мне приходится одной. Или сон по мотивам сказки «Маша и медведь». Только гораздо страшнее. Медведь в моём сне не животное, а оборотень. Каждую ночь он сбрасывает шкуру и превращается в моего отца. Грозно спрашивает:
– Кто спал в моей кровати и смял её?
– Я спала, – говорю.
– Ну-ка, иди сюда!

   Есть вещи, о которых никому не расскажешь. О них можно лишь написать. Когда мне было девять лет, мамы не стало. Мы с отцом очень тяжело пережили эту утрату. Горе сблизило нас. И однажды мы перешли опасную черту. Мы больше не отец и дочь…
   Боюсь, что в школе узнают. Кажется, учительница догадывается. Мне ужасно стыдно. Но я обожаю папу и не хочу его потерять. Поэтому никому не говорю о наших отношениях. Вижу, что отец испытывает чувство вины, но ничего не может с собой поделать – страсть пересиливает. Он не принуждает меня, даже пытается доставить удовольствие. Но мне всё равно очень неловко и страшно. Я понимаю, что мы делаем недопустимое. Иногда в школе меня одолевают навязчивые мысли. Я стала хуже учиться, отдаляюсь от подруг, остро реагирую на провокации мальчишек. Учительница предложила мне поговорить с психологом. Но я боюсь огласки. Никогда не чувствую себя в безопасности.

   Папа – очень привлекательный мужчина. Нравится женщинам. Не понимаю, откуда в нём эта тёмная страсть? Какое-то наваждение. Я и раньше замечала, что отец возбуждается, когда я рядом, но старалась не провоцировать его – не появлялась перед ним полуодетой, не вела себя вызывающе. Но это не помогло. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, моё детство закончилось. В ту ночь я испытала шок. Мне казалось, что я схожу с ума. Время как будто остановилось, и я рухнула в бездну…
   Когда вернулась из небытия, была уже другим человеком. Папа обнимал меня и успокаивал. А мне хотелось умереть. Тогда я надеялась, что это пройдёт. Настанет день – и я что-нибудь придумаю. Но время шло, и я поняла, что «это» никогда не закончится. Что я всегда буду заложницей собственного отца. Невыносимое ощущение!

   В школе меня считают монашкой. Но это неправда. Я ношу маску скромной девочки – чтобы никто не догадался о том, что происходит у нас в семье. О тех унижениях, которые приходится переживать. Однажды мальчик, который мне нравился, назвал меня «жертвой». Было очень обидно, но в глубине души я понимала, что он прав. Ещё сказал, что я – «мышка», а ему нравятся «зажигалки». Возразить, что я боюсь быть яркой? Не хочу провоцировать мужскую сексуальность – прежде всего, отцовскую.

   Я чувствовала папино возбуждение ещё в детстве, хотя он сдерживал себя. А может быть, как раз по этой сдержанности, когда он подходил ко мне с неподвижным лицом – и я чувствовала колебания тёплых волн. Будто мы на море. В детстве обожала играть в «море волнуется раз». Игра развивала воображение. Это отвлекало меня от страхов. После того, как мамы не стало, моя жизнь изменилась. По ночам я чувствовала чужое присутствие. Казалось, кто-то смотрит на меня из темноты. Не помня себя от страха, я убегала в комнату к отцу. Он успокаивал – и мне было так хорошо рядом с ним! Иногда мы спали вместе, но никаких развратных действий с его стороны тогда не было. Он относился ко мне как к ребёнку, и это было прекрасно. Его воля и самоконтроль оберегали моё детство.

   Потом я стала часто болеть. Ангины шли одна за другой. Были осложнения на почки и сердце. Мне удалили гланды. Но стало только хуже. Простуды пошли внутрь. Бронхит – гадкая вещь, но воспаление лёгких – ещё тяжелее. Отец ухаживает за мной лучше любой медсестры – он ведь врач. Мои болезни ещё больше сблизили нас. Хорошо это или плохо? Не знаю.
   Я горжусь папой. В травматологии он – один из лучших специалистов, а по второму образованию – анестезиолог-реаниматолог. В клинике, где он работает, на него чуть ли не молятся. Отец любит свою работу до самоотречения. Хорошо бы только, это была его единственная страсть…

   Ночами проявляется жуткая папина сущность. Возможно, так он реагирует на мой «инстинкт жертвы». Ненавижу в себе эту черту! Но всё равно дрожу, когда отец смотрит на меня в упор – и улыбается, как заправский садист. Или когда говорит: «Пора спать». Если папа рядом, всё моё достоинство куда-то улетучивается. Неужели мой отец – маньяк? Кровь – его фетиш. Когда я была маленькой, ему нравилось обрабатывать мне ранки йодом или зелёнкой. Я чувствовала, что мои ободранные коленки доставляют ему чуть ли не эстетическое удовольствие. Мама видела это, качала головой и загадочно улыбалась. Возможно, она о чём-то догадывалась.

   Однажды незадолго до маминой смерти, я неожиданно вошла в спальню родителей. Увиденная картина потрясла меня до глубины души. Тогда я подумала, что мой добрый папа на самом деле совсем другой. Он мучает маму, когда я не вижу. Родители успокаивали меня. Но ко мне в душу уже проникли призрак страха и смутное недоверие к миру. А потом мамы не стало. Она работала микробиологом – в лаборатории при научно-исследовательском институте. Говорили, что она случайно укололась, работая с опасным вирусом. Версию о самоубийстве выдвинули позже…

   Иногда пытаюсь представить, какой бы мама была сейчас. Жили бы они с отцом или развелись. Чувствую, что совсем её не знаю. Расспрашиваю о ней бабушку с дедушкой. Они рассказывают мне о её детстве и юности, об интересе к химии и биологии – на этой почве мамуля и познакомилась с папой. До неё у него была другая девушка. Но он не любит вспоминать о ней. И о маме мы говорим редко. Отец предпочитает отмалчиваться. Чувствую, что мамина смерть для него – до сих пор открытая рана. Порой думаю, как бы всё сложилось, будь мама жива? Возможно, у нас была бы вполне счастливая семья. Но не уверена. Наши с папой демоны рано или поздно вырвались бы наружу.

   Когда отец рядом, меня трясёт. Боюсь его. Нет, он не угрожает мне. Я боюсь этой внутренней силы, скрытой в нём, этой сумасшедшей энергетики, которая подчиняет меня. Каждый раз, когда мы близки, мне кажется, что я умираю. Только дневнику я могу рассказать, что происходит. Ненавижу папу – и всё же безумно люблю! Понимаю, что не смогу дышать без него, если с ним что-то случится. Но как быть, если ты больше не принадлежишь себе? Если твоё тело и душу убивают каждую ночь, и ты не знаешь, как жить дальше…

   Когда моя любимая учительница спрашивает, что со мной происходит, почему я такая замкнутая, я краснею и отмалчиваюсь. Меня это напрягает. Тревожные мысли мелькают в голове – почему она спрашивает? Однажды учительница призналась, что у неё был властный и жестокий отчим, который тиранил окружающих. Но мне её не жаль. Она смирилась. А я – нет, и жажду реванша. Когда вырасту, буду сопротивляться отцу. Больше не позволю ему подавлять меня. Стану независимой женщиной. Пойду работать психологом, следователем или ещё куда-нибудь, где смогу бороться с насилием.

   Я слышала, что в Америке несколько полицейских объявили войну педофилам. Они искали их и собственноручно топили в кислоте – растворяли, чтобы ничего от них не осталось. Но ведь есть душа – я уверена в этом. У меня не совсем христианские представления о душе. Мне кажется, что мы задуманы изначально несовершенными и приходим на землю, чтобы получать опыт. И на своём пути встречаемся с теми, кого уже знаем по прошлым жизням. Наши отношения с ними развиваются. Мы должны научиться давать отпор нашим мучителям, но и сами не опускаться до их уровня. Возможно, это главный урок, который они нам дают.

   Почему отец использует меня? Я часто думаю об этом. Наверно, я сама невольно провоцирую его. Это вызывает у меня смутное чувство вины – я жалею, что родилась девочкой. Будь я парнем, наши отношения сложились бы иначе. И не было бы ночных кошмаров.
   Днём отец приятный вежливый человек, прекрасный специалист и хороший товарищ. Днём мы снова отец и дочь. Обе бабушки, мои друзья и его коллеги искренне считают, что мы обожаем друг друга. Это очень мило, но это лишь оболочка правды. А любая ложь мучает меня. Потому что тёмная сторона наших душ приводит меня в ужас. Ближе к ночи мы с отцом – чужие в этом мире. Думаю, если окружающие узнают правду, они с отвращением отвернутся от нас. Отец попадёт в тюрьму, а меня станут унижать брезгливой жалостью. Возможно, другие мужчины будут относиться ко мне как к сексуальной игрушке – ни малейшего намёка на любовь. Как наивны люди! Они готовы довольствоваться благочестивой видимостью, потому что это даёт им покой. Сколько их носит розовые очки! А сними они эти стёклышки, и жизнь покажется им невыносимой. Поэтому я стала избегать людей…

   На что похожи наши с отцом отношения? Почему-то вспоминается миф о Плутоне и Прозерпине. Он похитил её и подчинил своим глубоким страстям. Как она жила с ним в мрачном подземном царстве? Была ли счастлива? Можно ли вообще быть счастливой в аду? Наша жизнь с папой – это подземное царство теней. Столько демонов его населяют – не счесть. Лишь отец может вытащить наружу все мои страхи, пытаясь через тело овладеть душой. Но иногда я хочу, чтобы он просто был моим папой. Как часто я представляю себе идиллию: тихие семейные вечера, прогулки, чтение, кино и долгие разговоры обо всём на свете. Но у нас по-другому…

   Мне хочется идти по лесной тропинке, слушая пение птиц, – и чтобы солнце проникало сквозь листву. Мечтаю лечь ничком на траву и смотреть на копошащихся насекомых. Лес тем и хорош – жизнь в нём не прекращается ни на минуту. Вот бежит по своим делам муравей. Божья коровка расправляет крылышки. Комары ищут, чем бы поживиться. Где-то рядом щебечут птицы. От порыва ветра поскрипывает старое дерево. Каждый звук говорит сердцу что-то важное – было бы желание расслышать. Лес возвращает меня в детство – блаженное ощущение!

   Чего я жду от будущего? Пока не знаю. Но оно меня пугает. Казалось бы, впереди целая жизнь. Почему же так тревожно на душе и так неуверенно я себя чувствую? Время покажет.
   Люблю чёрно-белые фотографии Уинна Баллока. Одна из них – «Ребёнок в лесу» – висит у меня на стене. Этот ребёнок – я, этот лес – жизнь. Похоже, я заблудилась. Часто вижу один и тот же сон – как будто мне дают нож и подводят к спящему отцу. Нож выпадает у меня из рук. Спящего человека я убить не могу – это как удар в спину. Во сне и в детстве мы беззащитны. Спящий человек похож на ребёнка в лесу. Чтобы выйти оттуда, необходимо проснуться…