Полюбить дракона гл 2

                ГЛАВА ВТОРАЯ
               
       Зеленый дракон  застрекотал, защелкал, и  импер чиновники  вытолкнули на сцену ранее изгнанных ранее  артистов. Желая доставить удовольствие зрителям,  они согласно  моде  облепились  драконьей чешуей, и в их исполнении полилась со сцены  прежняя песня.  Но теперь она  звучала фальшиво, и, несмотря на  старания солистки,  вызывала в сердце не былое романтическое настроение, а паническую тревогу.

    Под тяжелым взглядом Главы Ордена  лошади кирасир дружно  ударили  подковами,  с искрами раскрошив  лед и площадной булыжник.  Кирасиры, или  Стальные всадники, достали из ножен двуручные мечи. Их лезвия, звенящие от мороза и столкновения с крупными снежинками,   принялись описывать  завораживающие круги в ритме мелодии из куба, отражая на полированной поверхности клинков  пламя сильнее разжигаемых костров.

    Глядя на кирасир расширившимися зрачками, Иванка  слушала  невероятное звучание разных звуков, не сливающихся вместе и позволяющих верно  определить их источник.  Это хлопанье крыльев  Зеленого дракона и шелест опадающих с него чешуек. Беспрерывная тошнотворная агитация импер чиновников. Непрекращающееся буханье пустых бочек и  визгливые зиги   Безумных,    которые под давлением   кирасир  пришли в движение, и  начали загонять  народ  мадана  в устье улицы Широкой, чтобы тот двинулся  к Великолепному Дворцу. Нестройный топот ног  самого народа, постепенно   впадающего в беснование  от вида собственной,   только что пролитой  вороньем  крови, и  непрекращающегося призыва: «Убей! Убей!»

     И вот такая, спаянная страхом, ненавистью, откровенным сумасшествием, тягучая как расплавленное стекло  людская масса,  при   поддержке с воздуха   самим  Главою Ордена, потекла на тех, кого ей указали за врагов: когорты  Черно–оранжевых. Увлекаемая вместе со всеми Иванка,  и постепенно приходящий в себя паренек,  увидели то, что казалось  невероятным.   Мосали, имеющие мизерное число воинов  по сравнению с идущими на них силами, оставались спокойными и ничуть не боялись. Такое пренебрежение к опасности заставляло уважать противника, но отнюдь не жалеть. Выходцы из восточных губерний, вооруженные  учебными копьями, тупыми кинжалами,  а из  настоящего  только армейскими щитами,  испытали ужасающее соприкосновение с противником.

     Натиск на  когорты, ввиду разожжённой ненависти, был неистовый, такой силы, какой казалось, еще не случалось в бранном деле.  Как   муравьи плотно облепляют добычу, например гусеницу–сороконожку, и жалят  часто, пытаясь заставить ее  лишиться  сил скорее от собственного сопротивления, чем  действительно от укусов, а напоследок наваливаются всем  скопом,  надеясь  окончательно раздавить ослабевшее насекомое, так и поступили атакующие с рыцарями,  которые   плотно, плечом к плечу, сбились  под  своими щитами.

    Иванка уже мысленно попросила прощения у тех, кто сейчас станет прахом на ее глазах, за то, что она к этому причастна, пусть и косвенно, против  воли находясь здесь, как увидела то, о чем,   как она  потом  решила, будет рассказывать детям и внукам: нападавшие отхлынули.

    Это  необъяснимое как  с военной, так и с любой другой точки зрения  событие случилось исключительно из-за мужества Черно–оранжевых. Некоторых из них вбили по колено в  утоптанный снег, у других вырвали щиты вместе с пальцами, третьим зверскими  карпатскими ударами  размолотили  голову, как тыкву на празднике урожая в деревне.

    Но   войдет в легенду доблесть тех,  кто при всех потерях, безнадежном положении,   видении смерти на расстоянии вытянутой руки,  продолжил сопротивляться, сохранял  подчинение  командирам и  наносил ощутимый урон противнику.   Все  движения  когорт   для удержания позиции, несмотря на бешеный  натиск, который они испытали,  выглядели красиво, размерено, и, пожалуй, грациозно.

     Если даже  незнакомая с ратным делом  Иванка  сообразила, что   рыцари    обладают  сверхъестественным    волевым духом, в их жилах течет кровь подлинных героев, они способны и в одиночку противостоять любой армии,  а тем более сброду, который  атаковал, то эту истину точно поняли все, кто был  на мадане.

    Штурмующие  устали  пытаться  перемочь в ратном деле тех, кого невозможно было перемочь в принципе, поэтому  отхлынули в растерянности и желании осмыслить, что делать дальше. Одно дело – кричать убей, а другое – умирать из расчета  рыцарь Черно–оранжевых на трех  или пятерых парубков  из Сине–желтых отрядов, как это было  в только что приостановившемся   сражении.

     Возникла необходимость   сменить тактику и заставить  мосалей  гибнуть в большем  количестве. Нейтрализовать силу рыцарей,  их поразительную  пластичность в схватке и  храбрость выше всякого человеческого понимания, чтобы не нести огромные потери самим.

     Взоры обратились на кирасир, самых профессиональных  воинов на площади, которые до этого только поигрывали оружием. Исходя из сложившейся ситуации,  Стальные всадники решились на прямое  руководство действиями пехоты.  Они  применили   излюбленную тактику:  до  этого только   осуществляющая  нажим на народ,   стрела   Безумных распалась,   и после рекогносцировки выстроилась в  древний  символ Колдовского Ордена — свастику.

    Фигура с военной точки зрения не имела преимуществ перед любой другой, выдуманной человеческим умом. Однако ее мистическая составляющая была настолько велика, что большинство иноземных стратегов приписывали ей  необычайные свойства, заключающиеся в несокрушимости  порядка  и неимоверной наступательной мощи.

    Под   взрыв одобрительных    восклицаний,  и стимулирующий  на движение   топот   всесокрушающих копыт   закованных в металл лошадей кирасир,  свастика начала вращаться.  Практическое бранное применение магического знака  заключалось в том, что, как водяное  колесо крутится и захватывает лопастями воду, отрывая ее  от общего потока, так и Г – образные составляющие свастики  должны  были при  вращении выбирать   когорту за когортой. А затем  сдвигать их туда, где в отрыве от основных сил, мосалей могли бы без особых проблем уничтожать парубки и примкнувшие к ним особо рьяные граждане новоявленной империи.
 
    План вроде бы показал себя правильным: первую когорту удалось  довольно просто    переместить   ближе к кубу,  и  с показательной  легкостью  растерзать  на виду у  радующихся драконов, консулов и импер чиновников. Но как скоро выяснилось, это  была не удача, которая должна положить начало тотальному разгрому, а сданная пешка, пожертвованная Черно–оранжевыми  для сохранения  партии.

    Пока всеобщее внимание было приковано к этому ужасающему  эпизоду битвы, мосали  быстро   перегруппировались.  Несколько когорт превратились в копье, наконечником  которого встали рыцари с уже добытым   ценою крови  настоящим оружием.  И это копье  острым зубцом   ударило в самое уязвимое место свастики: воображаемую ось, вокруг которой она производила свое  вращение. Г– образные части Знака Ордена сбились в порядке, наехали друг на друга, и произвольно перемешались,  вдруг потеряв  боеспособность.   А  Черно–оранжевые беспрепятственно раскрошили то неотчетливое образование, в которое спуталась свастика,  и,  не останавливаясь, разрушительным  рейдом  пронеслись   по тылам  Безумных.

      О такой растерянности и деморализации на поле битвы Иванка  никогда  не читала в летописях, какую проявили  наложившие в штаны Безумные. Разбегаясь, они в панике смяли и разрушили не только остатки своих  построений, но и  часть отрядов  Сине–желтых.

–    «Ну, хватило бы мосалям  еще чуть–чуть сил!» – Подумала девушка. Они уже сделали невозможное,   они выстояли,  и  практически победили! Но... возможно, нужна была  свежая когорта подкрепления.  Или чтобы  сам правитель Вич не  праздновал   труса, а пришел   сюда, к защищающим его достоинство  воинам,  вдохновил их  сделать еще  одно, последнее  усилие! Непонятно чего, но  воинам в когортах   чего – то не хватило,  и  в результате их    шанс направить  течение истории в другое русло был утерян...

     Спустя некоторое время после очередного эпизода битвы  измотанные  противники  восстановили позиции и находились там же, где и ранее.  Прерывистое дыхание, стоны тяжело раненных и умирающих,  невыносимый запах пота и сукровицы,  чувства страха и ненависти – вот что доминировало  на еще несколько часов тому назад  спокойной площади.

     Паренек, которого Иванка спасла, уже  довольно сносно передвигался сам, однако  девушка  не отпускала его от себя.  У него  сильно кружилась голова,  он периодически терял равновесие. Иванке удалось у  костра  встретить  земляков, и  из расположения к ее дяде они  дали ей кипяток и краюшку хлеба. Паренек не  мог жевать, и Иванка,  стесняясь того,  что  она это делает, разжевала  и заставила рыцаря немного поесть со своего рта, запивая водой.

–        Кто у тебя, мосаль? – случайно заглянув под  их полог, истеричным голосом  спросила    местная плебейка в разодранной одежде.

–    Наш, подранок! – на характерном патриотическом сленге уроженцев Лова ответила Иванка.

– Не ври! Мосали пахнут особенно, и твой, не исключение!

    Неизвестно, во что бы вылилась  их перебранка, на которую  стали обращать внимание, но тут закончилось совещание между драконами и импер чиновниками. Стало ясно, что будет дальше. Глава Магического Ордена  решил  возобновить сражение, используя   в качестве ударной силы  отряд кирасир.

    Лязгнули опускаемые забрала Стальных всадников. Снегопад уже давно закончился, и  сквозь расходящиеся тучи  прорвался лунный свет.  Он красиво осветил  их сияющие шлемы, гофрированные ребра жесткости  лат, кольчужные перчатки, позолоченные стремена,  ведовские  узоры на доспехах лошадей. Иванка мысленно признала, что и символы смерти могут завораживать. Особенно в движении, когда крутящиеся  мечи придали поскакавшим в бой всадникам вид языческих богов со старинных гравюр.  Земля затряслась так, что казалось, будто от  этого трясения  смотрящиеся  теперь карликами, Черно–оранжевые должны перемешаться и попадать.

    Хотя сердце Иванки и было с мужественными воинами когорт, великолепие атаки тяжелой кавалерии, напряжение, с каким все наблюдали за ней, захватило ее. Девушка уже  не знала, что ей сильнее  хочется: чтобы кирасиры выиграли сражение,  весь этот ужас закончился, или рыцари выстояли,  что означало дальнейшие смерти  и мучение для уставшего от  смуты народа.

     Стальные всадники  устремились  в центр когорт, желая разорвать фронт, разделить его на части, и дать возможность бегущим позади парубкам  уничтожать  рыцарей  изолированными  группами. Идея выглядела правильной,  выполнимой, и приводящей к молниеносной  победе, учитывая физическое измождение Черно–оранжевых.
 
       И вот, когда думали, что она уже осуществилась,  вновь проявилось качество мосалей, о котором все знали, но за безумством этой ночи забыли и не приняли в расчет. Это  способность восточных воинов  к героическому пожертвованию собой ради победы и товарищей. От когорт отделились наиболее боеспособные  ратники, и, презрев  смерть, пошли в  контратаку,  навстречу  кирасирам.

    Конечно, они не могли  никого остановить, жалкая горстка  храбрецов против  тарана из Стальных всадников, их  быстрая гибель  под довольное  гоготанье  врагов показалась абсурдной.  Однако  им все–таки удалось сделать то,  что   командиры когорт считали необходимым в  такой  критической ситуации –  немного растянуть  строй  атакующих.  В результате между скачущими лошадьми   образовалось пусть небольшое, но все–таки  расстояние. Поэтому  кирасиры   ударили по основным силам рыцарей  не собранным кулаком,   как хотели,  а    «растопыренными пальцами». Мелочь, не имеющая значения для, например,  взгляда Иванки или кого–либо из следующей за кирасирами  толпы, но оказавшейся важной и, как выяснилось через десяток минут, решающей в этом наступлении.

       Иванка раньше слышала от дяди, а тут неожиданно для себя узнала, как  работают  на поле боя  так называемые «клещи».  Когорты, попавшие  между  "растопыренными пальцами",  били  по ним с двух сторон. Кирасиры тут же  оказывались внутри «котлов»,  в которых, по их замыслу, должны  были  "вариться" обороняющиеся. Якобы  «заговоренная»,   глупая лошадь Стального всадника, имеющая узкую полоску зрения сквозь стальной намордник, останавливалась нехитрым  пехотным приемом. Крепкие щиты, выдерживающие удар двуручного меча, смыкались, и   кавалерист  обездвиживался.  Поднять лошадь  на  дыбы  или заставить  активно  перемещаться, чтобы  раскидать противника, не получалось,  ввиду большого веса металла на ней.

      То, с каким шумом  падали Стальные  всадники, Иванка,  наверное, не забудет никогда. Однако  и  мосали гибли десятками:  пока всадника   не остановили, он, используя силу инерции своего движения,  наносил такие удары мечом  и короткой пикой, прикрепленной обратным концом  к седлу,  что в когорте не то, что первый в шеренге – последний в ней  падал,  роняя из рук щит, и лошади оставалось только   растоптать  бойцов.

       Вот,  опять стихло. Стороны стояли друг против друга в  наступившей  тишине,  в очередной раз слушая   агонию умирающих.  Сказать, что Черно – оранжевые понесли ужасные потери, это значит, ничего не сказать.  Место иных когорт  обозначал торчащий из горы трупов штандарт, на месте других,  рядом с  павшими, попирая ногами уничтоженных кирасир, стоял   с пяток окровавленных и изможденных рыцарей.

    Но они все-таки стояли! Даже руки   убитых   продолжали сжимать оружие, словно они  по-прежнему были в строю,  а   тем более,  оставшиеся в живых  не собирались уступать. Чтобы  сломить ТАКОЕ сопротивление, необходимо было опять искать  военное решение, но кто за это  возьмется? Казалось, что  никто из  сегодняшних многочисленных противников  мосалей  не способен что-либо предложить.

       К тому же  все  заметили, что окружённый водами незамерзающего моря  Великолепный Дворец, стоящий на мысу в конце улицы Широкой, загорелся сразу с нескольких точек. Это означало, что на лодках мародерствующие  сторонники Колдовского Ордена    проникли в резиденцию императора Вича, разграбили ее, и теперь предают огню. Битва  давно   потеряла   смысл, а теперь и   лишилась последнего   мотива:  пока с площади доберутся до дворца, от него останутся  головешки.

    Пожалуй,  остался   невыясненным лишь  нюанс – так  как же в летописях будет выглядеть запись об этом сражении? Кто  на мадане  получил  викторию?  Путчисты,  устроившие переворот? Граждане, прошедшие в революционном экстазе   от народного   куба   к дворцу  правителя,  и свергнувшие  сатрапа?  Колдовской Орден, срочно  прибывший    для установления  в  Киве  демократии  по вассальному типу?    Или  победа досталась  когортам потешных войск Черно–оранжевых рыцарей  по праву совершенного ими подвига?

    Конечно Ордену, других мнений быть не может! Народные страдания и  война между парубками и рыцарями будет продолжаться, пока мосали  не склонятся перед  Зеленым драконом, и это побоище – лишь  вестник грядущей трагедии. Желая доказать, что он не остановится, и все равно уничтожит  того, кто не подчинится,  глава колдунов  пронесся   над площадью  и совершил  ужасный  драконий фокус.  Из его пасти вырвался огонь и стал опускаться  пылающей линией  на  Черно–оранжевых. Рыцари успели шагнуть назад, а там, где они стояли, от колдовского действия загорелась  земля.   Парубки воспользовались этим, и, стремясь за чешуйками,  создали  из подносимых доброхотами горючих веществ  перемещающийся огненный вал, который заставил мосалей медленно пятиться, волоча на импровизированных  повозках  останки  товарищей.

     Глазами художника Иванка оценила эту картину  из  огня  и то,  как на морском горизонте, подсвечивая пылающий дворец,   заиграл  светом приближающийся восход солнца. Это  должно было восхищать, такое буйство красок, если бы не виды смерти повсюду, куда  не направлялся взгляд.

    Выходцев из восточных губерний  загнали в море,  подступающее к суше между окончанием улицы Широкой и Великолепным дворцом.  Похоже, настал последний час рыцарей:  их  сжигал  поддерживаемый изрыганиями дракона  огонь.  Не в силах выдерживать высокую температуру и тушить загорающуюся одежду,  мосали по горло погрузились в воду, и уже было  невозможно отличить  живых людей  от   мертвецов, плавающих  по  поверхности  моря.

    Спасаясь от преследующей их плебейки, Иванка с пареньком   оказались в первом ряду наступающих парубков. Зеленый дракон  поднялся повыше, к   гаснущим звездам,    чтобы   собраться  с силами   и   выпустить последнюю, самую большую порцию   магического   пламени.

– Почему  они не отступили раньше? Могли  спастись! – в расстройстве воскликнула Иванка.

    И тут паренек, который вроде как был безучастен, оживился. Он сорвал с себя полог, и,  более не скрываясь от взглядов,  впервые после их диалога в палатке произнес:

–    Рыцари не отступают без приказа!

 –    И кто бы  его  отдал? – удивилась Иванка, –  трусливый   правитель Вич сбежал!

 –    А мы не предали Родину! – с гордостью ответил паренек.

–    Возможно,  еще  не поздно сдаться? – настаивала Иванка, глядя на покрасневшую от крови  береговую гальку.

–    Мосали не сдаются!  В нашем уставе нет такой команды... – сказал паренек, и, пытаясь улыбнуться  неповрежденной частью лица, добавил –  мне пора  к ним! Спасибо, Иванка!

–  Ты  же там  умрешь! – попыталась остановить его девушка.

–    Возможно – ответил молодой  рыцарь, глядя,  как  Глава Ордена набирает скорость, – но выполню свой воинский долг, братья по оружию ждут!

–    Чего ждут? – не поняла девушка, со страхом глядя на  приближающегося дракона.

–    Знамя Великой Победы. –  Сказал паренек, вылавливая из прибоя  обломок  копья  рыцарей.

–    А разве  Знамя не принадлежит Колдовскому  Ордену? – искренне изумилась девушка.

–    Нет!  Они лгут! – ответил паренек, доставая из–за  пазухи  грязный, прожжённый  в нескольких местах красный стяг. Он не впечатлил  Иванку, она подумала, что мосаль бредит. А он прикрепил его к тому, что когда–то было наконечником  с пятиугольной  звездой, боевым  оружием командующего когортами,  и поднял  над собой. Порыв утреннего бриза развернул полотнище, заставив его хлопнуть на ветру, и первый луч   солнца,   пробившегося  сквозь черные клубы  дыма от дворца Вича,  осветил  Знамя Победы.  В  этом моменте было  столько величия,  что  Иванка  сразу поверила. А  вместо огня из пасти Зеленого Дракона вырвался страшный рев,  вся его колдовская сущность потряслась, и он шлепнулся на ближайшую скалу.

–    Сам Бессмертный Бог вручил нам  это Знамя,  навечно! Знай, Иванка,   у нашего Бога нет мертвых, у Него все живы. И на утренней поверке части, когда несут  Знамя Победы, в строй встают все солдаты, не посрамившие  присягу! Смотри! – сказал   молодой рыцарь и пошел   сквозь пламя   так, как  должен идти знаменосец Небесного Царя.  И Иванка  услышала голос  с неба:

–    И введу в вас дух, мои воины, и воскреснете, и каждый увидит, что Я – Господь Бог.
 
    И девушка действительно  увидела, как тела Черно–оранжевых рыцарей восстанавливаются. Как они оживают. Как  один за другим в полном вооружении выстраиваются на берегу, чтобы  отдать воинскую   честь Знамени Великой Победы.

    Да,  они действительно поднялись,  могучие богатыри,  ее любимые славные герои!  Сам Бессмертный Бог   простер  над ними  руку и  услышал  их  молитву!

    Солнце дало еще лучи,  и в свете зарождающего дня, на глазах у небывалого скопления врагов,  когорты   вновь начали   занимать боевой порядок.  Счастливая Иванка   теперь уже точно знала, что нет такой   силы или магии, которое может их одолеть.  Она плюнула в сторону издающего  злобные вопли Зеленого дракона и побежала догонять знаменосца..