Глава первая. Хлопоты

Осень медленно подступила к Континенту, неся за собой тяжелые, мрачные тучи. У самых высокий гор, где чинно расположился Спект – блистательная столица всех городов, каждый день становилось все холоднее.

Люди, спешившие в город по большой дороге, сменили легкие рубахи на кожаные плащи. Капюшоны, накинутые в стремлении спастись от холодных капель осеннего дождя, зачастую не помогали. А потому, в деревеньку, построенную рядом со столицей наведывалось все больше и больше народа.

В местной таверне, в такие дни и вовсе было яблоку не где упасть: за пару медяков здесь наливали плошку горячего, обжигающего язык, супа, а за пять – легко можно было разместиться в одной из скромных комнат на втором этаже. Все же спать на кровати, пускай, старой и жесткой, гораздо лучше, чем на холодной земле.

Нэнси – молодая хозяйка, часто любила повторять, что осень – самое прибыльное время года, а потому, таверна не закрывалась ни на минуту, готовая принять усталых путников в любое время дня и ночи.

Но только не сегодня.

Казалось, даже погода понимала, насколько особенным был этот день: с самого утра, небо расчистилось, радуя глаз своей синевой. Солнышко, ласково грело кожу, так и приглашая понежится в своих лучах, в последний раз перед долгой и тяжелой зимой.

Однако, отдыхать было некогда.

Курт проснулся с первыми петухами. Потягиваясь, и жуя завтрак на ходу, он, помогал братьям расчистить двор за таверной, перенести столы и стулья, а затем, по наказу матушки, пару часов провозился с навесом.

Несмотря на то, что безоблачное небо обещало хорошую погоду на весь день, мать Курта боялась, что к вечеру она может испортится, а ведь внезапный дождь не должен, ни в коем случае, испортить им день Большого праздника.

Его отмечали каждый год, в третий день осени, вот уже почти десять лет. Люди собирались вместе, забывая про обиды и невзгоды, пели песни, травили байки, слушали старые сказания. Курт обожал этот праздник.

Древние истории будоражили его кровь, песни вдохновляли – каждый раз он представлял себя на месте благородных героев на чью долю выпадают самые захватывающие и самые невероятные приключения. С самого детства, в своем воображении он спасал сотни людей, побеждал десятки чудовищ, путешествовал по всему свету.

Когда-нибудь так и будет. Он покинет эту деревушку, раскинувшуюся на столичной окраине, и двинется вперед, к самой дальней звезде. Он будет смел и упорен, и о храбрости его и доблести услышит весь Континент!

Когда-нибудь.

Солнце уже стояло по центру на небосклоне, когда Курт, уставший от работы, улизнул за пределы деревни. Там, совсем недалеко, на небольшом пригорке, раскинуло свои ветви одинокое дерево. Он часто бывал тут, спасаясь в его тени от суетливых родственников, докучливых соседей и любопытных взглядов, жаждущих женитьбы, девиц.

Отсюда была видна вся деревня: маленькие уютные домики с красной черепицей, дорога в столицу, напоминающую широкую каменную реку. А к северу, можно было разглядеть и высокие Спектовские стены. Где-то там, за ними, со своей женой и детьми, живет его брат.

Уолтер всегда мечтал уехать туда. Жизнь в большом городе казалось ему красивой и легкой, но он был самым старшим сыном и именно ему должна была достаться их таверна. Перспектива остаться навсегда в родной деревне, протирая кружки и наливая эль, омрачала жизнь юноши, но, когда семь лет назад, их старик-отец, отошел к Предкам, его место, к великому облегчению Уолтера, заняла Нэнси – старшая среди дочерей.

Это дело пришлось ей по вкусу. Уже спустя год, таверна «У Оливера» - некогда мрачное и безлюдное место, стало самым популярным ночлегом среди путников на столичной дороге.
 
Курт прекрасно помнит, как они с братьями и сестрами перекрашивали стены, соскребали грязь с досок, меняли окна. Хоть ему на тот момент и было лет десять, ощущение, словно это было совсем недавно до сих пор не покидает его.

- Курт! – окрик заставил парня отвлечься от воспоминаний.

«Джон» - ухмыльнувшись подумал он, поднявшись с земли.

Джон был самым младшим в их большой семье – вечно растрепанный и чумазый, он хвостиком ходил за старшим братом, словно верный оруженосец. Вот и сейчас, исчезновение Курта из деревни не осталось незамеченным для его зорких карих глаз.

Тихо посмеиваясь, парень, ловко взобрался на дерево, скрываясь меж еще зеленой листвы. Затаив дыхание, стараясь ничем себя не выдать, он молча наблюдал как невысокий десятилетний парнишка поднимается на пригорок:

- Курт! – мальчик нахмурился, когда он не увидел старшего брата там, где ожидал. – Ты где?!

Джон, беспокойно огляделся, и, на всякий случай, обошел дерево кругом:

- Да где же ты можешь… – внезапно, осекшись, он, глубоко вздохнув, поднял голову.

Встретившись взглядом с братом, Курт расхохотался:

- Опять повелся!

- Я мог бы и сам догадаться, - пробурчал Джон, краснея.

- Залезай! – Курт поднялся чуть выше, освобождая для мальчика ветку.

- А если я сорвусь? – захныкал тот в ответ. – Здесь высоко!

- Не сорвешься, – заверил его брат, – я в твоем возрасте излазил это дерево вдоль и поперек, и хоть бы раз мне с него упасть!

Вздохнув, Джон, явно с неохотой, неуклюже начал вскарабкиваться наверх. Он делал это медленно, тяжело дыша и стиснув зубы. Курт терпеливо ждал, прислонившись к стволу, выстукивая пальцами по коре, с самого утра вертевшуюся в голове, мелодию.
Когда ему было десять, он только и делал, что лазил по деревьям и крышам. Мать часто ругала его за это, боясь, что когда-нибудь, оступившись, Курт свернет себе шею. Однако Курт не оступался. Ни разу.

Словно благословленный Предками, он, с ловкостью кошки, взбирался туда, куда боялись лазить даже старшие ребята. Однажды, он даже поспорил со своим лучшим другом, Томми, на то, что сможет вскарабкаться на спектовскую стену.
Однако, воплотить задумку в жизнь им так и не удалось – городские стражники поймали их в самом начале, и отвели родителям. Взбучку, устроенную им тогда, Курту до сих пор страшно вспоминать.

Наконец, Джон добрался. Вцепившись в ветку обеими руками, да так, что его костяшки пальцев побелели, он, тяжело дыша, смотрел на синеву полуденного неба, боясь взглянуть вниз.

- Эй, - попытался приободрить его Курт. – тут же невысоко: метра три от силы.

- Все равно падать будет больно!

- А ты не падай.

В ответ Джон лишь судорожно вздохнул.

- Слушай, - начал Курт, стремясь отвлечь мальчика беседой, – как там у нас обстановка?

- Да как обычно: матушка пилит Роберта, Нэнси и девчонки готовят, они запрягли Джима им помогать – сидит на кухне и чистит картошку, когда я уходил, он все ворчал, что на его месте должен быть ты.

Курт в ответ лишь презрительно фыркнул. Джим был всего на два года его старше, однако с самого детства вел себя так, будто эта разница гораздо больше.

- Еще Уолтер чуть позже приедет со своими, - продолжил Джон. – мама боится, что столов может на всех не хватить.

- Да, сегодня мы принимаем всю деревню!

- Как думаешь, – тихо проговорил Джон, и Курту пришлось навострить уши, – колдун сегодня тоже придет?

Парень невольно взглянул в сторону деревни. На отшибе, подальше ото всех, одиноко расположился маленький невзрачный домишко. Мужчина, поселившийся там лет пять назад, был угрюм и молчалив.

Высокий и худой, словно иссушенный временем, он редко появлялся в деревне. И никто не мог сказать точно, сколько ему лет.

Не смотря на то, что у него не было длинной седой бороды, или кожаного плаща, цвета малахита, как у волшебников из сказаний, что-то в нем заставляло поверить – их мрачный сосед злой колдун.

Причем, верили в это не только дети, да молодежь. Однажды Курт видел, как Ферар – высокий и широкоплечий кузнец, при виде отшельника, украдкой три раза плюнул через плечо – отгонял от себя злых духов, сопровождающих любого волшебника.

- Колдун не придет, – успокоил Курт брата. – Он никогда не приходит, так зачем ему появляется на этот раз?

- Да, ты прав, – немного растерянно улыбнулся Джон, – просто мне не по себе от него…

- Ты не один такой, братишка, - Курт все еще смотрел на дом колдуна, и предчувствие надвигающейся беды, вдруг тяжким грузом навалилась на грудь.

Парень поспешил прогнать прочь дурные мысли. В конце концов, что может случится?

***

Уолтер с женой и детьми приехал ближе к вечеру. Матушка настояла, чтобы вся семья встречала их у дороги, что было совсем лишним по мнению Курта. Но, поскольку, его особо никто не спрашивал, они все выстроились в ровную шеренгу, слушая матушкины наставления:

- Джон! Вытри сажу с щек! Где ты опять изгваздался?

Курт позволил себе смешок, о чем тут же пожалел, ведь матушкин взор устремился на него:

- А ты! Когда уже подстрижешься?! Волосы по плечи отрастил.

- А ему так идет, - губы Джима растянулись в ехидной улыбке. – очень женственно!

Ну хватит! Курт сжал кулаки, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Сейчас он задаст этой выскочки, и плевать ему, что он его старший брат! Он…

- Прекратите! – мать смерила грозными взглядами обоих сыновей. – Джим! Не смей его задирать. Курт! Во имя Предков, хватит чуть что кидаться в драку!

Курт опустил глаза. Кровь все еще стучала в висках, ничего: он еще разделается с ним, только когда матушки рядом не будет!

- Едут! – вскричала Ребекка – младшая сестра Курта, указывая вдаль.

- Так, - заволновалась матушка. – ведите себя прилично! Прилично, Курт! Не как в прошлый раз!

Парень тяжело вздохнул, но промолчал. Вскоре, из-за горизонта показалась черная повозка и большая соломенная шляпа возничего, устроившегося на козлах. Лошади весело отстукивали копытами по каменной дороге, а широкая белозубая улыбка Уолтера была видна издалека:

- Вот оно: мое любимое семейство! – объявил он, едва повозка подъехала к трактиру.

Уолтер легко соскочил на землю, и сразу оказался в объятьях матушки. Курт же, закатив глаза, помог спуститься Дженне, он тут же был оглушен звонкими детскими криками:

- Дядя Курт! Дядя Роберт!

Оба сына Уолтера – шестилетние близняшки Нэд и Тод, кубарем вывалившись из телеги, начали наперебой делиться впечатлениями от поездки:

- А мы видели козодоя!

- Нас так трясло по пути!

- Он был большой!

- Мы в яму попали!

- Тихо! – прикрикнул на них отец, освобождаясь из объятий.

Он подошел к Курту и хлопнул его по плечу:

- Здорово, братишка!

Парень в ответ широко улыбнулся. Хоть в детстве они не особо ладили, былые перепалки остались в прошлом.

Единственные блондины в семье, почти одинакового роста, смуглые и кареглазые, от Уолтера, в своем время, было столько же проблем, сколько и от Курта до сих пор.
Обуреваемый жаждой приключений, он, к тому же, долгое время хотел пойти в городскую стражу, но, к превеликому, облегчению матушки, встретил Джину и остепенился.

- А вот и Роберт! – Уолтер уже повернулся к другому брату.

- Давно не виделись.

- Это да, как жена?

- Старанием предков все хорошо, - Роберт не смог сдержать улыбки. – Старая Сара сказала – будет мальчик.

- Это же замечательно! – Уолтер растрепал непослушные волосы Джона, вертевшегося тут же. – Мальчишки по численности в нашей семье выигрывают!

- И на этом их победы заканчиваются, - показала ему язык Нэнси, и тут же его обняла. – Я скучала.

- Да что же мы это все на улице! – спохватилась матушка. – Проходите! Джена, дорогая, как ты? Курт! Джим! Помогите с вещами!

- Такое чувство, будто они к нам переезжают, - проворчал Джим себе под нос.

Курт лишь, пожав плечами, взял один из кошелей. Уолтер всегда оставался на пару дней, и Джена всегда собирала в дорогу вещей больше, чем требовалось, а Джим, в свою очередь, всегда на этот счет ныл. Некоторые вещи никогда не меняются.

Их дом находился совсем рядом с таверной. Ладный, двухэтажный – почти ничем не отличимый от городского. Но внутри Курту всегда от чего-то было неуютно. Кинув вещи близнецов в комнате Джона, парень поднялся к себе.

В собственной комнате он бывал очень редко. Небольшая, со старой скрипучей кроватью, столом у окна – она отчего-то вызывало в нем тоску.
Забытая лютня в углу печально смотрела на парня в наступающих сумерках. Он уже пару месяцев не брал ее в руки, хотя еще год назад не мыслил и дня без ее мелодичного звучания.

Глубоко вздохнув, обещая себе, что завтра обязательно что-нибудь сыграет, Курт достал заплечный мешок из-под кровати. К концу Большого праздника каждый должен был что-то подарить своим близким, и он надеялся, что резные фигурки животных, купленные у пришлого торговца, придутся всем по нраву.

Уходя, парень решил открыть окно, однако, застыв на подоконнике, с удивлением прижался к холодному стеклу, тревожно вглядываясь в сумрак.

Вид из его комнаты выходил на одинокий, покосившийся сарай. Им давно никто не пользовался – трава разрослась тут и там, у самых дверей бесхозные, валялись ненужные глиняные горшки и старые корыта. Но, всего на секунду, Курту показалось, что средь зарослей травы и крапивы, прошмыгнул неясный силуэт, в темных одеждах.

«Колдун» - вдруг мелькнула в голове странная мысль, и внутри внезапно все сжалось.