Месть

ТЕЛЕВИЗОР: Не сплю, не сплю совсем. Сутками бывает не сплю. Уж тебе ли не знать.. Как сядут на тебя с утра пораньше так и не выключают. Я знаешь, свыкся уже. Три часа в день – и то подарок. А если уж хозяин после гулянки, так это вообще праздник. Спи до обеда себе, горя не знай. Бывает, конечно, что и в этот благословенный день нет-нет, да и включат меня. Только начнешь сны смотреть, так тут же прервут. А сны-то все яркие красочные. Слава Богу цветной я, телевизор-то. Все, знаешь, видятся мне балерины в юбках, да опера на сцене, так нет же, это все сны. Наяву-то все больше безвкусица одна, сериалы там всякие про ментов, кровища тут и там. Устал я, честно скажу. И ведь ничего на них не действует. Они когда меня покупали, видно не обратили внимание как меня зовут. Так в самом имени уже таится намек: Сони. Телевизор я для сонь, которые и включают-то его ненадолго, все спят больше. Обиднее всего когда вообще в холостую работаешь. Включат тебя, и уходят, типа для фона. А ты работай себе, не выступай.
СТУЛ: А мне, думаешь приятно в тебя пялиться с таким изображением? Все это мексиканское мыло видеть? Так хоть придут, спиной меня прикроют, и не видно, звук, правда, все портит все равно. Они ж меня никогда не отодвигают. Как придвинули к тебе раз, так и прирос на месте, лучший друг у них я. После тебя, конечно.
ТЕЛЕВИЗОР: Дождутся нашей смерти, предупреждаю тебя, ох дождутся. Я ведь тоже не вечный с таким пользованием. Ты представляешь эту картину? Вот сядет один из них как-нибудь в выходной день, чаев себе с вареньем наготовит, и давай этой тупизной наслаждаться. А мы с тобой раз, как по команде, и накроемся. Я буду гордый стоять, кукиш показывать вместо этого бреда. А ты – хлобысь на щепки, тут же чаем и обольется, ожог первой степени, варенье как растечется по всему халату, и все, кончилось удовольствие. От ушиба синяк во все седалище, пол грязный, жидкость по всему полу. А на полу, как обычно, все валяется, нужное и ненужное. Паспорт, например. Опять же морока восстанавливать. Весь, весь промокнет, как из стиральной машины обнаружит потом. Чашка на осколки, вазочка от варенья на осколки. А тут раз вдруг, и второй кто в комнату войдет, и раз, на осколки-то, и наступит. Тут кровь полилась. Настоящая, не телевизионная. Осколок в ногу впился, больно ходить. А осколки, допустим, на ковре были. Вот тебе и пятно крови. Не отмыть. А вошедший, допустим, еще в руках тарелку держит, с супом, например. С горячим. И раз, супчик-то, и на лежащем оказался. Его и так уже чаем ополоснуло, а нет, не достаточно. Теперь суповой душик. На ожог-то снова. Он и в ор, и другой в ор. Стоят, лежат, орут. А у соседей ребенок маленький. Будить нельзя. Тут раз на пороге и сосед стоит с возмущениями. Тот, который с осколком в ноге пошел открывать, прискакал на другой ноге, раз, дверь открыл, а ему тут же удар по лбу. А он взял и упал на спину в бесчувствии. А первый-то, под супом да под вареньем с чаем, не унимается, криком кричит. Сосед и до него добрался. Только сосед предусмотрительный попался, в тапках пришел, не голыми ногами. Подошел он к этому крикуну, и как треснет ему что есть мочи. Все, перелом носа. Кровь потекла и оттуда.
СТУЛ: Да, явно для тебя все эти стрелялки даром не прошли, сочинитель тот еще.
ТЕЛЕВИЗОР: Это не конец. Ударил его, значит, а на кухне радио работает. Громко так, беспрерывно. И его оприходовал. Молоток достал из туалета и как долбанет по нему. И нет радиоприемника. Пластмасса по всей кухне валяется, тихо как в танке.
С кухни кричит радиоприемник.
РАДИОПРИЕМНИК: Вы там поосторожнее на оборотах, я сейчас по вам молотком накостыляю.
ТЕЛЕВИЗОР: Давай там, помалкивай, ты не из нашей тусовки, с борщами там, с щами речи поддерживай, не тебе нам морали читать.
ЩИ, БОРЩИ: Но-но-но, что за тон! Не дадим себя опрокидывать! Нам бы в желудки поскорее, а не по коврам распластываться. Мы сейчас вам тоже насочиняем.
ТЕЛЕВИЗОР: Ну вот, короче говоря, разбил радиоприемник, стоит весь в крови по пояс. Чуть ли не два трупа в квартире. Следы от подошв оставил повсюду, ушел. А мы с тобой с того света смотрим на это все, и от смеха давимся.
СТУЛ: Да уж обхохочешься. Накопилось у тебя, накопилось. Давайте все же жить дружно.