Глава 41. Неудачное превращение

Бернард так корил себя за то, что огорчил Камиллу, а Камилла так расстроилась, что оба не заметили, как они перешли в новое Королевство. Впрочем, и замечать-то было нечего — ничего вокруг не изменилось, ни на первый взгляд, ни на второй, ни даже на третий. А вот на слух кое-то изменилось. Птичьи трели больше не звучали. И звон ручьёв. И шелест листвы. Казалось, все милые и приятные звуки Природы покинули эту местность. Безжизненная тишина ещё больше удручала наших героев, но Бернард не отступал.
— Конечно, это твой Путь! Вспомни слова Единорога, если смел и искренен ты, вдоль дороги распускаются цветы. Помнишь? Посмотри, сколько подснежников вдоль дороги!
— Самые обыкновенные цветы, — с грустью сказала Камилла. — Они не только вдоль дороги, они повсюду.
— Ты уже столько чудес совершила, столько Королевств прошла!
— Ах, Бернард, — ответила Камилла со вздохом. — У кого угодно, у самого обыкновенного человека получилось бы любое из этих чудес, окажись он на моём месте.
— Бз-з-з, — прозвенела над её ухом пучеглазая Стрекоза. — Если у самого обыкновенного человека может получиться чудо, з-з-значит, самый обыкновенный человек чудесен.
Камилла удивлённо уставилась на Стрекозу.
— Самый обыкновенный… чудесен? — тихо повторила она.
— Б-з-з! — взвилась Стрекоза и снова замерла перед глазами Камиллы. — Порой человеческие сомнения выз-зывают сомнения в человеческой раз-зумности. Не правда ли, коллега?
Вопрос был обращён к Бернарду.
— А ну, проваливай отсюда, вертолёт! — вскричал медвежонок. Но увидев, что слова Стрекозы развеяли грусть Камиллы, смягчился и сказал деловито. — Ну, или давай, по существу.
— Б-з-з-з, по существу всё очень просто. Кому что нравится. Можете грустить, можете радоваться. Можете восхищаться собой, можете ворчать на себя. Дело ваше, бз-з-з!
— Я не ворчала, — обиженно возразила Камилла.
— Можете спорить, можете соглашаться, — равнодушно продолжила Стрекоза. — Главное, выбрать, определиться с мечтой. Можете быть птичкой, можете быть рыбкой. А можете совой или китом. Да что я вам говорю, я вам лучше спою, по существу…
И она затянула странную песенку:

— У Совы глаз-за премудрые
И мудрёные слова.
У Китов тела огромные,
Хвосто-тело-голова!
Если по небу летит Чёрный Кит,
Раз-з-збегайся, честный люд! Тут
Скоро будет караул! Гул
Разлетится по земле… Мгле
Места мало будет здесь. Весь
Погрузится Чёрный Кит в мир,
Для своих устроит злой пир.
Лучше пусть летит Сова.
У неё два крыла,
Тело, хвост и голова,
Уши кис-точ-кой, глазки пу-гов-кой.
Речь ведёт премудрую, не робеет,
Решит задачку трудную, одолеет.
Вот такая она, наша Сова.
Это вам не хвосто-тело-голова!

Песенка показалась Камилле очень уж несуразной. К тому же, Стрекоза жутко фальшивила. Да и была ли это Стрекоза? Пока она пела, тельце её сокращалось, крылышки укорачивались, а глазки съёжились так, что превратились в маленькие чёрные бусинки.
— З-з-завертелось! — взвизгнула не-Стрекоза и опустилась на ветку, сложив крылья под чёрные выпуклые подкрылки. — Я похожа на бабочку? Правда? Я уж-ж-же бабочка, да?
— Скорее, вы похожи на жука, — осторожно заметила Камилла.
Жук взлетел и завис над лужицей.
—Уж-ж-жас! — взвизгнул он. — Уж-ж-жас! Скарабей!
— Кого бить? — переспросил Бернард, оглядываясь. — За что?
— Да не скоро бей, тупая твоя башка! А Скарабей! Я стал Скарабеем, я! Я ж-ж-жук, ж-ж-жук! Уж-ж-жас! Уж-ж-жас! — вскричал Жук.
— Но-но, поделикатнее! — посоветовал Бернард. — А то дожужжишься!
На самом деле он не разозлился на Скарабея. Герои, как известно, с малышами не сражаются. Вот гигантский Змей — другое дело, вот это противник! А тут, насекомое какое-то. Бернард беззлобно усмехнулся.
— Сам с пуговку, а наглеет. И как такой грубиян собирался стать бабочкой? Представляю себе забияку-Махаона или Павлиний Глаз. Жуть!
Скарабей не ответил, он был поглощён своими мыслями и переживаниями. Он крутился и вертелся над лужицей, разглядывая своё отражение.
—  Что ж-же это такое? — суетливо причитал он. — Ну мечтал я в детстве о разнообразии, нектаром питаться ж-жаж-ждал, бабочкой хотел стать, бабочкой. Не Скарабеем ж-ж-же! Ах, точно, я не стал бабочкой, потому что я грубиян и з-забияка! Ж-жуть, ж-жуть!
— Простите, — не удержалась Камилла, — вы превратились во что-то другое только потому, что об этом мечтали?
— А ты как думала? — огрызнулся Скарабей и уже без отвращения поглядел в лужицу. — А что? Всё-таки, царский символ, — одобрительно произнёс он, бросая восхищённые взгляды на отражение своей лакированной спинки.
Камилла спросила:
— То есть, если я буду думать не как человек, а как, к примеру, птица, я что же, превращусь в птицу?
— Не исключено, — уклончиво ответил Жук, уже откровенно любуясь собой. — Во всяком случае, достоверно известно, что если будешь думать и поступать как червяк, то непременно превратишься в червяка. Нет, ну, каков, а? Хорош, да? Ух, хорош! — он хлопнул крыльями и полетел прочь, жужжа и повторяя на лету. — Определитесь с мечтами! Самое главное, ваши  мечты!
— Да ну его! —  отмахнулся Бернард. — Давай лучше в свиток заглянем.
Так Камилла и сделала. Новое задание оптимизма не добавило.

«Кто услышит Песнь Своей Души,
Музыку вернёт лесной глуши»

— Тоже мне, заданьице, — проворчал Бернард. — Сплошная лирика, романтика. Некуда лапы приложить!
Камилла не ответила. Перед её ногами призывно сверкнула тропинка.