Белокурый ангел

16+

  Аристократически-бледная, словно светящаяся изнутри кожа, легкий румянец, как у старинных фарфоровых статуэток, кукольные светлые локоны и огромные голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Изящная, небольшого роста, удивительно гармонично развитая... Лайла... Говорили, что ее отец был большим выдумщиком, и, кажется, востоковедом по специальности, отсюда у белокурого ангелочка столь странное имя. Но также говорили, что он и его жена, мать Лайлы, попали в авиакатастрофу, когда возвращались с очередных раскопок. Девочке тогда было лет пять. С тех пор ее воспитывала тетка. Они жили относительно спокойно. Единственной странностью родственницы непосвященные люди могли бы назвать только тягу к перемене мест — каждые несколько лет женщина и ее воспитанница переезжали. Последний раз был совсем недавно. Лайле снова пришлось сменить место учебы, на этот раз — второй колледж.   
   В очередном заведении она легко прижилась. Ее любили — девушка была приветливой и общительной, только иногда могла забиться в уголок, игнорируя всех или попросту молчала целыми днями. А когда с ней пытались заговаривать, отвечала лишь взглядом, в котором была, казалось, вся печаль мира.
   По началу в тех школах, где она училась, у персонала возникало очень много вопросов. Как правило, когда дело заканчивалось разговорами про психолога или социальную службу (ведь не может счастливый в семье ребенок так себя вести), тетка отправлялась к руководству и в общих чертах обрисовывала причину периодических приступов депрессии у подопечной. Обычно Лайлу после этого на время оставляли в покое, но, как говорится, на каждый роток не накинешь платок.
   В новом колледже девушка очень старалась стать душой компании, и все относились к ней очень хорошо, не смотря на небольшие странности. Точнее - почти все.
   В учебном заведении собралось небольшое общество подростков, которые называли себя готами. Они, по большей части, общались только друг с другом, на "простых смертных" же реагировали или презрительно, или никак. Лайла им сразу не понравилась. Готы презрительно называли ее "тупая блондинка", и никак иначе, смеялись над ее розовыми и голубыми вещами. Хотя девочка успевала хорошо по всем предметам, а в одежде всего лишь пыталась следовать моде. Лайла, несмотря на насмешки, пыталась и с ними как-то подружиться. Пыталась помогать им решать домашние задания или давала списывать. Но в результате готы из ее группы общались с ней наедине вполне дружелюбно, а, когда рядом были их приятели, старились делать вид что "блондинки" вообще не существует. Впрочем, девочка была рада даже такому "потеплению".
   Однако скоро всех в школе: и готов, и репперов, и поклонниц гламура сплотил страх перед шокирующим известием — в округе появился маньяк! Уже нашли тела трех юношей и одной девушки, у всех перерезано горло. Люди были просто в панике. Все старались ходить на учебу сразу по нескольку человек, даже если путь предстоял только до соседней улицы. Многих студентов стали привозить и увозить родители. Те же из них, кто не мог себе это позволить из-за занятости, иногда даже запрещали отпрыскам покидать дома.
   На перемене Лайла сидела за партой и выглядела еще бледнее и печальнее, чем обычно. Рядом несколько готов перешептывались о последних событиях.
   — Говорят, тут поработал настоящий вампир! В телах очень мало крови, а горло перерезали только для отвода глаз. Друг нашего соседа работает в морге... — громким шепотом рассказывала девушка, которая позволяла себя именовать только "Мортисса", и никак иначе.
   Лайла была с ней в неплохих отношениях, поэтому позволила себе встать из-за парты и подойти поближе. Она слегка дрожала.
   — Ну ты, блондиночка, чего подслушиваешь? — спросила Рэйдж, довольно неприятная девочка-гот из параллельного потока.
   Говорили, что раньше она была панком, и замашки у нее остались соответствующие. Другие готы ее не слишком уважали.
   — Тебе жалко, что ли? — осадила ее Мортисса.
   Она бы никогда не стала защищать "блондинку" при друзьях, но Рэйдж ее просто раздражала, и девушка не упускала повода показать свое превосходство.
   — Тебе правда надо это слушать, Лайла? Это не для твоих ушей... — произнесла она сквозь зубы.
   — Я просто боюсь! Я живу дальше всех. И я боюсь идти домой. Вот, услышала, что вы говорили про убийства и ... Надеюсь, что маньяка поймали.
   — Живешь дальше всех? А зачем надо было поступать сюда? Твои родители должны были подумать о том, что тебя надо будет все время подвозить. А машину они тебе купить не могут? Или оплатить общежитие? — не унималась Рэйдж, не замечая, как "блондиночка" сжала кулаки.
   Некрасивое лицо готессы исказило подобие насмешки.
   — Ну, дело в том, что я не из этого города, — несколько раз глубоко вздохнув  и успокоившись, медленно произнесла девушка. — Там, где я жила раньше... В общем, на меня пытались напасть. Я не могла больше там оставаться. И мы переехали сюда. Поблизости от нашего нового дома уже не осталось мест для поступления. Поэтому я хожу сюда. На автобусе не очень удобно добираться. Мои родные не могут меня забирать или отвозить, да они уже и не обязаны, мне не пять лет... Но я боюсь сегодня идти домой. Никому не надо в сторону строящегося торгового центра?
   — Ой, я сейчас расплачусь! Бедная девочка. Вали отсюда, с тобой никто не пойдет! — с издевкой рассмеялась собеседница.
   — Заткнись уже, Рэйдж! Тебе не пора к твоей группе? Ты ведешь себя не как гот.
   — Я сама разберусь, как себя вести, — прошипела девушка и вышла из кабинента, демонстративно сплюнув.
   — Как мы еще можем с ней общаться? — подняла взгляд к потолку Мортисса.
   — Да и мне она тоже никогда не нравилась, — произнесла сидевшая рядом с ней Глум.
   — Надо поговорить с Когтем об этом.
   — Надо.
   Лайла стояла в сторонке и чувствовала себя неудобно, ей казалось, что все началось из-за нее.
   — Ты еще тут? Слушай, мне сегодня надо в тот район. Я пойду с тобой, не переживай, — бросила ей Мортисса.
   По ее тону было непонятно, то ли ей и в самом деле там что-то понадобилось, то ли она просто хотела поскорее отвязаться от "блондинки". Однако, после уроков готесса все же пошла вместе с Лайлой.
   — Слушай, на тебя правда нападали? — спросила она, когда они немного отошли от здания школы.
   — Да... Мне не хотелось бы говорить об этом.
   — Прости.
   Они прошли молча половину пути. Мортисса слушала плеер на полной громкости и игнорировала удивленные взгляды прохожих, в которых иногда читались и страх, и агрессия. На Лайлу никто прежде не обращал внимания, когда она передвигалась одна, и ей стало неуютно. Они дошли до стройки и увидели, что тротуар перегорожен  техникой. Обходить все это представлялось затеей сомнительной и отняло бы много времени, поэтому Лайла просто нашла дыру в заборе, и девушки прошли через нее. За серым ограждением ни одного рабочего не было видно.
   — Выходной? — с сомнением оглядела пустующий каркас и пару первых, недостроенных, этажей  Лайла.
   — Не думаю. Ходят слухи, что у спонсоров проекта стало туго с финансами. Так что большого торгового центра, как в крупных городах, нам еще долго не видать. Жаль, там могли бы открыть готический магазинчик, — стала вдруг разговорчивой готесса. — А пойдем, посмотрим поближе. Недолго. Я давно собираюсь тут полазать, но мои подружки боятся. А ты сама пошла. Ты не такая уж гламурная. Тебе бы только стиль сменить.
   Она улыбнулась.
   — Идешь?
   — Да, только быстро... — нехотя проговорила Лайла.
   Мортисса быстрым шагом направилась к недостроенному зданию. Входя внутрь, она только и успела услышать, как ее спутница истошно закричала: "Стой!"

   ***

   — Ну что ж, мисс Лайла Паркерс, можно еще раз все по порядку? 
   Девушка застонала и устремила на офицера Доннела печальный взгляд огромных голубых глаз.
   Выглядела она неважно: нездоровая бледность, лихорадочный румянец, растрепанные волосы. Но, не смотря на это, она была красива. Чертовски красива. Как она еще далеко пойдет благодаря этим своим огромным глазищам, точеной фигурке и белым локонам? Наверняка от парней у нее нет отбоя, а через годик-другой она без труда выйдет замуж за какого-нибудь сынка местного толстосума, и в этих наивных глазках появятся презрение к окружающим и самодовольство. А его Энни часто плачет по ночам, не говорит почему, но, скорее всего, из-за мальчиков... Она дурнушка, да и умом не блещет. Кем она станет? Он ей повторяет каждый день: "Учись, хотя бы умом себе на будущее заработай, если внешностью не получится никогда!" Но все без толку. Потому что она пошла вся в мать, конечно, не в него...      
   — Она вам уже все сказала, сколько можно? — проскрипела полная женщина лет пятидесяти с тонкими губами и багровыми пятнами на лице.
   — Прошу вас, Миссис эээ... — он начал лихорадочно листать залитый кофе блокнот, память уже была не та. 
   — Миссис Кобсдейл.
   — Миссис Кобсдейл, это очень важно. Из первоначальных показаний вашей племянницы мы почти ничего не узнали. Это и понятно, шок... Но нам очень важно, чтобы она припомнила все, что можно. Это спасет жизни других студентов! Лайла, пожалуйста, повтори все сначала... И мы сразу уйдем! — он нашел в блокноте чистый лист и приготовился записывать слова девушки.
   Пятна кофе навели его на мысль о ланче. Но от старой перечницы вряд ли можно было дождаться хоть чашки чая. Жаль, что свидетельница сейчас не в себе, и ее нельзя пока допросить без родственницы.
   — Мы шли с Мортиссой...
   — С кем?
   — С Мэйси, Мэйси Джонс, она себя называла Мортиссой.
   — Хорошо, продолжай. Вы были подругами?
   — Нет, мы общались, но не близко, а вчера просто шли вместе домой. Вернее, домой шла я, а она сказала, что у нее какие-то дела в этом районе, и согласилась проводить меня. У нас все ходят по несколько человек домой, но в моей стороне никто не живет. А  так боялась...
   — Чего?
   — Ну все эти убийства вокруг...
   — Как видно, ходить парами — идея бессмысленная... Прости. Продолжай.
   — Мы спокойно добрались до здания будущего торгового центра. Но дорога была перегорожена. Какие-то строительные машины... И все перетянуто ленточками. Мы не могли их обойти, и оставался только один путь — через стройку. Мы нашли дыру в заборе. А потом Мортисса, то есть, Мэйси побежала прямо к зданию. Ей хотелось посмотреть поближе. Я не успевала за ней. Я заметила внутри фигуру в драном плаще с капюшоном, но не разглядела лица. Я закричала, чтобы Мэйси остановилась, но было поздно, этот человек схватил ее и потащил внутрь... Я побоялась идти туда. Я стояла, как вкопанная, не знаю сколько: минуту, пять... Мне было так страшно, что я, казалось, разучилась ходить. Я понимала, что надо бежать и позвать на помощь. Но я не могла. Мне казалось, что это страшный сон, когда ты хочешь убежать, но понимаешь, что ноги приросли к земле, и ты можешь только стоять и ждать чего-то ужасного. Но потом я все-таки заставила себя пойти и посмотреть. Я знала, что надо позвать на помощь... Но я не могла... Я хотела посмотреть, жива ли Мэйси. Я хотела, чтобы преступник испугался моих шагов и убежал. Это было глупо, но я не могла думать ни о чем другом. Я вошла в здание, и сразу у входа увидела Мэйси, всю залитую кровью. У нее на шее была рана. Но  мне показалось, что у нее открылся рот. Я решила, что она еще жива. Я наклонилась над ней, но она была мертва, я увидела ее рану... Всю эту кровь... Даже... — Лайла нервно сглотнула, тетя сухо погладила ее по руке.
    — ...Даже какое-то мясо. Мне стало плохо, и я, наверное, потеряла сознание. Но, когда я пришла в себя, то лежала прямо на ней... Я закричала и бросилась прочь, еле нашла ту дыру в заборе и увидела мужчину в спецовке, он заметил, что я вся в крови, и попытался спросить что случилось. Я помню, что зарыдала, вцепилась в него, он меня куда-то вел, а потом я очнулась уже в больнице, — она всхлипнула.
   — Ужасная история, Лайла. Только мне непонятно, почему ты остановилась там? Ты правда настолько испугалась? Я понимаю, ты могла упасть в обморок от вида крови. Но, когда ты еще ничего не видела, что тебя столь испугало? Или ты видела больше, чем говоришь? Может быть, ты видела лицо мерзавца? Возможно, что вред твоей приятельнице причинил тот самый рабочий, который зачем-то околачивался неподалеку?
   — Да, я правда так сильно испугалась. И я клянусь, что не разглядела лица... — плечи Лайлы начали трястись.
   — Оставьте ее в покое! Это все из-за того случая. Я не собираюсь об этом говорить с вами, мы и так пытаемся забыть об этом всеми силами. Скажу только, что на Лайлу нападали уже таким же образом. Схватили и потащили в заброшенный дом. Это был бродяжка, который, видимо, польстился на вещи девочки или думал, что у нее дорогие сережки. Но ей чудом удалось убежать. С тех пор у нее по ночам были кошмары, она не выходила на улицу. Нам пришлось переехать сюда. А на стройке у Лайлы просто случился... Истерический шок, так это, кажется, называется. Так ее психоаналитик сказала. Я не знаток терминов, у нее и спросите. Кстати, она скоро должна прийти. Думаю, Лайле нужно отдохнуть перед ее визитом, — недвусмысленно намекнула женщина.
   — Да, конечно, мы уже уходим...
   В дверях они столкнулись с мисс Конерс, пухлой коротко стриженной, пахнущей потом феминисткой в мешковатой одежде. О том, что она феминистка, дама заявила сама первым делом, как и о том, что она не намерена раскрывать врачебную тайну, а, если они хотят узнать что-то о состоянии Лайлы, пусть делают официальный запрос через суд.
     — Кошмар, вы не оставляете бедную девочку в покое! Это же вы вчера пытались ее допрашивать, когда она была практически невменяема? Я посоветую ее тете написать на вас жалобу за незаконное преследование, так и знайте! — такими словами проводила их психотерапевт и удалилась, громко топая ногами в бесформенных мужских ботинках.
   Офицер Доннел и его помощник Ричардс переглянулись и направились к машине.
   — Не знаю как ты, а я дико хочу есть, — Доннел похлопал себя по выдающемуся вперед животу.
   Мысли о жаренной курочке и двойной порции кофе со сливками взяли верх над угрызениями совести. Да, он пообещал жене начать худеть. Да, она говорила, что из-за веса он стал вялый и не удовлетворяет ее... Опять вечером будет салат без заправки и вечные жалобы: "Ты не такой, как раньше, Эд! Ты толстый, Эд! Тебя скоро уволят, Эд! Ты совсем не думаешь о нашей дочери, Эд!" 
   "Стоп. Жена просила купить для Энни подарок. Когда у нее день рождения? О черт, сегодня!"
   — Ричардс, поехали в центр. Там есть несколько хороших магазинов и закусочная... Моя любимая… Поезжай!
   Они притормозили у кафе "Золотая курочка", и офицер Доннел дал волю своим фантазиям, накопившимся за утро. Поев, как следует, он вспомнил, что должен сделать что-то важное. Но тут ожил его мобильник. Звонил шеф и спрашивал, где они. Кое-как прикрывшись важным допросом и новыми обстоятельствами, Доннел снискал его понимание и пообещал приехать в участок через двадцать минут. Они с напарником уже дошли до машины, когда мужчина вспомнил про Энни.
   — Я сейчас! Буквально минута! — сказал он и бросился в кондитерскую лавку, расположенную прямо напротив парковки.
   "Конечно же, на день рождения нужно купить торт!"
   — Дайте торт, любой! Я тороплюсь! — бросил он продавщице.
   Та, недолго думая, выставила на прилавок самый дорогой из залежавшихся.
   — Вот отличный бисквитный торт с цукатами и мармеладом. Свежайший!
   — Хорошо, — буркнул офицер, но тут курочка дала о себе знать, и он поморщился от желудочного спазма.
   Доннел подумал, что Энни и так полновата, да еще и прыщи от торта выскочат.
   — Нет-нет, я передумал. Коробку диетических батончиков! — тут его взгляд упал на убогого китайского плюшевого мишку, привязанного ленточкой к коробке конфет. — И игрушку!
   — Пожалуйста, офицер...
   Ему очень повезло, что этот мишка продавался в кондитерской! К игрушке даже крепилась маленькая цветастая карточка! Он достал из кармана ручку и написал неровным почерком: "Энни, в день шестнадцатилетия!"
   Забавная безделушка и батончики для здорового образа жизни. Что еще надо маленькой девочке?
   Конфеты они с Ричардсом съели по дороге в участок. Подарок офицер закинул на заднее сидение, теперь можно не беспокоиться о дне рождения. 
   Подходя к кабинету шефа, Доннел ощутил некоторую тревогу: неужели стерва-психолог, или кто она там, уговорила миссис Кобсдейл пожаловаться, и та уже успела позвонить? Либо шеф хочет видеть его насчет комиссии, ведь Доннел ее не прошел из-за лишнего веса... Да кому он вообще мешает, этот его вес?
   Но все оказалось, на первый взгляд, не так страшно: ему всего лишь навязали новичка. И за лояльное к нему отношение пообещали смотреть на результаты медосмотра сквозь пальцы. Это понятно, никто не хочет нести ответственность за молодого да зеленого, который будет везде совать нос и еще нарвется, ненароком, под пулю в первый же день... Но у Доннела, конечно, не было выбора, поэтому шеф и навязал вновьприбывшего именно ему. Парня звали Томас Брайт. Он был довольно красив и ухожен, прямо баба, а не будущий полицейский! Слегка вьющиеся волосы, немного длиннее, чем было принято, придавали ему совсем уж несерьезный вид. Эд про себя ругнулся, а вслух сказал раздраженно:
   — Я буду тебя учить, поэтому и правила мои. Их всего два: никуда не лезь и помалкивай. Глядишь, останешься жив и, может быть, я дам тебе удовлетворительные рекомендации. А пока — разбери эти бумажки на моем столе.
   — Но, мистер Доннел, я думаю, мое образование и моя квалификация не позволяют мне просто ковыряться в бумажках. Видите ли, я окончил университет по специальности "юриспруденция" и пошел на эту работу только потому, что мне интересна вовсе не работа с документами, а сам процесс! Я знаю, что сейчас вам поручено дело о маньяке.
   "Ну да, как бесперспективное," — зло подумал про себя офицер.
   — Я сказал, разбери эти дела. Спор с вышестоящим лицом в первый день работы — это плохое начало, поверь.
   Томас, сдерживая гнев, стряхнул конфетные обертки с папок и занялся ненавистными документами.
   — "Юриспруденция", мать твою... — сплюнул офицер. — Еще одного умника на его голову не хватало.
   Утром его снова вызвал начальник.
   — Лайле Паркерс необходимо выделить сопровождающего, как единственной свидетельнице.
   — И это, конечно, должен быть я? — раздраженно спросил Доннел.
   Он уже ненавидел это дело и эту девчонку!
   — Дело разбираете вы. Вас теперь трое, не считая Никса, который на больничном. Сами решайте, кто будет следить за девушкой. Не обязательно это делать все время, но ночью обязательно кто-то должен находиться в их квартире. Также нужно встречать ее из колледжа, если тетка ее туда вообще отпустит. Социальная служба предлагала поселить Лайлу под чужим именем в отдельную комнату в общежитии для студентов, куда ее будут отводить сотрудники колледжа. С ней бы постоянно работал штатный психолог, рядом могла дежурить медсестра, и вообще она все время была бы под присмотром. Но свободных мест сейчас нет, даже подселить ее не к кому. А по программе защиты свидетелей мы пока провести ее не можем — нет финансирования. Все свалили на наши плечи. Позже, конечно, мы выделим вам помощь. Но сейчас никого нет. Людей не хватает, ты же понимаешь.
   — Да, сэр, — натянуто улыбнулся офицер, кипя от негодования.
   Он и так дома не бывает, а еще дежурить у этой куколки припадочной...  "Стоп. Вот оно! Убить двух зайцев одним ударом!"
   — Томас, или как тебя там, у меня есть для тебя работенка! Ты же сам хотел, так сказать, участвовать в деле? И недавние убийства тебя заинтересовали, так?
   — Да, мистер Доннел, — повеселевший юноша оторвался от бумаг.
   — Отлично. Поручаю тебе охранять главную свидетельницу, Лайлу Паркерс!
   — Охранять? А почему этим не займется... Ну, кто-нибудь еще? Разве я...
   — Да знаю, знаю: как ты со своей "юриспруденцией" можешь работать охранником? Отвечу: просто. Потому что я тебе велю. Это слишком важное дело, да и людей не хватает. Ты же понимаешь... — ликовал в душе полицейский.
   — Да... Сэр, — выдавил из Томас.

   ***

   Работа оказалась не такой уж пыльной. Он должен был охранять девушку раз в три ночи и еще иногда забирать после учебы. Все бы хорошо, если бы не вечное зудение ее тетки и визиты психоаналитика, после которых и Лайла была сама не своя, и Том начинал нервничать. Она все время возмущалась, почему выделили только одного полицейского на смену, почему предоставили для охраны не женщину. Обещала писать жалобы, куда только можно, на что подбивала и миссис Кобсдейл.
   Иногда его пугала и сама Лайла. Она временами так смотрела на него, что было не понятно, хочет она его убить или просит о помощи. Он боялся этого ее взгляда, ее молчания. Но такое состояние обычно длилось недолго. Уже на другой день она была мила и весела, насколько позволял ее постоянный страх — ведь убийства продолжались.   
   Томас заметил, что миссис Кобсдейл довольно сухо относилась к племяннице, никогда не хвалила ее и могла отчитать за невыполненные домашние обязанности. Он мысленно предположил, что так было всегда, вследствие чего Лайла выросла немного застенчивой. А уж при нем — взрослом постороннем мужчине, на которого закон накладывал большую ответственность, она и вовсе часто нервничала, боясь допустить какую-нибудь ошибку, так как еще не была уверена в себе, совсем как подросток, каким девушка и оставалась в глазах своего охранника.
   Лайла искала у него одобрения, которого никогда не получала от единственной родственницы, это было заметно. Том не знал, как девушка относилась к его сменщикам, но в его дежурства она старалась готовить необычные блюда, насколько это позволял делать бюджет ее пожилой опекунши, и не отставала от полицейского, пока тот не соглашался принять приглашение за стол. Она выведывала у него, как будто мимоходом, что именно он любит есть, пить, чем увлекается, какие цвета у него любимые. Поняв, какие безэмоциональные отношения царят в маленькой семье Лайлы, Томас принял решение подыгрывать ей, насколько позволит дистанция, которую его обязывала соблюдать служба. Он нахваливал, впрочем, совершенно искренне, ее стряпню и хозяйственные способности, интересовался ее успеваемостью и давал советы касательно учебы.
   Время от времени он оставался ночевать и вне плана, чтобы подменить Доннела, например, или просто по своему желанию.
   Тетка Лайлы выделила ему сносную раскладную кровать, и он чутко спал в коридоре возле двери в ее комнату, рядом с ним всегда лежал пистолет. Однажды он чуть не воспользовался им...
   Кто-то в темноте стал ощупывать его. Это оказалась всего лишь Лайла.
   — Что ты делаешь, ты с ума сошла? Иди к себе в кровать!
   — Простите, Томас. Мне так страшно...
   — На "ты" меня называть боишься, а залезать в мою постель, значит, нет?
   — Простите... Прости! Я не могу уснуть, мне страшно. А тетя напилась своих лекарств, ее из пушки не разбудишь. Да и не утешала она меня никогда. Так, делала вид, когда мы не одни, что заботится. Пожалуйста, я просто полежу рядом... Мне надо поспать хоть час, а одной мне не уснуть, — в ее голосе послышались слезы.
   — Ну ладно... Только час. Когда ты уснешь, я отнесу тебя обратно.
   Она застала его врасплох. Разумеется, если бы он хоть чуточку лучше соображал спросонья, то выпроводил бы охраняемую свидетельницу восвояси. 
   — Хорошо. Спасибо... — она залезла под одеяло.
   Кровать была узкая, рассчитанная только на одного, и Лайла оказалась очень близко к Тому. Он старался не касаться ее, но все же ему пришлось обнять девушку, так было гораздо удобнее. Ему снилось что-то восхитительное и возбуждающее. Юное теплое тело терлось об него...
   Проснулся Томас рядом с Лайлой, понимая, что у него эрекция. Он вскочил с кровати, осторожно, чтобы не разбудить девушку, и побежал в ванную. Там он начал плескать себе в лицо ледяную воду, мысленно называть себя "идиотом" и "извращенцем". Как он мог? Как  он мог возбудиться, это же всего лишь вверенная ему студентка, почти ребенок! Не стоило ее вообще пускать в постель!
   Он немного успокоился, но тут увидел на вешалке ее лифчик: кружевной с  небольшими чашечками. Ему вдруг захотелось узнать, каковы они на ощупь.    
   Ткань внутри была гладкая и мягкая. Он прижал лифчик к лицу... Так пахли ее молодые твердые груди. Так пахло ее тело...
   Он бы мог соблазнить ее очень легко. Но она еще такая невинная, нетронутая. Она похожа на ангела. Можно ли думать о том, чтобы сжать в объятьях такое неземное существо?... К собственному удивлению, он заметил, что мастурбирует.
   — Я чертов извращенец... — прошептал он, бросил лифчик и со всей силы ударил себя между ног.
   Дикое желание сменилось дикой болью. Он закричал... Через мгновение в ванную вбежала Лайла.
   — Что случилось, офицер Томас? Вы... Ты в таком виде!
    Он корчился от боли на полу. Ему казалось, что у него отваливается самое дорогое.
   — Можно я посмотрю? Что произошло, ты ударился?
   — Нет... Я...
   Она заметила свой лифчик на плитке и подняла его, покраснев.
   — Зачем он тут?
   — Я... Не должен больше приходить.
   — Как же я без тебя? Мой страх отступает только с тобой. Потому что я… Я люблю тебя... — прошептала она и, встав рядом с ним на колени, приникла к его губам.
   Ее поцелуй был просто невероятен. Том почувствовал, что летит куда-то. Девочка начала обнимать его. Он испытывал ужасный стыд, и, в то же время, неземное блаженство. Через несколько секунд он непроизвольно дошел до финиша, сам себя ненавидя за это...
   Утром мужчина избегал смотреть на Лайлу и на ее тетку. Быстро выпив кофе и не ощутив его вкус, он буквально сбежал, поклявшись себе больше не возвращаться. На его счастье, для охраны девочки наконец-то выделили дополнительных людей, а ему пришлось осесть в офисе, разбирая бумаги.

    ***

Однако Лайла позвонила ему через три дня. Он сам оставлял ей свой номер, чтобы она связалась с ним, если почувствует угрозу или вспомнит что-то важное насчет убийства приятельницы.
   — Ты пропал. Ненавидишь меня?
   — Нет. Что ты. Как можно тебя ненавидеть...
   — Тогда в чем дело?
   — Пойми, то что было... Слушай, я не могу сейчас говорить. Ты свободна сегодня вечером?
   — Да...
   Они сидели в семейном кафе. Томас заказал себе кофе, а Лайле — мороженное. Та вяло ковыряла лакомство ложкой. Девушка была одета в джинсы и футболку с цветочками, она собрала свои светлые волосы в два пышных хвостика. На вид этой миниатюрной особо невозможно было дать больше шестнадцати лет. Том же был украшен легкой щетиной и  облачен в деловой костюм. Со стороны они выглядели, скорее всего, как молодой дядя с подросшей племянницей. Мужчина избегал ее взгляда. И он никак не мог сказать то, что собирался.
   — Я люблю тебя. Влюбилась, как только увидела... — грустно произнесла девушка, старательно отводя взгляд.
   — Ты... Ты прекрасная, — начал он тихо, стараясь, чтобы на лице не отразилось и следа переживаемых им эмоций. — Ты самая лучшая... Но пойми, нам не по пути. Ты потрясающе красива. И у тебя еще все будет впереди, поверь. Подожди немного. Ты скоро встретишь того, кто будет тебе парой. А я... Ты же понимаешь, что если между нами сейчас что-то будет… Если даже кто-то просто подумает, что я тебя хотя бы пальцем трогал, то у меня начнутся большие неприятности?
   — Я ничего никому не скажу.
   — Я знаю, но это будет неправильно. Поэтому такого не случится. Я буду ненавидеть себя, если разрешу себе воспользоваться твоей наивностью и невинностью. Сейчас это неправильно. У тебя стресс. Ты ищешь таким образом защиты. Я понимаю. Это пройдет. Мне очень жаль, что я стал единственным человеком, который оказался добр к тебе. Так останется и дальше. Мы будем приятелями. Я стану помогать тебе, чем смогу. Даже когда следствие закончится, я всегда тебя выслушаю. И еще, возможно, погуляю на твоей свадьбе. Подожди, дитя, и все будет… 
   — "Подождать", "потом"! Но мне больно сейчас. Так больно, что я не могу дышать! Я думала, что у меня появился кто-то, ради кого стоит жить. Ты же знаешь, что у меня нет родителей. А тетка только делает вид, что заботится обо мне... Я думала, появился тот, кому я нужна. Но я не нужна и тебе... — она заплакала.
   — Лайла. Только не плачь... Я тебя умоляю! Я сделаю, что угодно, только не плачь.
   — Тогда пойдем ко мне, пожалуйста. Сейчас тети нет дома.
   — Нет, прости, это невозможно.
   — Почему? — она уже не просто плакала, у нее началась истерика.
   Он еще что-то шептал, она не слушала... Том отвез ее домой. Остановился недалеко от дома, где жила Лайла, но не рядом, чтобы ее тетя, возвращаясь, случайно не увидела их вместе. Девушеп неуклюже побрела прочь от машины.

   ***

   — Лиззи! Как я рад тебя видеть! — Том обнял невесту. —Так здорово, что ты прилетела ко мне.
   — Милый, я так соскучилась. И я все же надеюсь увезти тебя с собой. Я приехала отговорить тебя.
   — Нет что ты, Лизи! Это я не отпущу тебя обратно. Поверь, ты будешь отличной женой полицейского, это чудесный городок. Я уже работаю в отделе на равных.
   — Но Томас... Подумай, какому риску ты подвергаешься и за какие деньги! Вернемся в столицу, пожалуйста! Там ты сможешь устроиться без труда. Купим большой дом.. — они подошли к машине.
   Том галантно открыл дверцу перед Элизабет.
   — Все, прошу тебя! Мы это еще обсудим. Но сейчас поедем ко мне. Я тебя заставлю забыть о твоих планах. Я заставлю тебя забыть обо всем...
   — Звучит многообещающе.
   Они уже подъезжали к дому Томаса, когда у него зазвонил телефон. Лайла! Она уже неделю не беспокоила его.
   — Привет.
   — Привет, говори быстро и по делу, я занят.
   — Томас, кто это? — насторожилась Лиззи.
   — Рядом с тобой другая девушка?
   — Да. У тебя что-то случилось?
   — Я только хотела сказать, что я стою в недостроенном торговом центре...
    — С ума сошла? Кхм, мисс Паркерс, уходите оттуда, это опасно!
    — Мне все равно... Я еще не решила: у меня с собой веревка, но я думаю, что, если залезу повыше и спрыгну, тоже мало не покажется...
   — О чем ты говоришь, сумасшедшая? Немедленно иди домой! Завтра я тебе такое устрою, ты надолго запомнишь!
   — Милый, кто это? — начала нервничать невеста, но Том лишь раздраженно отмахнулся.
    — Так, слушай. Говоришь, родительской любви тебе не хватало? А я сейчас приеду и выпорю тебя ремнем, как бы сделал твой отец в ответ на такие заявления. Ты меня поняла?
   — Тогда поторопись...
   — Связь прервалась! — Томас в раздражении бросил на заднее сидение замолчавший мобильник.
   — "Лайла," — прочитала Лиззи. — Это кто?
   — Так, одна свидетельница, я ее охранял. Она, похоже, совсем сошла с ума! Заедем в одно место сейчас, любимая. 
   — Хм, свидетельницу, наверное, не забивают в телефон просто как "Лайлу". К тому же, мы, кажется, собирались провести романтический вечер, или эта Лайла для тебя важнее?  — нахмурилась невеста.
    — Успокойся, прошу тебя! Я сейчас позвоню в участок... Хотя нет...  Ладно, сам справлюсь. Ну послушай, это просто маленькая девочка. Ей нужна помощь. Я заберу ее из торгового центра и отвезу тете, чтобы лучше за ней следила. Если хочешь, подожди у меня, вот ключи.
   — Ну уж нет, я с тобой! — нахмурилась явно не верившая ему Элизабет.
   Вспомнив, что в подобных ситуациях нельзя оставлять угрожающего человека без обратной связи, он, чертыхаясь, несколько раз набрал номер девушки, но та не отвечала.

   ***

   Пара вошла в недостроенное здание. Здесь все еще висели тревожные ленточки и виднелся обведенный мелом силуэт, хотя прошло немало времени.
   — Лайла! Где ты?
   — Пока еще здесь... — раздался голос девочки откуда-то сверху.
Том с Лиззи поднялись по бетонной лестнице и увидели Лайлу. Она сидела вся в крови. Лиззи взвизгнула.
   — Дура, ты что вскрыла вены? Не двигайся, я сейчас сделаю жгут! — он стянул с себя форменную куртку и  начал расстегивать рубашку. —  Сейчас... Погоди...
   — Прекрати!  Это не моя кровь.
   — Сейчас... Что?!
   — Я говорю: это не моя кровь.
   — Томас! Там... Там.... — начала подвывать Лиззи.
   — А это еще кто?
   — Это моя невеста.
   — Я думала, что ты любишь меня... — Лайла начала подниматься.
   — Томас, там труп! — наконец выдавила из себя Элизабет.
   Мужчина обернулся и увидел подростка с перерезанным горлом.
   — Томас... Что это?.. Кто это?... Зачем ты меня сюда привел? — рыдала Лиззи.
   — Да заткнись ты! — Лайла вскочила и, подбежав к невесте Томаса, сделала короткий жест рукой.
   В ту же секунду светло-бежевый свитер Элизабет окрасился кровью.
   — Нет! Что ты творишь? — закричал Томас, не веря своим глазам.
   — Невеста, значит, — хмыкнула Лайла и одним движением перерезала девушке горло, тут же быстро отскочив от нее.
   — Привычка, — улыбнулась она. — Но теперь то что, я запачкалась, не важно.
   Томас не слушал ее, он бросился к невесте и только тогда убедился, что она мертва. Он встал на колени и зарыдал.
   —Ты больна, Лайла, ты очень больна! Тебя необходимо закрыть в клинике навсегда! — он трясся от гнева, не понимая, что теперь делать.
   — Да, некрасиво получилось. Ты даже не успел нас представить, милый. Знаешь, я все еще помню ту ночь. Я люблю тебя. Поэтому ты еще жив. 
   — Ты не понимаешь, что натворила? Я любил Лизи. Она по пути сюда сказала мне, что ждет ребенка. Да лучше бы ты убила меня. И даже… И даже лучше бы ты убила себя до того, как мы вошли в это проклятое здание! — выдохнул он, пребывая в прострации.
   — Не переживай так. Она тебя не стоила, — поигрывая ножом, Лайла подходила все ближе. —Ты разбил мне сердце. После того разговора я поняла, что никому не нужна. Моя жизнь — чистый паразитизм. Я такая плохая... Я убиваю, но стоят ли их жизни одной моей, если меня никто не любит, ни один человек на свете? Я решила, что нет. Я собиралась  остановить все это, покончить с собой. Но сначала сюда забрел какой-то тинейджер и увидел меня. Пришлось его обезвредить и съесть, это придало мне силы и как-то отстранило мысль о самоубийстве на второй план. А потом еще ты  приволок свою невесту. Ты говорил, что мы останемся приятелями. Но ты врал мне, она бы не позволила нам общаться. Ты все наврал, я тебе никогда не была нужна!
   — Ты сумасшедшая!
   — Нет. Просто я, в некотором роде, вампир. И, знаешь, ты дал мне новый смысл жизни... Месть! Почему меня никто не любит? Все улыбаются, но сами ненавидят и врут в лицо? Теперь я накажу всех: тебя, тетю. Мою замечательную тетю, которая в детстве порола меня и ставила коленями на горох за любую провинность. А потом я доберусь до сучек из школы. Тупые шлюшки, играющие в вампиров, они даже не знали, кто ходит рядом с ними, кого они называют глупой гламурной блондинкой!  — Лайла поднесла нож к горлу Томаса.     — Теперь выбирай. Ты со мной... Или с ней? Если с ней, то прямо сейчас отправишься вслед за своей невестой. Итак, ты готов сделать выбор?
   — Готов, — дрожащей рукой Томас дотянулся до пистолета и, быстро выхватив его из кобуры, выстрелил.
   Увидев как упала на пол Лайла, он взвыл и отбросил оружие...
 
   ***

   — Так, Лайла, похоже ты многое нам не рассказала. Значит, это ты убила Мэйси?
   — Да. Ее и других никчемных...
   — Сейчас ты не боишься рассказать об этом. Почему?
   — Мой любимый пытался убить меня. Мне теперь все равно. Спрашивайте, что хотите... Я знаю, что, как только моя нога заживет, меня закроют в дурке. Но я все равно не буду жить.
   — Не волнуйся, санитары проследят, чтобы ты дожила до суда.
   — Конечно...
   — Твой любимый — это Томас? У вас с ним были... Отношения?
   — Да, он изнасиловал меня.
   — Лайла, по заключению гинеколога, ты еще девственница.
   — Он заставил меня сделать это другими грязными способами! Его место за решеткой. 
   — Ты ведь знаешь, что это не правда, Лайла.
   — Да плевать мне, правда-неправда. Вы, копы, друг друга покрываете.
   — Хорошо, давай по существу. Ты убила Мэйси. За что?
   — Она смеялась надо мной.    
   — А остальные жертвы? Ты одна их всех убила? Или у тебя был помощник?
   — Я охочусь одна... Есть ли еще такие, как я? Хм, может кто-то и выжил. Может, для кого-то это будет потом сюрпризом! — она усмехнулась.
   — Ты выпивала их кровь.
   — Да... Я была голодна. Без этого я себя чувствую очень плохо. Сейчас я сыта. Но через день-два я снова захочу есть. И тогда я сделаю все, что угодно, лишь бы не терпеть это. Убью, кого угодно. Или покончу с собой.
   — Психиатр считает, что ты больна, Лайла. У тебя психические отклонения. Возможно, детство без родителей и жестокое обращение тетки, если это правда, конечно, а также тот случай с нападением на тебя бродяги — все это привело к тому, что мы имеем на данный момент. Но ты ведь просто хотела, чтобы тебя кто-то любил, так?
   — Так. Но моя потребность в крови — я ее не выдумала. Та женщина, которая сделала меня такой, она тоже была сумасшедшей, да? Тогда почему я от нее заразилась?   
   — Какая женщина?
   — Я сказала тетке, что на меня напал бродяга. Это не совсем так. В тот день я шла из школы, но нас немого задержали после уроков, а тетка всегда ругалась, если я опаздывала домой. Она считала, что я бездельничала вместо того, чтобы прийти домой и учить уроки. И я решила срезать путь, чтобы быстрее добраться домой. Я проходила мимо заброшенного дома. Я пару раз ходила той дорогой, но не обращала на развалюху внимания. По-моему, раньше там жили люди, но куда-то уехали, и я очень удивилась, когда из этого здания вышла бледная женщина со странным взглядом, таким умоляющим и ненавидящим одновременно. Она подошла ко мне и начала что-то говорить. Я не понимала слов. Я как будто впала в транс... Когда я снова начала смогла все понимать и двигаться, я уже была внутри дома, а эта тварь высасывала мою кровь. Я не знаю, что это была за вампирша... Была ли она слишком уставшей или невменяемой. У нее не было ножа, она прокусила мою руку и высасывала кровь. Я чувствовала, как рука онемела. Потом она подобралась к моей шее и укусила. Мне стало так больно, что я очнулась окончательно. Я ударила ее по лицу, кажется, у нее из носа пошла кровь. Я убежала... Сейчас легко сказать "убежала", но я тогда и не рассчитывала, что выживу. Я бежала и бежала, пару паз подворачивала ногу, и все же выбралась оттуда. Не помню, как попала домой... В изорванной одежде, вся в крови, портфель остался там, в том доме.
   Тетка начала дико кричать и ругаться, она думала, что меня изнасиловали. Правду я ей побоялась сказать, настолько она невероятно звучала. Я расказала, что на меня возле того дома напал какой-то чокнутый бродяга, который изранил меня, когда я пыталась вырваться. Потом тетка ходила в полицию, они прочесали окрестности но, естественно, никакого бродяги не нашли. В ту же ночь я дико захотела есть, прямо спросонья резко вскочила с кровати и бросилась на кухню. Однако даже не дошла до холодильника. Все начало кружиться, и я упала прямо там. Тетка решила, что теперь я лунатик, начала таскать меня по психиатрам. Я не могла ходить в школу у нормально учиться, у меня не был сил. Я сказала, что боюсь ходить туда, потому что рядом  стоит тот дом...  По ночам меня мучили дикие боли. Хотелось покончить с собой, лишь бы не терпеть их, я стонала... Тетка подумала, что у меня кошмары. В итоге мы начали переезжать с места на место. И только здесь моя болезнь полностью захватила меня. Тут я убила первую жертву. Не помню, что я говорила, но этот парень впал в такой же транс, как я тогда. И после первого убийства я почувствовала силу. Я даже выглядеть стала по-другому. Красива, умна, чувствую себя прекрасно. Несколько дней. А потом мне хочется убивать. Или умереть — разницы нет. Любой человек для меня превращается лишь в еду. Но только не Том. Я любила его. Надеюсь, он сдохнет...
    — Но что именно произошло тогда у торгового центра? Не было никакого человека в капюшоне?
   — Конечно нет. Эта дура Мэйси, или ее величество Мортисса, ха-ха-ха, бросилась смотреть недостроенное здание. Нравится ей это... И всем прочим помешанным на готике дурам из школы. Однако храбрости пойти туда хватило только у нее одной. Я никого не ела как раз три дня, я просто умирала от голода, и заманить ее туда было большой удачей. Я не очень хорошо все просчитала, потому что мозг отказывался соображать в таком состоянии. Когда она вошла в здание,  я закричала ей: "Стой!" Она замерла от неожиданности, а я попробовала всадить ей  нож в шею сзади, но очень неудачно. Он угодил в плечо. Мэйси оказалась способна сопротивляться, мы начали драться, и я вся измазалась в крови, чуть оттерла ее, но все равно много осталось. Когда я вылезала из дыры в заборе, меня увидел строитель, пришлось расплакаться. Он притащил меня к своему шефу, чтоб вызвать врача. Я незаметно по пути выкинула нож в какую-то огромную емкость, похоже, в ней был цемент. Хи-хи, никогда бы вы его не нашли!
   — А как же рассказ про ступор?
   — Ну, мне же надо было как-то объяснять, почему я не позвала на помощь сразу.
   — Понятно, Лайла. Я приду завтра.
   — Пока, офицер. Приятного вам вечера с семьей!
   "Да... Лайла Паркерс. Двадцать четыре убийства. Пока есть доказательства по трем... Просто исчадие ада, а не белокурый ангелочек."
   Офицер  Доннел открыл папку с делом, присланным из школы, в которой раньше училась эта девочка. "Стала выглядеть по-другому…" В самом деле, со старых фотографий на него смотрела обычная девочка. Да, блондиночка, голубые глаза, но и только. В целом, серая мышка. И всего через пару месяцев такие перемены! Небесное создание. Неужели дело в крови? Такая куколка...
   Он вспомнил свою вечно ноющую Энни. В последнее время она все чаще стала закрываться в спальне и отказывалась выходить к ужину. Да, хорошо хоть, что его дочь — дурнушка. Если бы с ней вдруг начали происходить такие изменения, он бы учинил ей допрос с пристрастием...

   ***

   Энни Доннел. Тихая, забитая Энни, плакса Энни, уродка Энни... Папочкин позор. Никем Энни не станет в жизни, и никогда замуж не выйдет, потому что она уродливая и толстая... И потому, что никому не нравится! Энни не должна делать то-то и то-то, ведь папочке не понравится. Папочка работает в полиции. И его дочка должна быть правильной... Правильная скучная Энни... Но папочка бы просто умер от удивления, если бы узнал, кто его Энни на самом деле...
    Девушка убрала косметичку матери на место и взглянула на себя в зеркало. Теперь она выглядела, пожалуй, достаточно вульгарно, чтобы снять какого-нибудь пьянчугу. А потом верный ножик сделает свое дело. Конечно, кровь молодого симпатичного парня вкуснее. О, такого бы она не стала убивать сразу. Сначала бы крепко поцеловала. Но ничего. У нее еще  будет такая возможность, когда она наберется сил и окончательно преобразится, как та девочка, что сделала ее такой.
   Это было несколько недель назад... Энни шла по улицам, не разбирая дороги. У нее был день рождения... Ха, день рождения! Отец приехал поздно, вручил ей какого-то гадостного мишку и, подумать только, диетические батончики. Сказал, что она и так толстая, поэтому торта ей не будет. А девчонкам из старших классов дарят на дни рождения самые современные телефоны, дизайнерские вещи и даже машины!
   Она швырнула этот "подарок" на пол и, под вопли о том, что она неблагодарная и ничего больше не получит, выбежала из дома. Энни брела по улице, уже смеркалось. Она добралась до строящегося торгового центра и побрела вдоль забора, не очень понимая, куда направляется. Возможно, ей просто хотелось найти тихое место и поплакать в одиночестве. Внезапно ей кто-то положил руку на плечо. Она взвизгнула, но это оказалась всего лишь девушка, по виду чуть старше ее самой. Энни мигом стерла слезы и спросила:
   — Чего тебе?
   Девочка что-то заговорила...
   Энни не разбирала, что незнакомка бормочет, она только знала, что ненавидит эту красивую, словно кукла, девчонку. Ненавидит. Если бы она была такой же, тогда бы ее завалили сегодня подарками. Но она — всего лишь уродливая Энни...
   Девушка, между тем, взяла ее за руку и повлекла куда-то за пустующие подсобки. Она вела ее, как будто так и надо, как будто они о чем-то договорились. Когда они вошли в ближайшее полусгнившее деревянное строение, девушка велела ей:
   — Стой спокойно, сейчас ты уснешь, — и достала нож.
   Это Энни совсем не понравилось. Она выбила у незнакомки нож. Дочь офицера явно должна была превосходить соперницу в силе, но хрупкая блондиночка неожиданно очень легко совладала с ней. Эн не намеревалась сдаваться. Они дрались долго, пока юная преступница снова не завладела ножом и не порезала руку Энни. Девушка испугалось вида крови и замерла, а незнакомка жадно присосалась к ее ране. Тут Энни пришла в себя и отпихнула ее.
   — Да кто ты такая? Погоди минутку, ты вампир? Ты поэтому такая... Сильная и красивая? Да?
   — Заткнись, тебе все равно живой не уйти.
   — А я и не хочу уходить... Сделай меня такой же, как ты! Сделай?
   — Хорошо, — блондинка засмеялась, помогла жертве снять куртку, задрала водолазку и сделала на теле Эн несколько надрезов.
   Она долго пила ее кровь.
   — Ты чувствуешь?
   — Что?
   — Значит, еще нет...
   Пришлось закатать брюки и изрезать даже вены на ногах, но только после маленькой раны на горле Энни почувствовала, что у нее внутри что-то разрывается. И сжимается... Она почувствовала дикий голод и такую головную боль, что ей захотелось умереть, лишь бы остановить это.
   — Что это? Что это... — захрипела она, падая на землю и почти теряя сознание.
   — Теперь ты чувствуешь! — торжествующе произнесла вампирша, склонившись над жертвой, и ее лицо на миг показалось Энни безобразным. — Жди здесь, я приведу еще кого-нибудь.
   Красавица снова засмеялась и ушла.
   Почему она не бросила Энни подыхать? Трудно сказать. Может быть, просто хотела отомстить кому-то за то, что ее сделали вампиром? Создать еще одно страдающее от голода создание, обреченное убивать? Сейчас это уже не важно. Скорее всего, вампирша просто выбрала достаточно крупную и сильную добычу и боялась, что одна не справится с ней, потому что вернулась она с довольно взрослым парнем. Энни услышала их голоса и очнулась. Она слышала жертву. Она хотела крови. Это чувство заставило ее подняться. В сумерках она видела спину парня, который прижимал девочку-вампира к стене.
   — А тебе сколько лет? Шестнадцать? — шептал он игриво.
   — Почти... — кокетливо отвечала любительница крови.
   — Энни машинально, будто по чьему-то приказу, подняла с прогнившего пола обломок доски и обрушила на голову незнакомого молодого человека. После того как он пошатнулся и обмяк, она начала, преодолевая тошноту, раздирать его шею. Девушка присоединилась к ней. Когда они обе наелись, Энни почувствовала, что "создательница" смотрит на нее с опаской. Может, она уже жалела, что сохранила жертве жизнь. Зачем ей были нужны конкуренты, в самом деле? Но Энни уже была достаточно сильна, она оттолкнула вампиршу и выбежала из сарая. С тех пор они не сталкивались...
   Правда, отец говорил, не без гордости, что поймал какую-то сумасшедшую,  которая считала себя вампиром и поубивала много людей. Ему за раскрытие дела теперь дадут повышение.  Может, это и была она. Проверять не хотелось. Энни улыбнулась себе в зеркало. Кто только придумал байку про клыки? Она отлично справлялась и ножом. Девушка побрызгалась духами своей матери. Можно было идти. Впереди ее ждали великие дела...

   ***

   Утром Доннел позволил себе приехать попозже. Он же вывел на чистую воду маньяка-кровососа! Томас уволился и закрылся у себя дома, ни с кем не разговаривал — кому какое дело, вся слава теперь принадлежит ему одному.
    — Эд, я не мог до тебя дозвониться! — бросился ему навстречу  взволнованный помощник. — Шеф тебя ищет!
   — По поводу повышения?
   — Не сосем... Ночью было совершено еще одно убийство. Жертва снова с перерезанным горлом и обескровленная.
   — Черт! Позвони в клинику, возможно, этой чокнутой девчонке удалось удрать.
   — Я уже звонил... Лайла Паркерс вчера вечером повесилась на простыне в своей палате.

2008 г.  Энн Райс посвящается.