Алиса влюбилась в Аркашу

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы»
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин, Аркаша Сапожков
Пейринг или персонажи: Алиса, Паша, Акркаша
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Психология, Пародия, Стёб, Дружба

Размер: Мини, 15 страниц
Кол-во частей: 4
Статус: закончен

***

Смятение

Алиса пребывала в смятении.
Из-за того, что недавно её стал очень волновать Аркаша.

И при этом ей по-прежнему очень нравился Паша.
И наедине с ним она даже забывала о появлении интереса к Аркаше.

Но только потому, что в такие минуты Паша умел заставить её забыть обо всём, кроме него.
И, увлечённая его обаянием и желанием, Алиса охотно тонула в его личности.

Но стоило Паше отлучиться, как Алиса снова и снова вспоминала, как хорош, как элегантен, как артистичен и тонок Аркаша на сцене.
Строгий и слишком целеустремлённый вплоть до игнорирования многих радостей жизни, на сцене он преображался.

На сцене он бывал почти таким же беспечным и жизнерадостным, как Пашка.
На сцене Аркаша позволял себе побыть ребёнком.
Проявлять игровое начало своей личности.

Особенно это проявилось в новой постановке для малышей, которую они всей группой сделали по мотивам произведений о Незнайке и других коротышках.
Написав по сути пьесу-фанфик о жизни коротышек.
Отрепетировав её и предложив на правах волонтёров всевозможным детским учреждениям и даже ТЮЗу.

В первых спектаклях Аркаша был просто точен в своём исполнении роли Знайки.
Но потом… потом так разыгрался, что его Знайка затмил даже Незнайку, которого как всегда здорово играл Пашка.

То ли Аркаша вошёл во вкус лицедейства, то ли дело в том, что сущность Знайки была ему близка, но Знайка пользовался огромным успехом.

Знайка Аркаши был остроумен, ироничен, ласков.
Малыши были в восторге.
И Алиса тоже.

Сначала она думала, что её восторг от лицедейства Аркаши — просто дань признанию его таланта.
Но потом она стала думать об Аркаше всё больше.

Воспоминания о его игре доставляли ей слишком много удовольствия.
Она ждала каждого очередного спектакля.

Затем опомнилась, что можно сделать запись спектакля.
И теперь она подолгу пересматривала вала записи спектаклей.

Она стала внимательнее присматриваться к Аркаше вне сцены.
Вне сцены Аркаша был таким же, как раньше.

И Алиса ещё больше удивлялась тому, как его раскрывает сцена.
Ей показалось, что она слишком уж много времени уделяет просмотру записей.

И попробовала ограничить себя.
Но не получилось.
Ей так нестерпимо хотелось смотреть ещё и ещё, что Алиса сдалась.

Дальше стало ещё хуже.
Алисе стало любопытно, что она почувствовала бы, если бы Аркаша обнял её.

Алиса ужаснулась этой мысли.
И почувствовала боль от того, что она предаёт Пашу, позволив себе такую мысль.

И дело было не только в Паше.
Алисе и самой были дороги её чувства к Паше.

И она не желала делить себя между Пашей и ещё кем бы то ни было.
И даже перестала просматривать записи спектаклей.
Хотя и не отказалась от своей роли в спектакле.

Но сердцу не прикажешь — и очень скоро ей приснился сон, в котором Аркаша её целует.
Переживаемые во сне радость и восторг были такими сильными, что Алиса даже проснулась.

И тут же вся её радость померкла.
Из-за протеста против того, чтобы испытывать такие чувства к кому-то, кроме Паши.

Огорчение было таким сильным, что у Алисы потекли слёзы.
Она не хотела влюбляться в Аркашу.

Но получалось, что влюбилась.
И при этом не разлюбив Пашу.

Теперь ей были нужны оба эти юноши.
Но об отношениях с обоими не могло быть и речи.
И о том, чтобы сменить Пашу на Аркашу — тоже.

Алиса сразу решила, что будет просто скрывать свои чувства к Аркаше.
Тем более что это несложно.

В обычной обстановке ей несложно не таять в присутствии Аркаши.
Она просто рада за него, что он бывает и другим.
Точнее, что в глубине души он такой, каким показывает себя на сцене.

Но, несмотря на это решение, Алисе всё равно было некомфортно.
От того, какой счастливой она почувствовала себя во сне, когда Аркаша стал целовать её.

Словно исполнилась её самая заветная мечта.
Такой счастливой она чувствовала себя только тогда, когда её впервые поцеловал Паша.
А теперь вот и с Аркашей то же самое.

Это было странно и дико Алисе.
Она-то полагала, что она однолюбка.

И совершенно не ожидала, что способна испытывать к кому-то, кроме ненаглядного Пашеньки, что-то, кроме симпатии.
И тем более не просто «что-то», а такое влечение.

Постепенно Алиса немного пришла в себя после взволновавшего её сна.
Она уже почти трезво оценила своё состояние.

Самым неприятным было то, что во сне она успела промокнуть от обильной любрикации, вызванной сильным возбуждением.
Засыпать такой липкой Алисе не хотелось, и она вынуждена была пойти в душ вместо того чтобы отдыхать.

Чуткий Паша заметил днём, что Алиса не в своей тарелке
Но на его вопрос, что случилось, Алисе только честно ответила, что не выспалась.

Паша не стал настаивать на подробностях, но явно не слишком поверил.
Он знал, когда она всерьёз чем-то огорчена.

Дальше стало ещё хуже.
Сны с Аркашей стали повторяться, причём всё чаще.

А наяву Алиса боялась нечаянно коснуться Аркаши, так как она могла выдать при этом неадекватную реакцию.

Ей казалось, что она отреагирует на прикосновение к нему, как на электрический ток.
Настолько она ощущала себя наэлектризованной.

К счастью, увлечение Аркашей не привело к охлаждению к Паше.
Она пока не перестала желать его.

Наоборот, наедине с Пашей в его объятиях Алиса отдыхала от своего внезапного и неудобного влечения к Аркаше.

Алиса боялась, что когда-нибудь почувствует это охлаждение вообще или при увлечении другим.

Она знала, как искренне и сильно любит её Паша.
И знала, что в случае её охлаждения он почувствовал бы себя таким же потерянным и огорчённым, как ребёнок, брошенный матерью.

К тому же Алисе казалось, что она и сама не смогла бы разлюбить Пашу, пока она остаётся собой.
Настолько любовь к нему казалось ей неотъемлемой частью её сущности.

И сейчас Алиса искала в объятиях Паши возможность спрятаться от влечения к Аркаше, не думать о нём, не хотеть его.
И отдавалась Паше с ещё больше охотой, чем раньше.

Но даже жаркое общение с Пашей не могло помочь Алисе выбросить мысли об Аркаше.
Она дрожала, думая об Аркаше.

Дошло до того, что Алисе время от времени стали являться уже наяву картинки, как Аркаша к ней прикасается, как обнимает её.

Едва из неё выскальзывал член Паши, как мелькала картина, что на месте Паши мог бы быть и Аркаша.
У Алисы от этого сразу портилось всё настроение.

«Не хочу-не хочу-не хочу!!!» — думала несчастная Алиса, шокированная и обескураженная такими приступами влечения к Аркаше даже в самые интимные моменты общения с Пашей.
Срыв
Эти переживания утомили её.
Алиса почувствовала, что у неё уже развивается нервное истощение.

И однажды она не выдержала прямо в присутствии Паши.
И буквально после акта разрыдалась.

От того, что Паша с такой упоительной нежностью её гладит, а ей так некстати привиделось, что так же её мог бы гладить после акта и Аркаша.

Паша перепугался из-за её внезапных рыданий, попробовал как-то развеять, но ничего не получилось.
Алиса не могла успокоиться.

Несмотря на то, что Паша укачивал её, как ребёнка.
И даже именно поэтому.

Чем более нежным был Паша, тем больше горечи чувствовала Алиса.
От ощущения, что она так несправедлива к Паше.

Он так её любит, а она…

Но постепенно запасы слёз подсократились.
И Алиса уже только вздыхала и всхлипывала.

И начала думать о том, как мог воспринять её слёзы Паша.
Что наверняка он на свой счёт принял.

Алиса испугалась.
Что же она наделала своим приступом плаксивости?

Надо было срочно как-то исправлять ситуацию.
Сказать Паше, что он не виноват.

Но он опередил её.

— Прости меня, — повторил он то, что несколько раз уже говорил, когда тщетно пробовал успокоить её.

— За что? — прошептала Алиса, поняв, что Пашка в самом деле себя винит.

— За то, из-за чего ты… плакала.

— Ты не виноват.

— Разве?

— Точно-точно, — заверила Алиса.

— Я не сделал тебе больно?

— Нет-нет, ни в коем случае.

— Тогда я не понимаю.
Точнее, у меня есть только одна версия, из-за чего девушка может так плакать.
И она мне очень не нравится.

— Какая?

— Алиса, только честно ответь.
Кто-то домогался тебя?

— Нет, — удивилась Алиса.

— Нет?

— Конечно нет.

Паша с облегчением вдохнул.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — признал он.

Алиса стала думать, как теперь успокоить страхи Паши.

— Паша… это просто истерика.

— Просто?

— Ну не знаю. Гормоны наверное шалят. Ты же знаешь. Тот же ПМС.

— Раньше они так не шалили.

— Всё меняется.
Интимное общение с тобой превращает меня в сентиментальную девушку.

— Не знаю. Как-то это непривычно.
Ты и так какая-то странная в последнее время.

— Неужели?

— Да.

— И в чём странность?

— Тебя словно что-то огорчает.
А ты не говоришь, что.

— Это другое.
Понимаешь… я просто очень растрогана твоей нежностью. Правда.

— От нежности тоже можно заплакать?

— Можно. Если её так много.

— Даже не знаю, как сделать меньше.

— А ты и не делай.
Просто знай, что ты не виноват в моих слезах.

— Постараюсь.
Но вообще-то непросто думать, что ты не виноват, когда девушка так рыдает сразу после акта.
Сразу лезут мысли, что причинил боль.

— Не причинил.
Просто помни, что это от счастья.

— Ничего себе счастье.

— Тогда от растроганности.

— Даже не знаю. Тебе точно не было больно?

— Да нет же. Никогда.

— Ох Алиса… Я так напугался, — признался Пашка, осторожно сгребая её и снова прижимая к себе.

— Я понимаю. Прости меня, Пашенька.
Что так напугала тебя. Я не хотела. Мне очень жаль.

— Да ладно.
Если ты плакала в самом деле из-за растроганности…

Тогда ладно… Я понимаю тебя.
Я сам иногда чуть не плачу от приливов нежности к тебе.

— Мой чувствительный Паша.

— Твой, твой. Только твой.

Алиса сглотнула, подумав о том, что она-то сейчас не решилась бы сказать «только твоя», побоявшись, что это прозвучало бы неуверенно.
Не так непринуждённо, как у Паши.

Это только на сцене она могла лицедействовать не хуже, чем её друзья.
А вот в постели совсем другое дело.
Тут Алиса признавала только полнейшую искренность.

К счастью, Паша и не ждал от неё сейчас слов.
Он явно хотел бы совсем другого выражения чувств.

Судя по его вернувшейся эрекции, он был бы рад не словесным, а телесным проявлениям желания.
Алиса снова раздвинула ноги и подставила любимому влагалище.

Показывая, что разделяет желание близости и готова принять приготовившийся член.
И надеясь хоть немного скомпенсировать любимому свою невольную измену в мыслях и снах.

— Уверена? — неуверенно, но с отчаянной надеждой прошептал Паша, гладя её вульву скользкими от её смазки пальцами.

— Не пропадать же смазке.
И тем более сперме.
Её лучше излить в меня, а не абы куда.

— Да. Но я ещё не отошёл от страха, что в прошлый раз ты из-за меня плакала, — пытался бороться со своим желанием Паша, решившись гладить влагалище любимой пока только пальцами, хоть и мечтая ввести вместо них член.

— Вот и убедишься, что не из-за тебя.
Наоборот, с тобой мне хорошоооо, — простонала Алиса.

И Паша сдался, вытащив мокрые пальцы, чтобы заполнить влагалище более подходящим органом.

И Паша сдался.
Вытащив из влагалища мокрые пальцы, он стал осторожно погружать в него более подходящий орган.
Катастрофа
Почему-то этот срыв с рыданиями в постели помог Алисе вернуть душевное равновесие.
То ли со слезами вышла отрава влюблённости в Аркашу, то ли разговор с Пашей как-то укрепил её чувства у нему, но Алисе перестали сниться даже сны с Аркашей.

А очарованность Аркашей стала возвращаться в русло обычной симпатии и уважения.
Алиса почувствовала, что выздоравливает.

И надо же было такому случиться, чтобы в гримёрку Паши (точнее, просто ту гримёрку, которой разрешали пользоваться ему) однажды вошёл Аркаша.
Алиса-то зашла к Паше, надеясь на скорейшую встречу.

А тут вместо него Аркаша заходит.
Да ещё и в том виде, в каком играет Знайку — в костюме, гриме и так далее.
А в её фантазиях и снах Аркаша всегда был именно в костюме Знайки.

Алиса невольно напряглась.
Присутствие Аркаши в таком виде не на сцене снова запустило в ней какие-то процессы.

«Боже мой, да я же снова его хочу, » — в смятении думала Алиса.
Надеясь, что Аркаша сейчас хотя бы сразу уйдёт, пока ничего не случилось.
А она потом как-нибудь попробует восстановить равновесие.

«Хорошо, что хоть сам Аркаша не хочет меня… а то бы вместе нам не справиться»

Алиса почти не дышала от напряжения, дожидаясь, когда Аркаша выйдет.
Гримёрки он перепутал что ли, зайдя в Пашкину.
Или спросить что-то у Пашки хотел.

Но Аркаша не вышел.
А почему-то подошёл к ней и по-хозяйски завладел её губами и прижал к себе.
Совсем как в её снах.

Алиса так растерялась, что даже не оттолкнула Аркашу.
А затем накопленное за несколько недель вожделение вытеснило все-все мысли и заставило Алису просто наслаждаться тем, что делали с её ртом язык и губы Аркаши.

И даже отвечать ему.
Сначала нерешительно, а затем и самозабвенно.

Поцелуй получил продолжение.
Её «платье Синеглазки» полетело в сторону.

Но пока терпеливый и аккуратный, хоть и тяжело дышащий Аркаша расстёгивал десяток застёжек на её спине, освобождённая от власти его рта Алиса немного опомнилась.

Что она делает?
Она позволяет кому-то, кроме Паши, снимать с неё платье?

Она ждёт этого?
Она готова уступить чужому желанию?

Она сама желает, чтобы это сделал Аркаша?
Она хочет того, что было в её снах?

Она согласна впустить в себя кого-то, кроме Паши?
И разделить не с ним восторг близости?

«Сейчас ведь может войти Пашка!» — с ужасом подумала Алиса.
И тут же исчез весь её запал.

И появилось раздражение против Аркаши.
На него-то что нашло?
Что он себе позволяет?

Алиса попробовала оттолкнуть уже обхватившего её Аркашу.
Аркаша этого словно не заметил, а оттолкнуть его Алисе не удалось.

Он усадил её к себе на колени и снова попробовал засунуть свой язык в рот Алисы.
Заметив, что её рот сжался и не пускает его, он стал просто ласкать её губы снаружи, явно рассчитывая, что это заставит её открыть рот.

Алиса была в панике.
Она поняла, что сейчас в самом деле сдастся.

Поцелуи Аркаши и его объятия вызывали у неё желание уступить, расслабиться и позволить ему сделать всё, что он надумает.

Но даже если она попробует не уступить… Аркаша может всё сделать и без её согласия.
Так как он словно не замечает её протестов.

И что ей делать?
Сопротивляться по-настоящему в надежде, что Аркаша если не отпустит её, то хотя бы заметит, что она возражает против секса с ним?

Да и то — тело-то её предаёт, телу-то не столько противно, сколько приятно, да и смазку не скроешь.

Если только позвать на помощь.
Но как, если после этого будет такое, что просто жуть.

Пашка убьёт Аркашу.
Или в лучшем случае перестанет с ним дружить.
И все перестанут.

Бедный Аркаша. Он этого не заслужил.
Он не виноват.

И спектакли в нынешнем составе уже не будут играться.
А значит малыши не смогут увидеть чудесное представление.

Что же делать?!
Алиса неожиданно снова заплакала.
Ещё горше, чем в прошлый раз.
Момент истины
И как ни странно — это остановило Аркашу.

— Алиса, что с тобой опять?
На этот раз я не поверю, что ты плачешь от умиления моей нежностью.

Алиса продолжала рыдать от потрясения.
И не сразу поняла, что Аркаша говорит странные слова.

И не сразу осознала ещё более странную вещь:
Аркаша говорил голосом Паши.

На спектаклях-то они часто использовали модуляторы голоса или хотя бы гелий, чтобы малышам было забавнее.

Но пока ей было достаточно того, что Аркаша уже не пытался засунуть свой язык в её рот и не лез в трусы.

Он просто нежно гладил её.
Хотя Алиса предпочла бы, чтобы вообще отпустил.

— Опять ПМС? — спросил Аркаша Пашиным голосом.

И до Алисы наконец дошло.
Нет, не всё сразу.

А пока только то, что что-то не так.
Она даже несоответствие голоса ещё не заметила и не осознала.

И ведомая непонятным ей порывом, сняла с «Аркаши» старинные очки, бывшие частью костюма Знайки.

И с изумлением всмотрелась в изумрудную зелень глаз.
Не понимая, зачем Аркаша надел зелёные линзы.

И уже понимая, что черты-то лица тоже вовсе не Аркашины.

— Сотри грим… — попросила Алиса.

«Аркаша» с готовностью снял крема и часть маски, которые давали полуклоунскую версию физиономии Знайки.

И перед Алисой в костюмчике Знайки оказался Паша.

«Значит… Аркаша не целовал меня?» — с облегчением подумала Алиса. - "И мой рот по-прежнему никто не трогал, кроме Пашки?"

— Алиса, ну в чём дело?
Ты словно не узнаёшь меня.

"Словно? Нет, я на самом деле ... обозналась..."

— Почему… ты в костюме и гриме Знайки?

— Потому что я играю роль Знайки.

— С каких пор?

— Мы с Аркашей поменялись ролями.

— Зачем?

— Аркаша сказал, что так интереснее — играть разноплановые роли, а не застревать в одном и том же амплуа.

— Интереснее?

— Да. Он сказал, что ты отлично справляешься с ролью кокетки Синеглазки.
И что идея не давать тебе роль Медуницы крайне удачная.

Так как в роли Медуницы ты была бы в близкой тебе ипостаси.
А роль Синеглазки помогла тебе вытащить из себя и кокетство.

Твой успех натолкнул нас на мысль тоже меняться ролями.
Мы попробовали - нам понравилось.
Так я стал Знайкой, а Аркаша Незнайкой.

— И сколько раз вы менялись?

— Часто. Почти с самого начала.

— А почему других не предупредили?

— А зачем?

— В самом деле — зачем.

— А что — разве это было важно?

— Ты даже не представляешь, насколько,

— Так, Алиса, давай рассказывай.

— Да что рассказывать-то…
Я влюбилась в исполнителя роли Знайки.

А так как я не знала, что в этой роли ты, то подумала, что влюбилась в Аркашу…

— Вот оно что.
А ты случайно не из-за этого стала такой потерянной с тех пор, как мы играем этот спектакль?

— Может быть.

— Ну и дела. Я даже представить себе не мог, что так получится.

— Пашка… мне было так странно думать, что я люблю двоих.
Это было такое странное ощущение.

— Извини нас. Мы не подумали, что может так получиться.

— Да ладно.
Главное, что я всё же не влюбилась в Аркашу.
А просто тебя любила, но в другом обличии.

— Алис… а ты не могла бы пока никому не раскрывать наш с Аркашей секрет.

— Для чего вам этот секрет?

— Нам просто интересно, когда кто-нибудь заметит, что мы меняемся ролями.

— Ладно уж. Секретничайте.

Кстати, ты мог бы хотя бы сейчас сначала снять грим, а потом уже хватать меня.

— Точно. Ты права. Так и надо было сделать.
Но у меня есть оправдание.

— Какое?

— Неужели ты думаешь, что я в состоянии вспомнить о гриме, когда вижу тебя в уединении?

— Да, это очень оправдывающее оправдание.

— Ты серьёзно?

— Вполне.

— И кстати говоря, мы всё ещё в уединении.
И нам больше не мешает твоё ужасно трудно снимаемое платье.

Я думал, что порву его, пока расстёгивал.
И если бы не мысль, что это реквизит спектакля, то так и сделал бы.

— А ты и так оторвал пару крючков.

— Правда? Жаль. Хотя хорошо, что всего пару.

— Не думай об этом. Я сама их пришью обратно. Потом.

— А зачем откладывать?

— А разве я не задолжала тебе кое-что?

— Что ты имеешь в виду?

— Я оставила тебя неудовлетворённым.

***

есть там - https://ficbook.net/readfic/4715521