Домашняя ты моя

В нашем небольшом городе я работаю фельдшером на «скорой помощи». Свой очередной отпуск решила провести в городе Алматы, погостить у старшей сестры, поиграть с племянниками.
Я стояла на автовокзале и ждала свой автобус, когда странная парочка привлекла мое внимание. Мужчина и девочка. Мужчина лет 25, похож на татарина, одет со вкусом, с беспокойным взглядом, все время озирался. Девочка лет 7-8, в футболке и шортах, больше похожа на казашку, прямые волосы прикрывали уши и лоб. Широко раскрыв глаза, она с удивлением  на все смотрела. В одной руке девочка держала целлофановый пакет с растаявшей шоколадкой, пачкой печенья и чупа-чупсом, за другую руку ее держал мужчина. Если девочка хотела высвободить свою руку, мужчина сжимал ее сильнее. Они не говорили между собой и не изъяснялись знаками. Мы ехали в одном автобусе. Девочка сидела на коленях мужчины и смотрела на пейзажи, мелькающие за окном. Он придерживал ее руками, чтобы она не облокачивалась на него. Когда автобус резко затормозил (заяц выскочил на дорогу), мужчина с брезгливостью отстранился от девочки.

Мы с Аселькой, моей сестрой, гуляли по городу. Асель все время отпускала шуточки по поводу моей работы, моего незамужества. Мне опять на глаза попалась эта странная парочка. В глазах девочки появилась грусть. Она пыталась выдернуть свою руку из руки мужчины, при сильном сжатии ее руки девочка морщилась, но через какое-то время возобновляла свои попытки. Я смотрела им вслед и уже не слышала шуток Асели.
- Малика, да что с тобой? Ты меня слышишь? – сестра дернула меня за руку.
- Пойдем со мной, - сказала я шепотом и потянула ее за собой. – Я потом тебе все объясню.
- Нет. Я пошла домой. Скоро детей нужно забирать из садика, - обиделась на меня Аселька.
Желание проследить за странной парочкой было сильнее меня. Мы вышли к реке. Воды было мало. Девочка оживилась, потянула мужчину к реке. Резко дернув руку и освободившись, побежала к ней, ловко перелезла через ограду. У меня перехватило дух.
- Наргиз! Наргиз! – властно закричал мужчина. – Вернись, говорю!
Мужчина ей не нравился. Наргиз пыталась сбежать от него. Мужчина вынул из кармана какую-то фотографию:
- Наргиз, на! Я тебе ее отдам!
Бежавшая по каменистому  дну реки, Наргиз остановилась в нерешительности. Мужчина стоял у ограды и размахивал фотографией. Неподалеку стояла я и наблюдала за происходящим. Наргиз продолжила свой путь, пытаясь пересечь речку.
- Ну, никуда ты от меня не денешься, - прошептал злобно мужчина и побежал в сторону моста. Перейти речку Наргиз не смогла. Не найдя глазами на берегу мужчины, она стала медленно возвращаться. Я с трудом перелезла через ограждения, позвала девочку, чтобы ей помочь вылезть. Девочка с опаской смотрела на меня, не решалась мне довериться.
-Нарги-из! Нарги-из! – кто-то позвал девочку.
Наргиз резко обернулась на зов, глаза заблестели от радости. Она побежала  в сторону моста. Ловко забралась на крутой берег и скрылась. «Мне бы такую ловкость», - подумала я, преодолевая препятствия. Вернувшись на тротуар и отряхнувшись, я поспешила к мосту. Меня насторожили какие-то крики. Подойдя ближе, я заметила трех полицейских, которые еле сдерживали всклокоченного, обеспокоенного мужчину. Мужчина изо всех сил пытался вырваться.
- Ибрагимов, верни Наргиз! Она тебе все равно не нужна! Ибрагимов!
По мосту пятился уже знакомый мне мужчина, Ибрагимов. Он одной рукой грубо держал  Наргиз, другой зажимал ей рот. Оглядывался, чтобы никто и ничто не мешали его передвижению. Наргиз как-то изловчилась и укусила Ибрагимова, вырвалась из его рук и побежала в нашу сторону.  Ибрагимов выхватил пистолет и стал целиться в девочку. Я бросилась ей на встречу.  Наргиз прыгнула в мои объятия, сильно прижалась. Я почувствовала ее тепло и страх, который ее переполнял. Всхлипывая, Наргиз шептала: «Я – домашняя, я – домашняя». Через мост шли два подростка – случайные прохожие. Ибрагимов выстрелил одному в ногу, другой, перепугавшись, побежал прочь. Ибрагимов стал стрелять хаотично. Последнюю пулю он пустил в себя. На мгновение все стихло. Звуки сирены подъезжающих скорой помощи и полицейской машины вывели нас из ступора. Врачи оказывали помощь пострадавшим, полицейские брали показания у очевидцев. Наргиз все еще была в моих объятиях и шептала, словно молитву: « Я – домашняя, я – домашняя», когда к нам подбежал всклокоченный мужчина, задержанный ранее полицейскими.
- Я – Ташибеков Талгат, дядя Наргиз, - он взял у меня девочку. – Ну, здравствуй, домашняя ты моя,- и девочка и мужчина плакали. Они были похожи, как две капли воды.

Позже я узнала, Ибрагимов был единственным ребенком из богатой семьи. Он встречался с сестренкой Ташибекова Талгата, Кундыз. В шестнадцать лет Кундыз забеременела. Мать Ибрагимова была против их свадьбы, уговаривала на аборт. Талгат запретил делать аборт, все обязательства взял на себя. Когда Наргиз исполнилось пять лет, на ее глазах погибла мать, (ходили слухи, что по вине Ибрагимова). От пережитого стресса девочка перестала говорить. Наргиз не ходила ни в садик, ни в школу. Ею занимался дядя Талгат. Когда Талгат уходил на работу, он обнимал Наргиз со словами: «Домашняя ты моя». Наргиз оставалась дома с прабабушкой.
Быть может, Ибрагимов любил Кундыз. Всегда носил ее фотографию при себе. После ее смерти пустился «во все тяжкие»: стал пить, баловался наркотиками, подцепил ВИЧ. Его мать негодовала, пыталась образумить сына, устраивала в клиники, проклинала Кундыз. Потом уговорила выкрасть Наргиз. Ибрагимов не испытывал к ребенку нежных чувств. Когда Наргиз с прабабушкой была на детской площадке, Ибрагимов приманил ее к себе фотографией Кундыз. Пообещал Наргиз отвести к живой и здоровой матери, которая с нетерпением ждет их вместе. Наргиз не знала, что Ибрагимов ее отец.

Я вышла замуж за Ташибекова Талгата. Наша дочь Наргиз ходит в школу, после школы нянчится с братишкой. И все равно мы ее называем «домашняя ты наша».