Про кино

Началось все довольно просто - мне было четыре года, меня не знали, с кем оставить дома. В кинотеатр "Комсомолец" привезли фильм с лондонского фестиваля для закрытого показа, это казалось практически невероятным. Мои родители где-то в перерыве между репетициями, концертами, обменом книг на пластинки и обратно убедили друг друга, что не пойти туда нельзя. Мне была куплена большая груша и было решено - если что страшное - утыкать меня в эту грушу и пускай я ее ем. Ход гениальный. Мало кто обращает внимание на четырехлетнего ребенка, который широко открытыми глазами смотрит Терри Гиллиама и время от времени прячется за сиденья. Люди стояли в проходах, сидели на ступеньках, это был премьерный показ в какое-то глухое советское время, когда основная часть населения марширует дома возле радиоприемника.
Фильм перевернул весь мой мир, если там уже было что переворачивать. Было очень страшно, фантастически красиво, было пронзительно нежно и как-то по-детски невыносимо - когда не знаешь плакать и прятаться или залезть полностью в экран. Позже я перечитала Тома Стоппарда, Оруэлла и всю эту компанию. Пыталась подражать манере Гиллиама с первых этюдов в академии - какие-то тряпки, погашенный свет, неловко выложенные маски гипсового слепка на своем лице, чертежи крыльев и точное понимание того, что пауза гораздо острее любого диалога.
На вопрос, почему фильм называется именно так - Гиллиам отвечал - эта мелодия 1939 года («Aquarela do Brazil» Ари Барросо) символизировала беспечное существование, и кстати в кельтской мифологии райский остров назывался именно так.
Это была попытка убежать от суровой реальности, в которую погрузился мир в ритме работы и погоне за прогрессом, в серых одинаковых днях и костюмах. В конце фильма я слышала овации - люди аплодировали замершему пустому экрану.
Это, конечно, по Оруэллу "1984".
Роберт Де Ниро, Джонатан Прайс.

P.S.
Детское восприятие не врет. Я бы смотреть не могла на груши, если бы мне не понравилось. Да, мне снились странные сны, я просыпалась среди ночи, потом играла во что-то, чуть не прыгнула с крыши дровяного сарая в бабушкином плаще. Но груши я очень люблю и есть и рисовать.
И когда мне их предлагают, я всегда улыбаюсь.