Путешествие к берегам Тихого океана

         Путешествие к берегам Тихого океана.
В 1967 году я сходил в поход на Дальний Восток. К этому походу я готовился пять лет. Из поощрительных выплат за изобретения, гонорара за статью в «Туристе» о путешествии по Средней Азии копил средства. В московском клубе туристов просмотрел каталог путешествий, прочитал отчеты, нашел участников, отозвавшихся на просьбу о встрече, собирал и копировал карты. Все это было не в один год, в ходе подготовки менялся маршрут, неоднократно менялся состав и число возможных участников.
Когда Николай Дмитриевич подписал письмо Министру с просьбой закинуть нас на Дальний Восток техническим рейсом ИЛ – 62, который с нашими двигателями проходил летные испытания, число желающих отправиться в путешествие резко возросло. Когда Министр отписался, что это невозможно, число желающих резко убавилось. Принимать решение об участии в походе надо было заранее, т. к. поход планировался продолжительный, и предполагалось, что в год перед походом мы не пойдем в отпуск, чтобы в походе провести полтора отпуска.
В конечном счете, поставили перед собой цель посетить Долину Гейзеров на Камчатке, «Дебри Уссурийского края» и Океан (хоть Тихий, хоть Великий).      
Полетели со мной на Дальний Восток  Лена Иванова, которая ходила со мной на Кавказ за Алмастами и на лыжах по Уралу с заходом на гору Ямантау, Ильгиз Колючев и Нажип (Коля) Усманов.

                Камчатка.
Перелет из Хабаровска в Петропавловск,  для нас был как выстрел из лука. Крутой подъем, и мы заснули, т.к. до этого двое суток маялись в аэропортах из-за непогоды, проснулись от боли в ушах при посадке. Весь полет – взлет и посадка.
Остановились в общежитии моряков, где они живут между рейсами. Самолетов на Жупаново, откуда идет тропа в Долину Гейзеров, в ближайшее время не будет, т.к. дожди размочили взлетную полосу в Жупаново. Пароход будет только через четыре дня. А под ногами у нас Камчатка, а что там «внутри» Камчатки?  Не сидеть же на месте.
Оставили мы в общежитии некоторые вещи, взяли с собой необходимые в походе котелки, палатку, одежду и вышли на дорогу, которая ведет в центр Камчатки – в Мильково. Останавливали только машины с большой кабиной. Очень скоро остановилась машина, шофер которой обрадовался попутчикам. Дорога длинная с ночевкой в пути.
Дорогу комментирует шофер –  ему интересно говорить, это хоть какое-то разнообразие в однообразном пути. Дорога грунтовая насыпанная, как и в Якутии, галечником, чтобы поднять полотно над болотами и тундрой. Галечник берут тут же рядом.  Вне дороги на простом грузовике не проедешь. Броды через речки не вязкие – тоже галечник, но везде мосты, хотя и броды надо знать. Рассказывает, что через речку Плотникова старый мост под машиной сломался, и машина упала в речку, хорошо на бок и шофер с напарником спаслись, а то могли утонуть – глубина у моста больше полутора метров.
Подъезжаем к этой речке Плотникова – новый мост еще не закончили, только наложили бетонные тавровые балки без настила. Незадолго до того, как подъехали мы, под тяжелой машиной у одной балки сломалась полка. При нас провалившуюся машину вытащила другая машина, а мы проехали. Наша машина была не столь тяжела.
Ночевали в хилом лесу – шофер в машине, мы в палатке. На перевале мелкая береза – дрова очень сырые и мы долго кипятили чай. Второй день едим рыбу. Перед отъездом из Петропавловска зашли в магазин, а там «выкинули» брюшину, или грудинку (?), в общем, ребра красной рыбы (спинки на экспорт). Народ (в Петропавловске!) хватает, и мы запаслись.   
После перевала деревья становятся крупней, и дорога в долине реки Камчатки идет по настоящем лесу.
 «Авантюризм это болезнь, от которой, может быть, не следует избавляться» (запись в дневнике от 19 августа 1967 года).
Еще когда отправлялись в Мильково, шевелился в голове тайный замысел – если удастся, махнуть в Ключи. В Мильково сразу побежали узнавать, есть ли в Ключи транспорт. Нам ответили песней: «Только самолетом можно долететь», и в это время в контору входит старик и говорит, что он с баржи. Баржа пришла за трактором.
- Когда обратно?
- Завтра.
- Возьмете нас с собой?
- Это же баржа, у нас нет помещения для пассажиров.
- У нас есть палатка.
- Поехали, ночуем мы у берега, река не обставлена.
Это означает, что на реке нет бакенов, и ночью суда стоят.
В долине реки Камчатки микроклимат. Есть хвойные леса: ель лиственница, есть деревья гиганты, но ведутся промышленные лесозаготовки, так что скоро их не будет. Река очень извилистая, петля за петлей, у яра обрывистый берег глинистый, а пологий берег – галечный. Вода мутная.
Совхоз в Мильково выращивает картошку, капусту, свеклу, морковь. Выращивает много, часть урожая вывозят в Магадан. В деревне Долиновка у ребят на конфеты выменяли грибов, и у женщины «купили» стакан сливок. Вопрос о цене вызвал у нее некоторое замешательство, потом сказала: «Ну, давайте 40 копеек» (это примерно магазинная цена). Эта женщина живет со снохой и внуком, сын помер. После смерти сына стало трудно управляться с коровой, и ее продали: «Мальчик уже большой, ходит в детский садик, сноха там заведующей работает. Работа хорошая».
«Раньше с молоком было проще – продавали совхозное. Ныне коров отогнали в Мильково, а в Долиновку пригнали телят. Оставили всего 6 коров, этого мало, а своих вот мало у кого есть. Пасти некому, никто не хочет пастушить».
Сами они из Беларуси (вот почему «помер», а не «умер»). Только что оттуда приехали, ездили туда в отпуск.
Сейчас (в 2015году),. соотношение зарплат и стоимости билетов стало таким, что трудно даже себе представить, что было такое время, когда работница детского садика со свекровью и малолетним сыном могла съездить в отпуск за Урал. В те времена жители Дальнего Востока не чувствовали себя оторванными от России и не было массового стремления вернуться в Россию – и там была Россия..
Сбегали мы в поле и набрали охапку зеленого гороха. Сейчас лежим четверо на крыше рулевой рубки с нами и молодой парень – матрос с этой баржи, едим из зеленых стручков горох и любуемся Камчаткой. Проехали мимо стойбища аборигенов. На веревках, растянутых между шестами, висит и вялится распластанная красная рыба. Это их традиционный промысел, без которого они существовать не могут.
На самоходке еще трое туристов из Москвы. Они целый день сидят на полу в открытом глубоком трюме и режутся в преферанс   –  ??? – диикаарии…! Видят они только камчатское небо.
Сегодня виден вулкан Толбачик классической конусной формы, но дымит, говорят, сбоку и нам не видно. На следующий день с восходом солнца над низкой дымкой открылись вершины других вулканов, как будто они в небе, а когда солнце поднялось выше, с солнцем поднялась дымка, и все в ней утонуло.
В Ключах пошли на Вулканологическую станцию, чтобы узнать, какие есть возможности добраться до вулкана. Встретили нас там очень сдержанно, надоели им туристы отчаянно. Зам. начальника станции Налетов Владимир Алексеевич начал нас пугать трудностями достать транспорт до пункта наблюдения у конца лавового потока тем, что все вокруг засекречено, что по всей Камчатке в пещерах стоят танки и что мы должны немедленно отметиться в милиции.
Пошли в милицию.
Посмотрел дежурный лейтенант Волков наши бумаги и говорит: «Земляки». Мы спрашиваем, как бы нам добраться до вулкана. Он снимает трубку и вызывает связистов, которые тянут линию недалеко от сопки. Начал он разговор о винтовке, которая не в порядке, а закончил настойчивой просьбой отвести нас… дальше началась торговля из-за каждого километра, в конце концов, они договорились.
Купили мы литр водки, рыбы и поехали. Доехали до «второй избушки» – это километров тридцать, и там заночевали. Пришли геодезист и рабочие, поставили мы свой литр, у них своя была и понеслись рассказы до часу ночи о том, что кобыла удавилась, о том, что медведи ходят, но в них уже стреляли и они пуганые, о том, что много глухарей. Недавно приехавшие говорили о том, что на Камчатке все плохо, давно здесь живущие говорили о том, что на Камчатке хорошо. А потом геодезист, который был среди них начальником, сказал: «Сейчас убью медведя», взял винтовку и пошел. А я «подумал! – подумал» «ну что, – мол, – за детство, ведь медведь не игрушка, дело может закончиться трагически» и…пошел его спасать.
Когда геодезист в темноте разглядел меня, то мало сказать, что он страшно испугался – он пришел в ужас, ведь  только чудом он не убил меня. Ведь он ждал медведя и должен был стрелять незамедлительно. Вот два дурака, но больший я (значительно больший).
Утром погода была пасмурная, мы уже опасались, не далеко ли мы заехали (по срокам), шофер сделал вид, что с машиной не все в порядке (подергал машину, чтобы застучал карданный вал), и мы отправились обратно.
Ехали мы по полю сплошь покрытому вулканическим пеплом – это, как мелкий, мелкий гравий. Засыпано было так, что ни одного кустика не было, из пепла торчали метрах в двадцати – в ста друг от друга только деревья, частью сухие, частью с несколькими зелеными ветками, и все со сломанными вершинами. Площадь ровная –  ровная, как стадион, громадного, на много километров, размера. Как у Данте третий пояс седьмого круга ада: «… Степь, где нет ростка живого». Это было результатом недавнего взрыва Шевелуча.
В Ключах опять зашли к вулканологам. На этот раз Владимир Алексеевич встретил нас приветливо, рассказал о взрыве Шевелуча, который  виден из окна, и служил  иллюстрацией к его рассказу. Рассказал  о том, что вулканологи, наблюдавшие вулкан на пункте у подножья вулкана, перед взрывом ушли в Ключи. После взрыва их избушка оказалась под восьмиметровым слоем пепла. На мой вопрос о том, наблюдается ли повышенная радиоактивность лавы, в связи с тем, что, как считается, высокая температура в центре земли поддерживается атомными процессами, он ответил, что повышенной радиоактивности не отмечено. Эти процессы идут глубже, а лава от них нагревается за счет теплообмена. Но магма же представляется движущейся, циркулирующей, неужели нет захвата продуктов реакции. Остается предположить, что время циркуляции настолько велико, что в результате распада остаточная радиация становится неуловимой. Может быть, можно связать объект распада, время распада, скорость циркуляции и путь.  В этой области знаний я совершенно неграмотен.
Вечером погрузились на самоходную баржу «для транспортировки танков», т.е. на паром, и понеслись в Усть-Камчатск.
Разложили мы палатку на палубе и улеглись на неё. Начал накрапывать дождь, тогда  мы залезли в лежащую палатку, однако дождь начал усиливаться, и мы решили палатку поставить. Еще лежа в ней, распределили роли: кто, за какой угол палатки берет и прибивает угловые растяжки к палубе гвоздями, кто держит стойки, кто натягивает конёк палатки и прибивает его растяжки к палубе. Приготовили гвозди, топорик, и по счету: раз, два, три выскочили из-под брезента.  Через мгновение палатка уже стояла, и мы сухие проспали спокойно оставшуюся ночь. Утром, бывшие на палубе попутчики, выразили свое восхищение нашей слаженностью.
 В Усть-Комчатске узнали, что пароход на Жупаново будет только 26-го. Наведывались в аэропорт – нельзя ли на Командоры слетать. Оказалось, что не мы одни такие шустрые – туристов было много. Сказали, что  погода на Командорах нелетная,  может быть, чтобы отвязаться от праздношатающихся.
 Устроились на полу бытовки в гостинице Рыбокомбината, разговорились с жителями одного из номеров и узнали, что завтра в Жупаново идет теплоход «Юпитер».