Два случая

Было два удивительных случая в моем детстве. Я очень любила читать, терпеть не могла, когда меня заставляли ложиться спать, если я не дочитала книгу и, если дверь в мою комнату открывалась, быстро подменяла ее на исписанный лист и говорила - сейчас, мам, я пишу, - и даже если было уже совсем поздно, дверь закрывалась и меня не ругали. Потому что стихи мешать писать нельзя. Но однажды мама все-таки попала на родительское собрание и вернувшись из музыкальной школы, я обнаружила в комнате совершенно пустые полки. Все мои книги были спрятаны на антресоль до тех пор, пока я не сделаю все уроки - и сегодняшние, и предыдущие. Было пусто, тихо и неумолимо. Книги было вернуть никак нельзя, да и математику сделать практически невозможно.
И еще один случай. Когда никого не было дома, я садилась за пианино и старалась сыграть все, что наполняло меня и о чем было не с кем поговорить. На то, чтобы разыграться уходило где-то полчаса, а остальные три проходили как в тумане. Это стало своеобразным наркотиком для меня, разговором, полным доверия, это был диалог, в котором я находила ответы на все вопросы. Если дома была бабушка, я просто ставила любые ноты и говорила, что занимаюсь - учу заданную программу, - на самом же деле откровенно играла не то, что написано. Даже перекладывала горстями спички слева направо - так нужно было, чтобы считать сколько раз ты сыграла произведение. Бабушка иногда садилась и слушала, закончив дела, иногда спрашивая, что это из заданного и я суетливо перелистывала ноты, чтобы она не просила сыграть второй раз, потому что сыграть еще раз я это не могла, и тогда бы меня вычислили. Но с мамой этот номер не проходил, и обнаружив даже не разобранную фугу, она догадалась что я валяю дурака вместо занятий, потому как бабушка, разведя руки, перепачканные в муке, упорно доказывала - Наташенька, она целый день занималась, я сама слышала! - И однажды вернувшись домой, я обнаружила запертый инструмент. Я помню это ощущение оглушающей немоты и невозможность поднять крышку, бессмысленное царапание ногтей по дереву. Там был какой-то маленький металлический штырек, который плотно врезался в фортепианную челюсть, а отверстие для ключа было треугольным, никакой скрепкой его невозможно было открыть. Я вышла на улицу и бродила безвольно глядя по сторонам, не понимая, что делать, если нельзя играть. Ключ был упрятан в узкий чугунный кумган - восточный кувшин - который стоял на самом верху книжного шкафа.
С тех пор я поняла ценность этих предметов для меня. Это именно те самые настоящие друзья, без которых жизнь не наполнена такими яркими красками, эмоциями и смыслом. С тех пор прошло лет пятнадцать-двадцать. Довольно незаметно. Но если бы не эти два случая, я бы так и не поняла, это эти две большие любви - читать и дотрагиваться до клавиш - согревали меня в самые тяжелые минуты, успокаивали и уравновешивали в минуты счастья, придавали гармонию всему, что я когда-нибудь делала и делаю. Те, кто всегда рядом. Молча, терпеливо, бережно. И всегда рады встрече.