Имя

Был пьян от усталости и способен на всякие глупости. Точно помню. Плелся раздраженно по знакомому проспекту, игнорируя разумом текучую толпу. Хотелось домой, скорее в какой-то покой. Середина недели располагала к ненависти.
Потом увидел… Девушку? Женщину? От первого недавно отошла, но вторым ещё не стала. Зыбкое положение. Даже и не знаешь, как назвать. Ну, словом, эта девушка стояла около одного из поворотов и чем-то явно торговала. Вот прямо сразу видно, аура такая. Правда, выглядела странно для уличной торговки. Аккуратное пальто и чистые сапоги. Ни тебе огромного фартука с разменом, ни вечно недовольного вида. Скорее в ней была какая-то обреченность. Если ты у неё срочно чего не купишь – жди второе пришествие после выпуска новостей. Наверное, поэтому я к ней подошёл и невольно замер. Она внимательно посмотрела на меня и, удостоверившись, что я никуда не убегаю и не замер потому, что развязались шнурки или что-то упало, подошла ко мне.
—  Вам… Вам часы не нужны? —  спросила она.
О как. Подделки продает, не иначе. Но, если честно, я бы у неё и подделку купил. Что-то в ней было.
—  Извините, времени совсем нет, —  улыбнулся я. Искрометный юмор мне всегда давался с трудом.
—  Вы не бойтесь, —  сказала она. —  Просто напишите свое имя – и часы ваши.
Она протянула откуда-то взявшуюся бумажку и ручку. Удивленно глянул на это хозяйство и поймал себя на мысли, что сейчас и распишусь же здесь.
—  А почему так? —  спросил я и голос мне показался таким далеким.
—  Процедура такая, —  сказала она тихо, пряча глаза.
Написал своё имя. Мой собственный почерк показался мне смешным и чужим. И имя таким же.
Не помню, как она дала мне в руке часы, а также и весь вечер. Проснулся утром с мыслью, что ни малейшего понятия не имею, что было вчера вечером. Странное чувство охватило меня в тот момент. Но потом я спокойно пошел ставить кофе, чтобы ненавидеть его, а потом и все остальное. Ведь всё ещё середина недели.
Часы так и не нашел. Наверное, закинул куда. Не так уж страшно, они обошлись мне всего лишь за  имя.
В автобусе, как и обычно, была привычная толкучка. Завидовал в который раз тем, кто едет на работу на машинах. Конечно, я умело не попадаю в пробки на своем прекрасном автобусе (ладно, попадаю, но реже), но зато тут вокруг меня толпа людей, большую часть из которых я бы не хотел знать так близко. В буквальном смысле.
Вот тут-то я и заметил бабку. Хотя это слово в привычном его понимании не особо описывает весь колорит особы. «Старуха» подойдет уже больше, но всё равно не то. Эта старуха сидела напротив меня. Она была такая древняя, что не описать. Зубов в изрядном количестве не хватало. Они были, но назвать её беззубой очень уж хотелось. Один глаз был прищурен и непонятно, это она его сейчас прищурила или уже лет двадцать он в таком состоянии? Горбатый нос, на котором, увы, не было огромной бородавки. И белые волосы, выбивающиеся из платка. Она была худая, закутанная в различные тряпки и с каким-то кулечком. Пальцы и ногти у неё были длинные и выглядело это жутко. Старуха кровожадно улыбалась, поглядывая на меня своим хищным прищуром.
—  И едет тут, едет, —  скрипнула она довольно —  Без имени едет!
И рассмеялась.
Самое жуткое было то, что её, кажется, никто не услышал. Не удивительно, автобус громыхал. Но её так отчетливо и ясно услышал я, что аж вздрогнул. И, кажется, девушка у дверей. Она вздрогнула и посмотрела на старуху. Та ей весело подмигнула. Девушка, кажется, очень обрадовалась, что через минуту автобус остановился именно на её остановке и она может сбежать с этого дорожного судна.
А мне-то далеко ехать.
—  Почему без имени? —  спросил я достаточно тихо, чтобы проверить, почудилось или нет.
Старуха опять рассмеялась. Господи, она вышла прямиком из кошмаров детишек про ведьм.
—  Без имени, дружок, без имени. Выгодная, конечно, сделка, но без имени-то тяжко придется.
Сумасшедшая старуха.
Но день не заладился с самого начала. Я умудрился стать невидимкой. Нет, даже не так. Я стал никем. Во плоти. Некоторые мои коллеги морщили лбы, когда сталкивались со мной, будто пытаясь вспомнить, кем  я являюсь по паспорту и по жизни. Некоторые хмурились, думая, что если в первые двадцать секунд имя не вспомнили, то можно и не напрягаться дальше, ведь я, видимо, ничто. Третьи улыбались как при знакомстве. И неважно, что виделись мы до этого раза три уже. Каждый раз как первый.
Я стал каким-то… безымянным.
Обратно решил поехать иным маршрутом. Очень неудобным, но терпимым. Так сказать смажу карту будня. Конечно, вышло паршиво. Потому что я перестал осязать самого себя. Абсолютно. Полностью. Что за чувство – не знаю. Ты просто перестаешь быть собой. Уж не знаю, как объяснить так, чтобы поняли. Исчезаешь не плотью, не физическим телом, а что-то внутри исчезает.
Через три дня я не мог прочитать своё имя.
Через неделю с лишним – не мог произнести.
Ходил весь такой без имени и меча не сыщешь, а главное, что из голос окружающих я тоже исчез. Ведь я и раньше там был именем, вокруг которого клубились ассоциации. А теперь имя исчезло, испарилось. Его нет больше. И откуда же мой друг тогда будет помнить, что именно  я люблю крепкий кофе без сахара? Вот именно, не помнит, пью такой же кофе, как и у него – сладкий. Давлюсь изрядно. Но он-то не знает, что оплошал. Потому что даже не помнит моих пристрастий.
Это потому что меня больше почему-то нет.
Другая странность – это часы стали моим домашним зверьком. Очень своенравным, но домашним. Минуты по моему желанию растягивались и сокращались, в сутках становилось больше часов, чтобы только я успел всё сделать или мог не вставать ещё час с постели. Вот я проснулся в восемь утра и захотел ещё немного поспать, подумал, что как хорошо было бы, если сейчас я бы заснул на часок-другой, открыл б глаза, а там всё ещё восемь.
Так оно и случилось.
Мне же часы подарили, думал я. Вот они, часы. А что попросили взамен? Всего лишь имя написать? Ой, нет. Имя у меня забрали. Вот теперь я и без имени.
В очередное утро, когда держать ручку над пустым листом окончательно надоело, решил найти ту старуху. Почему не милейшую леди? Потому что не верил, что её найду. А вот старуху найти почему-то казалось легче.
Сел в автобус и повиновался позыву доехать до конечной. И не прогадал! Старушенция нарисовалась внезапно в этом же самом автобусе, когда он развернулся и поехал обратно. Она приветственно скрипнула.
—  Эк ты, без имени да без роду, —  сказала она.
—  Именно, —  ответил я.
Мы ехали еще остановку молча. Никто так и не зашел.
—  Так, а почему ты всегда в автобусе? —  вдруг спросил я.
Почему-то пришла мысль, что больше я эту старушенцию нигде не увижу.
—  А, ну так я же ведьма общественного транспорта, а этот автобус чуть ли не мой дом родной, —  сообщила миролюбиво старушка.
—  Ведьма общественного транспорта? Это вы как умудрились?
—  Так мы давно между собой поделили территорию. Есть ещё ведьма-надоедливый консультант и…
—  Можешь не продолжать, я уловил сферу деятельности, —  кивнул я. —  Как мне тебя звать?
—  Ну Ритой можешь, —  пожала плечами старуха.
—  Не люблю это имя, —  поморщился я.
—  На то и расчет, милок, —  улыбнулась Рита. —  Да и чего возмущаешься, у меня хоть какое-то имя есть.
И то верно.
—  Ладно, помогай мне имя вернуть, —  сказал я строго.
Старуха рассмеялась. Со скрипом. Опять очень пугающе выглядело.
—  Я серьезно.
Старуха перестала смеяться и внимательно изучила меня своим прищуром.
—  Ну, теоретически это можно, конечно же, молодой человек, но на кой же черт ты свое имя на время обменял? Не спорю, выгодно, но скоро и от этих лишних минуток будет тошнить, уж поверь мне. Со временем шутки плохи.
В автобус кто-то вошел. Старуха выпрямилась, будто бы она на самом деле благочестивая бабушка, что едет с рынка. Кто б ей поверил, ах, кто бы!
—  Так как можно? Даже если теоретически, то я согласен. А то меня уже тошнит от того, что открываю паспорт, а там белое пятно. Или беру ручку и хочу написать свое имя, а нет его. Ни под рукой, ни в шальных чернилах, ни в голове моей. Нигде нет этого треклятого имени.
Старуха улыбнулась.
—  Продай своё время за чье-то имя, —  сказала она.
Представил, что какой-то несчастный будет так страдать. Ну уж нет. Не в моей природе так подставлять, пускай даже и незнакомцев.
—  Не пойдет. Это замкнутый круг. Другой способ есть?
Старуха прищурилась. Ещё сильнее, чем обычно. Если это, конечно, возможно.
—  А ты не ищешь легких путей, —  усмехнулась она. —  Ладно. Слушай. Имя твое, оно, глупый, у тебя самого, никто его забрать не может. Но тебе его надо найти где-то у себя. Может, как второй носок, оно под диваном, а может ещё где. Ты поищи, милок, глядишь и найдешь.
Старуха внезапно встала.
—  А если не найду? —  я тоже встал.
Рита улыбнулась.
—  Ну тогда и не было у тебя имени, наврали всё, —  сказала она.
Вдруг автобус остановился и с остановки внутрь хлынула толпа. Старуха успела исчезнуть. Я быстро ретировался в дальний угол. Ещё пару остановок осознавал, что мне сказала эта ведьма.
Где можно потерять имя? Как оно закатиться под диван, затеряется в скляночках, в тетрадных листах, в шкафу? Ведь имя – это не предмет. Как же можно его так глупо потерять?
Долго думал, куда мое могло подеваться. Потом вдруг понял, что думал не с того конца. Надо не искать место, куда оно запропастилось, надо искать время, когда оно вдруг потерялось. Вещи просто так не теряются. Если она почувствовала неприязнь или корыстный, неприятный нутру замысел, то и след простыл вашего любимого носка. Некоторые люди тоже такие. За милю чуют, что они нужны в вашей жизни для интерьера и сбегают в убогую лачужку, где им хорошо. И лачужка сразу становится такой прекрасной.
А имя-то я давненько потерял. У меня-то времени теперь выше крыши, вот и вспомнил, что случилось это, когда совсем затерялся в расписаниях автобусов и распорядке работы магазинов. С ума, наверное, сошел, если решил, что эти цифры важнее заботы о своем имени. Но с другой стороны – как о нем позаботишься-то? А черт его знает, но найду свое, так точно начну холить и лелеять.
Дни всё равно угрюмо шли, а имени нигде нет. Ну и как найти эту пропащую сволочь? Я честно обыскал весь дом, а потом подумал, что материально имя-то найти трудно. Я сам скоро перестану быть материальным.
Попытался поискать в словах и разговорах. Увы и ах, там имя точно мое не спряталось. А если и там, то живет скудно, на воде и хлебе, потому что я говорю мало и сухо.
Где ж посеял-то?
—  Смотри, блин, куда идешь! —  вдруг сказал мне кто-то.
Опустил взгляд. Школьница? Нет, старше. Студентка? Черт разберет. Но если и так, то выпускница или вообще уже пишет свою шальную диссертацию. Правда, на вид такие диссертации не пишет, но сейчас их все пишут. И такие, наверное, тоже.
—  Ошалел совсем? —  поинтересовалась девушка. —  Извинился бы хоть.
—  Извините, уважаемая… —  начал я.
—  Тебе и имя, что ли, сказать надо? —  поинтересовалась она.
—  Да, —  выпалил я, схватив её за руку. —  Скажите мне имя, прелестнейшая, мне очень имечко нужно!
Девушка вытращила на меня глаза, хлопнула пару раз ресницами и открыла рот, чтобы сказать что-то, но слов нужных и приличных не нашлось, поэтому она закрыла рот обратно.
—  А вам зачем?
—  А я своё потерял, —  честно признался я.
Наверное, сейчас убежит. За сумасшедшего приняла, не иначе. Но почему-то всё ещё стояла тут и внимательно изучала меня своими большими глазами. Уже не выглядела напуганной, скорее настороженной и где-то даже заинтересованной.
—  И как же давно?
—  Да всего пару лет назад, но только вот сейчас обнаружил и теперь даже на бумажке написать не могу, —  поделился я.
Девушка чуть отступила назад.
—  А по вам и не скажешь.
—  Что я без имени?
—  Что вы дурак.
Поймал её взгляд и подумал, что сейчас она улыбнется. Мол, шутка, смеемся, товарищи. Но вот только она не улыбалась.
Да и какая тут шутка, взаправду же дурак. Такую глупость и потерять. Разве ж так можно? Кошелек, ключи, телефон… Да что угодно не так жалко и больно потерять, как свое имя. И по собственной же глупости!
—  Не переживайте, —  наконец сказала она, пожав плечами. —  Я вот тоже без имени. Уже давненько. Очень. Но хожу ведь.
Она одарила меня взглядом своих кошачьих зеленых глаз. В жизни не поверю, что она своё имя потеряла.
—  А ты как давно потеряла? —  спросил я.
Сели на лавочку под фонарем, чтобы хоть разговор склеился. Она закинула ногу на ногу, поправляя юбку.
—  Не теряла, —  сказала она. —  Продала. Но меня обманули. Вторую часть сделки не выполнили. Сейчас, конечно, я рада, что того не случилось, а тогда этого так хотелось, что аж вот согласилась на такую глупость.
Дальше – молчали. Вечер уже плотно принялся за небо, а также за улицы. Сначала они все запестрели людьми, но постепенно все эти гуляющие расползались по своим уютным панельным норкам в домах. А мы сидели и молчали, иногда обменивались какими-то фразами, иногда даже историями. Но в основном – молчали.
—  Я думаю, стоит нам держаться вместе. Нам, безымянным, —  сказал я наконец.
—  Звучит глупо, —  спокойно сказала девушка. —  Но согласна. Ужасно живется.
Даже не стал озвучивать согласие. Оно и без того понятно.
Решили пойти по домам. Начал вставать и выронил портфель, откуда все вылетело. Стали поднимать. Под руку попался паспорт. Лежал в раскрытом виде и ухмылялся фонарю. Девушка взяла его в руки и уставилась.
—  Хм, —  сказала она, а после вдруг произнесла мое имя.
Так четко. Так ясно. Оно вновь заползло в меня, обняло меня, обхватило меня. Я вдруг почувствовал себя таким целым, что аж летать хотелось. Родное имя!
Девушка нахмурилась.
 —  Это ты паспорт посеял или имя, а? —  спросила она меня.
Я вскочил, обнял её и закружил в руках. Она стойко выдержала это испытание, а потом покосилась на меня недоверчивым взглядом.
—  Имя нашел, понимаешь, имя!
Она явно не понимала всей моей радости. Я тогда схватил ручку и взял её руку. Стал усердно выводить буквы, пока вдруг она не выдернула у меня руку. Посмотрела на меня ошарашенно, будто я творю самую большую глупость в своей жизни.
—  Ты что, совсем спятил? —  спросила она. —  Имя же твое, а ты мне его так отдаешь!
—  Так я же… Я же даже не успел полностью написать!
И тут мы уставились друг на друга. Нас озарило и точно молнией ударило.
—  Я тебе имя подарил!
—  Ты мне имя дал!
Мы выпалили это одновременно и начали прыгать, держась за руки. Если честно, то два половозрелых и взрослых человека, один из которых с щетиной, а второй – в строгой юбке, которые прыгают от радости – это то еще зрелище. Но мы были слишком рады, чтобы заботиться о таких мелочах.
—  Имя! —  прошептала она, остановившись и рассмеялась. —  Я его чувствую, чувствую!
И рассмеялась.
А как приятно было вновь вдыхать холодные воздух и знать, что у тебя есть имя.