Жизнь поэта. продолжение 11. стр. 381-410

Толь я выспался, толь протрезвел?
Сыч с совою уже улетели...
На востоке восход - побелел
И цветы от росинок вспотели!
* * *
   Маленький самолётик  с  двухэтажными  крыльями
вылетел с часовым опозданием. Ждали какого-то началь-
ника из Чистополя. Это был первый  в  моей  жизни  по-
лёт на  самолёте. Пролетали  через  поля,  большое  вод-
ное   пространство  –  Камское  устье,  многочисленные
лесочки, овраги. Через сорок  минут  «кукурузник»  сел
в поле. Рядом стояло маленькое  одноэтажное  здание –
аэропорт. Когда самолёт подкатил к нему, и мы вышли,
оглянулся в сторону посадки. Поле было всё зелёное, а
там где  пробежали  колёсики  самолёта,  чернели  гряз-
ные, черно-бурые полосы.
   К шоссейной дороге шли пешком километра полто-
ра по непролазной грязи. На дороге стояли два автомо-
биля: легковушка для начальника и маленький автобус
для остальных. Нам повезло. Сказали: - Если бы с нами
не летела «шишка», автобуса не было бы.
   В городе грязи не меньше. Улицы, кроме  централь-
ной, не заасфальтированы. Кое-где – брусчатка.  Город
в основном застроен частными домами.
381
   Дом сестры стоял в ста  метрах  от  часового  завода.
Внизу на таком же расстоянии была  пристань. Если  бы
приехал теплоходом, осталось бы  подняться  на  метров
двести в гору.
   Меня никто не ждал, так, как я не сообщал, что при-
еду. Когда заехал в город, обратил на большое  количес-
тво пьяных. Город небольшой. Шестьдесят тысяч  жите-
лей. Кроме часового завода, был  ещё  ликёро-водочный
завод и маленький заводик по  изготовлению  гаражного
оборудования.
    В   годы  Великой  Отечественной  войны  Чистополь
стал приютом для Союза  Советских  писателей,  в  числе
которых были Борис Пастернак, Леонид Леонов, Михаил
Максимов,  один   из   авторов  известной  песни  «Синий
платочек»,   которую   исполняла  Клавдия   Шульженко.
Асеев, Николай Николаевич — советский поэт, жил в го-
роде в 1941—1943 годах.
   Ахматова, Анна Андреевна — советская  поэтесса,  жила
в городе во время Великой Отечественной  войны  в  эва-
куации.
   Пастернак,   Борис  Леонидович  —  советский  писатель,
жил в городе в 1941—1943 годах.
   Тарковский, Арсений Александрович — советский  поэт,
переводчик, жил в городе в 1941 году.
382
   Фадеев, Александр Александрович  —  советский  писа-
тель, прозаик, жил в городе в 1941—1942 годах.
   Цветаева, Марина Ивановна — советская поэтесса, про-
была в Чистополе в эвакуации 25 и 26 августа 1941 года.
   Сестра Ксеня очень обрадовалась. Мы с  ней  не  ви-
делись лет восемь. У неё уже было двое детей. Старшая
дочь и младший сын. Её муж сразу принёс  литр  водки.
   -Много, Алексей.
   -Дешовая. Друзья выносят с завода ящиками  и  про-
дают за копейки.
   -Я пить много не буду, даже если она дармовая.
Поэтому и пьяных так много – промелькнуло в голо-
ве.
   Алексей пил каждый день по-много и не пьянел.  Не-
делю составлял ему компанию. Затем надоело. Он  чуть
ли не насильно заставлял пить своим, «если уважаешь»!
Обещал свозить к рыбакам в бригаду с ночёвкой, но всё
откладывал.
   Непролазная грязь, скука,  однообразные  разговоры
за рюмкой очень надоели. Друзей нет.  Знакомых  тоже.
Думал, вот съезжу к рыбакам  и поеду домой, к родите-
лям. Устроюсь на любую работу, хоть укладчиком асфа-
льта и больше никуда не уеду с родных мест.
   Прошло три недели. Наконец Алексей, вечером, ска-
зал:
   -Взял у друга моторку. Завтра на ней, часов в девять,
поедем в Берсут к рыбакам. Мать, приготовь пару меш-
ков для рыбы.
   -Пару мешков? – удивлённо спросил  я, -  а  зачем  так
много рыбы покупать?
   -Никто у них не  будет  покупать. Я  достал  запчасти
на лодочный мотор Петру. Он вынес для меня ящик вод-
ки, а за ящик водки, бригада рыбаков выловит мне  всю
рыбу в Каме.
   Они здесь живут, как в допотопные времена  –  нату-
383
ральным обменом.
   Были первые числа ноября. Снега  ещё  не  было,  но
было холодно. Особенно на воде, на  лодке.  Ветер  про-
бирал до  костей,  через  фуфайку  и  брезентовую  робу.
   Приехали к рыбакам в полдень. Так  как  рано  начи-
нало темнеть, рыбаки  как  раз  собирались  вытаскивать
сети. Их   было  четверо.  Алексей  сразу  вытащил  пару
бутылок. Оприходовали мигом.  Попросили  ещё,  но  он
не дал, сославшись  на  то,  что  вместо  сетей  их  самих
нужно будет вытаскивать из воды.
   Пока они вытаскивали сети, мы ручной  пилой  пили-
ли брёвна на дрова, выброшенные на берег.
   -Откуда здесь столько брёвен?
   -С Урала сплавляют плоты по Каме, затем  по  Волге,
вниз   до  Астрахани.  Крепления  ослабляются  и  брёвна
выскользают. На дне Камы и  Волги  сотни  тысяч  кубов
топляка, набухших и утонувших брёвен.
   Костёр уже  вовсю  пылал,  когда  рыбаки  вытащили
сети. Её было - немерено. В  сети  попала  почти  полуто-
раметровая щука с головой  сантиметров  сорок. Я  подо-
шёл вплотную и хотел потрогать её рукой.  Один  из  ры-
баков отшвырнул меня так, что я  сел  задницей  на  мок-
рый  песок.
   -Ты что, хочешь  остаться  без  руки?  Она тебе за се-
кунды по локоть оттяпает!
   Я впервые ел тройную уху. В большом котле вначале
отварили с полведра ершей в марле, на которых они  ста-
вили мелкую сетку,  затем,  выбросив  ершей,  в  этой 
же марле сварили другую, разную  рыбу  покрупнее  и  тоже
выбросили и только тогда начали варить  порезанную  на
куски крупную  рыбу:  жереха,  судака  и  ещё  какую-то.
   Вечером, у костра, на живописном берегу Камы,  под
водочку, уха эта  стала  не  забываемой. Позже  я  ещё не
раз ел тройную уху, но она была  не  такой  вкусной.  Ви-
димо, ту - готовил классный специалист.
   Мужики накинулись на выпивку,  как  будто бы  пили
384
последний раз. Пустые бутылки, одна за  другой  улета-
ли в кусты. А я вдруг вспомнил  большой  щукин  глаз,
как она хитро смотрела им, когда моя  рука  приближа-
лась к ней. Чем бы потом  писал  стихи?  Левой  -  я  не
умею. Постепенно перед глазами возникли другие, боль-
шие и зелёные. Глаза той, которую я любил. Почему они
всё время  преследуют меня? Почему не дают покоя?
   Потихоньку стали выкристаллизовываться строчки
и родилось стихотворение:
Два тела, слившись в страсти дикой -
Один бушующий вулкан,
Уж в этом тайны нет великой,
Любовь и секс - сплошной обман!
Любовь стрелою прилетает
И бьёт всегда в начале в Глаз,
Глаз красоту лишь замечает
И посылает Сердцу пас.
Сердце ж - сле;по. Оно в темнице.
Оно не видит ничего:
Ни рук, ни ног, не видит лица,
Оно не видит - ничего!
Себя же глупо раскрывает,
Впускает образ тот, чужой,
Проходит время, лишь вздыхает,
А Глаз-подлец - летит к другой.
Красотку новую увидел,
Но кто, же здесь тому виной?
Ведь Глаз - жадюга, ненасытен
И Сердцу - не даёт покой.
Глазищи наши - ненасытны!
Поверхностный дают обзор,
Они у тела ведь - элитны,
От них всегда - один позор!
Глаза, порой мы закрываем,
Коль подлость видеть не хотим,
385
И сердцем жалостным страдаем
Иль в пропасть ярости - летим.
Ну, а любовь, что Глаз подкинул,
Из Сердца вынуть нелегко,
Себе, порой я в Глаз бы - «двинул»,
Тогда бы видел - далеко!
* * *
   А не остаться ли мне в  Чистополе,  как  меня  угова-
ривала сестра и Алексей? – думал я. Год,  другой  пожи-
ву, а затем может, решится вопрос с Людой. Нет, всё та-
ки уеду.
   Я уже собирался уезжать, но пришло письмо  от  ро-
дителей. Их хочет забрать к себе, другая  сестра  Мария,
для постоянного проживания. Она жила в Кагальницком
совхозе, в шестидесяти километрах от  Ростова. Там  же,
в совхозе, но в другом доме, жила третья, самая старшая
сестра – Аннушка.
   Я сразу  сник. Если  они  надумали  ехать  туда,  мой
приезд всё  нарушит. Выбора  не  стало. Надо  временно
устраиваться в Чистополе.
   Через некоторое время, устроился техником  в  отдел
снабжения Часового завода.
386
   Жизнь шла своим чередом. На заводе был  4й,  закры-
тый цех, где выпускали измерительную аппаратуру для
оборонки. Вход по спец-пропускам. Ночью там дежури-
ли охранники с собаками. Собаки  свободно  гуляли  по
цеху.
   Мне же нравился сборочный цех. Особо  туда  не  раз-
решали заходить, но иногда по  работе  приходилось. За
конвейером сидело сотни  три  рабочих. Почти  сто  про-
центов женщин и половина  из  них  молодых. Все  в  бе-
лых халатах и с  лупой  на  одном   из  глаз. Заходишь  в
цех они все автоматически поднимают головы от конве-
йера, словно по команде. Зрелище – изумительное.
   Работа мне нравилась тем, что много  оставалось  сво-
бодного времени. Особенно в командировках. Меня по-
сылали не так часто, как других,  пожилых  и  опытных,
но раз в месяц, почти всегда. Чаще других командиров-
ки были в Москву. Я молил Бога, чтобы хоть раз посла-
ли на Украину, в Херсон или ближе к нему, но, увы,  не
получалось.
   Жил я вначале у сестры, но ежедневные приставания
Алексея «выпить» вынудили меня  уйти  в  общежитие,
которое было в пятистах  метрах  от  проходной  завода,
и от дома сестры.
   Комната была на троих. Но жили мы в основном, с ху-
дожником по разработке новых форм часов, – Рамилем.
   Он был обделён природой, от рождения был  горбатым,
387
но  награждён  богатством  души. Третий  -  Гена,  почти
всегда ночевал у подруги.
   На заводе  издавалась  малотиражная  газета  «Часов-
щик». Выпускал её парень Дима. Он  был  один  во всех
лицах: главным редактором, ответственным секретарём,
фотографом и художником-оформителем. Но с ним сот-
рудничала большая группа  внештатных  корреспонден-
тов. Его «редакция» находилась в большой  комнате  за-
водского клуба, в километре от завода.
   Начал с ним сотрудничать и я.
   Первый раз принёс ему небольшую  заметку  о  работе
отдела снабжения, к какому-то празднику.
   -А кто редактировал заметку?
   -Я сам.
   -Слушай, она так  грамотно  написана:  и  стиль  хоро-
ший и нет орфографических ошибок.
   Не мог же я ему сразу  сказать,  что  тшательно  выве-
ряю свои стихи, прежде чем записать в тетрадь.
   -У меня по-русскому в школе была пятёрка.
   -А я зашиваюсь. Иногда сижу до двух ночи, чтобы об-
работать заметки.
   -У меня часто бывает свободное время. Могу  помочь.
   -Сделай одолжение! А тут ещё этот поэтический  кру-
жок. Мне поручили, по партийной линии,  вести  кружок
с начинающими поэтами  завода. А  я  в  этом  ничего  не
соображаю. Да, и не люблю стихи. К тому же у меня пос-
тоянная нехватка времени.
   -В стихах я тоже не понимаю. А  обрабатывать  замет-
ки помогу.
   Газета стала выходить быстрее и качественнее.
   Однажды,   когда  он  должен  был  быть  в  городской
типографии, во время выпуска  очередного  номера  газе-
ты, в это же время, собирались члены кружка. Дима поп-
росил мня сходить вместо него. В  крайнем  случае,  пре-
дупредить, чтобы его не ждали, а занимались сами.
388
   Когда я понял, какую муть они несли, сказал себе: О,
Лира! Как я благодарен Вам за то,  что  Вы часто меня
посещаете и наставляете.
   В основном стихи были патриотические, типа:
   «Мы Родину любим. Мы родину хвалим» или  «Впе-
рёд легко нам с Партией идти».
   Я вмешался и сказал девушке:
   -Девушка, вы букву С уберите!
   -Как убрать? Я же хочу сказать «Вперёд легко нам  с
Коммунистической Партией идти».
   -Так и говорите!
   -Но тогда не будет рифмы!
   -А в данном случае у вас нет  смысла. С какой  Парти-
ей вы хотите идти? Может с Партией погонщиков мулов.
   Она обиделась и села.
   Другие несли такую околесицу, что  я  решил  больше
не вмешиваться. Пусть варятся в собственном соку.
   За неделю до Нового 1966 года Дима  заболел.  Позво-
нил парторгу завода, а тот моему начальнику, чтобы ме-
ня освободили от основной работы,  для  выпуска  ново-
годнего выпуска газеты.
   Я долго отказывался, но меня вынудили.
   Газета получилась вроде бы неплохой. Главное  выш-
ла вовремя с фотографиями передовиков  производства
завода и статьями о них.
   В клубе был большой новогодний вечер.
   Там я встретился с той,  с  которой  прожил  двадцать
шесть долгих лет и которая родила мне двух детей.
   Пригласил танцевать молоденькую девушку. На меня
влюблено смотрело это юное существо.
   Через пару танцев она  пригласила  меня сама,  и  всё
так же смотрела.
   -Как тебя зовут?
   -Раиса.
   -Меня – Иваном.
389
   -Я знаю. Вы работаете на часовом,  в  отделе  снабже-
ния и иногда заходите в наш цех.
   -А в каком цехе ты работаешь?
   -В токарном. Распредом. Выдаю токарям инструмен-
ты: свёрла, резцы, штангенциркули. Принимаю, сделан-
ные изделия.
   Голова кружилась от выпитого вина, праздника весе-
лья, молодости.
   -А я  ещё,  помогаю  выпускать  газету « Часовщик ».
Хочешь посмотреть редакторскую комнату?
   Мы поднялись на второй этаж. Я открыл дверь  и  зак-
рыл её на ключ с обратной стороны.
   Опыт, как поступать с женщинами в таких  случаях,  у
меня был. А у неё никакого. Она была  невинной  девуш-
кой.
   Мы стали встречаться. Она  доверялась  мне  во  всём, 
по прежнему глядя на меня влюблёнными глазами.
390
   Не хочу таить греха. Чувств, поначалу, к ней у  меня
не было никаких. Красивая,  весёлая  девчонка,  с  хоро-
шей   фигурой,  пластичная,   занималась   гимнастикой,
темпераментная. В общем, я, как  скульптор,  приобрёл
хороший пластичный материал и, не задумываясь,  стал
создавать ту скульптуру, которую желал.
   Мысли, женится на ней – не было. Но  я  постепенно
привязывался к ней, а она всё больше ко мне. Мы нача-
ли  притираться,  прирастать  друг  к  другу.  Понимать
друг друга - с полуслова.
   Хотя Рая была на семь лет младше меня, мне  прихо-
дилось, порой удивляться мудрости этой восемнадцати-
летней девочки.
   Её мать работала  парикмахером. Отец  на  каком-то
мелком предприятии. Сильно пил и однажды исчез сов-
сем.
   На работе  меня  повысили.  Но  я  уже  задумывался
над тем, как бы сбежать из этого пьяного города.
   Подходило время отпуска.
   Родители прислали письмо, что пока  отказались  пе-
391
   реезжать в ростовскую область, к своим дочерям,  к  мо-
им сёстрам.
   Я взял отпуск и поехал к родителям.
   В поезде, под стук колёс родилось три  стихотворения:
Туман растаял над рекою
И ива грустная видна,
Да мы расстались вот с тобою:
И я один. И ты одна.
А там когда-то мы гуляли
И целовались при луне...
Цветы поникли и повяли,
А мы сгорели вдруг, в огне.
В огне любовном все сгорают:
Эти - сегодня, те - вчера...
Одни от горя умирают,
Другие - пьют все вечера.
Мы счастье у себя воруем,
Свои  года - не бережём!
И по отдельности воркуем
Коль связь разрезали ножом.
Я не хочу с тобой встречаться!
Хотя душой к тебе лечу,
При встречах надо улыбаться,
А я душой давно кричу.
Мы от любви давно устали!
Но от любви не устают!!!
Любовь, конечно, не из стали,
Она  - из роз. О ней поют!
Любви большой - слагают песни!
Любовь - за денежки зовут,
Она всех радостей прелестней,
Если влюблённые поймут!
Но мы любовь - не понимаем,
Коль любишь - надо отдавать!
Мы ж дань с любви всегда взимаем,
392
Спешим любимых обобрать!
Прости любовь! Тебя я предал!
Любил, как мог и отлюбил,
Что делал я и сам не ведал!
Иль гений я или дебил?
* * *
Тебя любил, ты там,  далёко.
Тебя любил и этим жил.
Мне было очень одиноко
И я стихи писал, дебил!
Тебя любил и чувства тратил
Не на тебя. А на стихи...
- Ты жизнь - на мелочи растратил!
Кричали утром петухи.
А я писал их днём и ночью,
Не знаю сам, зачем писал?
Не видел я тебя  воочию,
Твой образ - в мыслях рисовал.
А ты меня не полюбила,
Тебя за это не виню!
Любовь - таинственная сила,
Подобна - дыму и огню.
Тот, кто не любит, тот не греет,
Дымит чуть-чуть или погас,
Кто любит, тот костром согреет,
Поэтом мчится на Парнас.
Тебя любил. Люблю, как будто?
Но больше уж люблю стихи!
Пишу всю ночь и вдруг, под утро
-Привет! Кричат мне петухи.
Они поют мне серенады,
Кричат мне утром - молодец!
Такую мразь любить не надо!
Пиши стихи лучше, Капец!
* * *
393
Ты сбежала, не прощаясь,
Лишь кивнула головой,
Шар земной летел, вращаясь
И смеялся надо мной!
Ты сбежала! Ты сбежала!
Не зову тебя! Беги!
Ты меня ведь - унижала!
Мы с тобой - теперь враги!
Ты ушла фиалкой белой,
Розой алою - ушла,
В страсти - женщиною зрелой,
Ты - юнца себе нашла.
Плакать о тебе - не стану!
Сердцу больно! Ведь люблю!
От разлуки - пусть устану!
Боль от подлости - стерплю!
Не завяну я тюльпаном,
Вновь прощу твою вину
И, на небосклоне пьяном,
Обниму опять Луну!
Мы с Луной давно сдружились,
Я сонеты ей строчу,
Звёзды жемчугом искрились,
К ним я скоро улечу.
Там ЗВЕЗДУ свою я встречу,
С ней - сольёмся на века!
И лучи швырнём картечью,
К вам пошлём - наверняка!
А о тебе я позабуду!
Образ твой - сотру с души!
Со Звездой предамся блуду,
Ночи с ней - так хороши!
* * *
   Юг встретил меня по-южному: Солнце, море,  цветы,
красивые девочки и женщины, друзья,  грузинское  аро-
394
матное лёгкое вино.
   Я, словно  уже  точно  знал,  что  скоро,  всему  этому
придёт конец. Богиня Судьбы, где-то там, на  небесах,
приготовила  для   меня  брачное  ярмо,  надев  которое,
придётся,   как  рабочему  волу,  тащить  узы  семейной
жизни. И я, словно сорвался с цепи.
   Ходил по пляжу и  останавливался  возле  симпатич-
ной девушки, если она была одна или с подружкой. Са-
дился на песочек и начинал бросать в  неё  цветные  ка-
мушки, выброшенные морем на берег.  Если  я  ей  нра-
вился, она бросала камешками  в  меня. Так   начинался
бурный, короткий одно или двухдневный роман.
   Иногда почувствовав, лёгкий удар камешком, в  гру-
дь, девушка приподнимала голову и  спрашивала,  видя
у меня целую горсть таких же в руке:
   -Молодой человек, или парень, почему ты меня бес-
покоишь?
   Я, бросал ей, очередной голыш и шептал:
   -Я принёс тебе все рубины и изумруды, опалы и ага-
ты, я принёс тебе все драгоценные камни  нашей  прек-
расной планеты, а ты отдаёшься только солнцу и бризу,
не замечая меня. Позови меня поближе, и я покажу  те-
бе часть из них. Открывал ладонь и показывал  ей  раз-
ноцветные блестящие стекляшки,  отполированные  во-
дой. Чаще всего это срабатывало.
   Иногда, краля, подняв голову,  бросала  презритель-
ный или злобный взгляд. Я, молча, вставал и уходил на
поиск другой, более покладистой милашки.
   Иногда  натыкался  на  замужних. Когда  спрашивал,
   -«А где же муж»?
   -«В  номере  дома  отдыха  или  снимаемой  частной
квартире, валяется пьяный» - отвечала женщина.
   С такими была одна проблема. Боялся, что они сами
меня изнасилуют.
   Темой таких, обездоленных, обойдённых лаской  жён
395
и   «рогатых»   мужей  стало   нижеследующее  стихотво-
рение:
Я больше всех любил тех, милых,
Ко мне тайком, что приходили,
Мужей, оставив дома, хилых,
Со мною время проводили.
Винить не стоит этих женщин,
Что от мужей своих бегут,
Тут жёны - виноваты меньше,
Одни мужья - виновны тут.
Они не часто их ласкают,
Всегда, как камень - холодны
И жён своих не замечают,
А те, бедняжки - всё одни!
И если встретится вдруг рыцарь,
Красотке замужней такой,
Она желаньем загорится
И потеряет сон, покой,
И юность к ней приходит снова,
Другому, сразу всю себя,
Она отдать тогда готова
И мчится, «голову сломя».
Мужьям, «рога», что нацепили,
Открою я, один секрет:
-Вы жён своих - не так любили!
И год, и два, и много лет.
А чтоб жена не пожелала,
Любовь на стороне искать,
Чтобы лишь мужа обожала,
Не надо ей давать скучать.
Ласкать её вам надо чаще,
Подарки чаще ей дарить,
Чтоб стала жизнь её чуть краше,
Её - хоть чуточку любить.
А сколько раз вы ей дарили
396
За жизнь совместную цветы?
Мой друг! Её вы - не любили!
Отсюда - горькие плоды.
Теперь с тоской срывать их надо,
Терзаться, мучиться, страдать,
Вам станет лучшею наградой –
Её любовь завоевать.
Итак! Вперёд! Быстрей за дело!
Цветы вам надо покупать,
Дарить их с нежностью, умело,
Спешите жён своих обнять!
Чужие жёны – хороши всегда!
Чужие женщины - прекрасны!
Чужих - не старят и года,
А со своими - всё уж ясно!
Их не полюбим никогда!!!
  * * *
   Я подметил одну  закономерность.  Лира  прилетала
ко мне чаще всего тогда, когда был «навеселе».
   Эта распутная баба  увлекалась  туманами  алкоголя,
обволакивающими мозги. Под  лёгким  хмельком  писа-
лось быстрее и красивее. Поэтому вы не встретите поэ-
та-трезвенника.  Трезвыми  делают  грязную  политику,
замешанную на крови.
397
   Утром, когда родители уходили на работу  сразу  под-
ходил к бочонку с вином.  Лира  уже  ждала  меня  там  и
первой подставляла бокал под краник.
   -Мне нравится твоё розовое  вино.  От  него  я  сама
становлюсь розовой.
   Захмелев, мы уходили, куда нибудь  подальше,  ложи-
лись на сочную зелёную травку и радовались жизни.
   -Почитай мне, что нибудь из новах стихов, просила
она, обнимая меня.
   И я ей читал:
Ещё одна весна на небосклоне
И я ожил, как полевой цветок,
Я, словно царь с короною, на троне,
Во мне бурлит весенний весь поток,
Смеясь, бегу с ручьём на-перегонку,
Со стрекозой по заводям ношусь,
Влюбляюсь в веснушчатую девчонку
И испареньем к небу - уношусь.
Сиренью - ароматы источаю,
Кузнечиком всё прыгаю в траве,
Зарю в огне - пожарником встречаю
И собираю рифмы в голове.
А когда стих из под пера выходит,
Ко мне летит по небу конь Пегас
И Лира-дева иногда приходит
И мчимся мы, все трое - на Парнас.
Ещё одна весна на небосклоне,
Я год прожил и ближе к смерти стал,
Плевать! Плевать! Плевать!
Опять с Луной встречаюсь на балконе
И вновь тащу, беспечную - в кровать.
Луна хохочет. Свет мне свой дарует,
В меня швыряет лунные лучи,
Она - пьяна! И, как и я - ликует,
Но одиноко бродит всё в ночи.
398
А звёзды сверху над Луной смеются
И машут ей, а заодно и мне,
И в бесконечность тёмную несутся
И там сгорят, в космическом огне.
Ещё одна весна на небосклоне,
Как хорошо вот тут, на свете жить!
Лежать в траве травинкою на склоне
И чистый воздух из пространства пить.
    * * *
   Прерасно! Хорошие стихи – говорит Лира.  –  Ско-
ро мне придётся тебя покинуть!
   -Почему? Я тебе надоел?
   -Писать ты стал хорошо. Но у тебя скоро иссякнет
вдохновение. У тебя проходит любовный зуд к Люде,
который был главным стимулом. С молодой женой-
такого стимула уже не будет. Ты поймал свою  сини-
цу, а журавль уже улетел со своим журавлёнком.
   -С какой женой? Что ты мелешь? Я не женат!
   -А Рая? Она, почти тебе жена! Вы же живёте вме-
сте.
   -Мы не живём, а только спим.
   -С Юлей ты не только спал, но и жил. Но та куку-
шка, была не только твоей,  но  и  других  самцов.  А
эту птичку не бросай и не обижай. Она принесёт тебе
птенцов. Ты зря не налил вино  в  грелку!  Как  хоро-
шо было бы хлебнуть из неё. Почитай мне стихи!
   -Я тебе почитаю о выпивке, хочешь?
   -С намёком? Ты это можешь! Что ж, читай! А гре-
лку с вином мы возьмём с тобой в следующий раз.
Мне задраить, что ли глотку?
Иль свинцом её залить?
Чтоб не требовала водку,
Водку, что бы ей не пить!
Если глотку я задраю,
Как матрос в подлодке люк,
399
Я погоду не узнаю
И её весенний стук,
А весна уже стучится,
А весна уже идёт,
С сердцем, что ни будь, случится,
Кто меня в кустах найдёт?
Буду я лежать там трезвый,
Пьяный - скажут всё равно,
Пробегут все мимо резво,
Я для них - алкаш давно!
А я пить давно уж бросил,
Пить с друзьями - перестал,
Открывашку я забросил,
(Долго так потом искал),
Пиво всё ж открыл зубами,
Их осталось, целых - пять,
Я позвал Наташку с нами,
Любит баба погулять,
Мужиков, дурёха любит,
Следом сучкою бежит...
Эх, мужик её погубит,
Бабой он - не дорожит!
Баб на семь процентов больше
По статистике, а так,
Сучки те живут ведь дольше,
Мужики ж...Кобель - дурак!
Мужики глотают зелье
И, как мухи затем мрут,
Коль не выпил на похмелье,
То на «скорой» увезут...
Пил вчера и был беспечен,
Много выпил - это факт
И инсульт уж обеспечен,
Иль обширнейший инфаркт.
И поэтому нас меньше,
400
Это значит мужиков,
И проблемы у всех женщин,
Не хватает ишаков,
Чтобы по дому трудиться
И в постели, чтоб пахать,
Кто сейчас, скажи - родится,
Если с детства курит мать?
И рождаемость плохая,
Малолетним негде жить,
Жизнь потом у них - лихая,
Начинают с детства пить.
Им задраить что ли глотки?
Или их свинцом залить?
Было б меньше у нас водки,
Лучше было бы нам жить!
* * *
   Резо дал покататься на своём мотоцикле, после того,
как мы с ним «усасали» пару грелок с  вином. Я  сел  и
поехал.
   -Далеко не езди! - крикнул он вдогонку.
   -Два круга вокруг дома – обернувшись, ответил ему
и меня тут же остановили кусты.
   С поцарапанными руками  и  лицом,  с  порванными
штанами я лежал на мотоцикле, как  на  любимой  жен-
щине.
   - Пьяным за руль мотоцикла  не  садись! - сказала 
Лира. - Дурак, ты меня, стрекозу, чуть не угробил.
401
   С тех пор я не только пьяным, но и трезвым не  садил-
ся на мотоцикл.
   Вместе со мной у родителей отдыхала  сестра  Мария.
   -Когда ты женишься? У тебя есть девушка?
   -Есть, в Чистополе.
   -Подари ей, от меня, эту косынку!
   Это окончательно решило мою судьбу.
   Когда я перед отъездом прощался с морем, под  водой
встретил Лиру, которая обернувшись русалкой, прошеп-
тала мне:
   -Вот и всё, дружок! Это не косынка, это я дала  тебе
верёвочку, которая свяжет тебя с Раей – навсегда.
402
      Н И Ж Н Е К А М С К.
 
   В Нижнекамск из Чистополя с Раей  мы приехали  на
теплоходе, вечером. Уже стемнело. Было начало октяб-
ря. Земля была сырой от прошедших дождей.
   За неделю до этого, когда  я  увольнялся  с  завода  и
ещё жил в общежитии, туда  заскочил  Гена Захаров, за
какой -  то оставленной  вещью. Он  женился  на  своей
подруге и они уже полгода жили в Нижнекамске.
   -Приезжай  –  сказал  в  заключение  разговора он. –
Строят много  домов.  Есть  перспектива  быстро  полу-
чить жильё. Я снимаю комнату  в трёхкомнатной  квар-
тире. Вначале можете пожить у нас. Вот адрес.
   От пристани Красный ключ, до города, дороги не бы-
ло. Её только строили. Было  сплошное  разрытое  буль-
дозерами полотно. Грязь непролазная. По такой дороге
шли километров пять,  неся  один  небольшой  чемодан.
   Да и города пока не было. Стояло двадцать шесть до-
мов. Некоторые из них ещё не были  сданы  в  эксплуа-
тацию. Город строился в чистом поле.
   Гена  принял  радушно. Рая,  быстро  подружилась с
его женой  Валей. Она отдала  нам  один их двух своих
403
матрасов и мы комфортно устроились на полу.
   На  заводе  железобетонных  изделий  и  конструкций,
который затем вошёл в число  десяти  крупнейших  заво-
дов этого профиля в СССР,  нас  сразу  взяли  на  работу.
Меня - мастером полигона, а Раю  –  маркировщицей  из-
делий. В её обязанности  входило – наносить  краской  на
железобетонных конструкциях,  присвоенное  им,  назва-
ние.
   Крупные цеха  завода,  пока  не  работали,  достраива-
лись.
   Зарплата у нас была скромная. У меня оклад 115  руб-
лей, у неё – 60. Но нам  хватало. Банка  поллитровой  ту-
шёнки стоила рубль двадцать, а  банка  сгущёнки – сорок
копеек.
   Через  месяц  Генадий  с  Валей  получили  комнату  в
общежитии,  а  ещё  через  полгода  им  пообещали  квар-
тиру. Чтобы эта  комната  затем  не  распределилась  дру-
гим, рещили пока пожить у них. Но они  получили  квар-
тиру через четыре месяца  и  мы  остались  одни. Радости
не было предела.
   На нашем заводе  с  жильём  было  похуже. В  первую
очередь выделяли тем, у  кого  были  маленькие  дети. И
мы решились на этот шаг – завести ребёнка.
   В июне 1966 года, Рая ушла в  декретный  отпуск,  а  я
поехал поступать в Казанский университет.
   Этот год был втройне особенный: Я  поступил  в  уни-
верситет на  историко-филологический  факультет,  отде-
ления журналистики, на заочное обучение. 23  октября  у
нас родилась дочь – Анжелика, и  уже через два месяца –
30 декабря мы заселились в однокомнатную квартиру  со
всеми удобствами.
   Новый  год  отмечали  втроём,  в  совершенно  пустой
квартире. Третьим был наш ребёнок. Наша дочь.
   Иногда, слушал или читал рассказы  о  том,  что  отцы
сразу начинают любить своих детей, как только  впервые
их увидят, даже через стекло в  окошке  роддома.  Может
404
быть у других и так, не знаю.
   Анжела родилась  немного  недоношенной  и  весила
два  килограмма  сто пятьдесят  граммов.  Рая  лежала  с
ней в больнице пока она не набрала вес - три килограм-
ма.
   Когда дома впервые увидел маленький, весь в морщи-
нах  комочек  человеческого  тела,  никакой  отцовской
любви у меня к ней не проявилось. Месяца через полто-
ра, когда жена ушла в домовую кухню за  детской  сме-
сью, а я остался с дочкой вдвоём, она, проснувшись, ви-
димо захотела есть, или была мокрой и её надо было пе-
репеленать, стала плакать. Укачивал её  в  детской  кро-
ватке, не помогало. Взял на руки, то же самое. Стал раз-
говаривать с ней - бесполезно. Запел «в  лесу  родилась
ёлочка», всё равно толку никакого. Прошло  уже  сорок
минут, она орёт и орёт. Даже не орёт, захлёбывается  от
плача. Жены всё нет. И вот тогда у меня впервые  проя-
вились к ней отцовские чувства. Мне стало, её жаль.
   Взяв этот орущий свёрток на руки, мать  сказала  до-
чери пару слов и она, перестав орать, заулыбалась.
   После такого знакомства, я полюбил дочь, а она  ме-
ня.
405
   В тот день я впервые наорал на Раю, когда  она  при-
шла. Оказывается, несвоевременно завезли детское  пита-
ние. Пришлось ждать.
   Чужие дети растут быстрее, чем свои. Но  свои  тоже
умудряются  расти. Вскоре Анжелика  стала  прелестным
радостным, красивым ребёнком,  который  веселит  и  ра-
дует родителей.
   Лира совсем забыла меня, а я её. Свободного  време-
ни у нас с ней не было. Я работал,  иногда   оставаясь,  на
вторую   смену,  за   не вышедшего  на   смену  мастера, а
Лира флиртовала где то с молодыми, начинающими  по-
поэтами или распивала хмельное зелье со старыми, у  ко-
торых водились деньги на выпивку, но  кончилось  вдох-
новение.
   Года два я не писал совсем. Работа,  учеба,  маленький
ребёнок – какая уж тут поэзия. Проза жизни обгладывала
с ног до головы.
   О Людмиле не вспоминал. Только иногда во сне,  если
снилась она или море с пальмами – плакал.
   Однажды утром Рая спросила:
   -Что за Люду ты звал ночью во сне, чтобы  она  плыла
к тебе? И плакал вдобавок.
   -Приснилась всякая ерунда. Будто тонул,  а  спасатель
девка, Люда - не хотела грести  ко  мне. Чуть  не  утонул.
Хорошо, что утром проснулся.
   Она дипломатично  улыбнулась  и  ничего  больше  не
стала расспрашивать.
…………………………………………………………………
   Работа давалась легко, а  вот  с  учёбой  вначале  были
проблемы. Города,  практически  нет.  Крохотная  библи-
отека в которой кроме  художественной  литературы  ни-
чего   нет. А  мне  в  первом  семестре  необходимо  было
прочитать по восьми предметам свыше четырёхсот  книг.
   Древнеславянский   язык,  древнеславянская  литература,
история средних веков и ещё чёрт знает что.
   Вначале не хотел ехать на зимнюю сессию, но  вспом-
406
нил, как мы иногда выкручивались  в  техникуме  и  по-
ехал.
   К первому экзамену готовился, усиленно не  вылезая
из библиотеки
   В последнюю ночь перед экзаменом  сидел  до  утра.
   Прилёг на пару часов, но так и не заснул. Голова  гудела.
   Пошёл  сдавать  в  самой  последней  пятерке студентов,
уже во второй половине дня. Нас на курсе  было 115 че-
ловек. 105 студентов и 10 кандидатов. Курс  был  экспе-
риментальный. До этого набирали на курс по 50 студен-
тов, но заканчивали учёбу - 12-15 человек.
   На сессию приехало человек семьдесят.
   Преподаватель, красивая  женщина,  лет  сорокапяти,
тоже видимо уставшая, куталась в шарфик и  позёвыва-
ла. В аудитории  было  жарко.  Девушка,  севшая  перед
ней отвечать, сразу затараторила без остановки.  Препо-
даватель взяла зачётку и стала ставить ей оценку.  Шар-
фик,  который она всё время придерживала  правой  ру-
кой, сполз в сторону. Показалась часть шеи вся  в  засо-
сах. Когда  подошла моя очередь, и я сел перед ней,  об-
ратил внимание на огромные круги  под глазами, следы 
проведённой ночи в любовной страсти.
   Ответы на вопросы, стоявшие  в  билете, я  совершен-
но не знал.
   -Вы с нами, с  такой  оравой,  видно   очень  устали –
сказал я. Потому что мне больше нечего было  говорить.
   -Хочу спать! Не могу уже. Там ещё  есть  кто нибудь,
или Вы последний.
   -Кажется,  никого  нет.  Я  тоже  сильно  хочу  спать.
Вроде бы хорошо подготовился, а всё равно сидел  всю
ночь занимался.
   -Вас четвёрка устроит?
   -Стипендию не получать. Сойдёт и тройка.
   -Лучше четверка. Некоторые  привередливые  препо-
даватели смотрят  на  первую  оценку  в  зачётке.  Нако-
407
нец-то я завалюсь в постель.
   «Одна или с милым», - подумал  я  и,  улыбаясь,  спря-
тал зачётку в карман.
   Как  она  была  права, эта  страстная,   любвеобильная
женщина, насчёт первой оценки в зачётке.
   Вторым был зачёт по древнерусской  литературе. Здесь
я уже чуть-чуть, на одну десятую знал предмет.
   Преподаватель тоже женщина, тянула меня за уши, но
я усиленно плавал.
   -Как же Вы, Капцов, такой  трудный  экзамен,  «Древ-
нерусский язык» сдали на четвёрку, а  здесь  плаваете.  В
какой школе Вы учились?
   -Знаете, я вырос в Грузии. У нас  была  одна  школа. В
Очхамури. Рядом с Кобулети.
   -Ой, а я там была этим летом в  доме  отдыха. Там  так
красиво. Особенно море и пальмы.
   Мы ещё минут десять трепались с ней. Я немного рас-
сказал ей, как собирал чай и цитрусовые  на  плантациях,
прежде чем она поставила мне зачёт.
   Остальные экзамены и зачёты  уже  сдавал  легче,  так
как познакомился с группой  студентов  и  у  нас  образо-
вался небольшой кружок. Мы вместе  готовились,  сдава-
ли и отдыхали, как могли.
408
   Строительство химического комбината  шло  высо-
кими темпами. Рабочих на заводе не хватало. Открылся
исправительно-трудовой лагерь для  заключённых.  Жи-
лая его зона находилась  в  двухстах  метрах  от  нашего 
завода, через окружную дорогу.
   Заключенные работали в основном на строительстве
химзавода, но часть их - не была загружена. Решили ис-
пользовать на заводе ЖБИ. Отгородили площадку, при-
мыкающую к жилой зоне, поставили башенный кран,  и
стали изготавливать бетонные блоки.
   Меня назначили заместителем начальника  полигона.
Начальникам был друг секретаря  парткома,  с  которым
они вместе пили и ходили к женщинам. Все об этом зна-
ли, но все молчали, так, как у секретаря парткома,  была
«сильная рука» в Казани.
   Мой шеф, бывший водитель,  в  железобетоне  совер-
шенно не разбирался, но  амбиций  у  него  было  много.
кроме того был совершенно недальновидным. Летом не
409
было грязи,  мы заливали  формы на земле. И  оставляли
изделия на естественное твердение. Шеф спешил  выпо-
лнить план и отчитаться. А я, предвидя слякоть  и  холо-
да, заливал бетоном, в ущерб плану, площадку и спешил
достроить пропарочные  камеры. План  срывался  и  мне
часто влетало, вплоть до того, что лишили премии.
   Когда наступила осень, половина  площадки  была  за-
лита бетоном и начали функционировать две  пропароч-
ные камеры. Полигон не прекратил работу.
   Как  мне  рассказывали,  директор  на   планёрке  меня
похвалил, а моим шефом остался  недоволен. С  тех  пор
тот  начал  меня  изводить  каждый  день. Придирался  к
любому пустяку. Не выдержав, я перевёлся  в  конструк-
торский отдел инженером, но с меньшим окладом.
   В отделе снабжения не  хватало  людей. Так  как  у  ме-
ня в трудовой была запись, что  я  в  Чистополе  работал
снабженцем, меня вызвал директор и предложил  перей-
ти в отдел снабжения. Я согласился.
   С работой и, особенно с  учёбой,  стало  полегче,  так
как я часто бывал в командировках, особенно  в  Казани,
заходил в  библиотеку  университета  и  брал  необходи-
мую литературу.
   Дочь уже подрастала и становилась шустренькой, ми-
лой девочкой. Только  иногда  подолгу  задумывалась  о чем-
то своём. Я ловил такие моменты и запечатлевал их
на фото.
   Фотографировал я много. Начинал с  самого  простого
отечественного  фотоаппарата  «Смена». Затем  по  мере
возможности приобретал  более  лучшие. Нравился  мне
«Зорький» и я  его  приобрёл,  потратив  на  него  почти,
всю месячную зарплату.
   Позднее с семьёй объехали по, туристическим  путёв-
кам,   пол  Союза  и  отовсюду  привозили   фотографии,
сделанные мной. Фотографировать я любил, но печатать
фотографии было накладно и нудно.
410
Продолжение № 12 следует.

Мой сайт: www.kapczov-stihi.ru